Философские проблемы междисциплинарного синтеза

Нахождению основы для синтеза различных составляющих человеческого бытия и его осознания будет способствовать философская разработка категории деятельности. Это направление «способно раскрыть механизмы такого синтеза с учетом исторического аспекта его развития… найти тот методологический ключ, который открывает выход за рамки противопоставления объективного метода субъективистскому. Анализ деятельности ведет и к пониманию той соразмерности субъективной деятельности объективным свойствам и отношениям, которая объясняет, почему рациональная составляющая нашего сознания, наше мышление и наше знание становится базисными, а иррациональные моменты в деятельности сознания и мифологемы таковыми в современном мире стать не могут»[9].

Еще одна актуальная тенденция, сопряженная с характеристиками современного стиля мышления, связана с распространением сетевых парадигм в современной науке, экономике, культуре в качестве восходящей организационной формы. Хочется особо отметить крайне важный, но еще малоисследованный аспект анализа сетевых структур – акцент на ценностных параметрах данного феномена в отличие от его широко распространенной информационно-техницистской интерпретации.

Складывающаяся социальная реальность в Республике Беларусь, странах СНГ и мировом сообществе обнаруживает довольно острые противоречия, которые для своего понимания и разрешения требуют новых подходов, учета ценностного измерения в цивилизационной динамике как неотъемлемого компонента системно-сетевых постиндустриальных трансформаций культуры, общества, человека. Представляется, что становление междисциплинарных парадигм теоретического анализа социокультурной целостности нуждается в комплексе взаимосвязанных методологических и мировоззренческих средств, адекватных сложности объекта, раскрывающих природу многоуровневой, динамично развивающейся социальной реальности, организационную и структурно-функциональную специфику которой многие современные теоретики определяют как сетевую. «Само понятие "сеть" уже стало универсальной метафорой в конце XX в.: сетевая экономика, сетевая логика, нейронная сеть, сетевые структуры, сетевой интеллект, сетевой график… В то же время развитие Интернета лишь повторяет развитие социума»[10].

Сетевые трансформации в современной культуре отличает, прежде всего, отказ от иерархического принципа организации и структурирования социальных институтов на разных уровнях общественных взаимодействий – от семьи и школы до экономики, политики и государственного управления. Такая тенденция – следствие постиндустриальных трансформаций, утверждения принципиально нового способа общественного воспроизводства материальных и духовных благ, становления информационной цивилизации в глобальном масштабе. В этом контексте, например, Дж. Нейсбит, противопоставляя уходящие (иерархические) и восходящие (сетевые) формы организации в политике, экономике, общении, констатирует тенденцию децентрализации политической власти в США, переход инициативы к местным властям и гражданскому самоуправлению. «Мы не хотим сильного лидера в вопросах государственного масштаба, потому что мы в основном управляем сами собой. И мы постепенно распространяем идею демократии на корпорации… Этому новому развивающемуся миру потребуются новые структуры. Мы начинаем уходить от иерархий, которые отлично работали в индустриальную эру, эру централизации»[11].

В своей работе «Информационная эра: экономика, общество и культура» профессор М. Кастельс предпринимает развернутый анализ современных тенденций, приводящих к формированию основ общества, которое он называет сетевым. «Прежде всего, я хотел бы дать определение понятию сетевой структуры, коль скоро последняя играет столь важную роль в моей характеристике общества информационного века. Сетевая структура представляет собой комплекс взаимосвязанных узлов. Конкретное содержание каждого узла зависит от характера той конкретной сетевой структуры, о которой идет речь. К ним относятся рынки ценных бумаг и обслуживающие их вспомогательные центры, когда речь идет о сети глобальных финансовых потоков. К ним относятся советы министров различных европейских государств, когда речь идет о политической сетевой структуре управления Европейским союзом… к ним относятся телевизионные каналы, студии, где готовятся развлекательные передачи или разрабатывается компьютерная графика, журналистские бригады и передвижные технические установки, обеспечивающие, передающие и получающие сигналы, когда речь идет о глобальной сети новых средств информации, составляющей основу для выражения культурных форм и общественного мнения в информационный век»[12].

Основная закономерность развития и сетевого взаимодействия наук, а также различных областей духовного опыта человечества выражается в неиерархическом характере их дифференциации и интеграции. Будучи диалектической по своему содержанию, сетевая конфигурация отражает как специфику отдельных наук, которая с углублением знаний возрастает, так и общность, единство наук, предметом которых выступают природа, общество и человек. Знание всеобщего в системе его отношений с конкретными сторонами, сферами, элементами целого углубляется через особенное, через понимание фрагментов опыта в контексте целого, постижение тенденций изменений, выявление перспектив трансформации и развития взаимосвязанных систем различного происхождения.

Отличительной особенностью и достоянием философского знания является концептуальная целостность системы взглядов о мире и человеке, анализ их единства: человека-в-мире и мира-в-человеке; логическая последовательность и доказательность системы философских знаний, опирающихся на человеческий опыт, науку и культуру. Именно они обусловливают одну из важнейших функций философии, связанную с критическим и верификационным отношением к опыту и знаниям человека, к его ориентации в мире и формированию системы ценностей.

1.2. О синтезе целостности в трансдисциплинарном аспекте

Традиционная методология познания социальных процессов идет от явного, зримого, от «онтологии фактов», руководствуясь детерминистской, логико-аналитической парадигмой и материальной предзаданностью бытия, никак не задаваясь вопросом: почему вся организация материального мира такая, а не какая-нибудь иная? Мы же делаем акцент на орудийном оснащении этого познания в категориях всеобщего, исходя из установок системного синтеза знания и идя путем объективации транснаучной, а точнее трансдисциплинарной, парадигмы.

Углубление и расширение форм и методов постижения и освоения мира естественного и мира социального, происходящие ныне в лоне науки и философии и сопровождающиеся трансформацией базовых ценностей этих наук, – это отнюдь не «странный артефакт» и не очередной случайный зигзаг истории, а вполне закономерный этап становления и самоосуществления современной мысли, реализующей тезис: «Наука есть способ самоосознания сущего». И поэтому на фоне успехов современной науки и переоценки прежних добытых ею ценностей новый смысл обретает замечание А. Пуанкаре, на которое некогда ссылался В. И. Ленин: «Единственная настоящая объективная реальность есть внутренняя гармония мира»[13].

Сегодня существует достаточно оснований говорить о том, что в своих базовых контурах в современной цивилизации прорисовался Третий Путь социального самосозидания общества. И мы вправе рассматривать его в качестве нового общественно-исторического и общественно-экономического уклада под названием «гармонизм» в дополнение к уже заявившим о себе и получившим некое материальное преосуществление капитализме и социализме (коммунизме). Материализм, идеализм, гармонизм, соответствующие трем началам бытия, есть, таким образом, три рода мировоззрений, последнее из которых ныне испытывает процесс становления, наполнения соответствующими ему смыслами. Это мировоззрение, отвечая вызовам времени, непосредственно связано с теорией и методологией устойчивого развития и самоорганизации сложных систем, в частности – общества, а говоря вообще – с теорией эволюции систем, поскольку, согласно одному из современных определений, эволюция – это стремление к Гармонии[14].

Всякая сколько-нибудь значимая теория возникает и развивается в удовлетворение соответствующих назревших, соразмерных времени, насущных масштабных социальных потребностей. Она и появляется на свет в качестве ответа совокупного общественного интеллекта на этот социальный заказ, выдвинутый со стороны общества. Именно такой была логика, разработанная Аристотелем для нужд Александра Македонского, вознамерившегося образовать империю на необозримых просторах земной Ойкумены. Ее вообще следует рассматривать в системе управления массами людей как инструмент воздействия на представителей нижестоящих уровней управленческой пирамиды, как действенное орудие доказательства истинности тех положений, которые угодны тем, кто эту пирамиду возглавляет. Уже сам принцип бинарных оппозиций типа «да-нет», «истина-ложь», «хорошо-плохо», «прекрасное-безобразное» и других страхует от непониманий и недоразумений хотя бы тем, что здесь полновластно действует так называемый закон исключенного третьего, допускающий выбор лишь в ключе «либо-либо». Это придает силу онтологического статуса только одной из противоположностей (полярностей) и, согласно этому закону, оставляет не выбор на пути к установлению компромисса, а только лишь возможность агрессии и борьбы за полное ниспровержение того, на чем зиждется другая противоположность.

Поэтому главный принцип «Divide et impera!» («Разделяй и властвуй!») выражает суть древовидной структуры, иерархии, порождаемой как действием логического аналитизма, когда познание идет путем разделения сложного на более простые составляющие, так и властными полномочиями поступающего точно так же первого лица империи, светской либо религиозной.

Но «век империй» с персонифицированным абсолютистским субъектом на вершине власти закончился по неумолимым законам истории уже в начале XX в. Это факт, который не смогли узреть и постичь позднее, на протяжении всего столетия, новоявленные диктаторы, претендующие на построение «тысячелетнего рейха» в том или ином его воплощении. Принцип «разделяй сложное на простые составляющие, целое – на части и исследуй их по отдельности» как основной в познании также остался и действует и поныне. Его привнес в эпистемологию и утвердил Р. Декарт. В теории познания, не в пример ситуации на социальном фронте и в сфере организации общества, этот картезианский принцип до сего времени играет главенствующую роль. С одной стороны, объект рассматривается как система, так или иначе устроенная, обладающая определенной структурой, которую подлежит выявить, а с другой – субъект, который и призван заниматься этим, постигая сущность объекта, наводя ясность в вопросах о его строении и содержании.

Поскольку империи, царства, княжества, тирании возникали и существовали в разных формах, сменяя друг друга, более двух тысячелетий, то и логика была на своем месте, пока человечество пребывало в своей предыстории. Она служила основным орудием познания, но со времен Ф. Бэкона на ее основе генерируется множество практически верифицируемых узкоспециальных ветвей знаний. Почему «со времен Бэкона»? Потому что написанный им «Новый Органон», поставивший логику на фундамент практики, эксперимента, опытной проверки знаний, ознаменовал водораздел в культуре познания, подведя черту многовековому господству в умах прежней логикоцентристской парадигмы. Основания последней изложил Аристотель в «Органоне», но со временем она выродилась до чисто схоластических мыслительных упражнений. В 1913 г. П. Д. Успенский, ученик легендарного основателя «Четвертого пути» Г. И. Гурджиева, опубликовал «Третий Органон», где провозгласил снятие границ между субъектом и объектом познания, что впоследствии было поддержано М. К. Мамардашвили. И это означало открытие новой эры в познании, когда науки гуманитарного цикла и естествознание начали свой долгий путь к поиску объединяющих их начал и оснований, что в конце концов завершилось установлением статус-кво трансдисциплинарного направления исследований, связавшего оба классических направления на основе всеобщих принципов познания.

К настоящему времени процесс ветвления знания по областям, у каждой из которых своя предметная специфика, зашел столь далеко, что кажется немыслимой и даже абсурдной, кощунственной, если не крамольной, сама мысль об их возможном соединении в одно целое. В нынешнем виде наука, аналитическая по существу, представлена множеством преподаваемых в университетах дисциплин, профилированных по предметным спецификам.

Сегодня новый, кардинальный поворот в науке связан с развитием системного мышления, а следовательно, с гармонизационными процессами, приближающими человека к познанию самого себя и к красоте, к синергии и мере, к экономии сил и материальных ресурсов, научающими его трудиться по принципам системной оптимальности – с минимумом непроизводительных издержек. Появились науки обобщенные, междисциплинарные, несущие в себе метазнание. Они, поднявшись над узостью и программной алгоритмичностью логических правил и схем, вскрывают всеобщее и особенное во множествах и сообществах, представляя их как единое, как коллективно функционирующие разного рода статистические ансамбли, кооперации, формирования. Выражая базовые свойства последних на основе параметров порядка, различных интегральных мер, их инвариантов и узловых значений в качестве орудийного оснащения создаваемых познавательных стратегий, эти новые отрасли знаний доставляют и весьма нетривиальное знание.

Механистический детерминизм, уподобленный Нобелевским лауреатом И. Р. Пригожиным «карикатуре на науку», оказался бессильным в теории функционирования ансамблей, совершающихся в них движений, процессов их гармонизации: «Цивилизация достигла необычайных высот в искусстве расчленения целого на части, а именно в разложении на мельчайшие компоненты. Мы изрядно преуспели в этом искусстве, преуспели настолько, что нередко забываем собрать разъятые части в то единое целое, которое они некогда составляли»[15]. Это признание выражает глубокий кризис, постигший современную цивилизацию, потонувшую в детерминизме, рационализме, логико-аналитизме при почти полном игнорировании системного синтеза, науки интеграции, восстановления гармонии и целостности.

Здесь показал свою состоятельность и силу системный подход, использующий статистико-вероятностные методы. «Проклятье размерности» оказалось тем камнем преткновения, где кончалась компетенция детерминизма и начиналось господство методов системного подхода, синергетики и гармонистики, оперирующих ансамблями, то есть по существу наборами разномасштабных составляющих – модулей, блоков, вообще субъединиц, приводимых к одному и тому же единству. Если детерминизм делал акцент на иерархии знания, его типологии и классификации, формируя древовидно разветвленные узкопредметные, специализированные науки, то трансдисциплинарное знание иное по своей сути.

На сегодняшний день таких обобщенных ветвей знаний, можно сказать, относящихся к метауровню науки, существует уже достаточно много, и это множество продолжает расти. Среди них выделяются различные версии общей теории систем и порожденные в их лоне, преемственные с ними по идейному оснащению синергетика (наука о самоорганизации, кооперации, возникновении новых качеств), диатропика (наука о разнообразии), гармонистика (наука о законах и процессах гармонизации и дисгармонизации в природе и обществе), миксеология (наука о гармонизованных смесях, составах, ансамблях), трибофатика (наука об усталостных разрушениях сложных систем) и другие из этого ряда, ориентированные на развитие методов синтеза. В двуединстве «анализ-синтез» обеспечивается полнота и целостность знания, которую не могут гарантировать ни те, ни другие методы, идя порознь.

Фактор разнообразия в строении неравновесных самоорганизующихся и функционирующих систем является определяющим в их нормальном, естественном, эффективном существовании. Отсутствие внимания к нему, забвение его роли в обеспечении качества целого, его центрирующего влияния на процесс становления, эволюционного вызревания системы безотносительно к специфике последней, вообще в методологии системоцентризма, чревато многими патологиями и большими издержками в функционировании и развитии прежде всего общества как самоорганизующейся, эволюционирующей структурно неравновесной системы. Как считает крупнейший специалист в области теории систем Э. Ласло, «люди в Соединенных Штатах и Европе имеют обыкновение думать, будто все хотят жить, как они, и походить на них, а все остальное – изыски и претензии… Но во взглядах людей на себя, общество, природу, свободу и справедливость сохраняется большое разнообразие. Бесконтрольно действующий, скроенный по американским лекалам глобализм приводит к тому, что происходит недоучет или просто недооценка культурного разнообразия мира. Это было одной из причин того, что породило кровавые бойни в Ирландии, Югославии, на Ближнем Востоке, в арабском мире, в Африке, Латинской Америке, на Индостанском субконтиненте и в Юго-Восточной Азии, привели к террористической атаке на Нью-Йорк и Вашингтон 11 сентября 2001 года»[16]. Этим высказыванием специалиста по проблемам общей теории систем, известного на весь мир своими трудами по трансдисциплинарным методам познания, подчеркнута значимость фактора разнообразия в глобальном аспекте – в макромасштабе организации общества и социальной жизни.

Трансдисциплинарность (от «транс» – «сквозь», «через») – это то, что возвышается над предметно-дисциплинарными ветвями, стоит над ними отвлеченно от частных, «явленческих» реалий, от специфики и конкретики субстрата, которым занимаются профильные науки, представляя собою концентрат методов синтеза. Она зиждется на обобщенных принципах, существуя как бы на правах метазнания, в согласии с тем, что определил лауреат Нобелевской премии Э. Вигнер: явлениями управляют законы, а законами – обобщенные принципы («питаются ими», по его выражению). Последние и есть основа меж – и трансдисциплинарных представлений, тогда как сами естественные явления в многообразии их специфик суть предмет дисциплинарных ветвей знания. И это наводит на мысль о необходимости кардинальной перестройки всей науки на основе включения в ее основания и активного использования всеобщих, трансдисциплинарных, метанаучных принципов – принципов более высокого уровня общности, способных охватить все отдельные узкопрофильные науки, послужив для них средством синтеза знания, интегратором.

Проблема ухода от веками сложившихся схем с каждым годом звучит все настоятельней. Она опирается на концепцию разнообразия как альтернативу классической логико-аналитической, детерминистической науке. Жизнь показала, что этот процесс ветвления достиг сатурационного предела и испытывает кризис в дальнейшем наращивании знаний. Уже к середине XX столетия стало ясно, что аналитический метод, связанный с расщеплением целого на части и представляющий картезианскую парадигму в науке, исчерпал свои возможности. К тому же его развитие сопровождалось утратой духовности человека и общества, что не могло не совершиться «чистым разумом» – этой главной опорой аналитизма и рационализма, по причине узурпации им когнитивного пространства творческого субъекта, что было подвергнуто критике еще И. Кантом. Аналитизм, рассекающий сложное на простые составляющие, мертвит и обедняет (и это, пожалуй, его основной недостаток), ибо «части лишь у трупа» (Г.-В.-Ф. Гегель). Признаки вырождения картезианского метода увидел еще К. Маркс. Он прогностически отметил, что в будущем обе ветви знания – наука о природе и наука о человеке – станут одним; это будет одна наука. И такое время уже становится явью на стыке тысячелетий.

Потребность следовать путем обобщения знаний всегда была желанной у тех, кто занят поиском истины. Еще Аристотель отметил, что «предмет всякого познания – общее»[17], а потому «знание обо всем необходимо имеет тот, кто в наибольшей мере обладает знанием общего»[18]. В. И. Ленин также призывал к тому, чтобы во всех случаях стремиться находить общие решения проблем и на каждом шагу вновь и вновь не натыкаться на одни и те же частные вопросы.

Но одно дело – получение общего знания в рамках аналитической парадигмы, и совсем другое – в рамках стратегий системного синтеза. Еще в Екклесиасте обозначены «время разбрасывать камни» и «время собирать камни» (Еккл 3:5) – времена качественно неравнозначные: за ними угадываются масштабные обстоятельства принципиально разные, прежде всего в стратегическом плане.

Контуры такого стратегически переломного момента в смене ориентаций науки четко определил Э. Тоффлер. По его словам, культура человечества прошла две волны – с аграрным и индустриальным укладами. Вторую волну создавали «мыслители-картезианцы», основное орудие которых – аналитизм, логика как последовательность необходимостей. Третью, нынешнюю, волну (информационное общество) создают «мыслители-системщики». «Демократы и республиканцы, тори и лейбористы, христианские демократы и голлисты, либералы и социалисты, коммунисты и консерваторы… – партии Второй волны. Все они, обманывая ради власти… участвуют в сохранении умирающего индустриального порядка… Самый важный момент политического развития нашего времени – это возникновение среди нас двух основных лагерей, один из которых предан цивилизации Второй волны, а другой – Третьей»[19].

Интерес к системогенезу пробудился еще в XIX в., но у него было два исхода. Он натыкался либо на абсолютную неразработанность самого предмета исследования в наиболее общей его формулировке, в силу чего вынужден был ограничиваться доступной идеей иерархии, либо на откровенно гротескные пассажи сатириков, которые не находили в этом предмете обобщенных путей его саморазвития, кроме застройки по принципу идеи иерархии. Например (и это характерно для первого случая) К. Маркс отметил, что всякая целостность (Totalität),

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Кант И. Критика чистого разума. – М.: Наука, 1998. – С. 614–615.

2

Микешина Л. А. Детерминация естественнонаучного познания. – Л.: Изд-во ЛГУ, 1977. – С. 104.

3

Полани М. Личностное знание. – М.: Прогресс, 1985. – С. 130.

4

Чудинов Э. М. Теория познания и современная физика. – М.: Знание, 1974. – С. 49.

5

Хаджаров М. X. Стиль научного мышления в биологическом познании [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.orenburg.ru/culture/credo/02/63.html. – Дата доступа: 25.09.2008.

6

ГадамерХ.-Г. Истина и метод. Основы философской герменевтики. – М.: Прогресс, 1988.-С. 114.

7

Рикёр П. История и истина. – М.: Алетейя, 2002. – С. 45.

8

Косарев В. М. Историцизм эволюционной этики (к философии истории Ф. А. Хайека) // Философия, вера, духовность: истоки, позиция и тенденции развития / под общ. ред. проф. О. И. Кирикова. – Воронеж: ВГПУ, 2006. – Кн. 9. – С. 98.

9

Широканов Д. И. Соотношению субъективного и объективного в исследованиях человеческого существования // Праблема грамадскай свядомасцi: матэрыялы штогад. сходу Беларус. фiласоф. т-ва. – Мiнск, 1996. – С. 11.

10

Нейсбит Дж. Мегатренды. – М.: ООО «Изд-во ACT», 2003. – С. 47.

11

Нейсбит Дж. Мегатренды. – С. 47.

12

Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура / пер. с англ.; под науч. ред. О. И. Шкаратана; Гос. ун-т «Высш. шк. экономики». – М.: ГУ ВШЭ, 2000. – 606 [1] с.

13

Ленин В. И. Поли. собр. соч. – Т. 18. – С. 170.

14

Янок В. Ф. Философия гармонии. – СПб.: Изд-во Чернышева, 1993. – 93 с.

15

Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. Новый диалог человека с природой. – М.: Прогресс, 1986. – С. 11.

16

Ласло Э. Макросдвиг. К устойчивости мира курсом перемен / пер. с англ. Ю. А. Данилова; предисл. А.-Ч. Кларка. – М.: Тайдекс Ко, 2004. – С. 75.

17

Аристотель. Сочинения: в 4 т. / под ред. В. Ф. Асмус. – М.: Мысль, 1975. – Т. 1. – С. 349.

18