скачать книгу бесплатно
Статья восьмая
Москва
Деда, тавай!
Впрочем, изменил Ваня жизнь не только маме и Михаилу. В один из выходных дней Михаил захотел взять малыша с собою к деду. Мама молча кивнула, и они поехали. Едва зайдя в квартиру, Иван тут же подошел к сидящему на кровати старику, остановился в метре от него и стал рассматривать морщинистое лицо Григория Петровича. Старик тоже смотрел на малыша, откинувшись на подушки. Закончив осмотр, Ваня улыбнулся и подошел к старику:
– Тавай, деда… – протянул ручку к нему Ваня и старик прямо-таки засветился изнутри, как лампочка в плафоне бра над его кроватью.
Через месяц титанических усилий под присмотром жесткой, решительной сиделки он уже передвигался с помощью специальных «ходунков» по квартире. Еще через два – опираясь на палочку. Вскоре сиделка стала не нужна: Григорий Петрович добирался до кухни и туалета сам. На улицу он, впрочем, все равно не выходил, но в этом не было необходимости. Ел он мало, а раз в неделю Михаил приносил приготовленную мамой домашнюю еду, чего старику вполне хватало. Утром он варил кашу, вечером пил кефир и йогурты. Плохим сопутствующим фактом стал тот, что он снова начал курить, но, как говорится, не без этого. Тем более что без сигареты работать старик не мог, а теперь он вновь собирался именно работать.
Вопросы без ответов
Могучий интеллект Григория Петровича изначально не дал ему погрузиться в серое болотце удовлетворенного полубезумия, характерного для многих инсультников. После пережитого шока-перехода от здорового и активного к схожему с растительным состоянию, когда человек просто ест и спит многие не то чтобы удовлетворялись, но успокаивались своим новым положением. Григорий Петрович же задавал вопросы. Себе и ещё кому-то.
Он постоянно спрашивал: За что? Особенно после смерти жены, которая, он знал, не вынесла двух ударов сразу: смерти сына и его болезни. Даже не болезни – все болеют, а этого его состояния. Беспомощности некогда сильного, уверенного в себе хоть и старого мужчины. Лежа длинными, одинокими ночами он с надеждой звал смерть. А пока она не пришла, он думал: Уделали меня, как Бог черепаху. Почему? Может быть, он великий грешник? Он вновь и вновь прокручивал свою жизнь, проживал ее. Воспоминания шли нескончаемой чередой: из глубокого детства, день за днем, час за часом…
Исповедальня
Ничего особенно страшного Григорий Петрович в своей жизни так и не обнаружил. Хотя он очень старался. На этой импровизированной исповеди самому себе. Или еще кому-то. Скорее, наоборот. Детские и юношеские ошибки не в счёт. Подлости там не было. Взрослая жизнь? Там тоже грязи не обнаружилось. Жену он любил и даже ни разу не изменил ей. Ни разу. Каждую копейку – в дом. Грязнулей, как многие мужчины, тоже не числился. Помыть за собою тарелку зазорным не считал. Как курящий человек, выработал в себе определенное отношение к этим неприятным причиндалам: всегда чистой пепельнице, без горы окурков и запахов.
Выпить и посидеть в компании – это да, любил. Но опять же почти всегда дома, куда приходили друзья и коллеги. Ресторанов, кафе, либо иных крайностей в виде посиделок в редакциях «под плавленый сырок», Григорий Петрович терпеть не мог. Выпив, агрессивным не становился, на жену и детей руку не поднимал. В иное время мог, конечно, повоспитывать пацанов и подзатыльником и по заднице – в основном старшему, Петру, перепадало, но после застолья просто брал гитару и пел Окуджаву, Высоцкого, Галича.
Жена, конечно, тащила детишек и квартиру на себе, но он обеспечивал семью. Никаких «трешек» и «пятерок» до зарплаты жена никогда ни у кого не занимала. Никаких «ремонтов своими руками» тоже не производилось. Не очень рукастый сам, Григорий Петрович просто платил деньги штукатурам, малярам и прочим спецам по клейке обоев и всего остального, а мама потом принимала работу. Да, язык у него всегда был острым, частенько «ляпал» то, что не следовало бы. Но опять же не со зла и мог извиниться. В общем, итогом его размышлений ничего не стало, не нашлось таких уж не прощаемых грехов. Наказывать так страшно вроде бы было не за что. Но факт оставался фактом. И вопросы оставались.
Доктор и «докторская»
Ответ, точнее намёк на него нашёлся нежданно-негаданно. Григорий Петрович только начал вставать, и с великой радостью шаркал до туалета, что было для него, чистоплотного человека главной победой. В дверь позвонили. На пороге оказался мужчина лет пятидесяти, представившийся врачом. Аккуратная бородка делала из него прямо-таки классического земского доктора. Григорий Петрович впустил его. Бояться чего бы то ни было или кого бы то ни было он давно перестал. «Грабить» книги, которые и составляли большую часть его состояния сегодня было немодно, а пенсия ожидалась через неделю.
Чего бояться? Правда, доктора за два года его болезни не появлялись в квартире ни разу. Выписав ему инвалидность, в поликлинике про него быстро забыли. Такие тяжёлые инсульты, как у него, обычно приводили к скорой и неминуемой смерти. Поэтому отделаться инвалидностью, означавшей немалую прибавку к пенсии, было логичным – хотя и нелегким для обычных граждан в плане «выбить» ее – делом. После этого и врачи, и мифические социальные службы просто забывали про человека. Григорий Петрович не был исключением, не смотря на все его былые заслуги.
Сергей Станиславович оказался внимательным собеседником. Оказалось, что он собирает материал для своей докторской о последствиях инсульта. Григорий Петрович рассказал о себе. Сергей Станиславович записал и собрался уходить, но уже в дверях объяснил старику что, опуская медицинские термины и прочую профессиональную белиберду, он готов сделать следующий вывод. А именно:
– Вполне возможно, Григорий Петрович, Вы чего-то ещё не сделали в этой жизни. Недоделали. Или можете исправить то, что сделали когда-то не так. Иначе Ваш и некоторые другие случаи я объяснить не могу. Не получается медицинскими параметрами объяснить, понимаете? Так что, как говорится – ищите и обрящете.
Оставив свою визитку, доктор задал еще один вопрос, на который Григорий Петрович коротко ответил:
– Да.
На том они и распрощались.
Устранение недоделок
Чтобы тут же забыть и вопрос и ответ, потому что «земский доктор» просто и гениально объяснил то, о чем так долго он, Григорий Петрович, думал все это время. Да! Именно так! Он что-то не сделал. Но что? В этом была главная загвоздка. Он медленно пошёл обратно, взял телефон и позвонил Светлане. Разговор вышел скомканным, но главное он сделал: попросил прощения, и оно было принято. Светлана даже стала раз в месяц навещать его, вместе с Ванькой. Дышать стало легче, но не совсем. Старик стал разбирать свои бумаги, попросил Михаила достать из кладовой пишущую машинку. Некогда большая редкость – немецкая, в белом пластиковом футляре – теперь она смотрелась абсолютным анахронизмом. Печатать, как и заправлять в нее листы, оказалось делом трудным для почти однорукого – левая рука работала все же плохо – Григория Петровича.
Выход нашелся быстро. Вполне в духе российский реалий, когда дети и внуки не выкидывали устаревшие модели телефонов, а передаривали их своим благодарным родителям или дедам-бабкам. На следующий день Михаил принес деду свой старенький ноутбук. Григорий Петрович, считавший себя абсолютно тупым в обращении с новомодными прибамбасами, отнёсся к этой затее скептически. Но Михаил – весь в отца, с удовольствием подумал старик – был упорным и одновременно терпеливым молодым человеком. Через неделю занятий Григорий Петрович освоил азы компьютерной грамотности. Сначала компьютер представлял для него удобную пишущую машинку, но, когда Михаил подключил через кабель интернет, старик попал в новый, удобный и стремительный мир. Теперь не нужно было ходить по библиотекам и рыться в книгах. Все было здесь, одним-двумя нажатиями «мышки». А она вполне удобно умещалась под правой, здоровой рукой Григория Петровича.
Из лузера – в юзеры
Еще через месяц, когда старик стал вполне уверенным в себе – хоть и несколько тормознутым, как он посмеивался над собой – пользователем сети, его стали посещать другие идеи. Подняв старые связи и разыскав нескольких – еще живых – товарищей и сослуживцев, благополучно забывших его «в болезни», он опубликовал несколько своих старых статей. Они не потеряли актуальности, как любое талантливое дело и он даже получил вполне приемлемый гонорар. Затем завёл знакомство в нескольких блогах и писал туда, вспоминая свои поездки по всему миру во «времена оны». Михаил помогал и общался с дедом теперь ежедневно.
Мир пустил Григория Петровича обратно к себе, освещая его одинокую жизнь письмами на электронную почту, файлами, приложениями и предложениями. Потихоньку возвращались и профессиональные навыки: информационные поводы давали ему пищу для статей, записей и отзывов. А когда он попробовал – взяв, для верности, словарь – написать пост на английском, то всё сложилось как нельзя лучше. Память, поскрипев, достала из своих запасников безукоризненный и, что важно, литературный английский, изучению которого Григорий Петрович посвятил половину жизни. Один из сайтов, рекламирующих путешествия, стал регулярно заказывать ему посты и статьи в расчёте на пожилых туристов и путешественников. Граждане стали жить лучше, а старичками и старушкам за границей нужны были не развлечения, а впечатления.
Тут-то Григорий Петрович был незаменим. Рассказывая о Лиссабоне или Париже, Барселоне или Таллинне он был практически идеальным рекламным агентом для тех, «кому за…» Так же регулярно сайт перечислял небольшие, но постоянные, как он их назвал «гонорарчики». Ведь Григорий Петрович был для них настоящей находкой: он одинаково грамотно и интересно писал на русском и английском, освобождая переводчиков, а в штат не просился и огромной зарплаты не требовал. Был рад и небольшой копеечке. Что руководство сайта с радостью делало. Теперь старик мог даже делать маленькие подарочки-презенты Ваньке, к светлой радости последнего. Домашний парк «мичиков» стал пополняться ежемесячно новыми, разноцветными моделями. Заказывал их Григорий Петрович тоже через интернет и за сущие копейки.
«КОДИ»
Одним из, так сказать, слагаемых успеха Григория Петровича стало то, что многие пользователи сети старшего поколения просто помнили его еще по советскому телевидению. Такой авторитет подвигнул его на следующий шаг, которым он очень гордился. А именно: он решил создать свой блог и, решив, сделал это. Причём гордился он и названием – талант не только не пропьешь, но и не проболеешь – и социальной направленностью. Аббревиатура «КОДИ», что в полном варианте звучало как «Компьютерное Объединение Домашних Инвалидов» возникло в его мозгу внезапно и тут же обрело форму, одобренную удивленным Михаилом. Внук взялся за техническую работу и помог деду оформить сайт визуально и прописав необходимые для контента функции сайта.
За две недели существования сайт Григория Петровича обрел внушительную аудиторию почти что в тысячу человек. Позвонив «земскому» Сергею Станиславовичу, он подключил его к работе на сайте, где доктор и был доктором: отвечал на профессиональные вопросы больных. Сергей – как стал его называть вскоре Григорий Петрович – оказался основательным, отзывчивым и добрым человеком. Не лишенным, правда, и своего расчета, ведь его «докторская» пополнялась новыми данными их первых рук, но это Григория Петровича устраивало еще больше, чем просто работа волонтера, на энтузиазме. Человек хорошо работал, так почему бы одновременно не извлекать какую – то практическую пользу для себя?
Все было вполне логично, а Григорий Петрович уже стал вызывать интерес у средних и крупных интернет-сайтов. Что важно – как отечественных, так и зарубежных. Неожиданно объявился его давний знакомец из Чикаго, журналист Ник Косовиц – из «югов», как по привычке дед называл любого выходца из многонациональной Югославии, будь он серб или македонец – и активно зондировал почву о возможном совместном проекте. Григорий Петрович пока относился к новым предложениям спокойно и набирал аудиторию. Новые-старые друзья, которым он был не нужен еще пару месяцев назад, не могли не появиться на горизонте. Но «пока пусть там, на горизонте и останутся» – резюмировал дед Михаилу свою принципиальную позицию. Сидящих дома одиноких, больных и инвалидов, освоивших компьютер и сеть оказалось довольно много. Они быстро знакомились, обменивались своими проблемами, искали решение, обсуждали возможные льготы и вспоминали минувшие дни и «битвы, где вместе», или порознь «рубились они». Михаил с друзьями периодически делали неплохую рекламу «КОДИ», а домашние больных стариков с удовольствием тратились на оплату инета и отдавали старикам свои старые компы, лишь бы те их не донимали.
Дело продвигалось и, как шутил Григорий Петрович, «грозило во что – то вылиться». Пока же он решил сменить ноутбук на новый и установить «Скайп», о чем и поведал Михаилу, когда тот сел рядом с ним, поставив небольшой поднос с бутербродами и чаем на стол. Деньги на это уже были. Михаил кивнул, одобрив решение деда и выразил желание помочь «с выигрыша», но Григорий Петрович отказался, не забыв тем не менее сказать внуку спасибо и ласково потрепать того по плечу. Впрочем, рассказ Михаила о контракте задвинул тему грядущего обновления компьютерного парка далеко в тень…
Мудрость в «копилку»
Призовые были ошеломительно огромны, и Григорий Петрович крепко задумался, а потом коротко бросил:
– Контракт подписан, но мне все это, внук, решительно не нравится! Еще и високосный год на носу. И всегда, всегда там какая-нибудь мерзопакость происходит.
– Да? И что ты предлагаешь? – протянул Михаил, потому что дед – что значит родной человек! – попал в его мысли слёту.
– Так что тут теперь предлагать, раз ты уже все подписал! Да и остальные – тоже! Теперь думать поздно, – заворчал старик, вытряхивая сигарету из пачки.
Прикурив, дед добавил:
– Будет очень трудно, внук. Потому что ты связался, то есть противостоишь американцам. Такие дела.
– Договаривай, – откликнулся Михаил, усевшись напротив деда.
– Да уж конечно, раз начал, – Григорий Петрович неожиданно стал другим: жестким, решительным и прищурил глаз, как когда-то в тех шестидесятых, когда он был молод, казалось, вместе со страной, попытавшейся вдохнуть свежего воздуха. К сожалению, ненадолго. А тогда намечался очередной спор с достойным оппонентом о чем-то важном, и Григорий, прищуривал глаз, бросаясь в бой за… Уже и не упомнишь за что.
– Не буду говорить о том, что ты и так знаешь: количество населения, компьютерная грамотность и прочее. Тут все понятно и опять же не в твою пользу. Только это не главное. Ты знаешь, я поездил по миру и всегда мне было интересно разговаривать с людьми во всех странах. Разными людьми. И вот что я тебе скажу. Пусть это и прописные истины, но все же. Мы и они очень разные, и в то же время мы очень похожи. Остальное все делаем не мы, а те, кто над нами. Все это проецируется на страны и идет вниз. Не доверяем друг другу, боимся, прижимаем где можем. И в то же время тянемся, силимся понять, расстраиваемся, когда это не удается. Пробуем снова. Стремимся узнать и понять. К сожалению, мало пробуем и слабо стремимся. Вот такие вот дела. Остальное всё – хлам и мусор, надуманный политиками и бизнесом. Им выгодно иметь сильного «заокеанского» врага. Причем взаимовыгодно.
Американцы вообще всю жизнь себе врагов ищут, иначе их политическая система немедленно дает сбой. Поэтому нужен враг. Причем не людям, а именно системе. Раньше хватало англичан-колонизаторов, потом индейцев или даже бизонов, затем рабов. Затем Германия, что в первой мировой, что фашистская и Япония. Потом Союз и страны Варшавского договора. Коммунизм.
Умалчивают, но я вот знаю, что в начале девяностых с распадом Союза в Штатах всплыла куча внутренних проблем, которые «холодная война» до времени нивелировала. Юг страны, во главе с Техасом, хотел вообще отделиться. Почему? Бояться американскому народу стало некого. И вновь всплыла тема инопланетян, сотни фильмов про угрозу из космоса. Однако враг нужен реальный, а не фантастический. И вот уже Саддам, Афганистан, падение башен – близнецов, Усама… Но снова маловато страха. Вон, президент новый пришел с призраком нового врага – Китая. На будущее, если что. А пока что опять мы подвернулись. Да еще и с удовольствием повелись на эту удочку, потому что нынешним нашим «рулевым» – из четвертых секретарей комсомольских райкомов, которые ничего не умеют – тоже выгодно «вражину» нарисовать. И внутри обеих стран «гаечки прикрутили».
Только если для американцев наличие врага или «врага» – дело привычное и нужное, иного они просто не знают, иначе и самим бы понравилось. А вот нашим людям враг вообще не нужен, вон, чемпионат мира футбольный весь мир удивил. «Страшные русские» оказались милейшими и современными людьми. А почему? Потому что это правда. И такое ни по какому приказу или распоряжению не сделаешь. Показуха как раз не прошла, иначе иностранцы мигом почуяли бы. Потому что последняя война страшная нас научила бороться с реальным врагом, с врагом всего человечества и не искать новых, тем более мифических. Так-то вот. Много тут всего. История разная и выводы из нее тоже различные сделаны. Или, наоборот, не сделаны. А пора бы.
Дед откинулся на стуле и затушил сигарету в пепельнице. Видимо, он ожидал вопросов или реакции внука, но тот молчал и Григорий Петрович продолжил:
– Поэтому совет мой тебе будет один. Не ожесточайся, что бы ни случилось. Жестокость – она и в игре ни к чему. Не знаю уж, понял или нет, только больше старику тебе посоветовать нечего.
Михаил задумчиво сидел, позабыв про чашку с остывшим чаем в руке. Григорий Петрович тихо дотронулся до плеча внука, выведя того из ступора:
– Ну, прости, «загрузил» я тебя, как сейчас говорят. Но это ничего, клади все в копилку. Где плохое, там всегда что-то хорошее сыщется. Тем интереснее. Давай-ка домой собирайся. Там тебя тоже заждались.
– Да, позвоню домой. – Михаил очнулся от своих мыслей и набрал номер на мобильном, – Мам, привет! Я приехал. Да, у деда. Все нормально. Ну, четвертое место, будем считать. Так вышло. Скоро приеду. Как малыш? Что? Какают на горшке с айпадом? Просят не беспокоить? Понял-понял.
– На горшке с чем? – переспросил Григорий Петрович.
– С айпадом! – выдавил Михаил, пытаясь справиться со смехом…
Статья девятая
Нью – Йорк
Великий город – яблоко
Зимний Нью-Йорк встретил победителей небольшой снежной позёмкой, хмуровато-сероватым небом и влажным ветерком с океана. Аэропорт Кеннеди, как и все аэропорты мира, постоянно находился в стадии перманентной реконструкции. Рейсы через крупнейший авиационный узел США шли нескончаемым потоком, и так же бесконечно перестраивались терминалы, взлётно посадочные полосы и ангары. Все двигалось, ехало туда – сюда, свистело турбинами, повизгивало электрокарами, стучало и сверлило, сверкало сваркой и тыкало в небо то взлетавшим лайнером, то стрелой башенного крана.
Джо, как уроженец Квинса, всю эту суету «Большого яблока» принимал как должное. Точнее, как необходимое, хорошо знакомое действо. Бессистемная на первый взгляд суета двадцатимиллионной Нью-Йоркской агломерации была для него так же естественна, как голые пустынные просторы Техаса для Билли. Он вдохнул запах родного огромного города с его солоноватым морским привкусом, манящим духом хот-дога и пиццы, одноимённого стейка, картошки-фри и китайских остро-кисловатых приправ. Все это незатейливые ароматы были густо, как и положено, сдобрены бензиновыми выхлопами.
Он был дома. Настроение сразу же улучшилось. Да и грустить, собственно, было нечего. Даже зуб перестал болеть. Коротко попрощавшись с командой, и уговорившись встретиться через два дня в университете, Джо закинул на плечо сумку и пошёл упругой походкой коренного Нью-Йоркца. Взгляд Эмми он, конечно, чувствовал спиною, затылком, но сейчас ему хотелось одного: скорее добраться до компьютера. В кармане джинсов лежала бумажка с адресом скайпа, и это было важнее всего. Даже важнее победы. Не говоря уже о контракте. Выход был один и Джо, вздохнув и по – американски быстро прикинув в уме пробоину в своём студенческом бюджете смирился, и вытянул руку с оттопыренным большим пальцем не вверх, а в сторону как и полагалось жителю «Большого яблока»
Как относиться к деньгам, если ты американец
О двадцатитысячном выигрыше, который уже был переведен на его банковскую карту, Джо даже не вспомнил. Аккуратность и бережливость, воспитанная с детства, просто закрыли эту тему. Привычка жить по средствам, откладывать нежданные деньги в дальний уголок счета и памяти, не тратить попусту была одной из основных черт американской молодежи. Ни один из команды даже не подумал предложить другим «отметить» победу. Посидеть, поговорить, вспомнить. Уже отметили бесплатным пивом на банкете за счет организаторов. Что еще?
И родители никогда не то что не попросят, даже не намекнут о том, чтобы воспользоваться деньгами Джо. Заработал – твоё. Хлопнут по плечу, переглянутся, довольные, друг с другом. Поинтересуются нейтрально: «решил, на что потратить»? Уважительно примут ответ, что «пока никуда». И улыбнутся, когда Джо напоследок расскажет о том, что им, как победителям, еще и списали все расходы по прибытию-убытию и проживанию на турнире. Съездили не за свой счет, да еще и привезли по двадцать тысяч, не считая кубка за победу в музей универа, и личного кубка в свою коллекцию. «Выигрывай всегда» – подведет итог отец. А Джо улыбнется и… И не расскажет о новом контракте. Ни к чему эти детали. Важен результат. Важно всегда выигрывать. Побеждать.
«Русское» такси
Желтый «Шеви» резко – таксисты города не зря считаются самыми крутыми в Штатах – тормознул рядом, чуть не задев его ногу колесом. Жизнерадостный, как американец и одновременно задумчивый, как эмигрант таксист выслушал адрес, а сам уже нагло и уверенно вклинился в поток машин и бросил взгляд на Джо. Вид молодого человека, судя по всему, привел его к разнообразным выводам, один из которых он выдал спокойно и насмешливо:
– От кого досталось, Капитан Америка?
Джо на заднем сиденье вздрогнул и бросил взгляд на упрямый затылок таксиста через пуленепробиваемое стекло. Акцент подтвердил его мнение о том, что водитель – не коренной американец. Точное попадание в прозвище, полученное на турнире, напоминало последнюю кеглю, выбитую в боулинге меткой рукой.
– От русских! – бросил он пробный шар, на что таксист весело и одновременно как-то мстительно засмеялся.
– От нас всем достается. В первую очередь нам самим. – выдохнул он, – Не ты первый и не ты последний. Где умудрился наших-то найти? Или ты из России? С любовью?
Джо, сам не зная почему быстро рассказал короткую историю турнира и драки опустив, правда, ее причину. Но таксиста было трудно обмануть.
– Понятно. Турнир-турниром, а подрались из-за девушки. Все как всегда…
– С чего Вы взяли? – Джо прищурился.
– С чего – то взял! – хохотнул таксист, – У них же в команде девушка была? Была. И у тебя была. Вот и все выводы. И этот, как его, а, афроамериканец у тебя в команде должен быть. Иначе-то как? Толерантность ваша всемогущая. Ну и каков итог? Ничья?
– Будем считать. – попытался замкнуться Джо.
Таксист кивнул, тоже поскучнел и пару кварталов молчал, поглядывая в зеркало на Джо, у которого опять стала саднить десна.
– Как там наши-то, молодые? Достойные хоть ребята? – неожиданно просящим тоном спросил таксист.
Джо пожал плечами и промолчал. Таксист ехидно ухмыльнулся:
– Значит, прямо команду на команду и схватились? Хорошо, растащили вас, а то несдобровать твоим подчиненным. И тебе тоже.
– Почему это? – возмутился Джо.
– Да потому, что вы живёте, а они выживают в основном! – зло бросил таксист. – Чувствуешь разницу, понимаешь? Так что в следующий раз ты мимо проходи, а то в лучшем случае своему стоматологу хорошую прибыль сделаешь.
– А в-худшем? – закипел Джо.
– Тебе виднее, – спокойно крутанул руль таксист, – Моё дело предупредить. Там другой мир. Вы тут за карьеру боретесь, а они за жизнь. И не только за свою, кстати. А девчонку ты не обижай. Если серьезно – хватайся. Если нет – и не пытайся. В любом случае легко и просто, как у вас тут положено, не будет.
– Почему?
– Потому что у нас на женщинах вся страна держится. Ну, или держалась когда-то. Они, наши – то, многое могут с мужчиной сделать. И вытащить, и утопить. И в другую страну затащить тоже могут. А потом плачут по ночам, да тебя же клянут. И все равно с нашими зубы от скуки не сводит, как с твоими землячками. У нас пока они женщинами остались. Так что подумай, капитан. Приехали. Семь шестьдесят с тебя. – вывалил водитель на Джо кучу мыслей и фраз и отвернулся к окну, притормозив у высотного здания.
Джо отсчитал деньги до цента и положил их в специальную выдвижную полочку.
– Вы из России? – спросил он резко, открывая дверь и бросая взгляд на прикреплённую как положено к панели карточку водителя, на которой было написано: «Ник Р. Глазкофф».
– Я из Бруклина. Кандидат физико-математических наук.
Таксист не повернулся и Джо еле успел выскочить из салона, потому что машина сорвалась с места и через несколько секунд скрылась за углом дома.
Милый, пустой дом
Дома, конечно же никого еще не было. Большая пятикомнатная квартира родителей встретила его уютной чистотой и привычным порядком. Со стены смотрели несколько фотографий в рамках: маленький Джо, капитан школьной команды по баскетболу. Рост не позволил идти дальше и соревноваться с гибкими и прыгучими темнокожими сверстниками. Приз на городских соревнованиях по физике. Крепкий, белозубый Джо выглядел белой вороной среди худосочных и очкастых соперников. Окончание колледжа. Мантии и шапочки с кисточкой. Кэтрин, вот она. Разбитная девчонка, затащившая его в постель. Не очень-то он и сопротивлялся, хоть рассчитывал на благосклонность другой. Но – выпускной. Традиция. Очень даже недурственная, усмехнулся Джо и поставил на полку с призами ещё один: небольшой блестящий кубок, врученный лично ему. Еще один приз капитану. Капитану Америка. Почему липнут эти глупые прозвища? Одно по одному, никакой фантазии. Терминатор, Спайдермэн, Айронмэн, Халк да Америка – вот и весь скудный запас американской фантазии. А если русский – то именем автомата АК плюс игровой номер. АК-47. Или обыгрывать имя. Ови, Кови… Хорошо, если Иван будет. Тут и «Грозный» и «Великий». А если, к примеру, Михаил? Все, тупик. Разве что архангел, но не додумаются никогда.
Как относиться к трофеям, если ты американец
Мама, конечно, повесит в рамку и его последнюю фотографию. Улыбнется. Улыбнется и приготовит сэндвич. Предложит печенье. Больше в холодильнике, кроме сока и воды, ничего не окажется. Можно было сходить в кафе – пиццерию на углу. Всем вместе. Но отец, скорее всего, задержится на очередном деловом ужине. Придет поздно. Как обычно бодро – уставший. Потреплет его по плечу. Спросит в двух словах и получит такой же ответ. И все. Скорее всего, никто из них даже не заметит его припухшую губу. А если заметят, то покачают головами и посоветуют сходить к стоматологу. Немедленно. Эта тема вызовет у них интерес, и они даже посвятят ей пару фраз. Обсуждая попутно то, насколько все дорожает вообще и стоматология в частности. Потом мать уйдёт к себе, отец перекинется двумя-тремя словами с сыном и скроется в душе. Очередной семейный вечер будет закончен. Завтра он поедет в общежитие университета и станет еженедельно звонить им с коротким отчётом: Все ОК. – А у вас? – Тоже. – Пока, ма. – До свидания, Джо. – Отец тоже прощается – Короткие гудки.
Хорошо, что никого еще нет.
У Накаты, американца
Джо подхватил свой ноутбук, бросил – аккуратно и на положенное место в коридоре – свою сумку и решил идти в бар. Захотелось большой гамбургер с картошкой и кетчупом, стакан колы или пива. Пива, да. Захотелось увидеть человеческие лица. Толстяка-японца Накату, держащего нарочито американское по меню и отделке кафе, и на дух не признающего никаких «родных» суши и роллов. Тот хоть встретит его множеством вопросов и ничего не значащих новостей. Поздравит дружеским хлопком полной руки по плечу. Почему то захотелось именно такой фамильярности. Живой и грубоватой. Потом Наката постучит по стойке круглым кулаком и громко объявит всем о победе Джо. Предложит трем завсегдатаям – из которых двое его не пьют, и он «в курсе» – пиво «за счет заведения», и в честь Джо. Выпьет сам и потом серьезно спросит о его щеке. Узнав причину, он нальет себе ещё бокал желтого, искрящегося пеной напитка и задумчиво взглянет на поддельный меч-катану, висящий на стене за стойкой. В его и без того узких глазках, почти скрытых жирными щеками, блеснет древний самурайский воинственный огонек. Быстро угаснет, но он хоть на миг промелькнет, а не встанет непробиваемой стальной стеной, как у отца. И назидательным выговором, типа: «Ты сильно рисковал, Джо. Могли лишить приза. Нужно было отойти в сторону и обратиться к охране. К организаторам. Ты ведь итак уже победил».
Американский бургер и пирог
Так все и случилось. Только посетителей было пятеро, и Наката разорился на три стакана. Но виду не подал и вскоре тоже занялся своими делами, а Джо забрался в уголок за деревянную перегородку, прихватив с собою сочащийся ароматом бургер и картошку. Открыл ноутбук. Вытащил бумажку с адресом, но отложил в сторону. Отчего-то было страшновато…
Он решил сначала поесть, улыбнулся и взялся за еду, не взирая на саднящую боль в десне, соприкоснувшейся с горячей кунжутной булкой и мясным, обжигающе-ароматным нутром бургера. Неимоверно вкусно – промурлыкал он и захотел обязательно заказать ещё и кусок пирога. Они как раз тут, в отличие от бургеров – были не особенно удачными, но американца в его душе сегодня начисто побеждал кто-то другой. Не такой расчетливый, правильный и скучный. Несколько бесшабашный, но живой молодой человек. Который – Джо знал – живет в нем уже давненько. Который – Джо понимал – побеждает во всех этих турнирах, соревнованиях. Который – Джо смирился – лучше того, что видят все в нем. В Капитане Америка. Которого Джо старательно скрывал ото всех и самого себя. Но сегодня Джо себя – его отпустил на волю и чувствовал себя не то чтобы пугающе – комфортно… Естественно.
Разговор между континентами
С едой было покончено, заказ на пирог официантка Мария, хмурая и неутомимая в работе как все мексиканки, приняла быстро, тряхнув упрямой челкой черных как ночь волос. Джо взял себя в руки и набрал номер. Гудки длились долго и Джо, со странным облегчением хотел уже отключиться, но вдруг экран высветил в полумраке силуэт и хрипловатый голос тихо ответил:
– Да. Я слушаю, я тут.
