Шепот

– Виктор, что с тобой стало?! – Ви просто не верила своим ушам, она вообще не верила во все происходящее, ей это казалось какой-то злой шуткой.

– Стелла, приди наконец в себя! – закричал Виктор, а на заднем фоне послышался женский шепот, который, видимо, пытался успокоить его и не обращать внимания на эту «сумасшедшую». – У нас все кончено, Стелла! На следующей неделе я подаю на развод! – он немного сбавил тон, но в нем все же остались повышенные интонации. – Ты очень сильно изменилась с момента нашего знакомства. Где эта стальная, уверенная в себе девушка, которая шла по головам и не видела препятствий вокруг? Где та, которую нельзя было сломить? Та, которая очаровала меня своим рвением к успеху, своей стойкостью и твердостью? Тебя как будто подменили! А когда ты начала таскать домой мольберты и котов… Возможно, у тебя кризис. Но я женился на женщине, у которой кризиса быть не может, – отчеканил Виктор.

– Виктор, ты сейчас обо мне говорил? – Стелла произнесла ошеломленно.

– О господи, покажись психиатру, Стелла! Возможно, тебя сломил переезд и то, что тебе пришлось покинуть свое насиженное место работы, но ты и сама понимала, что там ты бы долго не просидела – слишком много денег ты оттуда утащила, – Виктор продолжал как ни в чем не бывало рассказывать Стелле о ней самой, а она все больше удивлялась, откуда он взял все это.

– Виктор, ты знаешь, я запуталась… – обессиленно произнесла Ви. – Я же всегда рисовала, о каком насиженном месте ты говоришь?..

– Черт, как ты меня достала своими бреднями. Так, я больше не хочу это обсуждать. Итак, по конструктиву: если тебе нужен психиатр, обратись к Артуру, он постоянно туда своих баб отправляет, – женский голос вдалеке усмехнулся, и она почувствовала, как Виктор и она переглянулись, растянувшись в улыбках. Затем Виктор продолжил: – Найди работу. Ты хороший специалист, тебя должны взять – никто же пока не знает, что у тебя проблемы с головой. И, в конце концов, ты должна освободить мою квартиру через два месяца. За это время ты все должна успеть. Пока! – Виктор, не дожидаясь ответа от Ви, положил трубку.

– Папочка, я хочу к тебе на ручки!!!!! – Ви заплакала навзрыд и начала собирать свои вещи. Пока только самое необходимое на первое время, затем она заберет все остальное. К черту все, этот город ей никогда не нравился, она едет домой.

* * *

В поезде она устроилась рядом с окном и смотрела на то, как город, в котором она никогда не была счастлива, удаляется, и она чувствовала некоторое облегчение от смены пейзажей за окном. На душе у нее был разгром – она чувствовала страшную несправедливость от того, что сказал Виктор, она вообще чувствовала глубокое непонимание всей ситуации. Да, она явно последние месяцы находилась в депрессии, но сказать, что она изменилась кардинально, она не могла. Что значит «шла по головам»? В голове Ви не укладывалось это выражение, это правда было сказано про кого-то другого, но только не про нее. Никогда она не «ходила по головам», она скорее свою была готова подставить для другого человека. Отец ее всегда учил жить максимально честно, любить окружающих ее людей, быть в гармонии с природой и самой собой. Отец… Как она его любила, и как Виктор мог позволить себе назвать его алкоголиком! Он вообще пил крайне редко, а если и выпивал, то это всегда было максимально интеллигентно и немного. Вообще, ее отец был идеалом ее мужчины, именно поэтому она выбрала Виктора – такого же доброго, интеллигентного и нежного. Стоп. В последнее время Виктор таким не был. Может, это не с ней что-то случилось, а с ним? Может, и правда стоило прислушаться к Артуру и сходить к какому-нибудь шаману – Ви даже поежилась из-за того, что подумала, что Артур мог предложить что-то дельное. Кстати, она никогда не задумывалась, почему Виктор дружит с Артуром. И, кстати, воспоминаний об Артуре у нее было не так уж много – она даже не помнила, где Виктор с ним познакомился и как вообще ее Виктор мог дружить с Артуром, у которого совсем не было никаких моральных устоев.

Ви решительно откинула эти гложущие ее мысли и, поглубже завернувшись в свою куртку, предалась воспоминаниям о своем детстве.

Вот их дом. Такой небольшой домик, криво выкрашенный в зелено-голубой цвет – а все потому, что отец разрешал Ви принимать участие в покраске дома. Поэтому вместо ровного, красивого зеленого цвета вышел дом с «проплешинами» голубого – Ви казалось очень глупым красить дом в один цвет, и она требовала от отца сделать его разноцветным. Отец только усмехался и выдал ей маленькое ведерко с голубой краской. Поэтому дом в разных местах был голубого цвета – в разных, потому что Ви не могла долго красить в одном месте, ей быстро надоедало, и она перемещалась в другой угол. Отец докрашивал за нее, но никогда не трогал ее голубые части – они так и остались голубыми. Да, как она любила этот дом! В теплое время на веранде по вечерам они пили теплый чай, и отец рассказывал смешные истории про ежей, голубей и других интересующих ее зверушек. Иногда она забиралась к нему на колени с ногами и засыпала под его приятный завораживающий голос. Тогда он относил ее в дом, на второй этаж, в самую большую комнату в доме – ее комнату. А сам мог еще сидеть в одиночестве на веранде – она понимала это, когда утром находила на столике книгу и сигару – отец никогда не курил сигары в ее присутствии.

Иногда к ним в гости приходили родственники – обычно по праздникам, или иногда приезжали со своими детьми на выходные. Тогда Ви чувствовала на себе ответственность хозяйки дома и с очень серьезным лицом разносила тарелки, уточняла, не хочет ли кто лимонада, разглаживала скатерть на столе. Все вокруг жутко умилялись такому ребенку, а отец молча смотрел на нее и улыбался. В общем, у них была самая лучшая семья на свете, хоть она состояла из двух человек – ее и отца.

Когда у Ви появился Виктор, она очень переживала, как на него отреагирует отец. Она не хотела его расстроить, тем более она не хотела, чтобы он подумал, что теперь она будет меньше любить его. Она очень надеялась, что они подружатся. Когда она впервые приехала в отцовский дом с Виктором, это был первый день лета. Ви и Ктор договорились взять отпуска на это время, хотя скорее Ви подстроилась под Виктора – она никогда не работала по расписанию, она была «вольным» художником и не понимала, как можно сидеть в офисе с утра до вечера, чем очень всегда смешила Виктора. Отец, как всегда, был очень мил, он волновался, волновался и Виктор. Но больше всех волновалась Ви – она очень хотела, чтоб оба ее любимых мужчины нашли общий язык. Сначала разговор не клеился, потому что Виктор невпопад отвечал на вопросы отца, Ви его поправляла, Виктор смущался, извинялся и смотрел в основном в тарелку. В середине вечера отец Ви наконец решил положить этому конец и сказал:

– Виктор, буду честен с тобой. Я очень волновался перед нашей встречей. Ведь моя дочь – это самое дорогое, что у меня есть. И я боялся, что по каким-либо причинам она приведет в дом невежу, неотесанного громилу, который будет некультурно выражаться или неуважительно относиться к моей дочери. Но теперь мне стыдно, что я мог так думать о выборе моей дочери – она не могла выбрать другого мужчину, чем тебя.

В этот момент Виктор встал и крепко обнял отца. Ви расплакалась от счастья, и мужчины принялись обнимать саму Ви. Тогда она была самым счастливым человеком на свете, в окружении двух самых любимых людей на планете.

Ви смахнула проступившую слезу и поняла, что этот этап в жизни завершен. Она возвращается к отцу. Нет, она не будет жить у него долго, она просто придет в себя после разрыва с Виктором и начнет рисовать. «Кстати, – подумала Ви, – похоже, что про выдуманное имя придется забыть. Ви не может жить без Ктора, поэтому придется вернуться к своей нелюбимой, но родной Стелле. Обязательно надо будет спросить у отца, почему он дал мне это имя. Стелла – ну ведь совсем не про меня», – в очередной раз возмутилась Стелла.

За окном появились знакомые пейзажи, и у Стеллы защемило в груди – как она соскучилась по папочке. Но другая ее часть хотела бежать отсюда, отчего она очень удивилась – она не могла понять этого двойственного чувства – она понимала чувство радости, но не понимала чувства отчаяния.

Выйдя на станции, она решила прогуляться до дома – это была маленькая деревушка, островок спокойствия вдали от шумного города. Хотя город она тоже любила, но иногда ей нужен был глоток отчуждения и спокойствия – как раз сейчас было то время.

По мере того как она приближалась к дому, она видела изменения, которые произошли с соседними домами – вот этот дом, тети Люси, абсолютно точно был желтым, но он был выкрашен в ярко-лиловый цвет и выглядел как-то особенно нелепо. «Когда это она успела его перекрасить», – подумала Стелла, ведь она была здесь не больше полугода назад. «Хотя, – подумала Стелла, – за месяц-то много чего может произойти, я не говорю про полгода…», и встала как вкопанная. Их дом. Она не верила своим глазам. Он был обветшалый, облупившаяся краска практически не оставила намека на цвет, которым когда-то был покрашен дом. Ви подошла ближе и увидела небольшой фургон за домом – не сказать, что он выглядел лучше, чем сам дом, но он хотя бы не разваливался. Стелла стояла так несколько минут, не в силах сдвинуться с места. В ее голове мысли носились как на биржевых торгах, только вот толку от этого никакого не было. Она сделала шаг и почувствовала, как все ее нутро сопротивляется идти туда. «Господи, да что такое происходит!» – Стелла была вне себя от увиденного и от того, что она чувствовала внутри.

«Мне надо пойти и узнать у отца, что же случилось, – подумала Стелла, – это все потому, что я давно ему не звонила. Почему, кстати, я ему не звонила?» – удивилась одновременно Стелла, ведь они были очень близки друг с другом.

Она шла по дорожке, которая слабо напоминала дорожку – она состояла из сухих листьев, перемешанных с сухими комьями земли. В голову Стелле даже пришла мысль, что отец умер, но она быстро отогнала ее, понимая, что ее бы оповестили об этом. «Значит, он сильно болен», – пронеслось в голове у Стеллы, и она ускорила шаг, а через несколько шагов и совсем сорвалась на бег. В ее голове вертелось только одно – главное, успеть, главное, успеть.

Она подлетела к фургону и настежь распахнула дверь. Из открытых дверей ее обдало букетом отвратительных запахов мочи, пота, алкоголя и затхлости так, что она даже закашлялась. Ее взору предстали разбросанные по всему полу старые газеты, объедки, бутылки из-под пива и бутылки с какой-то непонятной жидкостью, которую можно было принять с равной степенью уверенности как за сидр, так и за мочу.

– Папа… – тихонько позвала Стелла, – ты здесь?

Внутри что-то зашевелилось, и послышался голос:

– Кто там?! – владелец голоса рыгнул и направился к двери, по пути сшибая посуду или какие-то другие предметы мебели, чертыхаясь на каждом шагу. Через несколько секунд в дверном проеме появился толстый мужчина в грязной засаленной майке и расстегнутых штанах.

– Ничего себе, какой сюрприз! – мужчина скривился в ухмылке. – Кто это к нам пожаловал! – а затем улыбка слетела с его лица, и он заорал: – Чего ты приперлась, сука?

Стелла вспомнила все. Вспомнила, как радовалась, когда у нее появился папа, которого никогда не было. Вспомнила, как умоляла мамочку через несколько месяцев не оставлять ее одну с этим мужчиной. Вспомнила, как стирала его трусы и заблеванные майки и втайне ждала, что ее мама вернется из очередного турне и заберет ее. Вспомнила, почему она больше совсем не пьет алкоголь. Вспомнила, как сбежала из этого трейлера глухой ночью и пешком добиралась до города сутки. Как она обивала пороги танцевальных школ и пыталась найти свою мать. Ее попытки увенчались успехом лишь на третий день, когда она уже была готова сдаться, лечь на асфальт и умереть.

Мать была разгневана, увидев ее там. Она дала ей денег и объяснила, что она сейчас живет с другим мужчиной, и у нее другая семья. И ей было бы очень неудобно, если б Стелла жила с ними.

– Давай так, – сказала она, – я буду давать тебе немного денег, а ты никогда не попадайся ко мне на глаза, окей?

После этого Стелла научилась ходить по головам, не считаться с другими людьми, быть черствой и жесткой.

А родного отца у нее никогда не было. Он погиб в автокатастрофе.

Стелла бежала от этого дома с сумкой с вещами через плечо и пыталась забыть то, что она только что вспомнила. Но эти воспоминания, как запах гнили, заполняли ее тело, и она никак не могла от него отмыться. Она подбежала к платформе, купила билет на ближайший поезд и юркнула в вагон.

Она села и зажмурилась. «Нет, это не со мной, – думала она. – Как это возможно? Откуда у меня тогда воспоминания о моем отце? Неужели у меня правда помешательство рассудка, и мне нужно к врачу?» – Стелла не могла смириться с действительностью, которая резко дала ей пощечину, как будто поднимая с кровати после чудесного сна. Она, наконец, четко понимала, о чем говорил Виктор. О КАКОЙ Стелле он говорил. Она понимала, что она и есть эта Стелла. Кроме того что есть еще другая Стелла, у которой были другие воспоминания. Она вспомнила, что это был другой Виктор, не тот, который был в ее воспоминаниях, альтернативные воспоминания захватывали ее мозг и грозились выместить те, которые она принимала за свои. Да, видимо, она и правда помешалась. В общем-то, она была в этом уверена.

Вернувшись в квартиру, она села на стул и попыталась привести свои мысли в порядок: «Итак, отца у меня никогда не было. Был мерзкий отчим, который позволял себе… – далее она решила не вспоминать и оставить эти воспоминания нечеткими. – Виктор никогда не был нежным и любящим, он был жестким и порой высокомерным. Я никогда не рисовала…» – Стелла наконец поняла, почему она так и не притронулась к мольберту. Она просто не умела!

– О, господи, я сошла с ума, – Стелла закрыла лицо руками и зарыдала. Она абсолютно не знала, что ей делать. Ее «новая» жизнь казалась ей адом, она, возможно, привыкла бы в ней жить, но зачем? Ее рыдания прервал телефонный звонок, она взяла трубку и невероятно удивилась, когда услышала сбивчивый голос Артура:

– Стелла, привет! Как дела? Да в общем, к черту все эти формальности, с Виктором правда что-то не так. Он совсем поменялся.

– Что ты имеешь в виду? Как поменялся? – решила уточить Стелла.

– Ну, он со мной резко перестал общаться, – выпалил Артур.

– Артур, а может, потому что ты – дерьмо? – Стелле было уже все равно, что о ней подумают, особенно этот придурок Артур.

– Ха! Как будто Виктор другой – шлялся от тебя постоянно… – Артур прикусил язык, понимая, что сболтнул лишнего.

– Так, от меня ты чего хочешь? – Стелла устала узнавать новые подробности своей новой жизни.

– Короче, есть у меня тут шаманка. Она типа мегакрутая, но я прям стремаюсь к ней идти. Может, ты к ней сходишь? У тебя вообще че-то ничего не ладится, может, вот как раз и со своими проблемами к ней заглянешь, ну и про Виктора узнаешь, лады? – Артур, как всегда, невероятно нелепо излагал свои мысли, даже не стараясь как-то смягчить выражения.

– Давай мне адрес и телефон, – устало ответила Стелла.

* * *

Дом шаманки находился на окраине города. Если б у нее не было адреса, то она подумала бы, что это заброшенный дом и если кто там и живет, то только бездомные. Шаманка согласилась на встречу в этот же день, на вечер. Хотя Артур утверждал, что ждать придется несколько месяцев.

Она осторожно отворила калитку, которая, как ни странно, не издала ни звука, значит, ее достаточно часто смазывали. От калитки до порога дома была еле заметная дорожка, которая, несмотря на ее неприметность, была очень чистой. «Как интересно, – подумала Стелла, – со стороны дом кажется заброшенным, а подходя ближе, понимаешь, что за ним неплохо следят. Чудеса конспирации».

Стелла постучала в дверь, ее отворил молодой человек азиатской внешности, очень приятный и опрятно одетый.

– Стелла, добрый вечер! Мы вас ждем! Проходите, пожалуйста, – он показал рукой на комнату, откуда пробивался тусклый свет. «От свечи, наверное», – подумала Стелла и прошла внутрь.

Комната была очень скромно обставлена, посередине стоял стол, два стула, за одним из которых сидела женщина. В углу стоял темный шкаф, который был забит какими-то артефактами. В другом углу стояло кресло. Под столом был расстелен небольшой коврик.

– Стелла, добрый вечер! Меня зовут Мирьям. Проходите и садитесь, – женщина выглядела совсем не так, как представляла ее Стелла: одета она была в обычную городскую одежду – джинсы и свитер, на голове отсутствовали какие-либо атрибуты шаманизма – всего того, что Стелла видела в фильмах. Мирьям неплохо ухаживала за собой, волосы были подстрижены стильным каре.

– Да, Стелла, я не выгляжу как шаманы из фильмов, – улыбнулась Мирьям. – Я могла бы нарядиться для вас так, но не вижу в этом никакой нужды – это лишь антураж и никак не влияет на то, что я смогу или не смогу увидеть.

Стелла улыбнулась с натяжкой и села на стул. Окинув еще раз взглядом пространство, она подумала, что бы сказать Мирьям, ведь она действительно не знала, зачем она пришла.

– Мирьям, мне ваш контакт дал друг моего мужа, – тут она запнулась и поправилась, – бывшего мужа. Его друг считает, что моего бывшего мужа заколдовали.

– Стелла, но ведь вы так не считаете, верно? – ответила Мирьям.

– Я в этом не уверена, – Стелла неуютно заерзала на стуле, пытаясь прикинуть, насколько хорошим психологом была Мирьям.

– Стелла, с вашим мужем все в порядке, и вы это знаете, – ответила Мирьям. – У вас есть более серьезная проблема – вы сами. Именно поэтому я сразу же откликнулась на вашу просьбу об аудиенции. Обычно мои клиенты ждут моего приема месяцами, в зависимости от серьезности проблемы, с которой они обращаются.

«Да, да, конечно, – подумала Стелла, – давайте напустим тумана и важности, чтоб я подумала, что она действительно знает, с какой проблемой я пришла».

Мирьям усмехнулась и продолжила:

– Стелла, самое главное, что я хочу вам сказать, что вы – не сумасшедшая.

– С чего вы взяли, что я так думаю? – возмутилась Стелла скорее тому, как названная шаманка смогла это выяснить. Какие движения выдали ее? Стелла была в замешательстве.

– Стелла, я не буду стараться заставить вас поверить в то, что я действительно вас «вижу» и знаю вашу проблему. Я просто расскажу вам, что я вижу, а потом вы решите, что вы будете делать с этой информацией, договорились?

– Вас что, Виктор ко мне подослал? – вдруг поняла Стелла. – Вы психиатр?

– Стелла, нет, я не психиатр. И с Виктором я не знакома. Я еще раз повторюсь, что не хочу морочить вам голову и не хочу заставлять вас верить во что-либо, во что вы верить не хотите. Вы можете уйти прямо сейчас. А можете остаться и послушать то, что я вам скажу. Но в данном случае постарайтесь поменьше сопротивляться мне, потому как ваше энергетическое поле посылает мне слишком много негативных сигналов. Я, конечно, женщина стойкая, но мне тоже может это надоесть, – Мирьям опять улыбнулась, и Стелла решила остаться – не зря же она проделала весь этот долгий путь сюда.

– Хорошо, – ответила Стелла, – я постараюсь вас выслушать.

– Отлично, тогда я начну говорить вам то, что я вижу и что мне известно, – Мирьям ненадолго прикрыла глаза, открыла через мгновение и продолжила: – Стелла, вы не сумасшедшая. Это вы должны понять и не пытаться обращаться к психиатрам. Там бы со мной не согласились, потому как у вас налицо все признаки шизофрении. Но вы – это отдельная ситуация. Это не говорит, что у вас все хорошо. Точнее, лучше было бы, если бы у вас была шизофрения, – улыбка с лица Мирьям исчезла. – Стелла, вас не должно быть здесь, – Мирьям замолчала.

– Что значит не должно быть? – Стелла недоуменно посмотрела на Мирьям. – Я не должна была приходить к вам?

– Нет, нет, не в этом смысле. Вас вообще не должно быть в этом мире, – серьезно ответила Мирьям, – это кажется бредом, но вы очутились здесь по ошибке. Ваши воспоминания об отце – реальны. У вас действительно есть отец. Но в другой реальности, – Мирьям не отрываясь смотрела Стелле в глаза. – В этой реальности вы даже не родились.

– Что за бред… – только и произнесла Стелла. – Хотя стойте, я совсем недавно слышала эту теорию от продавца одного спиритического магазина. Он рассказывал, что иногда параллельные реальности пересекаются, и люди попадают не в свою реальность. Но он также сказал, что человек этого не замечает и продолжает жить как ни в чем не бывало дальше.

– Неужели он сказал: «как ни в чем не бывало»? – Мирьям строго посмотрела на Стеллу.

– Нет, он сказал, что человек начинает чувствовать себя не в своей тарелке, – поправилась Стелла, – но он не помнит о перемещении.

– Стелла, а вы помните о перемещении? – удивленно спросила Мирьям.

– Нет… – только и ответила Стелла, но затем яростно спохватилась и продолжила: – Но как же я помню свою прошлую жизнь?! Если перемещение незаметно, то и прошлые воспоминания должны быть стерты. Господи, я правда это обсуждаю? – Стелла произнесла это вслух и осеклась.

– Ваше возмущение мне понятно. Человек – существо, которое стремится все непонятное тотчас перенести в категорию понятного. А если нет доказательств, то, значит, явление и существовать не может, – Мирьям грустно посмотрела на Стеллу. – Стелла, я не заставляю вас верить в то, что я вам скажу. Но сказать это я обязана.

Стелла опять заерзала на стуле, но промолчала.

– Итак, как я вам уже сказала, вас не должно было существовать в этом мире, – повторилась Мирьям.

– Но у меня же есть прошлая жизнь здесь! – вдруг вспомнила Стелла неудачный поход к отцу, который открыл ей темные воспоминания своей жизни.

– Нет, есть воспоминания. Вы не можете с абсолютной точностью утверждать, что у вас была здесь жизнь раньше. Есть воспоминания у вас и у других людей. Кроме этих воспоминаний никаких доказательств нет. Наша Вселенная невероятно умна. Намного умнее всех самых именитых гениев математиков, биологов и химиков. Представьте себе, что случайно две параллельные Вселенные пересеклись из-за искажения пространства. И частичка из одной Вселенной попала в другую. Для маскировки этой «ошибки» – ведь у природы не существует ошибок! – Вселенная маскирует эту частичку под что-то свое. То есть появляются воспоминания у людей, с которыми вы должны были контактировать по жизни, у вас появляются новые воспоминания, ошибка не должна быть заметна никому. И обычно она действительно никому не заметна, даже самому человеку, который переместился из одной реальности в другую. Но единственное, что выдает это перемещение – чувство «не в своей тарелке», которое не проходит никогда. Потому что человек действительно находится не в своей тарелке, а именно не в своей реальности.

– Подождите, – Стелла нашла брешь в данной теории, – но я же родилась в этой реальности! У меня есть мать, был биологический отец, есть отчим. Как это Вселенная «поправила»?

– Стелла, она никак этого не правила. Вы не родились, – Мирьям сказала это жестким голосом. – Дайте мне свою руку.

Стелла покорно протянула руку Мирьям, она взяла ее в свою руку и прикрыла глаза.

– Стелла, а сейчас помогите мне. Прокрутите, пожалуйста, ваши «новые» воспоминания в голове.

Стелла тотчас начала вспоминать поезд, на котором она еще сегодня утром отправилась к отцу, а затем все эти воспоминания, которые нахлынули на нее: отчим с постоянным запахом перегара, мать, с ее холодностью и отрешенностью, ожесточение ее души, Виктор…

– Хватит, – сказала Мирьям и отпустила ее руку. – Я объясню вам, что я посмотрела. Я посмотрела прошлое через призму наложенных на него ваших воспоминаний. Я вижу это так: есть картинка, которая реальна, а ваши воспоминания выглядят как узоры на прозрачной бумаге, наложенные на картинку. И если не знать, что сверху есть прозрачная бумага, то это выглядит как настоящая картинка.

Стелла постаралась себе представить эту абстракцию в голове.

– Я работаю так, я просто убираю эту «кальку» с картинки, и вот что я увидела. Ваша мать действительно была беременна вами. Ваш отец разбился в автокатастрофе. После этого происшествия ваша мать слишком нервничала о том, что у нее останется маленький ребенок на руках, и у нее произошел выкидыш. Вот с этого момента накладывается прозрачный лист с рисунком «новой памяти» на картинку. Отсюда начинается новая память вашей матери, вашего отчима, с которым ваша мать действительно жила какое-то время, и всех людей, которые так или иначе пересекались с ними с этого периода. Даже врачи, которые принимали ее после выкидыша, не помнят этого. Вообще, наша Вселенная невероятно умна, она никогда не допускает каких-либо ошибок, – с восхищением закончила Мирьям.

– Простите, но тут я вижу огромную ошибку, – вмешалась Стелла, – я-то помню свою настоящую жизнь из другой реальности!

– Вот это как раз уникальный случай, – ответила Мирьям, – я не знаю ответа на этот вопрос. Точнее, я могу догадываться, но однозначного ответа дать не могу.