Водопад в пустыне

скачать книгу бесплатно


Отведали они угощение, спрашивают:

– Как же вы за одну ночь из бедняков богачами сделались?

Рассказала старуха. Как возвратилась она от судьи, села во дворе.

Свет белый черной ночью кажется, слезы текут, не удержать. Только смотрит: женщина входит. В покрывало с ног до головы закутана. Да сразу видно – юная и стройная. Ступает легонько – песок под ногой не скрипнет, травинка не шелохнется. Спрашивает:

– О чем горюешь?

– Бедны мы, да жили свободными, а теперь станем рабами. В долг ела-пила, надеялась, сын возвратится – расплатимся. Сын вернулся без денег. Ростовщик продаст нас в рабство. Придется на старости лет плетей отведать.

Опустила женщина голову, носком туфли по песку водит, размышляет.

– Сходи к судье, попроси защиты.

Старуха руками замахала.

– Думаешь, не ходила? Еле ноги унесла.

Женщина не унимается.

– Завтра по-иному выйдет.

Старуха и слушать не хочет, судьи как огня боится. Уговаривала ее женщина, просила, все впустую. Наконец, о сыне напомнила:

– Старости своей не жалеешь, юность его пожалей.

Согласилась старуха. Лучше гнев судьи снести, чем сына рабом увидеть. Женщина и убежала.

Всю ночь старуха глаз не смыкала, не знала, убиваться или надеяться. Утром, чуть свет, совершила омовение, сотворила молитву и к судье отправилась. Только постучалась, а Мустафа ей навстречу спешит, за руку берет, в дом вводит, на почетное место усаживает, просит про обиду поведать. Рассказала вдова судье все, как было. Обрадовался Мустафа. Кричит:

– Разбойник! Злодей! Узнает, как воровать!

А сам украдкой свежие синяки потирает.

Начал суд вершить, караванщиков собрал, погонщиков верблюдов, дознание учинил. Пришлось купцу Саиду с сыном вдовы сполна расплатиться, да еще сверх положенного денег отсыпать, чтобы наказания избежать.

Выслушал калиф рассказ старухи, наклонился к Джафару и шепчет:

– О, Джафар, не будет мне покоя, пока не узнаю разгадки.

Кое-как допили вино, чтобы не обидеть хозяев. Взяли по гранату. Джафар зернышко отщипнул, калиф и не притронулся. Распрощались поспешно. А хозяйка заходить приглашает:

– Двери моего дома всегда открыты для вас.

Еле вырвались. Направились к дому судьи. По дороге заспорили, как женщина судью улестила, заставила горшечнику деньги вернуть и жадного купца наказать.

– Приходила с ларцом, – вспомнил калиф. – Деньгами поманила?

Джафар возразил:

– Если есть деньги, дешевле горшечнику и бедной вдове помочь, чем судью подкупить.

Согласился калиф.

– О, Джафар, я готов поверить, что она выпустила из ларца злого джинна. Недаром судья синяки потирал.

Джафар усомнился:

– Почему же судья поссорился с купцом Саидом?

Сколько ни гадали, не нашли отгадку. Пуще прежнего любопытство разобрало. Добрались до жилища судьи: Джафар у порога остался, калиф в двери вошел. И сразу к судье обратился:

– Вчера отдал я тебе на сохранение десять монет. Верни.

Смотрит Мустафа: стоит перед ним бедняк, в плаще залатанном. Судья щеки надул, глаза выпучил, затрясся от ярости. Вспомнил, как горшечнику Ахмету лишние деньги швырнул. Однако быстро успокоился. Решил, что десять монет всяко при нем останутся. Глаза сузил, губы раздвинул – улыбку изобразил. Принялся укорять бедняка:

– Как же тебе не стыдно! Молодой, сильный, здоровый, а деньги норовишь хитростью выманить. Смотри, ослабеешь от безделья. Лучше наймись водоносом. Разве плохая работа? К вечеру плечи ноют, зато сон крепок. Поверь, честно заработанный хлеб слаще украденного.

Слушал бедняк, слушал, да как взглянет на судью. У того язык к небу прилип. Много повидал судья глаз – лживых и честных, лукавых и простодушных. Много взоров ловил – молящих и угрожающих, трепещущих и бесстрашных. Но ни разу еще не читал во взгляде приговора.

Онемел судья. Хочет слуг позвать – голос не повинуется.

Сорвал бедняк с плеч залатанный плащ и на изнанку вывернул. Вспыхнуло золотое шитье, заискрились самоцветы. Понял Мустафа, кто перед ним. На колени упал. Позвал калиф Джафара. Ползает Мустафа у ног повелителя, о пощаде молит.

– Сохраню тебе жизнь, если поведаешь все без утайки.

Заплетающимся языком признался Мустафа, что горшечника Ахмета обманул. Потом и о женщине рассказал.

Пришла она под вечер. В руках серебряный ларец держит, перламутром изукрашенный. Мустафа сразу смекнул, какова цена такому ларцу. Женщина крышку откинула, вынула жемчуга да яхонты.

– Весь Багдад славит тебя, судью праведного и неподкупного, – сказала женщина. – Добрым от тебя защита, злым – посрамление. Муж мой уехал, осталась одна в доме. Боюсь, не забрались бы воры. Не возьмешься ли сберечь этот ларец, пока муж не вернется?

Мустафа от радости едва на подушках усидел.

– Давай ларец. Спрячу надежней надежного.

Женщина медлит, жемчужным ожерельем любуется, на пальцы колечки нанизывает. Мустафа дрожит от жадности: богатство само в руки идет! Возвратится муж этой женщины, поспешит она к судье за ларцом драгоценным. А судья ответит: «Не брал ничего». И мужу посоветует: «У жены спрашивай, для кого наряжалась, да у кого украшения позабыла.»

Только протянул руки к ларцу, как старик-горшечник ворвался. Да закричал на весь дом:

– Отдавай мои деньги!

Мустафа с места вскочил, к сундуку кинулся, горсть монет зачерпнул. Старика взглядом обжигает, а сказать ничего не смеет. Ларец в сотню раз дороже стоит. Пожалуется старик, пугливой птицей упорхнет гостья. Наконец, собрал Ахмет деньги, ушел. Мустафа велел двери запереть, никого не впускать. Женщина улыбается, жемчуга перебирает, яхонтами поигрывает. Мустафа чуть не приплясывает от нетерпения. Только протянул руки к ларцу, детский голосок у ворот послышался.

– Это мой сын, – встрепенулась женщина.

Пришлось отворить ворота. Мальчик вбежал в комнату, к женщине кинулся.

– Мама! Мама! Скорее идем домой! Отец вернулся!

Женщина ларец подхватила, к дверям метнулась. На бегу Мустафе крикнула:

– Прости, почтенный, что зря потревожила!

Остался судья ни с чем.

Засмеялся повелитель Багдада, засмеялся брат его, Джафар. И повелел калиф:

– Отныне, Мустафа, не быть тебе судьей. Станешь водоносом. Чем плохая работа? К вечеру плечи ноют, зато сон крепок. Поверь, честно заработанный хлеб слаще украденного.

Оставили они судью на полу распростертым, во дворец возвратились. Велел калиф купца Саида разыскать и привести. А тот и сам торопится – с жалобой на судью. Лбом об пол ударяется, коленями пол вытирает. Рассказывает.

Пришел судья Мустафа в дом купца Саида. Устроил хозяин пир в честь гостя дорогого. Прекраснейших невольниц созвал, велел лютни и бубны принести. Только первые струны зазвенели, только первые стихи зазвучали, как сообщили купцу, что стоит у ворот женщина, в дом войти не решается, хозяина просит. Шагнул купец за порог. А судья к дверям поближе подобрался. Любопытно ему, что за женщина к Саиду пожаловала, о чем говорить будет.

Женщина, покрывалом скрытая, спрашивает купца:

– Не у тебя ли в гостях судья Мустафа, источник мудрости, воплощение честности?

– У меня.

– Прими для него плату небывалую, – громко говорит женщина, так что судья каждое слово слышит. – Ни от кого такую не получал. Передай, не откажи.

– Передам, передам, – успокаивает Саид.

Женщина на носки приподнялась, перед самым носом купца пальцами щелкнула и в переулке исчезла. Пока купец глазами хлопал, ее и след простыл. Пожал Саид плечами, в комнату возвратился. А там судья поджидает, ладонь о ладонь трет:

– Давай скорее!

– Что давать?

– Деньги.

– Какие?

– Э-э, не хитри, купец! Я все слышал. Те, что женщина принесла.

– Ничего она не принесла.

Разъярился судья и закатил купцу оплеуху. Тот в долгу не остался. Невольницы лютни и бубны побросали, разбежались с визгом.

– Обидел меня судья, – жалуется купец Саид калифу. – Со зла и дело решил не в мою пользу. Смилуйся, не оставь сетования без ответа.

– Смилуюсь, – обещает калиф. – Только прежде велю объявить на всех площадях: «Купец Саид хочет примириться с теми, кого обидел. Ничьи жалобы без ответа не оставит.»

Как сказал, так и сделал. Потянулись в дом купца обиженные. Всех богатств Саида не достало – расплатиться. Пришлось Саиду идти в услужение к бедной вдове.

Наказал повелитель Багдада Мустафу и Саида, но не изгнал тревогу из сердца. Приказал:

– Джафар, найди эту женщину.

Попросил Джафар три дня сроку.

В первый день возвестили глашатаи по городу: «Каждый, кто милосердие явил, может прийти за наградой.»