Перебои, переливы

Перебои, переливы

Галина Чернышова

© Галина Чернышова, 2023

ISBN 978-5-0059-8348-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Лето, ах лето…

Заметки повседневности (июнь)

1Повседневность тянется и вязнетВ сером цвете выдержанных дней.Неба василькового заказникВыгоняет облачных коней.Те плывут – нестройно и вихрасто —Над провинциальной маетой:Где толпы нечаянная каста,Смога дух, но только не святой.И легчает в бремени сутулом,Выпрямишь осанку и сидишьЗа окном на колченогом стуле —То ли видишь это, то ли спишь.Кто-то вяжет стори и сюжеты,А тебе несказанно везётНавязать размеренному летуПару окрыляющих красот.2Тринадцатый месяц и кадр двадцать пятый,А время сминает реальность накатом,Но чуть трепыхнётся маяк проблесковый,И ты где-то там – примеряешь обновы:От ветра – пошив неземной – крепдешинный…Летишь ли, бежишь повседневной равниной,Не соприкоснувшись со мной рукавами,Потянется вечность за разными нами,И след раздвоится за кадром и титром,И так опоясано вкруг облетит он,А ты в этом ангельском новеньком платье,А я где-то рядом в словесном подхвате,Мгновения выпорхнут в небо, на время,Отметятся птичьи секунды рефреном…За дальней полоской теряются нити,За ближней ошибкой никто не учитель.Посмотрим кино, отзимуем с лихвою.Очнёмся в погоне за новой любовью.3Всё будит интерес – и пустота —Оторопеть и вслушаться, и вникнуть.И расстрелять словесным тра-та-та,Застывшую в зелёнке землянику,И удивиться вызревшему – гля…Всего лишь поступиться золотишком,В пробелах затуманенного дняОтвоевать умолчанное «слишком»За серебро, которое блестит,Сквозь патину пороков и ношений.Ты сам себе и бог, и царь, и гидОт нимба и гордыни – до коленей.

Густеет свет (прогулочное)

1Густеет свет. И духота тревожит,Касается жара ранимой кожи,Пылает страстью временный загар.Иудит ветер – предаёт секреты.И аудит нагрянувшего летаВедёт невозмутимый календарь.Садится пыль, и ты берёшь изморомМои поля, леса, моря и горы —Томятся в неприкаянной тиши,С тем ожиданием – нависшим перед бурей,Слетает свет в осунувшийся улей,И тычут пальцы в небо камыши.Читают по намёткам в точках птичьихО крайнем и желанном заграничье,Упрямой зябью оголтеет штиль.Вскрывает гром пароли, явки, тучи,Срывается великий и могучийДо бездны слов, до встречи дальних миль.2А ты молчишь про офисный адок,А я про белок – впаривают паркиСосновый рок и воздуха глоток,Тропинки в иглах с полотном немарким.Ни отблеска, ни беглого луча,Лишь фонарей скрипучие печали.И кружат мысли, мошки – сгорячаЖелаю беспрепятственно отчалитьОт этих елей, мелей – в даль хором,С покосами словесных умолчаний,Чтоб в небе птичий вымелькал содомГоморру из безбашенных скучаний,Где наплевать на скроенность строкиИ лапотность душевных выражений,Мечтать и думать – как они легкиВ безбожности греховных вдохновений,По тишине июньской высоты,В проушинах макушек деревянных,Где спрашиваю ветрено: «а ты?»,По седине кудряшек окаянныхПросматривается закатный спич,О встрече, по безвременью зависшей…Пока ты сладко и спокойно спишьПод звёздами, под вечностью, под крышей.

Солнечный прибой. Июньский полдень

Солнечный прибой. Июньский полдень.Ветошь пуха. Облачная фальшь.Воздух полосато-пчеловоден.Взмахами цветочных генеральшСкрашен жар в преддверии дождливом —Налетит убойная грозаИ, давай – по дальним переливамМолнии слепящей егоза.Жжёт предчувствий знойное затишье,Словно вдох задержанного дня,И на этом вдохе чуть колышетМошек наседающих броня.Не спасут чернеющие дрожью,Лишь зависнет трепетное чуть…И польёт на слов твоих бездождьеСлов моих живительная суть.

Сказать тебе, ma shere, по чесноку

Сказать тебе, mа sherе, по чеснокуГорчит реальность, истекает бытом.Слоняются стихи по потолку —Он чаще светом солнечным залитый,Сползает время с выцветших краёвОбойного задиристого шёлка,Не подержать за время кулачков —Его убить, скучая втихомолку,Пока проходит утро мимо нас —Смотри в окно – с неловкою походкой,Перерастает меньше чем за часИз сонной недорани – в сумасбродку,Не обращая взгляд, спешит вперёд,По суете людей меж городами.Проходит месяц и полгода, год —Картинками на запылённой раме.По вечерам тоска, как аксельбантУ строчек отебешных на стихире,И я пишу, дышу – как вариант —На дальний свет из сумрачной квартиры.

Тополя седеют и скрипят

Тополя седеют и скрипят.Пух летит, раскачивая воздух.Ветер не работает в умат —Сделает каких-то пару ходокК горизонту, что филёнкой лёг,Обрамляя небо спозаранку.Ткнётся, как неласковый телок,Солнце в чуть подсвеченную ранку —И взойдёт над смогом и людьмиВ городских заботах мельтешащих,И считает лето трудодни,В летописный вкладывая ящикВсю жару и пух, тебя со мной,С виртуалом редких сообщений.Тянет вечность, как лазурный НойСвой ковчег моих стихотворений,Уплывая мимо суетыВ край прохладный дзена и свободы.Я ж тащу от а до я… до ты —Прозу дел и вызревшие годы.

Посмотришь вдаль… – а к чёрту эту даль

Посмотришь вдаль… а к чёрту эту даль,Когда под носом тёплая житуха.На плечи стула брошенная шаль,Котейка отдыхающий вполуха.Твой деревенский дом, что благодатьВ щетине сероватого забора.Вдоль улицы – коров сгоняет «в мать»Пастух – детина босый и здоровый.Вокруг поёт, стрекочет и пищит —Златое лето, сыпь цветов повсюду.Наваришь из капусты кислой щи,Из нержавейки вытащишь посуду —Накормишь, как сорока всех-привсех,И, грудью неполётной выдыхая,Припомнишь вдруг, как падал первый снегИз глубины неначатого мая.Летел на близкий яблоневый цвет,Не то седой, не то нежданно новый.И таял мокрым пухом верных летНа крышах прозаических гнездовий.

Пролог овражный, дальше – до низины

Пролог овражный. Дальше – до низины,Туман клубится светлый и седой.В багдадах утра не жалеет спинуРосой обременённый травостой.Идёшь, идёшь – босая и прямая,Придерживая платье до колен,Густеет воздух, а петух взрываетДремотной тишины незримый плен,Как липка обдираются берёзы —Сползает дым – сомнения навет,А ты бредёшь под испитые звёздыНа ближней церкви купольный просвет.

Обошлось. Всё так же дует ветер

Обошлось. Всё так же дует ветер,Теплится потухшее в груди.День так бесшабашно юн и светел,Будто бы никто не уходил.Заметает облачно дорожки,Хороводит птичья кутерьма.Девять жизней бог пророчит кошке,Что сошла с чердачного ума.Обошлись без солнца выходные,Но в цветах красуется июнь.Пчёлы – как сварливые родные,Одуван – седеющий, как лунь.Пазлы новорожденного утраВыложу в минутах до темна,Где молчаний бережные сутры,И за кадром шумная война.Расписанье завтрашней рутиныИ реклама беспробудных снов.Это подсознание в картинкахСкрашивает будни серых слов,Где отчалит тронутая вечностьВ ближние осенние сады.Нам ещё б любить по-человечьи,Без напраслин ревностной орды,Без кликушеств сквозняка в аллее,Из тоннеля – к выходу на свет.Всем тогда легко переболеюВ белой дымке уходящих лет.

Нехитрый день с нехваткой теплоты

Нехитрый день с нехваткой теплоты —июньские коты сидят и провожают месяц летний —всё кажется прозрачней и бесцветней,до переливов – завтра надо ждать.Жуков и пчёл шныряющая рать,по вышивке воздушной, звуковой —с посадкой на цветы передовой,на битву с тишиной идут трамваи,пускается махровый серый цветна нет в далёкие лазурные края,где облака мечтательно кроятиз плотного навеса по мечтеи гонят их в далёкой маете, туда,где крестиков и ноликов игра…Выходит дождь обещанный с утра,и лепится горбатая хандра —слетает на ура воронья хмарь,стареет время, виснет календарьна колышке, забитом для отсчёта…Так остро не хватает мне кого-то,а всё перетекает в никуда ни с чем.Спасаешься дурацким – отпусти и не грусти.Попробуй что-нибудь до солнца донести.

Всё течёт, изменяет статике…

Всё течёт – изменяет статике,всё уходит в белёсый дым,помнишь, как в деревенском садикепоутру пробегать босым?Там кукушку заело нудное,нескончаемое ку-ку,было счастье сиюминутное,где глазливое – ни гу-гу,без ворон – всё стрижи да горлицы,или ласточек-пострелятразгонял голопузой конницыхулиганистый наш отряд…На огромных стогах с соломинкой,в бесконечно щербатых ртах,вспоминали в полях огроменных,что умели, минуя страх,по грибы, по малину хаживатьда без устали чередить,вдоль крапивы, грозящей каждому,да под дедовское «итить!» —убегать, так желая взрослости,торопить за годами год,до конечности с одинокостью,до лазурных лететь слобод,растворяясь в тоске по давнему,в безразличии слов черстветь,иногда присягать лукавому —честью с совестью дешеветь,и тончать на просвет, и жалитьсябогу праведностью молитв,от любви – до любви отмаятьсяпод закатные фонари.

Не исчеркать июльской мошкарой…

Не исчеркать июльской мошкаройЛазурного простора поднебесья.Доковылять бы в невозможный знойДо рощи, чащи или редколесьяИ там стоять, прибитой в холодкеК земному раю из ежеминутья,Пусть проплывают мысли налегкеНад тягомотной выжаренной сутью,Где аномальный плюс сошёл с умаПо эпикризу стойкого прогноза,Где крутит ветер пуховой романПод скрипы тополиного артроза,А ты стоишь – причём вообще здесь ты,В тени разгорячённого сюжета?Быть может, ждёшь дождливой суетыНа вынос обезвоженного лета.

Тем и рады, что переиначив

Тем и рады, что переиначивБогатеем на печальных днях.Дождь идёт стеной прозрачной плача,Чернозёма высохшего для.Бабочка несбывшихся желаний,Молнии синеющий разрез,Над полуднем хмурых начинанийСолнечной настроенности без.Кап да кап – зарядит мерно, хлёстко,Аритмией громыхнёт вдали,И плывёшь как одинокий островДо четырёх-стеночной земли.

Не дуйся – это лето невзначай

Не дуйся – это лето невзначайТо в холод, то в жару, то богу в уши,На выходе – с надеждой обещай,Пока июль легонечко надкушен,Пусть ветер пролетает с прохладцой,И автор жжёт, хотя и отморожен,Текут деньки – медлительно, с ленцой,Ты в отпуск на моря мыслеположен,На самом деле, дождь. Не навсегда.Забудется тоска угрюмых окон,И солнца золочёная звездаВзойдёт невероятно одинокой.

Лето город выжигает

Лето город выжигает,Выживает суета.Воробьиные раздраи,Тягомотная верста.Тянет рельсы серебристоПуть трамвайный до депо.Солнце в бликовом монистоВ небе ярко-голубом.Шум сварливый автотрассы,Фонарей остывший взгляд.Море – людно. Разномастно.Тут вперёд. А там назад.И кипит под крышкой летней,С дымом реденьких ветров,Блюдо жизни многолетнейПод присмотром облаков.Шарм бетонный, шик витринныйИ гламур цветочных клумб.Выплываю субмаринноДо работы. Не Колумб.По маршруту дом и офис,Офис-дом – часам к шести.Неочёмных мыслей профи,Жара киплого среди.Тянет жилы интернетноБесконечно долгий день.Вдруг – да дождик неприметныйИли птичья дребедень,Чтоб слегка разнообразить,Свежим чувством окропитьЖажду бестебяшных Азий,Под провинциальный бит.

К тебе сорваться – сбросить со счетов

К тебе сорваться – сбросить со счетовОбрыдлый быт, вальяжную тоскливость.Под дудку удалённых облаков,Под солнца оседающего милостьПоддаться грёзам выбывших ночейИз строя снов – спокойных и несладких,Презрев любви напыщенных речейСказать по-русски – чувственно и кратко,Приписывая вечность ко всему,Прописанному в сердце близко-близко,Надеяться на всё не по уму,Со страстью убеждённой анархисткиОбнять тебя, чтоб сдался серый флагНа милость стяга омутной лазури…Но помешает дождь – небесный баг —Остудит до бла-бла в литературе.

Прогоркнет боль на ссадине стиха

Прогоркнет боль на ссадине стиха,Пора пить чай – имбирный и лимонный,Когда бы ночь вальяжна, но тихаНакрыла снами, стала заоконноТихонько шелестеть о лучших днях,По ветру распуская обеззвучье,Тогда бы я, с блаженством на паях,Взлетела с чернозёмной томной кручиИ ухватила птицу за перо,А может, невесомо прикоснулась…Но лупоглазит лунное зеро,А истина, как сердце – за Мерло,И боссаноешь в полночи июля.

Припекло

В фаворе лето. Жжёт жара.По-пионерскиГотовы тополя рвать воздух в пух и прах.Чернеет горизонт в дали мессионерски,Где галкой – птицы уморённой взмах.И надо бы себя пристроитьк беглой мысли,Но скисло всё в жаровне высоты.И впаривает пот, стекая с тел по-крысьи,Невмоготу без полной наготы.Фонтан воспрял и гонитсвой сценарий,Что жизнь вода. С напором или без.И ты идёшь, чтоб не подох твой хариус,Сквозь этот бред расплёсканных небес.

Заходи. Здесь по-простому жизнь течёт

Заходи. Здесь по-простому жизнь течет:Быт, семья и дружеские встречи.Тяготы дождя – наперечёт —Примешь жизнь – она и не перечит,Не горчит полынью поутру,Не колышет воды лихолетья.Спит котейка – слышишь уруру,И бежишь от интернетной сетиВ те луга с покосами травы,Где дышать, дышать – не надышаться,Сбросишь груз неделей трудовых,Что коровку божью пустишь с пальца —И глядишь – сияет высокоЗолотом залитая долина,Где порхают бабочки легкоНад стадами и дорогой длинной,Что идти, идти и нет конца,Хочешь – вместе, чаще – одиноко.Подыграет ветер в деревцахПод присмотром солнечного ока.Заходи. Спасибо, что зашла.Здесь сегодня тихо и просторно,На белёсом острове стола,В строчках о простом и иллюзорном.

Всё просто: сутолока, полдень

Всё просто: сутолока, полденьИ череда на череде.Всё сложно: ты меня не помнишь,В моём затерянном нигде,В моём затёртом многолюдьеПровинциальной суеты.Как солнце на туманном блюдеВ сюжете полуслепоты —Прорвёт седую оборону —И жжёт в проушину потерь.Пролёт фанер по небосклонуНа низкий ласточкин манер,Я ж на французском докартавлю:Мон шер, плезир, оревуар…И – ливень водяных баталийПодставит небо под удар.

Метнёшься в нёбо

Метнёшься в нёбо – снимешь с языкаСловцо новорождённого посылаИ с полоумным трепетом у ртаНачнёшь вещать, что вот, тебя накрылоИ тащит юзом, тормозишь умом,Но веса не хватает и сдаёшьсяНа милость непонятного кам он,В неведомые дали унесёшься,Где пустошь одиночья не у дел,Засвеченная солнечным гуляньем,И сеются слова на букву эл,И всходят чьим-то свыше подаяньем.

В эпицентре сказанного маяться

В эпицентре сказанного маяться,А потом остынуть и уйти,Где не в ложках найденное бается,А звучит по ясному пути,Широко под лиру зарифмуетсяИ течёт, безадресное, ввысь,Чтоб навстречу по лазурной улицеПтицы выше неба вознеслись,Где там пафос – просто в представленияхСчастье жить прикинется тобой,И гадаешь – вечная весенняя,И кроишь стихотворящий строй,Вправо, влево – по косой, но вывернешьНа свою привычную стезю,Заложив в чувствительную вываркуЖар своих непризнанных люблю.

Мой свет, я, собственно, о том…

Мой свет, я, собственно, о том,Что прирастают города за домом дом,Крылатятся ветрами, сизарями,Прикручивают лампы в каждой раме,И одноглазой ночи фонариГорбатятся конвойно до зари…И по кольцу бетонному опятьНачнут часы восходно прибывать.Рассвет забрызгает ни зги,И от ни зги расходятся круги,Встаёт светило, рвёт лучистые бегаСквозь дрёму снов и тучны берега —Достать до дна провинциальных дней,Вернуться в утро вечера мудрей…С прослойкой многолюдной маетыПо жару лета и душевной мерзлоты,Чтоб вновь забыться в застеколье штор,С елеем жёлтым из квартирных нор,В которых прикорнула суета.С бессонницей играем в цу-е-фа —Поэзии овца. Гоню – не сплю,Деревья дотанцовывают блюз,Стихает город в шаткой тишине,И никому не снится обо мне.

Всё о неважном. Бросишь кактытамм…

Всё о неважном. Бросишь кактытамм…Ответит эхо полого колодца,Где голубь мира выдаёт арам-зам-зам —Их гули-гули пляшут, где придётся,Хоть на краю, хоть посреди картин —Им нету дел до тишины и шума,Пока ты робко напеваешь про сим-сим,С надеждой окрыленной до бум-бума,Лелеешь смелость настучать в лазурь,Сама же скромно стишиком корябнешь,Но видишь, как голубят сизых дур,И на отшибе мысли – страстно ляпнешь,О том – о самом важном и простом,Без всяких how are you и погоды,Когда танцуют чувства нагишом,Под сумасбродной далью небосвода.

Давай без секса. Просто посидим

Давай без секса. Просто посидим,Поохаем над прожитым устало,В кафешке, словно маленький кильдимПод лампочкой, горящей вполнакала.Перелопатим жизни череду,Мгновенье остановится картинкой,Вот ты, вот я – мы в бог каком годуСидим и упиваемся грустинкой,Где под сурдинку зуда комараТечёт рассказ о детстве и о прочем,А за окном трамваев та-ра-раВсё реже, ближе к непроглядной ночи.Вот так вот просто выложим пасьянс:Года, года – и быта самозванство.Нет царства грёз и резвого коняПри тёплом долголетнем постоянстве,Свобода. Чай. И ложек два ствола,Ударят – дзинь – по чашкам унисонно.И зажуётся «где же ты была?»На памяти бобин магнитофона.И тронется вагон обычных дел,Мы второпях успеем попрощаться,И растворится сахарная мельВ заварке нерастраченного счастья.

Ветер завывает, что попроще

Ветер завывает, что попроще,Но фальшивит, сорванный на крик.Я теперь у соловьиной рощиПодоспевший в летах выпускник.С тяготами впитаны уроки,С чувствами экзамены сданы.И иду – конкретно-недалёкий —Имярек любовной стороны,Напоследок вытрубив руладыБеспокойной жизни молодой,Подведя чертовское «так надо»,На прощанье вскинутой рукой.

Стареет вечер. Лиственный ажур

Стареет вечер. Лиственный ажурНа фоне неба зеленью пятнится,И фонаря томлёный самодурВысвечивает чернь усталой птицы,И в этом чуть мистического есть —Ползущей темноты густая ода.Из бабкиной молитвы «даждь нам днесь»Всплывает позабытым эпизодом,Сутулятся деревья на ветру —Остыть, переосмыслить. Не отречься,Любовному подобно бунтарю,Исходишь пульсом яростных сердечек.Где звёзды и луны тугой клубок,Зовущий за неведомыми снами,Там ночи недосказанный молчокНад тем, что будет… с Родиной и с нами.

От конца

Бродить несбытой где-нибудь во снах,Перебирая вольные пустыни,Переживая неглобальный крахПод ливнями из поднебесной стыни.Задействовать холодные слова,Чтоб приложить к раскрашенной горячке,И попадать в забвенный котлован,И замирать в недомедвежьей спячке,Пока живёшь как все – и ешь, и спишь,В текучке дней, отравленных бесцветьем,Выкармливая преданную тишьБессонницей о выдуманном лете.

К началу

Растает лёд, и собираешь рыб,Разбитых о закованные воды.Пора пускать в затерянный МоглибИллюзий голубые пароходыИ петь: так провожают за чертуТерпений, вдохновений… или нафик.Пускай несут бла-бла или ту-ту,А у меня другой сегодня график:Пускаю птиц, слова, седой дымокДа полощу платочек в поднебесье,Где осушаю грозовой подтёк,Из жеста «нах» перехожу на «ок»,Сбегаю, не жалея нот и ног,От пристани вчера отпетых песен.

В рассвет врастающие кронами

В рассвет врастающие кронамиМолитвы веток кружевных,Полны леса живыми схронами,Как речь замкнутая под дых,Полны моря немыми рыбами,Но в криках чаячьи парят…Где берега томятся глыбами,Где рожь волнуется в полях,Пороги рек в гористых местностяхВпадают в караул тоски,Мои жалеючи окрестности,Дожди стараются врастиВ пустыню слов и жажду алуюБолезни, пройденной вдвойне…Глянь – виснет вечность запоздалаяНа безответном валунеНебесных странников, просвеченныхПожаром солнечных вершин,От ожидания невстреченныхДо одиноких палестин.По верху слышится гудениеВсех самолётных сил страны,В которых однонотным пением,Мотив с молебном воскресения,В рай поседевший вплетены.

Жар и смог – июль идёт упитанный

Жар и смог – июль идёт упитанный,Город иссушённый в плен берёт.Между нами ничего не считано,Утекает время словно мёд,Где спонтанно кружатся крылатые,Исчеркав лазурный небосвод,Там, где крыши от дождей покатые,Ветер до порывистости мот,По ошибкам пишется ошибочно,И не сбросить чувственный завод.Вечер зависает пелериночно,И закат багряностью вот-вотОтгорит по рифме, прозе, поверху,Бледной тенью выкатит луна.Вряд ли хватит продержаться пороху,На войне химер блажного сна,Завернёшь иллюзии до севера,Пусть загнутся, не увидев юг.И падёшь с надуманного левелаК пожеланью – доброй ночи, друг.

Летит комар. Нудит бесчеловечно

Летит комар. Нудит бесчеловечно.А вечер думал, будет тишь да гладь.А мне б ещё отбиться от овечек,С бессонницей не разделив кровать.Она скрипит. И добавляет боли.Пружины хищно тычутся в матрас.А он ни клят, ни мят, ни отглаголен,А мне луна засвечивает в глаз.Где тело словно мумия покоя,На вдох и выдох растревожен дух.Смотрю в окно – в окне кино немое,Офонарев, парит несносный пух.И всё такое лезет в подсознанье,Итог не спит, выкручивая финт.А я блефую опытом и званьем,И строю взглядом жухлый гиацинт.Переобуться и к Харону в лодку,А там и баю-бай, и мыслей нет,Лишь овцы пьют вину, а может, водку,И затихают в дымке сигарет.И вот уже помалу отъезжаю,Перевирая здрасти до адью.Чифирь остыл в забытой чашке чая,Где утопилось бывшее «люблю».

Страдают в ямах пропадом колёса

Страдают в ямах пропадом колёса,Дороги ждут асфальта и катков.На личном фронте колосится просоПоверх любых усталых матерков.Когда уже завянут хризантемы,И сгинут пчёлы медоносно вдаль?Поёт в кустах рояль извечной темы,И тусклой рыбкой светится педаль.Резвятся вдрызг ретивые хотелки,Стучат трамваи – слышу а-я-яй.А в колесе – секунды – словно белки,Попробуй жизни этой попеняй,Когда дороги вкупе с дураками,Когда тюрьме вольготится с сумой.С утра беда распарена носками,Но рвётся сердце в колокольный бой.

Фрагментарное

1Барашки чешут море без прибоя.Оно лежит равниной голубой.А мне под солнцем ничего не стоитПринять загар, навеянный тобой.Поесть арбуз – он тоже ярко-алыйИ освежает сладко на чуть-чуть.На переезде поезд запоздалыйСпешит в далёко быстро прошмыгнуть.А я стою в любовном перегреве,А жизнь идёт ползком или бегом.И надо мной лишь чаячии снеги,Летящие до вечности мельком.2В глазунью тычет утренняя вилка,Кивает ветка ветрено в окно.А мысли лезут в буднюю бутылкуСо сжатым горлом как бы заодно.Застрянет гласный – вызволю согласный,И хорошо, с надеждой не впервойТопить за то, что ничего не ясноНа уходящей в сон передовой,Где баламутят стройные ромашки,Пуская да и нет в один полёт,Чтоб мне надеть смирение рубашкиНа то, что из спины сутулой прёт.

Ничего не пишешь нового

1Оправдана заботой бытовуха,Не ждёшь ажура, преданной руки.Присядет город звуками на ухо,А у тебя ни голоса, ни слуха,И облака подобием руинДомов и замков, прочих силуэтов,За вредность – солнце пройденных пустынь.Не нужно ни вопросов, ни ответовОт этого пылающего лета,Но ты остынь,Дождём прибейся к травам или смыслам,Где от росы поклон в изгибах шей.Где время карамысленно повисло,Ни рака, ни горы, тем паче свиста,Но городить из пустоты mon cherНе прекращаешь, скрадывая волныИ спойлеры бессонниц кочевых,Где белый шум и что-то там про полно,Всего за чередою не упомнишь,Живёшь под дых.2Ничего не пишешь нового,Не находишь в сути главного,И от этого фиговогоНе дождёшься слова плавного.Всё заплатками, порывамиДо подкожного влезания,До обрыдлого ретивого,До воздушного лобзания,Где убитое в размерностяхДо хореев, ямбов, дактилей.И чего теперь о верности,О любви, словах и шпателях.Эти ямы, щели, рытвины,На предмет необретённости,Оттого живёшь молитвамиИ скрепляешь где-то тонкости,Где-то складывая пазловость,Подгоняя день до вечера,До луны свеченья малогоВ колыбели человечности.

Бродят мысли мелко и уныло

Бродят мысли мелко и уныло,Не хватает мыслям глубины.Топью меланхолии накрыло,Гонишь санта-барбару на мыло,Зло, но честно рвёшься до весны,Сквозь июль – сухой и беспощадный,Что не по касательной идёт,Ослепляет светом лимонадным,Мотыльков мелькающие кадры,И пейзаж – до помраченья тот,Где потерян ветер переменныйИ пугливо в шорохе завис.Город в пухе и пыли, как пленныйС мошкарой по закоулкам-венам,Под лазурью с тучами на бис,Те гуляют томным променадом,Под присмотром знойной вышины,Где жара, подкормленная адом,Где любви неумершее «надо»Тычет птиц в угробленное мы.

Только взгляд. Только жест

Только взгляд. Только жест. Многоточие чувств…Так банально врастать в неизбежность искусствИ тянуться туда, где плывут корабли,Ярким парусом греют холодность земли,Где снега, берега, якоря адресов,Где петлицы моих очарованных слов,И гвоздики твоих недосказанных фраз,И решения сверху за встреченных нас.За стеной из дождей и порогов весныИз картинок совместных мы исключены,Где молчание с солью лазурных морей,И крикливые чайки, и рваный борей,Пики гор и открытая бездна любвиС тишиной – тишины мотыльковой бои!Зависание в быте с завязкой летать,Под завязку поломанность крыльев – в тетрадь.Только взглядом и жестом врачуемся мы,Не болей. Отражайся от луж и зимы.Там, на пристани снов, точки срыв к запятой,В продолжении цветом и звуком за той,Убелённой жизой, в полинялом платке,И уходом от пут никогда вдалеке.

Кошмар дешёвый. Шорохи и тени

Кошмар дешёвый – шорохи и тени,На стенах ночью – ворохи сомнений,Скребутся ветки, но сим-сим обоевТак ладно вклеен в трещины и сбои,Что только сквозь, но лоб бетонный сер,Фонарное пятно – карабинер,Присутствующий блик и скрип глухой,Врастает лето в Лету по прямой,А по кривой – комар назло всему.В окно луны молчащее му-му.Не выбредишь тебя из головы —Увы.