В объятьях снов…

Поэт души

Поэт души!

Души в себе. Души!

Все низменное.

Бренное.

Мирское!

Поэт дыши!

Вбирай в себя. Дыши!

Прекрасное.

Чудесное.

Живое!

За эфемерным

Опять бегу под мерный стук колес,

За эфемерным в призрачные дали.

Там, где Дали среди фантазий рос,

И от реальности их отличал едва ли.

Побег, то из, побег, то от себя,

Побегом к солнцу, из глухих потемок.

Слепой котенок, малое дитя,

В объятьях снов блуждающий спросонок.

То в облаках на радужном крыле,

Паришь и ничего не слышишь.

То по морям на вздыбленной волне,

Схватив журнал все пишешь, пишешь, пишешь.

И каждый раз сбегает горизонт,

Чернеющей небрежной строчкой.

За ним, то штиль, то громогласный фронт,

И я за ним пока не стану точкой.

Проныра

Заигрывает ветер с декольте!

Играет с и трогает под юбкой.

Давая сокровенной красоте,

Плести интриги среди взглядов юрких.

Ну подожди! Получишь по рукам!

Поймаю, не обрадуются уши!

Не слышит будто, озорник и хам,

Вот-вот остатки робости разрушит.

И вроде бы, попался в волосах,

Запутался и никуда не деться.

Сбежал сквозь пальцы, скрылся в небесах,

Как будто дразнит мальчуганом в детстве.

Облапал всю, проныра и шалун,

Но почему-то вовсе нет обиды.

Лечу на крыльях, сквозь толпу и шум,

Улыбки источая и флюиды.

Мелодией незримой

Мелодией, незримой вдохновленный,

Не глядя, в гуще красок утону,

Я звуками твоими окрыленный,

Я музыку твою люблю.

В душе твоей звучание ста струнных,

Сменяют звуки сотни духовых,

Все связано с течением фаз лунных,

И месяцев рожденьем молодых.

Мне звезды в зашифрованных посланьях,

Сказали тихо как тебя зовут,

И разрушая тайны мирозданья,

Сквозь жизнь к тебе направил млечный путь.

В ночи мелодией созвездий,

Из бездны вырвавшись лучи,

Космических вибраций песней,

Мой голос для тебя звучит.

К тебе

Иду к тебе в сны! Встречай!

За дверью оставив дорогу.

В окно отпуская тревогу.

Иду к тебе в сны! Мечтай!

Иду к тебе в сны! Встречай!

Таким, как ты меня видишь.

Таким, как ты меня любишь.

Иду к тебе в сны! Мечтай!

Иду к тебе в сны! Встречай!

Отправив сомнения к небу.

И быль позабыв и небыль.

Иду к тебе в сны! Мечтай!

Иду к тебе в сны! Встречай!

Прости, что пропал надолго.

Что с меня никакого толку

Иду к тебе в сны! Мечтай!

Тихо… тихо…

Тихо, тихо, тихо, тихо. Слышишь?

В нас, глубинах, что-то ожило.

Сонное, лунатиком по крышам,

Пробежало сумеркам назло.

Босоного, озорно прошлепав,

Беззаботно в даль засеменив,

Удивленно глазками захлопав,

Сердце рвертся настеж из груди.

Звезды отпечатались в веснушках,

Вздыбленной макушкой до небес.

В наспех, где то, сброшенных ночнушках,

Безмятежно досыпает бес.

Суетой непуганые утра,

Двое, под вагонный стук сердец.

Засыпали в росах перламутра,

Разноцветий вытоптав венец.

На тонкостях

Подвешены на тонкости дыханий,

Качаясь паутиной на ветру,

Влипали в пересказанность молчаний,

Из кожи вырываясь поутру.

В руках-кострах сгорали инквизиций,

Мы судьи сами, сами ж палачи,

Как оборотни впитанных традиций,

С приходом солнца терли калачи.

Чертили знаки древние на коже,

Клялись губам губами на крови,

В гнездо драконье превращая ложе,

Огнем сердец питались до зари.

В ней

В ней столько этой,

Одуванчиковой легкости.

Лебяжьим пухом,

Прячется в горсти.

Смогла за лето,

Трепетной влюбленности,

Его покой,

За море унести.

И вроде настежь,

Зонтиком раскрытая.

Душа, глаза,

Ладони для дождей.

Не просочится внутрь,

Всегда закрытая.

Огонь, вода,

Перемешались в ней.

Взмывает в небо,

Ветром унесенная.

Поймаешь, загадай

И отпусти.

Вот так и мне бы,

Как душа спасенная -

Летай, порхай

И только не грусти.

Черпаю

Черпаю воду с пригоршнями звезд.

Иду вдоль россыпи кристально-млечной.

Наполнюсь светом лучезарных грез,

Забыв, как время всё же быстротечно.

Журчит ручей и неустанно мчит,

шутя играя в поддавки с часами.

И только небо сдержанно молчит,

любуясь суматохой под ногами.

И пьют друг друга в паводках весны,

подмигивают в летних звездопадах.

Так далеко, но все же так близки,

Мечтать, не смея о других наградах.

Диадема

Такой тоненькой паутинкой…

Диадемой…

Утром украшенной чистой росинкой.

Цепляя антенны,

кусты, подоконники.

Ветер

промозглый доносится…

И ее осторожно уносит,

чтоб венчать твои косы.

На крыльях вьющихся волос…

Стучало сердце громче каблучков,

И опрометчиво шатало от волненья,

На самых тонких, с толикой смущения,

Не ощущая туфельных оков.

На крыльях вьющихся волос,

Чуть над землёй, на восходящих,

Не замечая разделительных полос,

Из миллиардов делящихся счастий.

И каждое из этих микро-солнц,

В любой животрепещущей искре,

Отливы излучённых свето-волн,

Свечения рождённые из вне.

Бросив прохожих с бликами в глазах,

Что млеют в лёгком ароматном шлейфе,

Уже в мечтах в его больших руках,

Казалась сказочно-небесной феей!

До передоза…

Давно я не вдыхал тебя.

Рот в рот.

Забыты головокруженья.

Не обжигал, не расслаблял.

Приход.

Моменты умопомраченья.

Раскуривая искру.

Огонек.

Влечет соблазнами забвенья.

Воздушный, эфемерный.

Мотылек.

Раздует магию влеченья.

Становится податливее.

Плоть.

Одним оттенком пластилина.

Сплетались, липли, вились.

Вплоть.

До передоза эндорфина.

И все соцветия…

И все соцветия, что встретим на пути,

Я бы тебе дарил.

В сетях не гаснущих небесных тел,

Мальком запутались

И мельком загорелись.

На отмель выбросила жизнь.

Прозрели!

Без сожаления, без воздуха,

Сплелись…

Кружилась голова от кружева созвездий.

Благоговея.

Охапки не жалея роз,

Букеты поцелуев…

В друг друге страсть лелея.

Расплескивали счастье по округе,

Казалось, затопив весь мир.

Причудливый и беспокойный,

Пока дремал бог солнца,

Был сонным Петр на вратах,

Мы проскользнули в рай,

Нектар губами собирая на нагих телах.

С горла…

Где ёжится в туманах рань…

До выкаблучивалась даль…

Поблёскиваньем молний сшита,

Далеких горизонтов рвань…

Сбежало молоко на крыши…

Шкварчит не соленный желток…

И завтрак насыщает тишью,

Хотя великоват глоток…

0,5 вспотевшая озона…

Опохмелит, и хоть в запой…

Назло завистливым, далёким стонам,

Махну с горла хмельной настой…

И пошатнусь… И закружилось…

И поплыло… И понеслось…

Такая распашная милость…

Такая разливная млость…

О жизни…

То зачарует, то разочарует,

С погоды переменчивостью не сравнить.

То нити рвет, то лишь едва касаясь,

Под их мелодии поет.

В ее глазах увидеть можно небо,

Вновь яркой вспышкой ослепит с него,

Лишь предсказуемости ждать нелепо,

Иначе ею же и изведет всего.

Ты, лишнее все из меня изъяв,

Вдруг свыше снизошла прозреньем,

Где каждый день, как в первый – озаренья,

Как солнце неустанно гонишь тень.

С боем

Неслышными молитвами, умыло небо крыши,

Не снизу и не свыше, мне не было звонка.

Пробрала до костей тоска.

Жизнь липкой обобрала. Стал серой мышью.

Бледно-босым, По ярко-рыжим.

Пустым-нагим, В бездонно-ледяной…

И осень наступает яркой пустотой.

До капли, чёрной тучей, выжат.

Так холодно и больно слышать ветра вой,

Себя прикрыв одной лишь сбитой тенью.

С ним спорить может только сердца бой,

И с сердца боем, в бой вступлю с вселенной!

Борись!

Звезда ведёт ли,

Или гонит жизнь?

Большой дорогой,

Или полевыми?

Во имя…?

Или всё же мимо…?

Борись! Борись! Борись! Борись!

Помимо, вопреки, в пылу!

В тылу и на передовой,

Плевав на мины.

На амбразуру…

Под расстрел покой,

Оставив в тупике цензуру!

Хоть лай, хоть вой…

Да хоть скули!

По скулам злость,

А не по глотке!

Поставив перед фактом здравый смысл.

Послав, по факту, всё к чертовой тётке!

Рассыпавшись

Когда в сердцах не видно вдохновенья

Казалось, скрылась из виду судьба.

Когда на лица не приходит озаренье

И словно обесцветились глаза.

Вдруг, упаду рассыпавшись в сомненьях

И просто крикну, не найдя слова.

В миг пролистав забытые мгновенья

Себя на два я разделю тогда…

В разделе анатомия, я открещусь от духа

В разделе психология – поставлю крест на плоть.

Я их оплот разрушу без сомнения

Я их союз сумею побороть!

Дожди… дожди…

Дожди… Дожди…

Ни забери… сказать…

Ни подожди…

Ни за рукав… схватить…

И не отдернуть…

Оттарабанят…

В припасённых ведрах…

В них… Отражение лови…

Дожди… дожди…

Хоть заклинай…

Хоть ворожи…

Не призовешь…

И не приставишь…

Раскатами окликнут…

И заставят…

Свинцом налиться…

Уголки души…

Дожди… дожди…

Сверкнут…

Раздуют…

И зажгутся…

И переплавят…

Унесутся…

И умыкнут…

Частицы грусти…

Оставив пустоту… Внутри…

Не потушить!

Вступаю в сон, как в обморок,

Под толщей сновидений.

Укрыт воздушным пологом,

Из ветров – оперений.

Перина взбита грозами,

Застелена луной,

Уснувшими стрекозами,

Украшена весной.

Пустой одежды саван,

Сожгу теплом души.

Тем, кто решил, что спал я,

Огонь не потушить.

Я ощущать потребность

Желаний сохраню.

В отчаянных скитаниях

Границы разобью.

Я выудил Иуду…

Я выудил Иуду из себя,

По крайней мере, я так склонен думать.

Ведь он, шептал мне на ухо, шутя

Своей питал меня он чернью всюду.

Недобрый дух, тяжелый взгляд, укоры люду

Не понял мать, отверг любовь, обидел друга.

Его старания, участие, заслуга.

Все выдавал он за мои причуды.

Но чуда не было, летел день ото дня

То сгинет, нос не кажет, и не слышно.

Лишь только мозг остынет от огня

Его коварство вспыхнет новой вспышкой.

У риска…

У риска, кажется,

Лицо артиста…

Сын лицедейства, рыцарь действия.

Рискуя всем,

Тем отрекаются от смысла,

Ликует жизнь,

В глазах сверкают искры.

Когда на карту все,

Хотя не блещут карты.

Здесь блеф никчемен

А страховка жмет.

Возможен финиш раньше старта,

И ожидание предела сердце жжет.

Не жалуя себя,

Не жалуясь на шрамы,

Вперед, в огонь да полымя.

Не на погоду, а на скуку воют раны,

Душа и сердце гибнет без огня.

Ни дня без встряски,

Тело на дыбу,

Разум на дыбы,

Пускай в небытие,

Но лишь бы не в коляску,

Душе никак не выдержать ее тиски.

Как будто…

Вспыхнул восход!

Неловкий луч явился следствием пожара.

Стою, разинув рот!

Как будто выгорел весь кислород.

Не ощутивший видимого жара.

Все ослепляющий рассвет встает!

Песня…

Режет туман форштевень,

Борт раздвигает мглу,

Выдох, скрип, всплеск и шелест,

Мускулы весла гнут.

Блёклый раздавлен сгусток,

Путь пробивает рябь,

Звездам плевать на курсы,

Звёздам на всех плевать.

Шлейфов срывая шали,

С лилий сгоняя сон,

Воздух меж камышами,

Глушит капельный звон.

След за кормой скрывая,

Лодка идет грузней,

Будто русалок стаи,

Виснут в воде на ней.

Что манит в неизвестность?

Что отгоняет страх?

Та колдовская песня,

В страстных звучит устах.

Режет реку форштевень,

Вёсла ко дну идут,

Выдох, хрип, всплеск и темень,

Лилии оплетут…

Освежевало утро небо.

Освежевало утро небо,

И посвежело, пролилось…

Благоприятной тёплой негой,

И благородством разлилось.

Остатки отсеревшей кожи,

Разорванные на куски,

Сжигает, разливаясь, розжиг…

Возьми, попробуй, потуши!

Стилеты незаметных лезвий,

Скользят, шлифуя острия…

И блики призрачных порезов,

Потёмки на повал разят.

Застигнутые на попятной,

И драпая по всем фронтам,

Не оставляя тусклых пятен,

Клокочет солнечный фонтан!

На ветер

Мы любим прятать время по карманам,

Приковывать изыскано к запястьям,

А стрелки ищут направленья к счастью,

Но ось хронометра мешает планам.

Быть может им известно место,

Где синепёрая клюет из добрых рук,

Где разорвав обыденности круг,

Забудешь навсегда что было тесно.

Мы любим тратить время понапрасну,

Когда оно молчаньем давит плечи,

Когда торопится на встречу вечер,

Бросаются часы на ветер праздно.

Осины

Оконопатились осины, оголились.

Октябрь тонкий соблазнитель…

В мечтах томясь невыносимых

О россыпях веснушек дивных.

Скрывали их под бархат пышный,

Теперь скрываться нету силы,

На драпировках серо-синих,

Позируют для солнца вспышек.

Стервец, преподнести умеет!

Увидевшие онемеют:

На утра глянцевых обложках

Рассыпанных веснушек крошки.

Слегка припудрил легкий иней,

Глашатай появлений зимних,

Заманчивое конфетти

На лицах и плечах осин.

В ноябрь.

Потрескались пилястры,

Потускнели краски,

Фасадов, пахнущих весенним садом.

Осыпавшись,

Вошла в ноябрь,

Дождем размытая бравада.

Сливаясь с серым фоном,

Сырая рябь.

В округе слякоть,

Дней тоскливых яд.

А рядом листья дотлевают,

Струйкой дымка перетекая,

В низинах, зябнущих туман.

То тут, скрывающий, то там

Последние красоты сада.

Мешая задыхающимся в нем цветам.

Занавес

Выступила. Занавес. Поклон.

Хлынули овации.

Зрителей заплаканных, Балкон.

Как в прострации.

Прима. Королева. Госпожа.

В золоченом платье.

Спела. Отыграла. Отжила.

Коронация.

Слов. Соцветий. Доброго вина.

Сладострастье.

Упивалась. Бредила. Ждала.

В одночасье.

Вьюги. Снегопады. Холода.

За запястья.

За кулисы. Занавес. Глаза.

Отсыпаться.

Ощупанный

Ощупанный, ощипанный морозом,

От ног до головы,

До красных щек.

Колючим инеем по белой коже,

К рукам зимы я не привык еще.

Вновь прибран леденящим телом,

Несмело, но настойчиво проник,

За шиворот,

Ее руки невидимый ледник,

Заставив вздрогнуть мое тело…

Шаркает зима

По червленым листьям,

Тлеющих записок.

По крапленым мыслям,

Выцветшего сна.

Осыпая кисти,

Подливая виски,

Осквернив палитру,

Шаркает зима.

Бросив лед в стаканы,

В сердце, в душу, в лужи.

Не желая слушать,

Не желая ждать.

Спрятав истуканов,

Глубоко в карманы.

Вывернув наружу,

Не позволит спать.

Гонит опьяненье

Но и не просохнуть.

Смотрит с упоеньем

Как трещит сосуд.

До изнеможенья,

Самоотреченья.

Чтобы прежде сдохнуть,

Чем случится суд.

Прогони этот холод собачий

Прогони этот холод собачий.

Лисий город, схитрив, прогони.

Отыскав по призывам щенячьим,

бессердечно его пристрели.

Не скупись на калибры патронов,

мегатонным зарядом сожги.

И уже не успев на перроны.

Вместе, заживо, вспыхнув сгори.

Возродившись из пепла рассветом,

ярким Фениксом всё озари.

И весенним листком первоцвета,

новой жизни исток подари.

Нежданно…

Запах весны вошёл через окно,

Уже необратимо, бестактно как-то…

И тем не менее мило,

Негаданно, нежданно и приятно!

Обезоружен свежей теплотой,

Ему я отдан безвозвратно…

И в бессознательном владении снов,

Ей здравствуй прошепчу невнятно!

Уже не в моде

Сирень отпела серенады,

благоуханием мелодий.

Затихли пёстрые каскады,

весенних сказочных рапсодий.

Трилистник отыскало лето

и съело, загадав желанье.

Сто струнное аромо спето,

иссякло запахов журчанье.

Многоголосые свирели,

солируют в убранствах сцены.

И посвященья легких трелей,

звучаньем разрушают стены.

Сирень наскучила артистке,

сиреневый теперь не в моде.

Вступают летние арфистки,

аккомпанируя природе.

Теплота

И у тебя,

Несущей миру красоту,

Обласканные музой мерзнут руки.

С какой бы жадностью они впитали теплоту,

Что отдана любимым до разлуки.

Тогда б и ночи не пришлось слезой,

Своих оттенков ставить под глазами,

И тайна имени, целованными Им устами,

Той ночью, не была б открыта до сих пор.

Сей тайный разговор, тебе неведом,

Невольным слушателем стал лишь мотылек.

И только в снах отведено изведать,

Того что крыльями он за собой увлек.

И все же, лишь благодаря Ему,

И в Нем черпаешь вдохновенье.

И то намерено ты предала забвенью,

Что ту в работах сохранила теплоту…

Выбор

Невинно пряча слезы под дождем,

В огромных каплях тонут звуки всхлипов.

А выбор очевиден – либо, либо.

Ну, либо повстречаться с отраженьем за мостом.

Забыть – один из вариантов.

Из обид, как из трясины, наслаждаясь вдохом.

Второй – просить.

Молить впустить, то в рай, то в ад, и обещать до гроба.

Или забыться – третий.

Шаг ступить. И все!

Как капля краски,

Разбиться о кривых зеркал гранит,

Встревожив ненадолго воду.

Равно, и боль страшит и бог.

Но все ж, страшнее его холод.

Того, кто исцеляет как нарколог.

И как наркотик голову кружит.

Метки

В неведенье тех ведений

Что не коснулись глаз

Но захватили мозг.

И оставляют метки тени,

В уме моем по хлеще розг.

Оракул спит,

Пора затмений.

И гибель звезд не обернешь.

Не разгадать былых знамений.

И карту неба не прочтешь.

В копилку тела, пыл и жар

Держу себя в руках дрожащих.

Иссяк в зародыше пожар

Так кислорода не дождавшись…

Гвоздь

Свой гвоздь ржавеет в каждом…

Злость.

И все белее косточки скелетов.

И прошлое грызешь так жадно…

Кость.

А проглотить уже не в силах это.

То лбом колотишь стену…

Молоток.

А за стеной давно сложились пазлы.

То ковыряешь память…

Вороток.

Все чаще душу раздирают спазмы.

А там в шкафах скрипучих…

Пыль.

Бельишко прошлого под нафталином.

И только тут проветренная…

Быль.

И только завтра свежесть формалином.

На осколки

Любовался сквозь выпуклость капель.

Отражалась на гранях кристаллов.

Взгляды колются бликами сабель,

то вонзаются сотней кинжалов.

Отбивался на узких карнизах,

защищался у края обрыва.

Оказался коротким капризом,

мимолетней шального порыва.

Был низвергнут на острые камни.

Размозжила по тверди гранита.

Обернулись кровавые капли

на мерцанье осколков граната.

И слышимо… и зримо… и на вкус…

И слышимо и зримо и на вкус,

Остались в обозримом пошлом.

Намотаны ошибками на ус.

Измотаны прошивками о прошлом.

Опрошены и брошены жалеть.

Ни плеть не раскалит ни ласки.

Опаски ржавы. Петлями хрипеть.

Под броники сердца, умы под каски.

А сказки приторны и падкие на мух.

Остались призраками в брошенной квартире.

И воздух сперт и Ркацители сух.

Расстались два. В углу пустых четыре.

Земной мираж

Волос бескрайним полем колосится рожь.

Заколка-брошь невероятной бабочкой легла

на колос.

В их омут, окунаясь, слышен лета голос!

Они, касаясь тела, вызывают сладостную

дрожь.

Порой, поправив рассыпные волны,

Откроется лазурь небесных глаз.

В них сотни фраз рождаются безмолвно,

Чтоб тихим шепотом морей окликнуть нас.

Мифический Парнас, земной мираж!

Богов обитель, горн смертельных молний!

Под этим взглядом, вдруг, становишься

безвольным,

Хотя встречался с ним до этого сто раз.

И губ раскрытых вспыхнул дикий мак,

И мрак глаза полночной укрывает дымкой.

За внешностью скрывая образ пылкий.

Себе мечтать о них позволю в редких снах…

Встреча

И снова встреча!

Теплота касаний… Жара…

Из искры возгорится пламя.

Пожар! Срываем ткани!

Руки – языками обнимают.

Вьются, обжигают…

Губы – хватают воздух

И друг друга…

Сгорает все в округе!

И не остановится.

Взлетаем жар-птицей к небесам!

Два разных полюса,

Рождают новый взрыв… И борются!

Ведь истина рождена в споре.

В ней страсть заключена неистовая!

Как море.

Где нет берегов. Где сброшены оковы.

Как небо.

Где нету дна. Где не до сна…

Но как во сне таится истина.

Сокрыта и обнажена одновременно.

Но не хватает времени и чувства,

Чтоб прикоснуться к ней.

Живем среди теней!

Хоть рядом теплота касаний…

Жара, искры и пламя…!

Страсть

Пот раскаленной сталью по щекам течет,

И закипела плоть, сей разожженной страстью,

Как выжигающий живое истребитель,

На, второй заход, зашла она,

И я возможность наиграться отдал в сласть ей.

Сомкнулась на запястьях за спиной,

Я голову, кладу, не глядя в пасть к ней,

Тело безмолвной вытянул струной,

Всецело жаждущий касанья нежных пальцев.

Они как скальпель проникают в плоть,

Бесстыже обнажая сущность,

В мгновенья страсти в рае нет ворот,

Любовь становится желанней райских кущей.

Волной растущий аппетит,

Уже не удовлетворится хлебом сущим,

Испив хоть раз любви родник,

Без его свежести вся жизнь удел гнетущий.

С дождём

Целуюсь с дождем не стесняясь,

Зонтом не предохраняясь.

Целуюсь с дождем с языком,

Я им поглощен целиком.

Целуюсь с дождями в засос,

Взволнованный грубостью гроз.

Зацелован теплыми ливнями,

Сочными и обильными.

Отвлекая, лицо целует,

Запуская под майку струи,

По спине пробежит без спроса,

Наблюдая за мною косо.

От того что напор прибавился,

Видно, понял, что мне понравилось…

При зажмурюсь, раскинув руки,

А он лезет, зараза, в брюки!