скачать книгу бесплатно
– Ну, а что ты теряешь, собственно? В случае успеха, ты обретаешь свою мечту, а в случае неудачи… Хотя, нет, это лучше не обсуждать… Ну, в общем, будешь жить как жил. Ничего противозаконного или непристойного я от тебя требовать не буду. Обещаю. Понимаешь?
– А что ты будешь требовать? – осведомился Тим.
– Ну, я не могу тебе выдать сейчас весь план действий. Но суть в том, что у тебя должен полностью измениться не только образ жизни, но и образ мыслей, если хочешь.
– Не хочу! – отрезал Тим.– Тогда это буду уже не я.
– Ну, в известном смысле это так, – кивнул Жоржик, – Но твой опыт тебе уже показал, что ты, какой ты есть сегодня и мед школа – несовместимы. Увы! Мед школа в обозримом будущем меняться вряд ли будет, следовательно, нужно измениться тебе.
– Слушай, Жоржик, скажи честно: а на кой хрен тебе это нужно? Я бы еще понял, если бы ты хотел заработать, но денег ты, я вижу, не просишь. Так в чем твой интерес?
– Да, ты прав, деньги меня не интересуют. У меня их всегда ровно столько, сколько мне нужно. А интерес… Мне сложно тебе это объяснить теперь. Но я объясню тебе непременно, когда ты будешь готов к пониманию. Иначе это будет для тебя просто пустой звук.
– Вот как? Нет, я так не могу, извини. Я не хочу сказать, что бесплатный сыр только в мышеловке, и я знаю, что ты не можешь замышлять против меня что-то дурное. Но, в тоже время, я не чувствую себя комфортно, когда чего-то не понимаю, когда правила игры не обозначены еще до ее начала. Понимаешь?
– Ладно, – невозмутимо ответил Жоржик. – Я скажу тебе, в чем мой интерес, если это так уж важно. Мне был знак свыше. Так тебе больше нравится?
– Какой еще знак? – хмыкнул Тим
– Ну, я же предупреждал, что для тебя это пока что пустой звук. Расслабься, и просто доверься мне, – сказал Жоржик почти ласково.
– Ну, хорошо… – Тим пересел на край кресла и уперся локтями в колени.– Что я должен делать?
– Сейчас ничего. Но завтра утром будь готов, мы посетим одно место, где, вероятно многое прояснится, относительно дальнейших действий.
– Что за место? – насторожился Тим.
– Я не могу тебе сказать. Более того, большую часть пути у тебя будут завязаны глаза. Но ты должен мне верить, как мы и договаривались, – ответил Жоржик, подливая себе чай.
– Нет, ну вообще! – возмутился Тим. – Это я через весь город буду топать с мешком на голове? Ты нормальный вообще?
– Нет, мы поедем на машине, – ответил Жоржик, – И никакого мешка на тебе не будет. Просто повязка, какую одевают в самолете, чтобы лучше спать.
– Но зачем? – спросил Тим.– Что за «тайны Мадридского двора»?
– Ну, причина есть, поверь мне пока на слово. Со временем ты сам поймешь. Да, и вот еще! С этого момента ничего не ешь и пей только воду. Это понятно?
– Зачем? Хотя, я так понимаю, спрашивать бессмысленно? – съязвил Тим.
– Верно, молодец! – улыбнулся Жоржик, – Вот ты уже кое-что стал понимать.
– Ни черта я не понимаю,– возразил Тим и встал.– Когда встречаемся?
– Приходи сюда к восьми, – ответил Жоржик, – отсюда и поедем.
***
Жоржик, как только завел двигатель, тотчас велел Тиму надеть на глаза повязку. Тот уже ничему не удивлялся и потому не возражал. Все это напоминало какую-то игру в «шпионов», довольно забавную, впрочем. Ребячество, одним словом. Поначалу, он любопытства ради пытался считать повороты, но скоро сбился со счета и бросил. Спустя час или около того, колеса зашуршали по гравию, видимо, Жоржик свернул с трассы куда-то на проселочную дорогу. Начался дождь. Капель слышно почти не было, но то, что он начался, Тим понял, поскольку Жоржик включил дворники. Спустя еще минут двадцать, машина остановилась, и Жоржик разрешил снять повязку.
Они стояли на краю леса у небольшого дома, сложенного из бревен, последнего, видимо, на этой лесной дороге. Слева простирался довольно обширный луг, примыкающий, очевидно, к излучине какой-то реки. Других домов поблизости видно не было. Они вышли из машины и почти тотчас к ним подбежал большой мохнатый пес и посмотрел недобро. В тот же момент на крыльце избы показался невысокий коренастый человек и позвал собаку:
– Марк! Ко мне!
Пес недовольно развернулся и потрусил к хозяину. Тот потрепал его по загривку и велел идти к себе в будку. Марк, порыкивая, послушно скрылся. Человек на крыльце был, скорее всего, среднего возраста, но при этом – совсем седой. Волосы у него были сплетены в косу, что было немного странно. Был он, судя по редким копнам сена на лугу, мелким фермером, а кто из сегодняшних фермеров, да еще седых, волосы в косу заплетает? Тим такого никогда раньше не видел. Также у него была довольно длинная, неровная седая борода. Он стоял неподвижно и даже почти не моргал. Он явно не был ни заинтересован, ни раздражен, и одновременно Тим был уверен, что их приезд был седому человеку явно небезразличен.
Странный бородач ступил босыми ногами на траву и стал приближаться к машине. Когда он был шагах в пяти, Тим заметил на его лице глубокий косой синеватый шрам. Жоржик выступил вперед, и они со странным «старцем» обменялись чем-то вроде легких поклонов, а после и слегка обнялись. Затем Жоржик отступил на шаг в сторону, и старец подошел к Тиму поближе. Не говоря ни слова, он уставился на Тима каким-то странным рассеянным блуждающим взглядом, вроде как задумался о чем-то своем, но в глаза при этом он и не смотрел.
– Что ж… сказал седой человек, наконец, оборачиваясь к Жоржику, – возможно, ты прав, хотя… должен сказать, что вести его будешь ты сам. Не мой он, это точно.
– Как это сам? – почти возмутился Жоржик, – Нельзя мне еще!
– Можно. Поверь мне. Если что – я отвечу за все.
– Вот как? – Жоржик немного успокоился.– А ты уверен?
– Не был бы уверен – то и не говорил бы. Я тебе немного посоветую, как и с чего начинать, но услуга за услугу!
– Что за услуга? – насторожился Жоржик.
– Тут скоро девочку больную привезут. Поможешь мне, ладно?
– Хорошо… – пожал плечами Жоржик, – но ты-то во сто крат лучше меня!
– Ну, в чем-то – да, а в чем-то – нет, – возразил старец. – Думаю, это получится не очень долго. А пока давайте чаю попьем, – и он махнул рукой, приглашая следовать за ним.
Тим и Жоржик переглянулись и тоже направились к дому.
Согнувшись почти пополам, чтобы не стукнуться головой о косяк, Тим шагнул вовнутрь и огляделся. Дом был старый, но опрятный. Ремонт, включавший в себя побелку большой печи, устроенной прямо посреди дома, а также и потолка, был сделан явно «на днях» и потому все казалось почти праздничным. Все вещи лежали по местам, скатерть на столе была чиста и даже еще сохранила складки после глажки. Большой серый кот, посапывая, спал на лавке у печи, не обратив на вошедших ни малейшего внимания.
Хозяин собрал в кулак пучок щепок и зажег их внутри довольно странной посудины, которую он назвал «самоваром». Дымовую трубу он приладил к печной отдушине. Уже через пару минут внутри самовара что-то весело загудело. Хозяин сел на грубо сколоченную лавку, покрытую вязаной дорожкой, и уставился на Тима:
– Пафнутием меня зовут! – сообщил он, – Русский я, хотя родился тут уже. Мои деды еще до революции сюда рванули. Про старообрядцев слышал?
Тим покачал головой.
– Эге… Ты поди и про революцию нашу, мать ее так, ни черта не слышал…
– Ну почему же, – возразил Тим, – слышал немного…
– Ну, неважно это уже. Мы тут скоро с Жоржем должны будем поработать маленько, а ты тогда выйди во двор, когда я попрошу – дождь уже кончился – и посиди там тихо, что бы ни случилось. Не твоего это ума дело. Понял?
Тим кивнул.
– Ну и хорошо. Что можно будет, он тебе по дороге обратно объяснит. А сам больше сюда не приезжай. Не мой ты, ошибся твой приятель.
– Что значит, «не ваш»? – переспросил Тим.
– То и значит. Потом, может, больше поймешь, а пока просто помалкивай.
Тим снова кивнул, уже немного обиженно.
Самовар начал издавать звуки, похожие на свист. Пафнутий встал и, достав с полки белый фарфоровый заварочный чайник с яркими цветами на боку, плеснул в него кипятку из самовара, а затем, покрутив его внутри, открыл дверь и выплеснул воду наружу. Насыпав после этого заварки, и залив затем ее кипятком, он поставил чайник на стол и посадил на него сверху куклу, обширная юбка которой была похожа на лоскутное одеяло.
– А что с девочкой? – спросил Жоржик у Пафнутия.
– Да бог ее ведает. Болеет говорят, а чем – никто не знает. Врачи сам знаешь как: одни одно толкуют, другие другое.
– А ты ее видел прежде?
– Откуда? Я и теперь не хотел браться. Мне еще с того раза впечатлений хватило. Но тут один знакомый поручился… Залог даже принес. Ну, я залог тот им отдам после, когда все успокоится.
– Что успокоится? – не понял Жоржик.
– Ну как это? Я ж тебе рассказывал! Был у меня случай лет десять тому. Тоже мамаша с ребенком приехала, мол, сглаз снять. А там не сглаз был… там все хуже, и она – мамаша – во всем сама и виновата была. Я ей так и сказал все в глаза, мол, убила ты кого-то, вот и расхлебываешь теперь. Она на меня как накинулась, а после, говорят, даже полицию привела… Ну, я-то тогда почувствовал неладное и еще до их прихода в бега пустился. Почти три года по лесам скитался. Вот тут и осел. Больше не хочу, знаешь ли. Стар я уже на болотах ночевать. Да и своих дел, знаешь ли, полным-полно.
– А тогда что тебе залог тот даст? – удивился Жоржик.
– Люди редко отдают последнее,– ответил Пафнутий, дуя на чашку, чтобы остудить, – если только не верят, что все будет правильно. Эти отдали, значит – верят. А мне ихнего добра не надо. Долг свой исполню, и – до свидания. Потом отдам все обратно. Ну, а ежели снова, как тогда, то будет хоть на что питаться снова три года…
Тим ничего не понимал, но от речей Пафнутия веяло какой-то необъяснимой жутью, причем жуть эта была совсем уж какая-то нездешняя, что ли. Даже тот невероятный кошмар, связанный с бандитскими разборками в южных кварталах, о которых Тим не раз писал в своих статейках, был куда более привычным. Он имел какую-то свою бандитскую, пусть совершенно извращенную, но – логику. Тут же все слова были вроде как абсолютно понятны, и при этом смысл сказанного вообще не ложился, ни на какой привычный опыт. При чем тут полиция? Почему именно «три года» надо ночевать на болотах? Интересным еще было то, что Жоржик всю эту ахинею понимал и воспринимал как будто довольно спокойно, словно бы как должное.
– А когда приехать должны? – Спросил Жоржик, хлебнув из чашки, и затем добавил, – Чай у тебя всегда удивительный. Нигде такого не пил.
– Да, я чай люблю. А эти… вот, уже, поди, должны быть. Опаздывают почему-то,– ответил Пафнутий, тоже прихлебывая из чашки.– А хотя, вот они! Вон машина подъехала!
Пафнутий поставил чашку на стол и затем вышел на крыльцо. Оттуда он снова прогнал Марка в будку и, довольно громко позвал приехавших:
– Сюда давайте, сюда! Не бойтесь! Собака не укусит!
Через минуту в дом вошел мужчина лет тридцати пяти. Он нес на руках закутанного в одеяло ребенка. За ним вошла бледная очень грустная женщина. Пафнутий зашел после них и закрыл дверь.
– Тимка! – обратился он к Тиму, – А ты – ступай, погуляй вокруг, а то тут и так дышать нечем! И вы, мамаша, тоже! Пусть вот он останется, а вы – пойдите, тоже подышите воздухом!
Женщина попыталась что-то возразить, но мужчина тихо приказал:
– Не надо! Делай, как он говорит. Я присмотрю!
Женщина обреченно кивнула и вышла наружу, ни на кого не взглянув. Тим последовал за ней. Женщина стояла и как-то неловко переминалась с ноги на ногу, и Тим предложил присесть на небольшую скамейку у самого окна. Женщина молча села.
– Что с ней? – спросил он, доставая сигарету. Он также протянул пачку женщине. Та молча и как-то почти механически, не глядя ни на Тима, ни на пачку, взяла сигарету двумя пальцами.
– Никто не знает, – коротко ответила она, – анализы все нормальные…
Тим щелкнул зажигалкой и поднес к ее сигарете, а потом и к своей.
– Но что-то же не так?
– Да, не так…– равнодушно подтвердила женщина. – Жар у нее ни с того ни с сего поднимается, и бредить начинает. Мечется… а потом неделю без памяти лежит… Вот и теперь три дня как без памяти…
– А что врачи? – спросил Тим, затягиваясь.
– Ну, а что могут врачи, когда все анализы, томография, да и все прочее – в норме. На это у них всегда один ответ: «Это у нее в голове!»
– Ну, пусть в голове…– возразил Тим, – а что голову никак вылечить нельзя?
– Никто не берется…– ответила женщина, – поэтому мы здесь… я, признаться, не очень верю во все это, но Джим, – она кивнула куда-то в сторону дома, – говорит, что попробовать надо…мол, мы ничего не теряем.
Из дома раздалось нечто похожее на пение, если так можно было бы назвать довольно странные горловые звуки, исходящие оттуда. Затем послышались крики, но это были явно крики того же человека, мужчины, который прежде пел. Затем все стихло. Женщина вскочила, бросила сигарету в траву, и ринулась, было, к двери.
– Не стоит, я думаю, – сказал Тим женщине, – Там ваш Джим, он наверняка ребенка не даст в обиду, а этот седой… велел не беспокоить…
– Но я хочу знать, что там происходит! Это моя дочь!
– Я не собираюсь вас держать, но, по-моему – не стоит ему мешать! – сказал Тим равнодушно пожав плечами. – Раз уж вы пришли, то делайте, что он говорит, иначе, какой во всем этом смысл?
Женщина посмотрела на него с какой-то странной ненавистью. Она видимо, понимала, что Тим прав, но и не могла оставаться вне событий. Затем она снова села на скамейку и вся словно бы напряглась.
– Дайте еще сигарету!– потребовала она довольно жестко, но через пару секунд, смягчаясь, добавила, – Пожалуйста…
Тим протянул уже немного измятую пачку, а затем, приняв ее обратно, достал зажигалку и, чиркнув, зажег сигарету, когда женщина немного нагнулась ему навстречу.
– Думаете, все будет хорошо? – тихо спросила она.
– Откуда я знаю? – ответил Тим. – Я здесь на тех же правах, что и вы, если не хуже.
– То есть? – удивилась женщина.
– Приятель меня сюда притащил, сам не знаю зачем. Вы его видели там, в доме… Он вообще-то чудной, слов нет, но дурного не сделает, тем более – ребенку, – Тим мотнул головой. – А вы сами не догадываетесь, что с ребенком вашим? Ну, может она падала откуда-то или болела недавно, скажем – скарлатиной?
Женщина лишь покачала головой.
– Меня все это уже спрашивали раз сто, наверное, – сказал она тихо и затянулась.
– А как у вас в семье? Спокойно?
– Да, как у всех… – ответила женщина словно бы нехотя.
– Ну, знаете, у всех-то как раз, в основном, и не нормально. Счастье в нашем мире это – редкая аномалия!
– Вот как? Вам- то откуда знать? – спросила женщина, снова затягиваясь.
– Ну, вообще-то я журналист. Правда, я больше по уголовным делам специализируюсь, но серая повседневность, так сказать, меня тоже интересует.
– Не знаю… – ответила женщина, подумав, – счастливой, я себя, конечно, давно уже не чувствовала… Но Джим – хороший человек… Надежный.
– Так это же здорово! И дочь он любит, как я вижу, разве нет?
– Дина – не его дочь. Хотя – да, любит. Муж, отец Дины ушел от нас, когда ей было три месяца.
