Проклятый эксперимент. Бонна

– Ну чего? – сердито буркнула девица, протирая кулаками глаза.

– Быстро вставай, – так же сладенько распорядилась донна, решительно сдвинув кучу белья в сторонку и укладывая ребенка на одеяло, – и неси мне теплую воду.

– Какую еще воду среди ночи? – возмутилась наконец-то проснувшаяся служанка. – И вообще, кто ты такая, чтобы мной командовать?!

– Я – донна Лиарена, – ласковым голосом сообщила донна, улыбаясь вновь притихшему малышу. – И именно я теперь тут буду распоряжаться. А ты быстро неси воду или прощайся с местом няньки!

– Пфух! Напугала! – презрительно фыркнула девица, поднимаясь с кресла.

Сладко потянулась, оправила юбку и направилась к двери. И, уже взявшись за засов, оглянулась и, ядовито усмехаясь, процедила:

– Значит, родная сестрица нашей загулявшей кошки? Ну с приездом!

– Брысь! – очень ласково приказала Лиарена и самым угрожающим жестом приподняла руку, в которой зажимала баночку с детской присыпкой.

Неизвестно, почему нянька поверила в грозящую ей опасность, но язык прикусила и мгновенно выскочила из комнаты. Рассерженная Лиарена зло глянула ей вслед и тотчас забыла про наглую служанку, занявшись распутыванием повивальников.

Дите тихонько и заунывно захныкало, и донна принялась нежно уговаривать его немного потерпеть.

– Сейчас, сейчас, мой маленький… еще чуточку… – ворковала она, пытаясь понять, ради чего нужно было пеленать младенца так туго.

Ведь ему уже вторая луна пошла, вон и личико какое беленькое, точно как у Дильяны. И глазки уже совсем ясные и какие-то осмысленные… у тех младенцев, которых она пеленала дома, были вовсе не такие. Или это оттого, что те детки поменьше? А вот волосики у Карика темненькие, в отца, Дили у них золотистая блондинка.

– Донна Лиарена! – позвал где-то в глубине комнат Берт.

– Я тут, – мягко, чтобы не испугать малыша, отозвалась девушка и облегченно вздохнула.

Все-таки хорошо, когда рядом с тобой находится хоть один надежный человек, который не смотрит на тебя с пренебрежением и недоверием.

Но от других такого отношения можно даже не ждать, в их краях яро презирают женщин, способных бросить собственного ребенка, и если подобное случается, начинают с подозрением и холодком относиться и ко всей ее родне. Внезапно сбежав от заботливого и богатого мужа, Дили уронила в грязь честь всей семьи, и очень нескоро ее родителям и сестрам удастся стереть с себя позорное пятно.

– Еле вас нашел, – вышел из спальни возница и сразу заметил, что донна возится с ребенком одна. – А где нянька?

– Выгнала я ее… – огорченно призналась Лиарена, не подобает воспитанным доннам начинать свою жизнь в чужом доме с ругани со слугами. – Каринд раскричался, а она дрыхнет… да еще и хамить начала. Ты не можешь найти теплой воды? Как видишь, у наследника крупные неприятности.

– А у нас всегда большой котел с вечера наливали, – припомнил возница, озирая комнату в поисках чего-то подобного, – и хранили в особом сундуке, обитом изнутри войлоком. А еще в умывальне теплая вода может быть.

– Я умывалась – не было, – хмуро сообщила Лиарена. – И девица эта сказала – какая вода среди ночи? Я потом вспомнила, Дили писала, ночами у них тут горячая вода только в купальне под домом. Когда она ходила последнюю луну, ей в умывальню ведрами носили.

Посвящая Берта в свои проблемы, донна без дела не стояла. Набрав воды в рот, чтобы немного согреть, смочила уголок пеленки и немного обтерла ребенка, а потом щедро полила покрасневшую кожицу облепиховым маслом и промокнула лишнее мягкой ветошкой. Этому нехитрому приему ее научили селянки, и в тот момент девушка искренне считала, что подобные хитрости никогда не пригодятся сыну богатого дорина.

– Пойду принесу горячей водицы, – решил Берт. – Может, еще чего нужно?

– Кормилицу сначала поищи, – попросила девушка. – Он есть хочет. Смотри, как жадно тянет в рот мой палец.

– Бедолага, – удрученно покачал головой направившийся к двери Берт и вдруг остановился. – Вы уж простите меня, донна. Но теперь меня отсюда и сам дорин не выгонит.

– Да я уже и не спорю, – неслышно вздохнула Лиарена, когда дверь за стариком закрылась. – И даже вслух могу признать свою неправоту.

Она уже переодела малыша в чистые рубашонки, выбрав из тех, которые лежали на столе. В шкафу с одеяльцами и пеленками не нашлось ни одной глаженой рубашечки. Возможно, они хранились где-то в другом месте, но отходить далеко от ребенка Лиарена не решилась. Завернула его в две пеленки и легкое одеяльце и присела в кресло, тихонько разговаривая с малышом.

– Кормилицы нет, – доложил вернувшийся Берт. – Еще два дня назад ушла… сразу, как только дорин уехал за невестами. Муж ее забрал… все они тут нашу донну Дильяну просто ненавидят.

Старик опасливо оглянулся на двери, шагнул к Лиарене и шепнул:

– Говорят, когда Тайдир понял, что она сбежала, сутки из комнаты не выходил и к себе никого не пускал.

Донна только хмуро кивнула, сказать ей было нечего. Все, что только можно, уже не по разу и не по два сказали домочадцы, ошарашенные произошедшим не менее Тайдира. Молчали только дорин Симорн и дорина Майрена. Да старались помалкивать Лиарена с Олирной, младшей из сестер, хотя по ним обеим поступок Дильяны ударил сильнее всего. Девушек из дома, где произошел подобный случай, женихи стараются обходить дальней дорогой.

Никому не хочется оказаться на месте брошенного мужа.

Возница ушел добывать молоко, пообещав вернуться как можно скорее и заодно принести горячего чая и какой-нибудь еды. Во время короткого привала, устроенного дорином на закате в продуваемом всеми ветрами лесу, девушка не пошла в шатер, где Тайдир угощал невест, а перекусила вместе с Бертом оставшимися еще из дома холодными припасами.

Малыш жалобно всхлипнул, и донна крепче прижала его к груди, словно это могло унять голод ребенка. Вспомнила совет матери поить дите водичкой, если запаздывает кормилица, и с Кариком на руках отправилась искать рожок с водой. И очень скоро осознала, как правильно сделала, выгнав нерадивую няньку.

В поставце не оказалось ни одного чистого рожка или чашечки, а кувшинчик с крышкой, где полагалось держать кипяченую воду, был сух, как пустыня.

– Будем ждать, – вздохнула Лиарена и принялась ходить по комнате, покачивая малыша.

Он притих, только изредка обиженно всхлипывал, и эти тихие, безнадежные жалобы впивались в сердце девушки острыми иглами.

А вместе с болью и состраданием к осиротевшему ребенку в душе юной донны поднималась незнакомая прежде ярость. Это какое же жестокое сердце нужно иметь, чтобы за проступок матери мстить беззащитному младенцу? Ребенку, который еще чист, как светлый дух, и помыслами и деяниями?

Дверь, ведущая в спальню Лиарены, внезапно легонько стукнула, открываясь, и девушка, осторожно поворачиваясь в ту сторону, ласково спросила, глядя на малыша:

– Принес?

– Что? – настороженно спросил человек, прихода которого донна никак не ожидала, и тут же встревожился: – И кто именно должен принести?

С языка Лиарены едва не сорвалось насмешливое замечание о том, где должен находиться мужчина, когда у него в доме пять невест, и она уже развернулась в сторону дорина, но рассмотрела его напряженное лицо и выглядывающего из-за спины хозяина Ниверта и сразу раздумала шутить. Вряд ли они сейчас готовы посмеяться.

Но и отвечать на вопросы, заданные таким тоном, донна тоже не собиралась. Она не преступница и не служанка, хотя и взялась за дело, не совсем подобающее дочери дорина. Даже приемной. Поэтому гордо вздернула носик и потихоньку пошла дальше, покачивая поскуливающего Карика.

– А где няня? – осторожно осведомился Ниверт, выступая из-за спины помрачневшего хозяина.

Лиарена еще раздумывала, какими бы словами объяснить ему отставку наглой няньки, но тут очень кстати распахнулась дверь, ведущая в комнату кормилицы, и в детскую ввалился сердито насупленный Берт.

– Достал, донна Лиарена, – негромко доложил он, ставя на пол бадейку с горячей водой и корзинку. – Еще чем-нибудь помочь?

– Давай молоко, – ласково прошептала Лиарена и на миг задумалась, куда бы деть пригревшегося у нее на руках ребенка.

На стол положить нельзя, он снова начнет плакать, а донна уже точно знает: когда плачут дети, она начинает суетиться, и ни к чему хорошему это не приводит. Давать Берту тоже не стоит, он еще не успел переодеться в чистое, да и должен помогать ей. Впрочем… во всем можно найти светлые стороны, и раз уж Тайдир прибежал сюда среди ночи, то пусть поздоровается с сыном, ведь не видал его не меньше трех дней.

– Подержи, – поспешно шагнув к дорину и всучив ему хныкающий сверток, нежно пропела девушка. – И покрепче… головку на сгиб локтя, у него спинка еще слабая… Я сейчас.

И, стараясь не смотреть в возмущенно вытаращенные глаза Тайдира, побежала к вознице, доставшему из корзины кувшинчик с молоком.

– Давай сюда. Свежее, не спрашивал? Сейчас попробую. Нужна серебряная кружечка… все сразу греть нельзя. Посмотри в моей столовой, тут ничего чистого нету.

– Я посмотрю, – мгновенно нашелся Ниверт, упорно не замечавший гневных взглядов кузена, пытавшегося незаметно всучить ему малыша.

– Хорошо, – не глядя на них, пробормотала Лиарена, торопливо выбирая из грязных рожков тот, какой можно отмыть быстрее всех.

Затем выхватила из кучи посуды большую серебряную миску для умывания младенца, налила в нее горячей воды и поставила на маленький столик, сдвинув тарелки с объедками. Ополоснула горячей водой принесенный советником серебряный высокий стакан, налила туда молоко и поставила греться в миску. А потом налила горячей воды в рожок и побежала в умывальню мыть. Оставив широко распахнутыми все двери, чтобы сразу прибежать дорину на помощь, если Карик расплачется.

Ну и, разумеется, заодно Лиарена хотела слышать, о чем будут разговаривать мужчины. Оставаться в неведении она больше не желала. Раз ей суждено прожить тут несколько лет, то нужно как можно быстрее рассмотреть и понять людей, с которыми придется мириться, спорить и договариваться.

– Где няня и кормилица? – тихо рыкнул хозяин дома, едва она успела выйти, и младенец мгновенно отозвался на этот вопрос жалобным всхлипом.

– Понежнее разговаривайте, дорин Тайдир, когда дите на руках держите, – с притворной лаской посоветовал Берт и продолжил тем же елейным голосом: – Кормилица уже три дня как сбежала, а няньку я выставил. Не видите, какой свинарник из детской комнаты устроила? Да и груба не по годам.

– Не бери на себя лишнего, Берт, – не выдержав, отозвалась из умывальни Лиарена. – Я сама ее выгнала, сама и отвечать буду. Лучше отнеси пока еду в мою столовую, а в корзину составь грязные рожки, я их потом замочу тут в тазу.

Она ополоснула в последний раз рожок и направилась в детскую комнату. Ниверта там уже не было, видимо, ушел через комнаты кормилицы, а дорин метался по комнате широкими шагами, все сильнее потряхивая сына, и донне хватило одного взгляда на его свирепое лицо, чтобы понять, в какой он ярости.

– Тайдир, – мягко позвала донна, – не нужно так его трясти… посиди минуту спокойно, я сейчас молоко перелью и заберу Карика.

Дорин раздосадованно глянул на девушку, но она уже невозмутимо достала из миски стакан с молоком и поболтала, перемешивая. Потом немного плеснула на ладонь, чтобы тут же по-собачьи слизнуть, и, удовлетворенно кивнув самой себе, бережно перелила теплую жидкость в рожок. Отставила его в сторону, ловко вынула растрепавшийся сверток с малышом из рук дорина и, прижав к груди, устроилась в кресле.

– Берт, давай рожок, – торопливо оправляя племяннику пеленки, шепнула донна верному слуге, и тот мигом вложил ей в ладонь теплый сосуд.

– Держите, донна Лиарена… – Берт на миг смолк, умиленно глядя, как жадно присосался ребенок к носику рожка, крепко вцепившись в него крошечной ручкой, потом тяжело вздохнул: – Изголодался-то как, бедолага!

Дорин резко развернулся и вихрем вылетел из детской, на этот раз выбрав выход через комнаты прислуги.

– Устраивайся пока в тех спальнях, – решила донна, придерживая рожок, чтобы малыш не захлебнулся. – Вряд ли он найдет среди ночи кормилицу. А если и приведет, не страшно, у себя в столовой на одну ночь ее поселю. Неизвестно еще… примет ли Карик мамку после рожка.

Последние капли молока малыш досасывал, сонно прикрыв глазки, а потом сразу уснул, не обращая никакого внимания на почти незнакомые руки, бережно заворачивающие его в свежую пеленку.

А Лиарена, прижав к груди неслышно посапывающий сверток, некоторое время задумчиво бродила по детской, рассматривая грязную посуду и объедки и хмурясь все сильнее. Оставлять тут Карика ей казалось почти преступлением, а браться за уборку не осталось никаких сил.

Да и если здраво рассудить, не стоило с первых дней делать работу за служанок, это может очень быстро превратиться в ее законную обязанность.

Лиарена прошла в спальню, осмотрела свое новое ложе, мимо которого до сих пор пробегала, не имея времени разглядеть, и обрадовалась. Наполовину задвинутая в нишу кровать оказалась широкой, как в супружеской спальне, и на ней можно было разместить, кроме самой донны, не менее пяти таких детишек.

Уложив Карика в люльку, Лиарена побежала менять постель. В чистоплотность и скромность местных служанок она больше не верила.

– Донна Лиарена, – заглянув в комнату, укоризненно проворчал Берт, – там еда остывает! Вы же за весь день ни разу горячего не поели.

– Сейчас иду, – отозвалась девушка, не желая обижать заботливого старика, хотя есть ей уже не хотелось. – Наливай чаю.

Посмотрела на свою работу, немного посомневалась и на всякий случай соорудила из запасного одеяла нечто вроде корзины, скрутив валиками края. Хотя малыш еще маловат, чтобы укатиться или уползти, если выпутается из пеленок, так ей все же будет спокойнее.

Потом убавила свет в лампе, перенесла Карика на новое место, заперла на засов дверь в детскую комнату и отправилась ужинать.

– Вы не берите первую попавшуюся служанку, донна, – настойчиво советовал Берт, подсовывая девушке очередной кусочек запеченной утки. – Дорин сейчас на них накричит и заставит силком, а она потом начнет потихоньку от дела увиливать.

– Вот об этом я и хотела с тобой поговорить, – отложила вилку Лиарена. – Зря ты на эту няньку сегодня жаловался… Теперь Тайдир ее накажет, а она начнет всем рассказывать, какие мы злые и придирчивые. И к нам вообще никто не захочет идти… кроме самых ленивых и хитрых. Ты же сам знаешь, если бы от нашего Илзена сбежала Наилина, бросив ребенка, все наши слуги точно так же ее осуждали бы!

– Но донна Дильяна никогда не была такой легкомысленной хохотушкой, как Наилина! – тотчас возмутился Берт. – Неужели они ее за год не рассмотрели?

– Ничего не хочу об этом говорить… дома уже вдоль и поперек обсудили, – покачала головой донна. – Да и здесь, наверное, не меньше. Просто хочу попытаться жить рядом с ними хотя бы спокойно, ведь все склоки обязательно скажутся на малыше.

Глава 3

Негромкий, но настойчивый стук призывал встать, накинуть шаль и пойти посмотреть, кому не спится с утра пораньше. Только вот беда, полусонным разумом Лиарена это понимала и даже как будто поднималась с постели, но глаза никак не открывались и тело упорно не желало вылезать из-под теплого одеяла.

– Лиарена! – раздался где-то далеко знакомый голос, и в нем так явственно послышалось вчерашнее рычание, что разум наконец поборол тяжелый сон, и девушка, нехотя отбросив одеяло, слезла с постели.

Потрясла головой, просыпаясь окончательно, оглянулась на мирно спящего ребенка, накинула на плечи шаль и, чуть пошатываясь, побрела к выходу. Но тут стук раздался совсем с другой стороны, и донна, с досадой вздохнув, повернула к входу в детскую.

Дверь распахнулась от яростного рывка, едва Лиарена успела щелкнуть засовом, и над ошеломленной такой бесцеремонностью девушкой навис встрепанный и злой Тайдир.

– Где мой сын? – проскрипел он, едва сдерживая гнев.

– Спит, – стараясь говорить спокойно, ответила донна и смело посмотрела ему в глаза. – Иди за мной, только тихонько… совсем недавно уснул.

– А ночью он почему не спал? – сердито осведомился дорин, и девушка почувствовала, что еще слово – и она не выдержит.

Или доходчиво объяснит бывшему зятю, какой он самодур, или выплеснет на него воду из стоящего у печи кувшина.

– Известно почему, – едко пробурчал вошедший следом за дорином Берт. – Занят был. Как все нормальные младенцы, пачкал и мочил пеленки, ел и плакал.

– А разве… – Тайдир рассмотрел малыша, сладко спящего в гнездышке из одеяла на одной половине кровати, потом рожок с молоком и кучу пеленок на столе, и хмуро закончил: – …нельзя было положить его в колыбель?

– И бегать туда каждые полчаса? – не унимался Берт. – Или донна должна была всю ночь сидеть в кресле?

– Берт! – расстроенно уставилась на старика Лиарена. – Прекрати, пожалуйста! Я вовсе не потому забрала Карика к себе… просто в детской нужно сначала хорошенько убрать. И его постельку выстирать и высушить… Оказывается, все тюфячки насквозь промокшие, так и почки застудить недолго.

– Вы можете на меня сколько угодно ругаться донна, – не сдался упрямый старик, – но я таких нападок терпеть не стану. Вы вчера целый день ехали в сырой повозке и за ночь даже пары часов подряд не поспали! А вам и с утра вздремнуть не дают!

– Я привел няню, – почти прорычал помрачневший дорин. – Отдай ей ребенка, Лиарена, и иди отдыхать. А в обед спустишься в столовую… я представлю тебя гостьям и слугам.

– Нет, нет и нет! – неожиданно даже для себя взорвалась донна и встала перед кроватью, уперев руки в бока, как прачка, и закрывая своим телом младенца.

– Что – нет? – опешил дорин.

– Всё – НЕТ! Не дам я ребенка никому из прислуги! До тех пор, пока не увижу своими глазами, насколько хорошо она умеет обращаться с детьми, эта нянька! И Карик не будет спать в детской, пока там не станет чисто и сухо и не поставят сундук для горячей воды. А в столовой мне и подавно делать нечего! Вот как выберешь невесту, тогда я с ней и познакомлюсь, а остальные меня не интересуют.

– Каринд – мой сын, и я сам могу решить, кто будет менять ему пеленки!

– И еще мой племянник. А заодно внук моих родителей! И ты сам предложил отцу прислать одну из дочерей в бонны для Карика. И согласился с моими условиями. Вот и не спорь.

– А ты не забыла про мои условия? – нахмурился дорин.

– Но они могут касаться только Карика и нас! Служить толпе твоих домочадцев и гостей подушечкой для иголок я не соглашалась! – непримиримо вздернула носик Лиарена.

Тайдир прожег ее возмущенным взглядом, резко развернулся и ринулся прочь.

– А вы еще хотели, чтобы я уехал! – тихонько пробурчал Берт, поворачиваясь, чтобы последовать за ним.

– Да я давно уже не спорю, – огорченно вздохнула донна, недоумевая, ну зачем она начала перечить дорину?

Наверное, действительно переутомилась и недоспала… пойти, что ли, еще немного подремать?

Но тут она вспомнила слова Тайдира про няню, и весь сон как ветром сдуло. Лиарена плотнее запахнула шаль, большую, серую и пушистую, как зайчик, и решительно направилась вслед за возницей, размышляя по пути, кем бы его назначить, чтобы старик имел право жить в доме, а не в комнатке при конюшне.

Звуки перебранки донна расслышала, едва подойдя к двери в комнаты прислуги, которые вчера так и не успела рассмотреть, и сразу заторопилась. Берт за последний день уже не раз показал домочадцам Тайдира свою неуступчивость. А Лиарене так хотелось попробовать договориться с новой няней по-хорошему.

– Доброе утро, – мягко поздоровалась девушка, отворив створку. – Я донна Лиарена, воспитательница наследника Каринда.

– Я Джена, няня, – нехотя процедила сухопарая женщина в тщательно отглаженной одежде и накрахмаленном переднике, – и не буду жить рядом с конюхом.

– А где ты видишь конюха? – холодно осведомилась донна, успев рассмотреть общую столовую и распахнутые двери в две небольшие спальни для прислуги. – Это Берт, камердинер наследника.

Старик потрясенно вытаращил глаза, услыхав о таком повышении, но тотчас опомнился, приосанился и с превосходством уставился на няню.

– Но он не похож… – оскорбилась няня и, спохватившись, упрямо поджала губы. – И все равно я не могу жить рядом с мужчиной.

– Не волнуйся, – пренебрежительно фыркнул свежеиспеченный камердинер. – Такие женщины меня никогда не интересовали.

– Прекратите спор! – строго прикрикнула Лиарена. – Берт, иди переоденься. Потом выяснишь, во сколько тут приносят завтрак. А ты, Джена, начинай убирать детскую. О том, как вас разместить, я подумаю сама.

– Я няня, а не горничная, – мгновенно нашла повод показать характер Джена. – Мое дело – следить за наследником.

– Но ты же не собираешься следить за ним в том свинарнике, который развела прежняя няня? – начиная терять терпение, подозрительно кротко осведомилась донна. – Там негде даже перепеленать ребенка и нет ни одного чистого рожка. Или ты намерена сидеть и отдыхать, пока ребенок спит?

– Для этого есть другие служанки, – упрямо пробормотала Джена. – Няни не убирают и не стирают.

– А бонны не спорят с ленивыми слугами, – заключила Лиарена. – Так вот, отправляйся и ищи тех, кто должен тут убирать, стирать и мыть. А если не приведешь – я лично прослежу за тем, чтобы за эту луну ты получила вполовину меньшее жалованье.

– А ведь я надеялась договориться с ними по-хорошему! – вздыхала Лиарена, возвращаясь в свою комнату.

Но Тайдир, похоже, не держит в доме покладистых служанок. Или, наоборот, они слишком преданы своему господину? В таком случае им с Бертом придется намного труднее, чем казалось девушке оттуда, из такого родного и привычного дома.

Вот только выбора у нее не было уже тогда. Олирна на два года моложе, и кроме того, она родная дочь дорины Майрены. Было бы чересчур безжалостно отнять ее у матери, и без того слегшей на два дня после письма Тайдира, к которому была приложена прощальная записка Дильяны. Подлинная, в этом мать беглянки убедилась первым делом, сравнив все буквы и проверив лист шелковой бумаги семейным амулетом. Тем самым, который меньше года назад раскрыл Лиарене тайну ее приемных родителей.

Раздумывая над свалившимися на нее неразрешимыми задачками, девушка направилась в умывальню и обнаружила появление горячей воды. На радостях донна искупалась сама и помыла парочку рожков. В быстрый приход служанок ей не верилось, им и в обычные дни хватает своей работы, а сейчас, когда в замке гостит толпа невест дорина и их свиты, горничные небось с ног уже сбились.

По сложившимся издревле правилам объединенных пределов, вдовец или холостяк не должен долго править своим дорантом в одиночку, а брошенный муж всегда приравнивался к вдовцу. Оттого-то правители окрестных дорантов и выразили желание прислать в гости к Тайдиру своих дочерей, надеясь породниться с богатым дорином. И вовсе не случайно теперь все внимание прислуги направлено на этих невест, ведь какая-то из юных донн станет новой хозяйкой замка Варгейз и дориной могущественного доранта.

Вернувшись в спальню, Лиарена проверила сладко спящего Карика, переоделась в темное платье и, заколов волосы в простой, скромный узел, отправилась в столовую, оставив двери раскрытыми настежь, чтобы не прозевать пробуждение племянника.

Однако не успела она дойти до стола с остатками вчерашнего ужина, как в дверь уверенно постучали.

– Донна Лиарена? – раздался мужской голос, и воспитательница сразу опознала Ниверта.

– Доброе утро, – приветствовала мужчину Лиарена, отпирая засов и впуская раннего гостя в столовую.

Свое раздражение, вызванное излишне частым появлением советника, девушка постаралась скрыть. Возможно, Берт ошибается, и Тайдир вовсе не желает навечно привязать ее к своему дому подобным образом.

– Я пришел узнать, есть ли у донны какие-то вопросы, требующие моего срочного вмешательства, – деловито заявил Ниверт, проходя к столу.

– Берите бумагу и перо, – так же серьезно кивнула девушка. – Этих вопросов у меня целая куча.

– Вас не устраивает спальня или плохо кормят? – заботливо поинтересовался советник, но Лиарене почудилось, будто в его голосе проскользнула едва заметная усмешка.

– Меня все устраивает… кроме отношения слуг к наследнику, – почти грубо огрызнулась донна. – Если в ваших силах это изменить, то пишите список, если нет – не занимайте мое время.

– Вы же знаете, слуги всегда переносят отношение к неверной женщине на ее детей, – строго сообщил Ниверт. – И с этим мы ничего поделать не сможем. Они слишком преданы Тайдиру и потому за него переживают… Как можно наказать людей за чрезмерную преданность?!

– Тогда нужно было подумать об этом заранее, – устало вздохнула Лиарена, признавая справедливость его доводов. – Я взяла бы служанку из дома родителей. Впрочем, я отправлю матери послание немедленно. Но во всех случаях молча смотреть, как страдает невинное дитя, не стану, даже не надейтесь.