скачать книгу бесплатно
У Персидской границы
Мария Чиркина
«…Роман «У Персидской границы» – продолжение легендарной истории Олеси, любимой героини известной повести И.А. Куприна «Олеся». Главная героиня не вымышлена, и ее история не заканчивается на страницах повести. Куда привела ее судьба? Смогла ли Олеся все забыть, преодолеть боль, лишения и найти свое место под солнцем?..»
Мария Чиркина
У персидской границы
Роман
* * *
© Мария Чиркина, 2022
Предисловие автора
Роман «У Персидской границы» посвящен моей прабабушке, Олесе, – реальной героине рассказа А. И. Куприна «Олеся». В первоначальном варианте роман был написан как исключительно художественное произведение, однако, наблюдая на протяжении многих лет как переписывается история моего родного края, зная об уничтоженных архивах, видя, как часто СМИ вводят в заблуждение мировое сообщество в своих односторонних расследованиях «белых пятен» истории Русской Мугани, – я решила переписать роман по архивным материалам.
В первую очередь это касается старшего внука Олеси, Чиркина Анания Исаевича, который в 1919 году был председателем Муганской Советской республики, а затем работал судьёй в Верховном Суде Азербайджана. Ананий Исаевич был в жестоком противостоянии с Багировым и его окружением, боролся против притеснения нетюркского населения Азербайджана и добивался автономии своей Родины – Талыш-Муганской республики. Ананий Исаевич был убит, а все его документы уничтожены.
Не лучшим образом вышло и с моим земляком, Лазарем Фёдоровичем Бочарниковым (Бичераховым), который в годы Первой мировой войны был ротмистром охранной роты великого князя М. А. Романова, а в 1917–1919 г. командовал Кавказской армией. В состав охранной роты входили мои земляки и родственники.
В своем романе я расскажу подлинную историю моего края и его народа, о том, как мы, русские люди Мугани, жили на талышской земле почти два века…
Роман «У Персидской границы» – продолжение легендарной истории Олеси, любимой героини известной повести И. А. Куприна «Олеся». Главная героиня не вымышлена, и ее история не заканчивается на страницах повести. Куда привела ее судьба? Смогла ли Олеся все забыть, преодолеть боль, лишения и найти свое место под солнцем?
Часть первая
«Изгнанные»
С годами мои герои, уничтоженные и распятые, ушли в легенду… Но через столетие они вернулись из призрачного мира в реально прожитую жизнь.
Глава первая
– Мир хозяину дома, – произнесла стройная темноволосая красавица по имени Олеся и почтительно склонила свою голову перед седобородым стариком, сельским попом Болотиным.
– Мир вашему входу, – ответил поп.
– Благословение Господне на Вас, – сказала Олеся.
– Благословляю Вас именем Господним, – вежливо ответил поп и пригласил Олесю в дом.
В дверях, на притолоке, со стороны петель, в небольшой серебряной оправе висела «Заповедь Господня».
– Господи благослови, – тихо произнесла Олеся, поцеловала пальцы, которыми дотронулась до «Заповеди Господней», и вошла за попом в избу.
Первое, что бросилось в глаза Олеси, вошедшей в избу, – это большие, толстые Библии в темном переплете, лежащие на столе. Стол был накрыт белой скатертью с вышивками и длинными, чуть ли не до пола, кружевами. Возле стола с двух сторон стояли высокие резные деревянные стулья. В потолке висел крючок, на который вешали люльку.
Изба была большая и светлая, с пятью окнами, три из которых выходили в палисадник, а два на крыльцо.
Это была передняя изба. Здесь, стоя у стола при открытых окнах, поп с попадьей молились живому Отцу Небесному.
С двух сторон возле стен стояли резные деревянные кровати с высокими перинами и пуховыми подушками.
Снизу из-под покрывал свисали кружева, пришитые к простыням.
На кровати, находившейся на одной стороне с большой русской печью, лежала седая больная женщина – жена попа по имени Сара.
– Здравствуйте, – с лёгким поклоном произнесла Олеся.
– ?…х! – застонала Сара и стала удобнее усаживаться на кровати, прикрыв простынёй свои больные, в гнойных язвах, ноги.
Поп подошёл к жене, помог ей сесть и, подкладывая под спину подушку, сказал:
– Познакомься, Сара, это наша новая работница.
– Олеся, – произнесла красавица и пожала протянутую руку попадьи.
Попадья с удивлением посмотрела на руку, затем на саму Олесю и жалобным тоном произнесла:
– О…ох! Тяжело ей будеть у нас, Яков. Ты глянь, какие ручки у неё холеные, как у барыни.
Олеся уже стала жалеть, что так старательно отпаривала свои руки в отрубях и смазывала их мазями, которые готовила для её натруженных рук бабушка. Она взглянула на свои руки: они действительно были как у барыни.
Поп посмотрел на жену с удивлением.
– Я вовсе не против, Яков, – всё тем же жалобным тоном произнесла попадья, – только уж дюжа она холёная, видно, что непривычная к тяжёлой работе, а у нас хозяйство дюжа большое – боюсь, что не управится.
Сара с сочувствием посмотрела на Олесю и, сложив свои полные руки на колыхающейся от тяжёлого дыхания груди, вновь заохала, сотрясаясь всем своим грузным телом. Попадья была добрым человеком, всем сочувствовала и всех жалела. Теперь она жалела Олесю. Жалела её искренне, от всей души, забыв, что совсем недавно почти всю домашнюю работу выполняла сама.
В селе Привольном хозяева работали так же, как и их работники – от зари до заката.
Попадья с сочувствием смотрела на Олесю и никак не могла поверить, что она сможет выполнять тяжёлую деревенскую работу.
Поп хорошо понимал свою жену, так как при встрече с Олесей у свата он также был поражён её красотой, хотя одета она была очень бедно. На ней было выцветшее ситцевое платье и такая же выцветшая косынка на голове, спасавшая Олесю от знойных солнечных лучей.
А сейчас, в праздничном наряде, она была неотразима.
Необычайно красивые тёмные глаза Олеси завораживали своим живым блеском и тянули в бездонный омут, в то же время ласкали нежностью и чистотой. Это были именно те редкие женские глаза, взглянув в которые мужчина мог утонуть навеки. Еще прекраснее казались губы Олеси. Налитые вишнёвым соком, они ярко горели на слегка загорелом лице, оттеняя её белоснежные зубы. Высокую стройную фигуру красавицы плотно облегала шёлковая, бледно-розового цвета, блуза с кружевами, которую вот-вот готовы были прорвать соски её пышной груди. Две толстые косы были аккуратно уложены на затылке. Ноги Олеси до самых туфель укрывала пышная чёрная юбка.
Попадья сидела, вздыхала и молча смотрела на Олесю.
– Хвалил вас мой сват, – нарушив нависшее молчание, произнёс поп, – говорил, что работящая вы баба – зерно ему хорошо провеяли. В прошлом году ему татары веяли, да так навеяли, что пришлось заново всё зерно веять. А в этом году сват доволен: и урожай хороший и зерно чистое. Он-то и посоветовал мне взять вас в работницы.
Тут поп молча посмотрел на Сару и погладил свою седую бороду.
Она поняла его взгляд и сказала:
– Я не против, Яков, пусть поработаеть, а там будеть видно.
Сельчане произносили слова мягко, к глаголам добавляли «ь», особенно мягко они произносили букву «г».
Олеся быстро привыкла к их говору и не стала обращать на это внимание.
Поп подумал немного и сказал:
– Значить вас Олесей зовуть?
– Да, Олесей, – ответила она.
– Оле…сей! – протяжно, нараспев произнёс поп и снова задумался.
– Вам не нравится моё имя? – спросила Олеся, встревоженная задумчивостью попа.
– Нравиться-то нравится, но дело не в том. Оно какое-то чужое, не здешнее. Сразу видно, что вы не наш человек, – пришлый… У нас у всех имена библейские. А вы – Олеся.
Олеся и без попа обратила внимание на то, что имена у сельчан были библейскими.
Однако не только на имена она обратила внимание. Олеся сразу же уловила здесь особый религиозный дух, который витал над селом и связывал людей крепкими узами.
Исколесив полсвета, она нигде не встречала такой богатый и сплочённый народ, как в селе Привольном. У всех жителей села были добротные дома. Они все хорошо питались и в праздники носили дорогую одежду.
– Олеся, за что вы гонимы? – строго, но с сочувствием спросил поп.
– За нашу веру, – тихо ответила Олеся и опустила глаза.
– Крещёные? – ещё строже спросил поп.
– Нет, – уверенно произнесла Олеся.
Поп снова замолчал. Это мгновение показалось Олесе вечностью, потому что ответ попа решал её судьбу.
С тревожно бьющимся сердцем, не поднимая глаз, она ждала ответа – быть может, ей снова придётся сесть в подводу и повезти свою семилетнюю дочь и старую бабушку в неизвестность.
Поп сказал:
– Олеся, все мы тут гонимые за веру. Сват сказал мне, что вам понравились наши места, и вы желаете остаться тут. Так ли это?
– Так, – ответила Олеся и с тревогой посмотрела на попа.
– Олеся, если вы действительно желаете остаться тут и жить с нами, то должны принять нашу веру, иначе вам будеть дюжа трудно жить тут. Люди особо обижать вас не будуть, но будуть всячески обходить и сторониться вас. Причин для этого много. Вы, поди, и свинью едите?
– Да, – тихо ответила Олеся.
– А вот это совсем напрасно, няльзя есть свинью, потому что свинья – самое грязное животное, никада не глядить на солнце и копыта у неё как у чёрта. Так что мы свинью не едим и вам не советуем. Нам хватаеть и божьей скотины.
Олеся несколько лет ходила со своей бабушкой по русским деревням и знала, что свиное сало – это любимая еда деревенских жителей. Да и сама она не прочь была полакомиться кусочком чёрного хлеба с салом и чесноком.
«Кто же они, если свинью не едят?» – мелькнуло в голове Олеси.
– Сами мы люди русские, – продолжил поп, – полвека тому назад пришли сюды из России. По вере мы субботники. Живём по Ветхому Завету. Христа почитаем, но молимся живому Отцу Небесному. В мире нет нигде такой чистой веры как у нас, и никто так свято не чтить и не исполняеть Божьи законы и заповеди, как мы.
Мы исповедуем веру, которая угодна нашей душе, и за это никто нас тут не преследуеть. Мы создали тут свою культуру. У нас свои обычаи и свой, особый, уклад жизни. Бедных людей у нас в селе нет. Мы сами себя судим и сами милуем. Российские законы до нас не доходють. А местные власти свои законы нам не насаждають. Живём мы тут вольно. Торгуем зерном и скотом в Персии и Закавказье.
Местные власти нас жалують, потому что богатый человек всегда в почёте. Нигде в мире нет такой культуры и процветания, какие создали тут мы своим трудом. Если бы не бандитские налёты татар, то наш край во истину можно было бы считать райским. Всё, чё надо, Бог даёть нам, чё бросим в землю – всё растёть. Палку в землю воткнём – дерево растёть.
Чем дольше Олеся слушала попа, тем большим доверием к нему проникалась. За месяц, прожитый в селе, она убедилась, что там действительно царил необычайно осмысленный и размеренный уклад жизни. Любовь и почтение Закона Божьего избавили людей от суеты и укрепили их сердца. Они во всём полагались на Бога и во всех своих начинаниях просили Божьего благословения. При этом сами просыпались с петухами и заканчивали работу, когда куры садились на насест. Все они были зажиточными хозяевами, хорошо питались и носили добротную одежду. А главное, скверны в них было меньше, чем в тех людях, с которыми Олесе приходилось встречаться раньше. И земля там была плодородная. Что бросали люди в землю – всё давало пышные всходы. Полноводная река Геок-Тепе бежала с гор, орошала посевы и крутила мельничные жернова.
– Олеся, вера та хороша, какая служить на благо человеку. Вы много бродили по свету. Разве вы видали, чтобы где-то люди жили лучи, чем мы?
– Нет, – откровенно ответила Олеся.
Действительно, где бы она ни была, – везде видела или чрезмерную роскошь или ужасающую нищету, и только в селе Привольном все люди жили достойно, по-человечески.
Большая часть субботников, прибывшая в село Привольное из России, была потомками однодворцев[1 - Из Википедии: «Однодворцы – это до 1866 года сословие землевладельцев, живших на окраине Российской империи. Понятие „однодворец“ обозначало людей, которые сами, и их предки в прошлом служили в дворянском ополчении, но из-за бедности и запустения земель больше служить не могли, потому что всё их поместье состояло из одного двора. (Отсюда название)».].
Однодворцы не имели большинства дворянских прав и привилегий, платили налоги и несли повинности (в том числе рекрутскую), однако могли владеть землёй и крепостными крестьянами. Однодворцы были освобождены от телесных наказаний. Как и дворяне, все однодворцы уже в семнадцатом веке имели фамилии и в восемнадцатом веке в документах упоминались только с ними. Подавляющее большинство однодворцев выбирали в жёны представительниц своего сословия, сословная принадлежность жён однодворцев тщательно фиксировалась в ревизских сказках конца восемнадцатого века.
Сословие однодворцев было представлено на бывших приграничных землях в западных и центрально-южных губерниях России – Воронежской, Курской, Орловской, Брянской, Тульской, Тамбовской, Пензенской и Рязанской.
С начала девятнадцатого века с общим изменением отношения правительства к дворянскому сословию меняется и положение однодворцев, которые начинают рассматриваться всё в большей степени не как «бывшие дворяне», а как государственные крестьяне.
Окончательно они были переведены в это сословие в 1866 году, однако в местах традиционного проживания ещё долго сохраняли сословное самосознание. Даже после ликвидации сословия их потомков продолжали именовать однодворцами, подразумевая их особый исторически сложившийся этнотип русского народа.
Во главе однодворческого поселения стоял управитель, назначаемый военной администрацией (в начале – местным воеводой, затем – Военной коллегией).
Управитель обеспечивал сбор необходимых налогов и податей, отвечал за верность списков жителей поселения, решал вопросы внутреннего устройства и отстаивал интересы однодворцев в уезде и в провинции.
Однодворческий управитель должен быть создавать из однодворцев вооружённые конвои для сопровождения колодников, «соляной казни» и военные команды для борьбы с «ворами и разбойниками».
Помощниками управления были избираемые населением наиболее авторитетные однодворцы.
В случае набегов татар однодворцы быстро и умело объединялись в полки, чему способствовала их военная подготовка и сохранённая посотенная организация с выборными сотскими и десятскими.
Всё это субботники сохранили и принесли в село.
– Олеся… – снова начал поп.
Но Олеся неожиданно встала и тревожно произнесла:
– Подождите… дядя Яков…
– Олеся, ты чего так испужалась? – спросил поп.
– Я слышу выстрелы. Кто-то стреляет… там… – сказала Олеся и показала рукой в сторону гор.
Сердце Олеси забилось тревожно.
– Господи, только бы с моей девочкой ничего не случилось! Зачем же я не взяла её с собой? – это первое, что пришло ей в голову.
