Цикорий

Витя через какое-то время потянулся (аксельбанты качнулись величаво) и сказал:

– Чё-то мне надоело играть. Давайте сходим в вагон-ресторан! Знакомство чтобы закрепить.

Все пятеро охотно согласились. Таня, метнув лучистый взгляд на Васю, попросила чуть подождать её. Трое знакомцев ушли. Девушка спрятала сумочку с деньгами и документами в постель.

Когда они зашли в вагон-ресторан, «дембеля» уже сидели за столом. Белёсого знакомца с ними не было, ушёл покурить.

Закуску заказали одинаковую для всех, друзья себе – водки, Вася себе и Тане – вина.

Таня улыбалась и смеялась шуткам всех трёх парней. Но чаще всего  обращала взор на Васю. Саша, усмехнувшись, после выпитой рюмки произнёс:

– Татьяна, у тебя и у Василия глаза одного цвета.

– Нет, у меня потемнее, наверное, – взглянув на смутившуюся Таню, возразил Василий. Радость, предчувствие счастья росли в нём с каждой минутой, даже иногда от этого перехватывало дыхание.

Компания вернулась в купе весёлая и беззаботная. Витя вспомнил ещё один анекдот и принялся рассказывать. Однако тут Таня, потрогавшая свою постель, вскрикнула. Тут же она взлетела на верхнюю полку и стала лихорадочно искать.

– Сумочки нет! – воскликнула она. В её широко открытых глазах застыл ужас.

Парни ошарашенно глядели на неё. Попросили ещё поискать.

– Таня, не волнуйся, пожалуйста, – сказал Коробов. Тут его озарило:

– Слушайте, Алик так и не пришёл в вагон-ресторан. Все подозрения на него падают!

Дембеля согласились.

– У меня там документы и деньги! – Таня сдавленно рыдала, зажимая рот руками.

Парни утешали её как могли. Потрясённая, девушка обливалась слезами. Вася старался успокоить её.

Но тут поезд, замедлявший ход, остановился. Граница. Дальше   железнодорожный путь проходил через Казахстан. Пошли с проверкой пограничники, таможенники.

Татьяне, как не имеющей паспорта на руках, приказали покинуть поезд. Ни рыдания девушки, ни объяснения и заступничество парней не повлияли на стражей границы и закона.

Вася убедительно попросил:

– Таня, не отчаивайся, я тебе дам денег. Давай запишем номера мобильников. Я тебе помогу, не бойся ничего.

Они обменялись номерами. Девушка взяла деньги, благодарила Васю и горько плакала.

Потерпевшей пришлось выйти на перрон.

А Коробов решил пройтись по всему поезду, поискать того подозрительного типа. Пока он утешал девушку, Витя и Саша, предъявляя документы, успевали заглядывать в окно, проверяя, не сошёл ли Алик, не видно ли его на привокзальной площади. Когда поезд тронулся, трое парней отправились прочёсывать вагоны. Не торопясь двигались, внимательно смотрели на всех пассажиров. Прошлись до первого вагона, (а их был четвёртый), не обнаружили. Отправились обратно. В девятом вагоне нашли-таки того Алика!

Лежит на верхней полке, отвернувшись к стенке, будто бы спит.

Василий шепнул Саше, чтобы тот пригласил проводницу. Когда она появилась, толкнул в бок Алика. Никакой реакции в ответ.

– Алик! Вставай, хватит притворяться! – воскликнул Коробов.

– Вы, наверное, ошиблись, – заметила подошедшая проводница, – здесь нет пассажира с таким именем.

– Он сам так назвался! – резко произнёс Витя. Они взялись вдвоём с Василием трясти спавшего, повторяя: «Вставай!»

– А? Что? В чём дело? – с возмущением крикнул спавший. Впрочем, у него вид оказался совсем не сонный, а испуганно-злой.

– Слезай! – внушительно пробасил Витя.

– Ты с нами в карты играл. У девушки из нашего купе пропала сумка. Когда мы отправились в ресторан, ты с нами не пошёл, – в упор глядя на спустившегося вниз подозреваемого, отчеканил Василий.

– А я при чём? Я ушёл, я ничё не знаю, вы не имеете права меня допрашивать! – огрызнулся белёсый. Глаза его бегали по сторонам. Находившиеся рядом пассажиры с любопытством наблюдали за событием.

– Придётся тебе показать свои сумки или чемоданы, что там у тебя? Проверим их на наличие в них чужой вещи – веско заметил Коробов.

– Не имеете права! – голос опрашиваемого сорвался, «дал петуха», как говорится. – А ты чё, полиция, чё ты раскомандовался?! – выпалил он.

– Да-да, он следователь, – усмехнулся Саша. – И с нами проводница.

– Давай по-хорошему, – показывай свои вещички, – мирно, увещевающе произнёс Витя. И, подняв огромный кулак, слегка почесал им своё ухо.

– А звать Вас не Алик, – сказала проводница и назвала настоящие имя и фамилию подозреваемого.

Тот опять попробовал возмутиться. Но вскоре сдался и позволил его обыскать. Нашлась сумочка Татьяны! И паспорт там, и деньги. Позвонил Вася Тане, обрадовал. С этого времени и зародились у них доверительные отношения, которые стали быстро развиваться.

Она пригласила Коробова в Екатеринбург. Встретила его на вокзале. Потом в центр отправились. Таня как заправский экскурсовод знакомила со знаменитыми местами города. Василий раньше всё как-то проездом бывал в городе. А теперь с удовольствием созерцал в центре Плотинку, Исторический сквер. Место, где когда-то появился завод, вокруг которого вырос знаменитый город. Они гуляли по набережной пруда, возле реки Исети. Оживлённо беседовали. У Василия всё сильнее становилась симпатия к Тане, перераставшая в яркое сильное чувство. Интересные старинные здания, различные памятники радовали душу. Но больше всего волновало вдохновенное лицо, сияющие глаза и голос девушки. Молодые люди побывали и в доме-музее Бажова.

– Представляешь, Бажов сам его выстроил! И там всё сохранилось как было при нём!

– Вот здорово! Так мы можем попасть в прошлое, почти на сто лет назад, путешествие можем совершить!

– Давай совершим! В гости к знаменитому писателю зайдём, – с радостью воскликнула Татьяна, – мне в детстве его сказы мама читала, потом я сама ими зачитывалась. А как переживала за героев! Когда они подошли к деревянному дому с мемориальной доской на стене, девушка обратила внимание на то, что сохранились сад при нём, а в самом доме – библиотека писателя.

– Кто-то сказал, Цицерон, кажется, что богатство – это библиотека и сад, как-то так, – начал припоминать Коробов.

– Наверное, так он выразился: «Всякий, у кого есть библиотека и сад, не нуждается больше ни в чём», – подхватила Таня.

Да, экскурсия оказалась замечательной. Прекрасно они тогда провели день. После этого продолжили встречаться, звонить друг другу.

Василий подумал: «А у Бажова есть книга, названная им «Дальнее – близкое». Он вздохнул. Вот и у него дальнее стало близким, прошлое превратилось в настоящее. Как бы вернуться в своё время, получится ли?,

Глава 15. Татьяна о мистических происшествиях в жизни

Как-то он спросил девушку:

– Татьяна, а с тобой случались какие-нибудь необычные события, которые ты не могла объяснить?

– Знаешь, что-то было. Можно сказать, мистика какая-то. Вот два случая, которые испытала наша семья.

Мы отмечали сороковой день со дня кончины отца. Мы с мамой  приготовили обед, кушанья. Приехал брат, его тоже Васей зовут, мамины племянницы Лариса и Людмила.

За столом вспоминали рано ушедшего из жизни отца. Лариса говорила, мол, в 63 года ушёл дядя Павел – разве это срок?! Жить бы да жить. Работал он кузнецом в своём селе, как и твои родственники. Ладони имел широченные. Сам худощавым, стройным был.  И вот поминаем мы его.

 Мама рассказала, что на днях что-то странное случилось. У нас в доме со стороны дороги окна ставнями закрыты. Зима, на улице мороз. И вдруг в один из ставней раздался удар! Затем ещё два громких стука. И тишина… Мы так и обомлели. Наутро вышли посмотреть, а в палисаднике никаких следов нет. И снег ночью не сыпал. Вот что это могло быть?

Вася сказал, что это, может быть, ветром с крыши снег скинуло. Но ведь погода стояла тихая!

Вообще, в мире есть немало таинственного. Брат не верил ни в какие тайны, а в тот раз тоже, наверное, задумался. Прошло немного времени после его слов. И вдруг в соседней комнате что-то упало. Женщины охнули. Брат пошёл в ту комнату. Там на столе перед иконой стояла поминальная рюмка с куском хлеба наверху.

Обратно он вернулся с изумлённым выражением лица. Мы испуганно смотрим на него. Спрашиваем, что произошло.

– Представляете: рюмка упала на пол. Как это могло произойти? – спросил потрясённый брат, – кошка здесь на кухне, мышей у вас нет…

Мама вздохнула и ответила:

– Видно, душа вашего отца простилась с нами.

Вспомнил Коробов рассказ Тани и задумался глубоко. Надо попробовать вернуться в своё время. Неужели он не встретится больше с Таней? Сердце обдало жаром, бешено заколотилось. Заболела голова. Но сначала надо добиться того, чтобы Артёма не мобилизовали. Ему думалось, вот, мол, избавлю брата, то есть двоюродного прадеда от мобилизации, найду хронодыру и возвращусь обратно в своё время. Татьяне можно о своём путешествии рассказать. Если поверит, то она станет его судьбой. С такими мыслями он заснул.

Глава 16. Белые в селе

На другой день на покосе мужики, поработав до полудня, пообедали. Парни затеяли борьбу. Василий поучил Артёма некоторым приёмам: бросок через бедро, сваливание захватом ног…

– А вот смотри, хороший приём есть: сбивание захватом руки и зацепом ноги. Захватываешь руку соперника своими двумя за плечо и запястье, дёргаешь его на себя, потом зацеп ногой делаешь изнутри, руку тянешь, толкаешь его в грудь плечом, зацепленную ногу выше поднимаешь. И валишь противника на землю. При этом используешь сопротивление противника в свою пользу. Надо, конечно, много раз пробовать, чтобы стало получаться. Здесь как в жизни вообще – использовать не только промахи соперника против него, но и делать так, чтобы его достоинства превращать в недостатки.

Максим Иванович, прилёгший под берёзой в тени отдохнуть, заметил, посмеиваясь:

– Вы чё же это, не устали разве? Силушка молодая бродит. Мой тятя в молодости, говорят, славный был борец. Многих побеждал в нашем селе. Из соседних деревень приезжали парни силой меряться, он их тоже валил всех. А у тебя, Михаил, ловко получатца, видно, в армии знатно обучали.

Затем он задремал. Парни сорвали по несколько кустиков клубники со спелыми ягодами и тоже присели в тенёк. Молча смотрели на поляну, на лес. Задумчиво лакомились сладкими красными ягодами.  Тишина. Лишь птица напевает недалеко на верхушке дерева. Иволга старательно повторяла мелодию, а ему слышалось: «Вот так влюби-и-и-лся!» Скошенная трава и сено в копнах источали смешанный изумительный аромат.

– Миша, – прервал молчание брат, – а почему русская армия германцев не прогнала с занятых земель?

– Да потому что армию развалили призывами против войны. Большевики постарались, мол, не нужно сражаться за интересы капиталистов и помещиков. А в декабре семнадцатого декрет дурацкий вышел о равенстве всех военных. Отмену званий, чинов и наград провозгласил. Какое равенство может быть между солдатами и генералами?! До этого-то солдатские комитеты вмешивались в дела командования. А тут вообще придумали что-то несусветное: всех командиров выбирать! Бардак! Декрет Совета народных комиссаров. Потом, когда Красную армию начали создавать, от выборности отказались.

– Ты, вроде, когда вернулся с фронта, не так толковал, – удивился «братец», – объяснял, мол, опостылела тебе война.

– Устал, конечно, я там. Надоело кровь проливать – и чужую, и свою. Видеть товарищей, с которыми вроде недавно вместе в окопе вместе находились, а после обстрела глядишь, а он уже лежит без признаков жизни, душа в рай улетела. Или после ранения криком кричит от боли. Только зря мы радовались, когда с фронта домой ехали. Кончилась, дескать, бойня, заживём теперь спокойно, мирно. А дома своя бойня начинается.

– Неужели война будет в России, русские против русских начнут воевать?

– Уже началась. И русские, и другие народы Матушки России будут воевать. Кто – за социализм, кто – за буржуазную демократию, кто – за отделение своей национальной окраины от России. Кто-то захочет вернуть батюшку-царя, прежние порядки, какие были до революции. Вот эти самую сильную армию против большевиков соберут.

 Однако Советская власть выстоит, только советы все подчиняться будут коммунистам, то есть большевикам. Эх, надоело воевать на империалистической войне, а тут гражданская начинается. Ты представляешь, что может начаться? Родные люди могут оказаться во враждебных войсках. Артём, надо тебе где-то спрятаться, когда мобилизация будет.

– Где же я спрячусь?

– Подумай хорошенько. Может, куда-то к родственникам уехать. На крайний случай в лесу спрятаться можно, землянку там вырыть и жить.

– Ну, ты и придумал, – хмыкнул Артём, – в землянке, в лесу… Что я тебе – медведь или барсук какой? А ты со мной собираешься прятаться?

– Нет.

– Почему?

– Дела у меня важные, братец. Рассказать не могу. Скоро я покину село. Не хотелось бы, чтоб ты воевал, стрелял, убивал кого-то.

Артём хотел ещё спросить что-то, но в это время отец проснулся. Они встали и продолжили работу.

Вечером они услышали скрип двери в ограде. Зашли двое мужчин.

– Степан с Митькой… Чего это они? – с тревогой произнесла мать.

Непрошенные гости направились вдоль стены к крыльцу. Хозяин открыл створку окна и окликнул их:

– Здорово были, земляки!

– Вечер добрый, Иваныч! – степенно ответствовал мужик постарше с густой бородой. Молодой тоже поздоровался.

– Какими судьбами занесло вас в наш край?

– Иваныч, завтра утром возле церкви состоится сход всех жителей нашего села. Прибыл отряд. Его начальник речь будет говорить.

Что за отряд, что за начальник? – удивлённо спросил Максим Иванович.

– Завтра всё узнаешь. Только обязательно приходите со своими сыновьями.

Сделав лёгкий поклон, нечаянные гости удалились.

Глава 17. Побег

Василий шёпотом спросил у Артёма, кто это. Тот, уже не удивляясь, тихонько успел сказать, мол, Степан до революции исполнял обязанности сельского старосты, а Митька – его сын.

Утром Василий сказал Артёму, чтобы тот расположился за огородом у речки. Он и отец отправились к церкви, возле которой располагалась сельская площадь. Переходя через мост, Вася успокаивающе сказал:

– Тятя, не беспокойся, в войско против красных сейчас набирают добровольцев, так что Артёму нечего беспокоиться. А я как-нибудь отделаюсь от этого.

– Ох, не знаю, чем это всё кончится, – вздохнул Максим Иванович.

Они догнали группу односельчан, обсуждавших предстоящую встречу с отрядом.

На площади уже собралось немало народу. Новоприбывшие встали за спинами стоявших. Напротив, на другом конце площади виднелись всадники. Недалеко от них стояла шеренга пехотинцев. Вокруг толпы прогуливались, присматриваясь к сельчанам, офицер и двое солдат. На небольшом деревянном помосте в центре площади стояли несколько офицеров. Внизу возле помоста за столом сидел военный, перебирая листы какого-то альбома.

От группы офицеров отделился человек в крестьянской одежде. Пётр узнал в нём Степана, заходившего к ним вчера. Тот оглядел собравшихся, прокашлялся и громко толстым голосом натужно закричал:

– Уважаемые односельчане! Сейчас с вами будет говорить его высокоблагородие господин капитан Забурин!

Говор в толпе смолк. Вперёд шагнул представленный офицер. Высокий, щеголеватый, с пышными пшеничными усами. Повёл высоко поднятой головой налево-направо, выставив широкий подбородок, выпятив нижнюю губу. Поправил узкой ладонью с длинными пальцами фуражку.  Раздался его бас:

– Дорогие граждане России! Православные! Вы, хлеборобы, составляете большую часть русского народа. Вы были опорой Великой Российской империи. Но вот настала лихая година, наступили смута и разруха. Власть в стране захватили большевики. В Москве сейчас правительство, состоящее из жидов-большевиков. Наше Отечество в опасности! Надо спасать его от захватчиков-варваров! Против безбожной красной заразы организуется Белая армия, куда идут все истинные сыны нашей любимой Родины. Пополним ряды армии, которая сбросит иго сатанинской власти!

Раздалось несколько криков одобрения. Большинство же собравшихся молчало. Офицер призвал записываться в добровольцы армии спасения России.

Василий бочком выбрался из толпы и медленно пошёл. Вдруг раздался окрик. Его догнал солдат, который схватил за руку и строго спросил:

– Ты куда? Сход не окончен, в армию записываться начинают!

– Дак это же дело добровольное! – деланно-простодушно ответил Пётр.

– Это всех мужчин касается! – посуровел боец, – как тебя зовут?

– Пётр Иванов я. Да сейчас я вернусь, живот скрутило, правда, тяжко… вон за огород зайду. Он показал на проулок, выходящий к реке.

Солдат отправился за ним. Как только завернули за огород, Василий сделал вид, что расстёгивает пояс штанов. Но тут же резко подскочил к солдату, схватил его за ноги и рванул. Тот упал, пытался заорать и перевернуться. Но Василий навалился на него, перехватил рукой шею. Солдат захрипел. Василий завернул ему руку за спину, схватил упавшую фуражку, её край просунул ему меж зубов. Расстегнул военному ремень, завернул другую руку за спину и затянул руки. Схватился за сапог, начал сдёргивать. Солдат, мыча, перевернулся, ногами отбиваясь от напавшего. Василий упал на него как коршун, ударил кулаком под дых. Боец ослаб, с шумом дыша носом, словно хрюкая. Вася сдёрнул сапог, затем – другой. Фу, портянки воняют! Да не до благовоний, некогда брезговать. Скрутил портянки жгутами, связал пленённому ноги у щиколоток. Один сапог бросил подальше налево, другой – направо. Винтовку откинул подальше. Для надёжности снял свой поясок с рубахи и связал ещё руки солдата у запястий.

Затем зашёл в воду прямо в одежде, переплыл на другой берег, заросший тальником. Скрываясь за зарослями тальника, поспешил налево по дорожке, ведущей вдоль огородов, к краю села. Наконец-то их переулок. А вот и братец.

– Артём, пошли быстрей, в лес надо успеть!

За селом река поворачивала налево. А недалеко к её правому берегу подходила берёзовая роща.

Добрались наконец-то до конца села, обогнули последний огород, затем забежали в берёзовую рощу. Пересекли её, направились к сосновому бору. За ним находилась деревня, где жили их родственники. Когда бежали, услышали звук выстрела, донёсшийся из их села.

Углубились в сосняк, перешли на спокойный шаг, выравнивая дыхание. Остановились отдышаться. Василий предложил отдохнуть. Они уселись на ковёр-подстилку из бурых и жёлтых иголок, опершись спинами на стволы сосен-великанов.

Василий поднял сорванные ростки земляники с созревшими плодами, полюбовался алыми ягодами, с удовольствием вдохнул их аромат. Отправил их в рот, наслаждаясь нежным сладко-кислым вкусом.

– Миша, сколько дней нам у родни прятаться? Люди заметят, могут донести, – заговорил Артём, – да и чем нас им кормить, у них своя семья.

– Дня два пробудешь, потом домой вернёшься.

– А ты не пойдёшь разве?

– Нет, Тёма, у меня свои дела есть.

Мнимые братья помолчали. Затем Артём продолжил разговор:

– Чё мы бегаем? Нельзя как-то по-другому поступить? А вдруг бы не забрали нас в войско… Обойдётся, можа, как-нибудь…

– Не обойдётся, Артёмушка. Я был на фронте, знаю, каково это – людей губить. Там ещё с врагом имели дело, которые на нашу страну пёрли. А тут в самой Рассее-матушке война начинается. Жуткое это дело. На мировой войне россиян убито и ранено три миллиона шестьсот с лишним тысяч, больше двух миллионов в плен попало. На этой  гражданской миллиона три погибнет.

– Откуда ты знаешь? – в очередной раз удивился Артём, – колдун ты, что ли?

– Да вот знаю. Хотя и не колдун. А тебе, братец, добра хочу, чтобы ты не воевал, не губил русских людей, сам не погиб. А мы с тобой опять расстанемся может на год, может, больше. Когда встретимся, не сердись на меня.

– За что?

– Ну, мало ли… Я же говорил, что из-за контузии иногда память у меня отшибает. Вдруг да буду говорить, что не убегали мы с тобой из деревни. И что разговора этого у нас с тобой не было. Вдруг в чём-то обвинять тебя начну, так ты, это… не обижайся.

– Ну, Михаил, ты прям, как будто всё знашь, чё дальше в жизни будет…

– Опыт подсказывает. А иногда во сне кто-то внушает, что дальше случится.

Артём в удивлении только покачал головой.

Отдохнув, они поднялись. Василий, уже сроднившийся с именем Михаил, пожелал удачи Артёму. Они крепко обнялись на прощание, перекрестились. И «братец» пошагал через лес, дважды оглянувшись. Когда он скрылся совсем за деревьями, Василий опустился опять, привалился к сосне и вскоре задремал.

Глава 18. Возвращение

Пробыл в бору он до самой темноты. Потом отправился назад. В лесу подобрал обломок сухой толстой ветки. Пройдя через рощу, прислушался. Не услышав подозрительных шумов, осторожно двинулся, огибая село. Луна спряталась за тучку. Вот они огороды, на место которых в будущем продвинется кладбище.

 Задачу свою он выполнил. Оставалось отыскать хронодыру и попробовать попасть обратно в своё время. Пока брёл в темноте, несколько раз приходила в голову мысль: а вдруг не получится? При этом его обдавало жаром, словно в бане, когда от выплеснутой на каменку из ковша воды ураганом вырывался пар. Но он отгонял от себя мысли о неудаче.

Непривычно видеть, что в селе многие избы тускло светились окнами, другие были темны.  До электричества ещё дело не дошло. В нескольких больших домах окна освещались довольно ярко, видимо там стояли лампы-трёхлинейки.

Ага, вон тот дом и огород. Вася подкрался к ограде из плетня, примял ногами осторожно крапиву и лопухи по сторонам. В доме ещё светилось окошко. Решил подождать, когда хозяева лягут спать. Сел на сорванные листья лопуха, привалившись к плетню. Постепенно задремал.

 Тишина не нарушалась, а подчёркивалась, оттенялась безумолчным стрекотаньем кузнечиков. Будто огромный ансамбль исполнял своеобразную музыку. Да ещё собаки в деревне кое-где брехали от скуки. Непонятно, сколько времени он пребывал в дрёме. Разбудили его комары. Обрадованные поживой, они начали его атаковать, не испытывая никакого почтения к путешественнику из будущего.

Занявшись уничтожением кровопийцев, Вася отвлёкся от дум о том, сможет ли он попасть в своё время. Вот уже и луна выплыла из-за тучи и с насмешкой наблюдала за неравным боем человека с полчищами кровососов. Удивительно, что в ту ночь, когда Василий попал в прошлое, комаров не наблюдалось.

Устав сражаться с комарами, встал, заглянул за ограду. Свет в доме потушен, соседние избы также утопали во тьме. Пора отправляться на поиски хронодыры. Перелез через плетень. Присел, прислушался, закрывая лицо от комариных атак. Всё тихо. Двинулся в полусогнутом состоянии по направлению к колодцу.

Подойдя к источнику влаги, вновь присел. Огляделся. Тишина. Вспомнилось вдруг, что на гербе Екатеринбурга изображены плавильная печь и колодец. Точнее, вход в шахту в форме колодезного сруба. Символично. Вот бы сейчас через колодец попасть сразу в Екатеринбург и отправиться к Тане. Правда, там колодец с воротом и двумя рукоятками, а здесь колодчик-журавль. Промелькнули эти мысли и исчезли. Надо действовать. Собаки, кажется, у хозяев нет, слава богу. Вася снял крышку колодца, аккуратно положил на траву. Верёвку заранее припас, взял из дома и обмотал ею тело под рубахой. К сухой ветке, подобранной в лесу, привязал конец верёвки. Другой конец намотал на руку. Положил палку поперёк сруба колодца и стал спускаться. Отпуская понемногу верёвку, упирался руками и ногами в стенки. Вот как раз то расстояние, где должна быть дыра сбоку. Ногой нащупал её. Подёргал за верёвку, ветка слетела сверху. Улики не надо оставлять. Спустился пониже, просунул в отверстие руку, отгрёб землю в стороны, всунул голову и затем протиснулся в щель. Работая локтями и коленями, прополз немного. Земля посыпалась ему за ворот рубахи. Послышался звон в ушах, перед глазами сверкнуло. Голова закружилась.

Показалось, что на миг потерял сознание. Когда очнулся, обнаружил, что находится в яме. Василий поднялся и выглянул наружу. Стояла ночь, но очертания предметов угадывались. Вокруг него уже находился не огород, при свете луны виднелись холмики и кресты. Он попал обратно! Путешественник во времени поспешил выбраться из ямы и отойти от неё. Ему хотелось кричать от радости. От пережитых волнений ноги у него ослабли, он сел возле какой-то оградки и провалился в сон.

Проснулся Коробов очень рано. Солнце ещё не появилось, но уже заметно посветлело. Какие-то пташки приветствовали уход темноты первыми трелями. Присмотрелся и на дереве заметил коричневато-пёструю пташку с золотистыми головой, грудкой и брюшком. Будто крохотное солнышко. Овсянка! Самец овсянки вовсю заливался, словно обращаясь к нему: «Жизнь – жизнь – жизнь – здесь – твой миир!»

Потянувшись, встал, огляделся. Чтобы удостовериться, прошёлся вдоль могил, вглядываясь в фотографии усопших, прикреплённые к памятникам.

Знакомые люди. А вот и усыпальница прапрадеда! Он вернулся! Удалось! Ура! Ликованию его не было предела. Ходил и вглядывался в оградки, фотоснимки. Сердце прыгало как мячик. Даже застыдился: люди на кладбище скорбят, печалятся, грустят… А он от радости готов в пляс пойти. Вернулся к могиле Герасима Ивановича, сел на лавочку. Повеяло утренним холодком. Он обхватил себя руками, прилёг. Голова затуманилась. Проснулся уже от солнечных лучей, которые от тёплой ласки начали переходить к лёгкому жжению.