скачать книгу бесплатно
– Не знаю… Это – главная проблема! Остаться, выучить язык, понять обстановку.
– Короче, пришел, тепреь надо увидеть – может победишь. Так, что ли?
Бог знает, что ему сказать. Тут и себе ответить не просто. Я медленно, со знанием дела, намечаю глазом, как разрезать свиную отбивную, и в глубине рта уже ощущаю вкус, представляю, как рюмка коньяка последует за первым куском, отрезанным так, чтобы на нем было и немного сала. Подношу к носу вожделенное мясо. Важно почувствовать запах блюда – это не только улучшает пищеварение, но и придает пище вид ритуала, превращая ее из обычного пожирания в осознанный процесс.
– Знаешь, я как всегда, не помню кто, но один умный человек сказал, что Бог не требует от тебя побеждать, он лишь ждет от тебя попыток.
– Ну что ж, тогда нужно делать попытки, – мой друг одобрительно посмотрел на мою рожу. – Когда ты хочешь просить азюль, в смысле убежище?
Я некультурно зевнул, расслабленный обедом.
– Как только, так сразу. Завтра – воскресенье, понедельник – день тяжелый, вторник в самый раз.
– И ты уверен, что стоит рисковать всем, что ты можешь иметь у себя там, ради этой бумажки, о которой ты грезишь наяву и во сне? – вопрос на всякий случай. Наверно чтобы потом его не обвиняли, что он затащил.
– Хорошо называть немецкий паспорт бумажкой, когда он лежит у тебя в кармане! – не в обиду ему сказал я. – Вот когда в кармане лежитсерп с молотом – считай что фига, так тут подобная мелочь вырастает до невероятных размеров. Я, знаешь, дорогой мой, свободы хочу. Не свободы выйти на Красную площадь и сказать, что Ельцин – дурак. А свободы по первому желанию левой ноги положить в карман ту презренную зеленую бумажку и лететь, куда вздумается. Не помнить о визах, не помнить, что это стоит столько, что не могу себе позволить…
– Здесь это тоже денег стоит…
– Здесь есть возможность их заработать! А у нас, чтобы кто-то мог на Майорку слетать, до него должно пару-тройку поколений его предков трудиться и во всем себе отказывать.
– Ну Бог с тобой. Я думал, что тебе паспорт нужен, а ты на Майорку хочешь…
Мы чокнулись.
По центральной улице Франкфурта – Циель шли развязной походкой отдыхающих бездельников Юра и Леня. Уже неделя прошла с тех пор, как они приехали в Берлин, имея в кармане целое состояние: сто марок и бутылку водки в сумке с немногочисленным багажом. Там же, не купив билет, потому что не хотели они сели на поезд до Франкфурта на Майне. Признаться честно, если бы и хотели, денег бы все равно не хватило. Им повезло, и путешественники докатили до самого Касселя, четыреста километров, пока не пришел контролер, точнее контролерша. Их судьба была предопределена с полицией, штрафом и скандалом. В Германии с безбилетниками, если их ловят, то долго не разговаривают, а просто предлагают провести милую беседу с полицейским. Но контролерша попалась молодая, может и неопытная, но, что точно, ее купил своим видом Леня – высокий и статный красавчик, мило улыбавшийся. Отделались, короче, ребята ста марками штрафа, и высадили их на маленькой станции.
Провели ночь под вышкой высоковольтки. Не была их ночевка ни теплой ни сухой. Еды осталась лишь бутылка водки, ее и пили, ею и закусывали.
– Я в армии в морпехе был – продолжал свой монолог Юра. – Сержантская школа, потом сразу отделение дали. Было хорошо, подходишь к молодому и говоришь что-нибудь. Он идет и делает. А если нет, то дам в скворечник.
Леня молча покачал головой. Воспитанный в городе, где жили одни латыши, он привык больше слушать, чем говорить. Пока же все больше хмурился, пытаясь собрать в голове полезные мысли, но они все куда-то подевались.
– У меня со всеми лейтенантами были лады – продолжал повесть про былинные геройские подвиги своей жизни Юра. – Один только козлом оказался. Я строй поставил, а он ко мне с сапогами пристал, что не чистил. Ну я ему, мол «иди ты…» Ну а он мне: «Сержант, к прапору за колом бегом марш!» Я бегу, а в голове глупые мысли: «На фиг ему кол? Что он им будет: по голове лупить?» Я принес, а он мне: «Копай колом от забора до полудня!» Дурак! Юра плюнул в сердцах.
Потом потянулся, пошел к дереву, спас его от засыхания, оправившись, и продолжил.
– Я перед армией в Голландии слесарем работал. Я у хозяина важным был. У него часто русские трейлеры чинились. Я по ним все знал, а голландцы ничего. Он мне много платил – голосом бывалого человека похвастался он своему безмолвному слушателю.
Леня ухмыльнулся. Он уже все это в пятый раз слышал. Ему надоело, но других собеседников не было, и лучше такой, чем никакого.
На следующий день они дошли до автобана, к большой заправке и там стали ловить попутную машину. Автостоп на немецких шоссе распространен, и четыре часа усилий увенчались успехом. Еще через четыре часа их ссадили на северной окраине долгожданного города, предоставив брать свою судьбу за ее рога. Если получится…
– Ну! – Юра с нетерпением посмотрел на своего спутника.
– Что – ну? – добродушно ответил тот.
– Куда идем? – «бывалый» мелко дрожал и подергивал поочередно разными частями тела от напряжения встречи с обещанным светлым будущим.
– Ну я не знаю…
– Где твои знакомые?
– А! Я забыл. Сейчас – Леня полез в карман за кошельком, где лежал адрес. В куртке его не оказалось, в штанах тоже, не было его и в рубашке.
Стоял вечер. Они шли по улицам незнакомого города, к которому так стремились. Его можно было пощупать, но совершенно определенно нельзя было положить в рот, чтобы наполнить пустой желудок. Серые дома мрачными гигантами наступали со всех сторон. Далеко осталась Рига. В Берлине и Касселе, когда их ссадили с поезда, они знали, куда едут, а сейчас?
– Как ты мог? Как ты думал? Почему не записал на второй бумаге? истерично кричал срывающимся басом Юра.
– Я записал.
– И где она?
– В кошельке.
– Ну идиот! Ну идиот! Мы два дня не ели и, когда будем, не известно. Ну идиот! – десять раз повторил Юра и в отчаянии стукнул кулаком по ближайшей стенке. Это не помогло. – Ну идиот!
В этот момент его голову осенила идея и голос заметно отвердел, вспомнив армейское прошлое.
– Все! Я иду в полицию! Виза у меня все равно закончилась. Я не имею права здесь быть! Они должны нас из Германии выгнать, а сегодня нас в камеру посадят и дадут поесть. Я иду в полицию, пусть они меня назад отправляют.
Идея действительно казалась заманчивой, а главное, единственной. Навстречу показался человек. Юра к нему подбежал, схватил за руку и на ломаном подобии английского спросил:
– Ну, где тут полиция, полиция где тут?
Прохожий долго вникал, а потом, догадавшись, кивнул в правую сторону. Участок оказался в трех минутах ходьбы. Они постучались и вошли вовнутрь.
– Извините – начал браво Юра, с общего согласия вызвавшийся быть переводчиком.
– Подождите минутку – ответил офицер и пошел наливать себе кофе. Зазвонил телефон, он ответил. В эту минуту вошел другой.
– Можно я… – опять принялся Юра.
– Сейчас.
– Проклятье! Проклятье! – Юра почти кричал и собрался ударить по деревянной переборке, однако потом передумал.
Наконец, первый полицейский оставил телефон и подошел к ним.
– В чем проблема?
– Виза плохая – авторитетно заявил Юра и протянул паспорт, в котором и вправду значилось, что с визой проблемы.
– Плохо – ответил полицейский, мельком взглянув на паспорт. – И что?
– Виза совсем плохая! – с истерикой в голосе повторил опять Юра.
– Плохо. Вам нужно продлить ее в понедельник.
– Что? – спрашивающими глазами он посмотрел на служащего.
– Завтра вы должны взять новую, – повторил полицейский, показав жестом что-то, и опять улыбнулся.
– Что он сказал? – спросил Леня.
– Он сказал, что ее нужно завтра продлить – и добавил, обратившись опять к полицейскому. – Виза плохая, мы лететь назад в Ригу.
– Жаль, счастливого пути.
Они посмотрели друг на друга.
– Полиция должна нас везти в Ригу, – с плачем в голосе почти закрчиал Юра.
– Нет, нет! – полицейский засмеялся. – До свидания – он отвернулся, давая понять, что все сказал.
Они вышли из участка. Юрин голос по детски дрожал. В эту минуту отчаяния парень был похож на теленка, отбившегося от стада, а не на ветерана морской пехоты.
– Такого не может быть! Они должны нас посадить и дать поесть.
Следующий участок оказался похожим на первый.
– Я потерял все свои деньги, виза конец! – опять заявил, входя, Юра.
Полицейский флегматично посмотрел на паспорт, потом написал что-то на бумажке и протянул ребятам.
– Это документ на сегодня и завтра, – пояснил он, помогая себе руками. – Завтра получите новую визу.
– Но вы не имеете права! – в отчаянии взревел Юра. – Вы нас обязаны отправлять, сажать…
Им помогли выйти.
На улице холодало, часы показывали одиннадцать вечера. Юра плачущим голосом говорил:
– Они – идиоты! Идиоты, дураки, сволочи! Я есть хочу! Пойдем на вокзал.
На вокзале полицейский участок прятался в темном улглу. Юра открыл дверь и, войдя, бросил паспорта на стол и выпалил:
– Я потерял свои деньги, у меня нету визы – после этого он с решительным видом уселся на стул и уставился на полицейского.
– Ну и? – ответил тот.
Юра взвыл.
Еще полчаса пытплись их уговорить или заставить уйти, но те твердо сидели и уходить не собирались. Когда у полицейских терпение лопнуло, один из них куда-то позвонил, потом взял фуражку и позвал с собой, поманив пальцем.
– Леня, они хотят нас из участка выманить и там оставить! Нет! – Юра дрожа взирал на немцев затравленным взглядом молодого волчонка и крикнул им. – Я хочу в камеру! – покачал при этом для пущей убедительности головой и показал пальцами решетку.
– Идем, идем! Красный крест! – их опять поманили.
Так они попали в гостиницу красного креста. Кормили там, как в ресторане и три раза в день, много колбасы, мяса, фрукты, пироженные. В комнате душ, каждый день свежее белье.
Тепреь они шли вдоль торгового ряда и мерно разговаривали. В основном Юра.
– Это магазин мы уже видели, а в том, следующем, «Херти» красивей.
– Но мы его уже три раза видели – Ленино лицо имело кислое выражение как от лимона, хотя на самом деле причиной тому был Юра.
– Тогда пойдем гулять к вокзалу: там порники.
– Нас уже два раза оттуда гоняли, потому что у тебя денег нет. И, вообще, нас в Кресте лишь две недели держать будут. Куда потом пойдем?
– Куда?.. По большому счету мне здесь нравится, в Германии этой. Кормят, поят, не надо ничего делать. Я думаю пока здесь остаться. Ты помнишь, русский нам говорил, что есть какой-то азюль, и туда можно сдаться, там просить убежище, они дают жить в лагере, кормят…
– Тебя в лагере нарядят в робу и будут кормить кашей каждый день.
– Не трепи! Этот мужик тоже на азюле, и говорил, что все там нормально. Я завтра тоже туда поеду, это где-то в городе Швальбах.
Видели ли вы когда-нибудь дорогу на Швальбах?
Нет?
Ничего не потеряли!
На окраине одного из пригородов Франкфурта – Швальбаха, правительство земли Гессен устроило лагерь, где принимает тех, кто по каким-то причинам решил назвать себя в Германии политическим беженцем, а проще говоря азюлянтом. Стоит он, отделенный от города автобаном, рядом с бывшей базой американской армии. Приехать сюда можно по разному, но в основном, все добираются до станции городской электрички «Эшборн Зюд». Дальше дорогу знать не надо. Туда идет нескончаемый поток. Сразу понимаешь, кто это. Здесь люди всех рас, спокойно или взволнованно шагающие за билетом в новый мир. Путь лежит мимо величественных зданий Бундесбанка, Комерцбанка, других, не менее уважаемых фирм, названия которых, впрочем, ничего не говорят искателям новой жизни. А фирмачи смотрят на толпу, в свою очередь не понимая, что тех сюда влечет.
Народная тропа подводит к изумительному пейзажу из брошенных бараков, бетонных строений и других сооружений, назначение которых было явно непонятно даже их создателям, иначе они бы постарались придать им более практичный вид.
По этой дороге, покрытой асфальтом и украшенной пирамидами современности, шел человек в кожаном пальто и с дипломатом в руках. Он двигался неспеша, помахивая чемоданчиком и делая вид, будто прогуливается, отдыхая после трудного дня. Странным в нем кажется лишь потрепанное пальто и подозрительно бегающие глаза.
Вдруг, он неожиданно остановился и как бы нечаянно уронил на землю платок. Наклонился, взял его и вместе с ним, правда, совершенно незаметно постороннему глазу, поднял и бычок – большой, сочный, уже третий за утро. Это – был несомненно хороший улов. Его лицо ярко просияло от самой мысли о такой редкой удаче.
Впереди на неровно сложенных блоках сидели два парня и говорили о чем-то. Речь была русская, в основном матерная. Подойдя к ним, мужчина в пальто обратился, слегка смущаясь.
– П-простите, вы не в лагерь сдаваться?
– Да, – кивнули те и осмотрели появивешегося субъекта с надменным видом.
– Вы знаете, куда идти? – опять спросил мужчина вежливым голосом.
– Да, – белобрысый кивнул с видом знатока. – Идемте с нами, мы тоже на азюль. Я – Юра, он – Леня, – представились ребята.
– Я Борис. Борис Юрченко.
Железные ворота забора, окружавшего лагерь, охранялись усиленным отрядом полиции. По эту сторону ворот выстроилась толпа народа, принявшая форму очереди спешившей получить свой кусок свободы за решеткой. Все твердо уверены, что войдя за нее, они уже станут свободными полугаржданами этого государства. По ту сторону шумит толпа уже «освобдившихся».
Рядом с воротами пристроился приземистый домик с одним окошком. Туда, в это окошко и опускают приходящие дрожащей рукой свой паспорт. Очередь движется очень медленно. Служащий с добрым лицом, несущим отпечаток общенемецкой любви к приезжающим, берет документ, что-то там в нем долго смотрит, потом кидает к себе в ящик и машет рукой: «Проходи». После чего отходит от окошка с усталым видом и подходит перекинуться с сидящими там же полицейскими парой слов. Затем, вздохнув, возвращается на свой пост, чтобы опять выполнять свою тяжелую и ответственную работу.
К окошку подобрался высокий негр. Его соседи по очереди уже успели понять из отдельно усваиваемых фраз, что он из Ганы.
