скачать книгу бесплатно
– Рахиль, сходи на речку под Пашкино за родниковой водой. Что-то мне захотелось попить водицы из того родничка. Прямо нутро всё горит. Кажется, выпила бы той водицы – так сразу бы и легче стало.
– Конечно, схожу, тётя Сара. Прямо сейчас же и пойду, – ответила Рахиль.
– Ну, спасибо тебе, Рахиль. Только дальше родника одна никада не ходи, – сказала хозяйка.
– Почему? – с удивлением спросила Рахиль.
– Потому что в зарослях в обрыве над рекой живёт змей-баран.
– А разве змей-бараны существуют?
– Конечно, существуют. Именно такой змей и живет там.
– Это змей или баран?
– Это огромный змей, а кричит как баран.
– А нельзя ли поймать его? Вон сколько наших мужиков и казаков в селе!
– Не раз пытались мужики, только ничего у них не получалось. Уж больно хитрый он, днём спит, а ночью хозяйничает. И самое интересное это то, что он нападает на человека только в том случае, если он идёт один. А если вдвоём или втроём будут идти, то ни за что не нападёт. Хоть с ребёнком иди. Всё равно не нападёт.
– Странный змей. И много людей он погубил?
– Поначалу, как только мы пришли сюды, много людей он загубил. Люди тогда ещё не знали ничего об этом змее, и как только какой мужик задержится допоздна на своём поле и пойдёт домой через Пашкино, так и пропадёт.
– Они совсем пропадали?
– Были случаи, что совсем пропадали. А так находили людей умерших от укусов змея или удушенных его хвостом.
– А когда произошёл последний случай?
– Да уж несколько лет не трогает никого. А недавно сосед наш, Ананий Тушов, что напротив живет, слышал, как там баран кричал. Только он не один там проходил. С ним собака была, потому змей и не тронул его.
– Страшную вещь вы рассказали мне, тётя Сара. Теперь я буду более осмотрительной, – задумчиво произнесла Рахиль.
– Только ты, Рахиль, сильно не пужайся, днём ни разу никто не видал его. Днём бабы даже бельё ходят полоскать туды. Дюже вода чистая да прозрачная там, прямо все камешки на дне реки видны и все рыбки видны, что в реке плавают. А ежевика какая там растёт! Крупная да сочная, гроздья такие большие, будто кисти винограда над водой склонились, – с любовью произнесла Сара.
– Ну, хорошо, тетя Сара, я пошла, – сказала Рахиль и направилась к двери.
– Иди, Рахиль, – произнесла ей вслед Сара.
Рахиль зашла под навес, взяла там два пустых ведра и пошла под Пашкино за родниковой водой. Её путь лежал через сад попа и далее через крутой склон к реке. Спускаясь по склону к реке, Рахиль с большим интересом рассматривала противоположный обрывистый берег реки, где, по словам Сары, затаился лютый змей баран. Склон действительно имел диковатый вид и угрожающе нависал над рекой. Теперь Рахиль не сомневалась, что он был неприступным рассадником змей, так как к нему невозможно было подобраться ни с какой стороны. А непроходимая чаща, кусты и деревья говорили о том, что их никогда не касалась рука человека.
Спустившись к роднику, Рахиль зачерпнула кружкой воду и всю, без остановки, выпила. Вода была очень вкусной и холодной. Затем с помощью кружки она набрала воду в два ведра и невольно залюбовалась рыбками, которые плавали в реке у самых её ног. А вода, действительно, была такой чистой, что видны были все камешки на дне реки и рыбки, плавающие над ними. Река в этом месте плавно несла свои горные воды, омывая каждый камешек прохладной водой, издавая лёгкую, журчащую мелодию. Она пела тихо и мелодично, как может петь молодая красавица, склонившись над колыбелькой своего крохотного младенца. И до того музыка была сладкой и проникновенной, что Рахиль замерла, склонившись над водой.
Слушая музыку и любуясь движением рыбок, Рахиль вдруг почувствовала, что кто-то подошёл к ней сзади. От неожиданности она вздрогнула, невольно вспомнив рассказ Сары. Неприятное чувство охватило сердце Рахили.
– Здравствуй, Рахиль, – услышала она голос Данила.
– Здравствуй, Данил, – ответила Рахиль, повернувшись к нему лицом.
Рахиль была очень рада, что это был именно Данил, а не кто-то иной.
Данил посмотрел на руки Рахили, на кружку и невольно взгляд его упал на ее грудь. Данил с трудом проглотил слюну и, пытаясь овладеть собой, встряхнул своим кудрявым русым чупом и дотронулся до своей бороды. В селе Привольном все мужчины носили бороды.
Рахиль посмотрела на Данила и приветливо улыбнулась ему. При этом вся она искрилась солнцем и светом, ослепляя Данила своими белоснежными зубами, редкой красотой и нерастраченной женской нежностью.
Данил стоял, смотрел на Рахиль и не мог оторвать свой взгляд от ее бездонных глаз. Он впервые в жизни утонул в женских глазах и был от этого счастлив… Его сердце ныло и стонало от боли и в то же время ликовало, впадая в сладострастие под взглядом Рахили.
– Рахиль… – произнёс Данил, приближаясь к ней.
Перед глазами Рахили закружил образ Ивана.
– Иван! – беззвучно прошептали её губы, и земля поплыла под ногами.
Никого кроме Ивана не желало впускать её сердце.
«Иван, только Иван!» – тревожно стучало оно.
Рахили до боли захотелось, чтобы сейчас перед нею стоял Иван и смотрел на неё с такой же нежностью и любовью, с какой смотрел Данил. Её разум говорил о том, что Данил добрый, надёжный человек, что она будет жить с ним как за каменной стеной, но сердце бунтовало и каждой своей клеточкой выступало против Данила. Она чуть не застонала от сознания того, что ничего не может изменить в своей жизни. Её сердце было неподвластно разуму.
«Иван, только Иван!» – безжалостно колотилось сердце в груди, усиленно разбрызгивая кровь по венам.
Улыбка бесследно исчезла с губ Рахили. Вид у неё стал необычайно серьёзный и сосредоточенный.
Несколько дней Данил ходил за Рахилью молча. А теперь, оказавшись с нею наедине у родника, он решил, наконец, признаться ей в своей любви.
Его будто прорвало. Жаркие слова любви били ключом из его опалённого приграничными боями сердца.
Дожив до двадцати восьми лет, он впервые в жизни признавался женщине в любви, признавался страстно и пламенно.
Неожиданно для самого себя он схватил Рахиль за руку.
– Отпусти, Данил, – строго произнесла Рахиль и с силой дёрнула руку.
Встретившись с сердитым взглядом Рахили, он невольно отпустил её руку.
Рахиль с опасением посмотрела по сторонам. Ей очень не хотелось, чтобы кто-то из сельчан увидел их вместе.
– Рахиль, выходи за меня. Завтра же сватов пришлю. Не откажешь? Столько лет бобылём ходил, тебя ждал. Всегда знал, что ты есть на свете, что обязательно встречу тебя, единственную любовь мою, потому и жил бобылём. Как увидел тогда тебя возле забора, так сразу внутри всё оборвалось. С тех пор и сохну по тебе, Рахиль, без тебя и Божий свет мне не мил. Только тебя и вижу одну. Ответь, Рахиль, Христом Богом прошу тебя. Выйдешь за меня? Дочь твою как родную любить буду.
А она, испугавшись его слов, стала медленно отходить вглубь берега, пока не наткнулась спиной на тутовое дерево.
При этом с её губ чуть слышно срывались слова:
– Нет, Данил, не надо. Ты мой сосед и не более. У тебя есть Верочка. Ты скоро пойдёшь её сватать. Мне это дядя Яков сказал.
– Верочка, говоришь? Её собираются сватать мои родители, но не я.
– Я не желаю ничего об этом слышать. Я хочу жить спокойно. Мне никто не нужен. У меня есть дочь, и я не хочу, чтобы в нас летели камни. Уходи, Данил, и больше никогда не подходи ко мне. Ты слышишь?
В её глазах горел неподдельный страх. Она заметно побледнела. Затем расстегнула верхнюю пуговицу своей блузы и, тяжело вздохнув, произнесла:
– Уходи, Данил.
– Тебе плохо, Рахиль? Чего ты боишься? Никто не посмеет сказать тебе грубого слова. Перед Богом клянусь, – хриплым от волнения голосом проговорил Данил.
– Уходи, Данил. Нас могут увидеть.
– Пусть видят, я и сам скажу, что хочу тебя в жёны взять.
– Ты хочешь пойти против воли своих родителей?
– Рахиль, я не виноват, что у меня вот здесь ты, а не Верочка, – произнёс он с жаром и приложил свои сильные руки к сердцу, – а Верочка в девках не останется. Вон Пётр Баев так и кружит возле неё.
– Данил, человек не в силах изменить то, что предрешено на небесах, – обречённо произнесла Рахиль, взяла вёдра с водой и быстро пошла по тропинке крутого склона домой.
Данил догнал её и тихо произнёс:
– Рахиль, дай мне вёдра, я помогу.
– Не надо, я сама, – сухо ответила Рахиль и пошла ещё быстрее.
По склону она поднималась быстро, а следом, не отрывая от неё своих задумчивых глаз, шёл Данил.
– Мама, посмотри, какую крупную кисть винограда я нашла, – громко крикнула девочка, увидев свою мать, идущую среди кустов винограда с двумя вёдрами воды.
– А кто разрешил тебе сорвать виноград? – спросила Рахиль.
– Дедушка Яша, – ответила девочка.
Дивора была очень похожа на свою мать, такая же темноглазая и темноволосая. Две длинные косы с белыми бантами свисали сзади по её голубенькому платьицу.
– Только сначала вымой виноград, а потом ешь, – сказала мать.
– Я знаю, мама, мне бабушка уже сказала, – ответила девочка тоненьким голосочком.
В это время бабушка доставала из колодца воду. От взора старухи не ускользнуло, что параллельно Рахили по своему саду шёл и Данил.
Взглянув на Рахиль и встретив её встревоженный взгляд, старуха произнесла:
– Рахиль, мне нужно поговорить с тобой.
– Бабушка, только не сейчас, – рассеяно произнесла Рахиль.
– Именно сейчас, – недовольно произнесла старуха и пошла в дом.
Рахиль пошла следом.
Закрыв за собой дверь, чтобы никто не слышал их разговор, старуха сказала:
– Рахиль, какие у тебя отношения с Данилом?
– Мы с ним соседи и не более, – ответила Рахиль.
– Я очень хочу в это верить, но ты от встречи с ним стала сама не своя. Что между вами происходит?
– Ничего, бабушка, тебе это просто показалось, – опустив глаза и слегка покраснев, ответила Рахиль.
– Не давай повода для разговоров, соблюдай себя. Ты должна думать не только о себе, но и о Диворочке. Ты хорошо знаешь, какие жёсткие законы в селе Привольном. Пятно с матери спадает на дочь безвозвратно. Ты не должна об этом забывать.
– Я это знаю, – ответила встревоженная Рахиль и вышла из избы, чтобы отнести воду хозяйке.
Вечером, закончив трепать лён, Рахиль взяла кипящий самовар, который стоял на большом плоском камне, и понесла его к столу, под большое тутовое дерево.
– Ночь нонча дюжа светлая, скоро заосеняеть и поползуть по степи туманы, – наливая из самовара чай, сказал поп.
– Туманы здесь часто бывают? – спросила Рахиль.
– Как тебе сказать? Год на год не приходится. Но одно могу точно сказать, что сентябрь будет сухой, а там пойдут дожди.
– Дожди бывают сильные?
– Дюже сильных дождей осенью не бываеть. Так, сыплется с неба крупа мелкая или хмарь стоить, да туманы стелятся. Оно и хорошо: скоро трава пойдёть – будя где скот пасти. А то в этом году лето дюже сухое и знойное было, пастухи под самые горы скот гоняли.
– Тюк, тюк, тюк, – монотонно и тоскливо пел над головой филин.
– Не люблю сов и филинов, – сказала Рахиль.
Она встала со скамьи и отошла в сторону, нашла небольшой камешек и бросила его в филина. Филин перелетел на ореховое дерево и стал петь там.
– Рахиль, не гоняйся за ним. Это бесполезно. Он живёть тут.
– Где?
– Прямо вот тут, в дупле этого тутовника.
– Вот тут?
– Да, прямо вот тут. С той стороны дерева есть дупло, там он и живёть. А гоняться за ним бесполезно. Я сам одно время гонялся, а потом понял, что всё это напрасно. Раньше он жил в саду в дупле старого тутового дерева. Я срубил то дерево, думал, что он улетит со двора. А он видишь, как умудрился? Взял да и переселился мне под самый нос, будто в отместку. Я махнул на него рукой и всё. Он не трогаеть никого, живёть себе и живёть. А то, что тюкаеть, так это сам Бог велел ему тюкать. Вот так и живём уже лет пять. Раньше, когда были там маленькие птенцы, я часто заглядывал в дупло. Темно в дупле, только одни глазки горящие видны. По глазкам и определял, сколько птенцов вылупилось. А один раз вечером подошёл к дуплу, чтобы посмотреть на них, а оттуда как выскочить змея. Я еле увернулся. Если бы хоть чуть-чуть замешкался, то прямо в глаза пустила бы свой яд. С тех пор и сам не подхожу к ним и другим не позволяю. Пусть живуть. У них своя жизнь, а у нас своя. Их вон полно у нас в селе.
Рахиль взяла в руки поднос с тремя чашками чая и понесла в дом. Когда она возвращалась к столу, то увидела входящего во двор соседа Анания, коренастого мужчину сорока лет.
Днём он часто проходил через двор попа, чтобы попасть на свою лавину, находившуюся на берегу реки. Но в такое позднее время он шёл туда впервые.
– Ананий, ты куда собрался на ночь глядючи? – спросил удивлённый поп.
– Да я пса на лавине к столбику привязал, а отвязать забыл. Боюсь, что волки ночью нападут и загрызут его, – ответил сосед.
