Собрание сочинений. Том девятый. Пороки и привычки

Иной молодой человек не прослужит и трех лет, как становится лицемером, подлипалой, ябедником…, всё ради повышения по чину. И в угоду богатому начальству, такие мало-мальски управленцы пытаются содрать «с одного вола три шкуры» – для себя и для других, (себя же нельзя обойти). Так построена система – на самоедстве. Простой народ не считается людьми-личностями. Да и тех же «князей», «графов», едва они оступятся, такие же карьеристы готовы заклевать, как хищники птицы заклёвывают и выгоняют больных из своей стаи.

И что больше всего возмущает, – что имея миллионные состояния прибылей властями – ничего не делается для людей, которым они, якобы, служат; только словами говорится о добре, а добро всё делается «на показуху», для обмана народа. Обманывают сами себя и обманывают вышестоящих нижние чины власть предержащих.

Благотворительность, которую богатые, якобы, творят, – они считают чем-то серьёзным и полезным, а не «кукольной комедией». На самом-то деле, всякая благотворительность – это игра в «любовь к ближнему», самая откровенная игра. Потому что «акции благотворительности» проводятся одноразово и в отдельных единичных местах. А в остальной повседневности по-прежнему продолжает твориться серая действительность. Вот, к примеру, «дома престарелых» посещают благотворители, богатые «графы и графини» – подарили они чистые новые одеяла и простыни из «голландского полотна». После отъезда благотворителей и одеяла, и простыни исчезают: низшие «приютские чины» растаскивают «подарки» благотворителей. Это только в одном учреждении, куда соизволят ехать благотворители, а в сотнях других «Домах престарелых» всё остаётся по-прежнему: и штукатурка с потолков сыпется и кормят старух и стариков «овсянкой» – овсом как лошадей, животных, фрукты бывают разве что по праздникам. Пока не сгорит «Дом престарелых» вместе со стариками – проблемы таких учреждений никто и не видит…

_______________________

В остальной жизни по регионам во всём такая действительность – показательные акции во всём! Центральные дороги чистят к приезду высоких чинов, даже фасады домов красят к приезду начальства из Столицы. А во дворах спальных районов всё остается по-старому – дорог нет, они все в ямах и рытвинах, дома без ремонта стоят по 50 лет и так далее.

– — – — – — – — – — – —

Однажды я был на берегу озера Байкал, останавливался на пути в посёлок, куда направлялся по работе. И встретилась мне девушка-бурятка, из местных жителей, коренных, в рубахе и в штанах из кожи, одетая в привычную свою одежду. Я спросил у неё дорогу к селению, и пока мы говорили, она с презрением смотрела на моё чужое лицо, совсем не круглое, как у всех бурятов, на мою одежду «тряпичную», европейскую на мою шапку-фуражку, – и в одну минуту ей надоело говорить со мной, всё презрение выразилось на её сморщившемся выражении лица. Она быстро развернулась и ушла прочь. В разных народах своё разное представление о красоте и лица и одежды, и поведения. Внешним образом, человек старается не выражать своего нерасположения к «чужим», но можно почувствовать неприязнь, почувствовать то раздражение, которое переполняет людей.

_____________________

(Как было или как должно было быть, но что-то у нас не так все-таки.)

Случилось несчастье в маленьком городке, где жители, почти все знали друг друга, а многие дома в окраинных районах составляли так называемый «частный сектор».

В одной из школ жила мама с сыном в подвальном помещении, – из «понаехавших» или гастарбайтер, с азиатским круглым и плоским как луна лицом – то ли узбечка, то ли казашка, плохо говорящая на русском языке.

Однажды вечером, мальчик сторожихи-дворнички «спрыгнул с постели и наступил на острый топор и повредил ногу» – так она говорила. На самом деле, мальчишка 8 лет игрался в сторожке или колол дрова, или что-то ещё, только ударил он себя по ноге и случилась глубокая рана и он потерял много крови. Когда это случилось никого дома не было, и школа уже не работала. Мальчишка ревел и ждал мать. А когда она пришла, он был уже без сознания, лежал в луже крови. Мама сразу же побежала к ближайшему дому, где жил врач. Его дом в двадцати шагах от школы и все в районе знали о нем, поэтому мать мальчика прежде всего бросилась к нему.

Но каков тип, Николай Петрович! Вот что было, – стучалась она стучалась, чуть окно не выбила. Наконец он подошел и через закрытую дверь порекомендовал отнести мальчика в больницу. Мать через весь город на руках понесла мальчика в больницу, а ведь у врача стояла в гараже машина. Из больницы позвонили учителям, телефон дала дворничка. Учительница, завуч школы помогла. Мальчику требовалась кровь особой группы, и тогда нашлась медсестра, которая отдала свою кровь, и учительница прибежала, у которой была нужная группа крови. Люди приняли участие в судьбе мальчика.

В больнице оказался корреспондент местной газеты и написал статью, которая вышла на другой же день. Статья была написана хорошо – немногословно и в то же время взволнованно и напряженно, в репортаже была живая тревога за мальчика. «И только один человек, – можно было прочитать в статье в самом конце, – в эту ночь показал себя не так, как от него ждали». Так начиналась часть репортажа про Николая Петровича. Врач мог оказать первую помощь – наложить жгут и так далее.

История развивалась более и более.

С корреспондентом газеты я был знаком и предложил ему вместе пойти к этому Николаю Петровичу и поговорить с ним. Мне и самому это было интересно: почему он так поступил – не помог мальчику, больному?

– Я не смогу спокойно разговаривать с этой сволочью, – угрюмо сказал мне Володя (корреспондент).

– Хорошо, разговаривать буду я. Но надо же выслушать его объяснения, мало ли что? а вдруг он сам заболел или что-нибудь ещё?..

И вот мы с Володей поднимаемся на резное крыльцо нового добротного дома, сложенного из яркого фасадного кирпича. В трёх окнах, выходящих на улицу, пылают шапки герани.

– В этом дворце он живет вдвоем с женой, – сказал мне Володя, уже сразу проявляя свою неприязнь.

Дверь оказалась открытой, и мы вошли в застеклённую галерею над двором, под которой стояла машина сбоку от дорожки к дверям дома.

– А-а, печать собственной персоной! – весело воскликнул Николай Петрович, увидев Володю, он возился во дворе со своей машиной. – Что-нибудь случилось? —

– Не со мной, – пробормотал Володя, отвернувшись в сторону.

Я представился доктору и сказал, что нам очень нужно поговорить с ним. Он настороженно посмотрел на меня, на Володю и начал снимать кожаный фартук.

– Прошу вас в дом. —

Он провел нас в кабинет, в котором стоял огромный стол, три кожаных кресла, заслонённая ширмой кушетка и вертящаяся этажерка с книгами. Над столом висел портрет знаменитого русского хирурга Пирогова. В этом кабинете доктор принимал больных. Он вел частные приемы на дому, в основном богатых клиентов и запись к врачу была по длинной очереди.

– Нас интересует, доктор, почему вы не помогли матери ребёнка ночью? – спросил я.

Доктор долго обдумывал свой ответ, и за это время выражение его лица изменялось несколько раз. Сначала на нем появилось выражение снисходительной иронии, потом промелькнула тень тревоги, потом – раздражение, и, наконец, на нём застыло выражение спокойной задумчивости. Но я видел, что он нервничает. Выдавала лежавшая на столе рука, она всё время шевелилась и вздрагивала.

– Ну что ж, извольте, я отвечу, – сказал он после паузы. – Бывают медицинские случаи, когда помощь может оказать только больница со всем её оборудованием и персоналом. —

– Но вы даже не поинтересовались, что с мальчиком! – воскликнул Володя.

– Мне и не нужно было интересоваться, женщина сама сказала, что мальчик порезался, наступил на топор. В конце концов, если по поводу всех порезов городских мальчишек будить ночью врачей… —

Доктор говорил с нами неискренне, он на ходу подыскивал оправдание своему поступку.

Однако события на этом не закончились. После выхода статьи в газете, где Володя где-то добыл фотографию доктора, под которой написал фразу: «Этот человек отказал в помощи», изменилось отношение местных жителей к доктору. Город узнал всё, что произошло, и вынес Николаю Петровичу свой приговор. Он шёл теперь по улицам словно невидимый. С ним никто не здоровался (а раньше все его приветствовали, и шагу не ступить). В больнице, где он работал, врачи не разговаривали с ним – объявили негласный бойкот. Он пытался объясниться с главным врачом больницы, но главный врач сказал ему:

– Вы, Николай Петрович, так мало работали в больнице и так много занимались частной практикой, что я не знаю, о какой работе вы сейчас говорите. —

Он, Николай Петрович, отправился и в Райздравотдел, но там его не приняли, сказали, что заведующий всю неделю будет очень занят.

В первые дни он ещё на что-то надеялся, пытался предпринять какие-то меры…, но затем он понял, что произошла катастрофа.

Самый популярный в городе человек в одну ночь стал для всех презренным ничтожеством. Это к вопросу, так сказать, о прочности популярности. Впрочем, популярность провинциальных врачей очень часто бывает незаслуженной. Привычка к человеку становится слепой верой в него. Это бывает не только с врачами.

Врач, этот выставил свой дом на продажу и уехал. Куда он уехал никто не знает…

Конец.

Надежда

Беспредельная надежда и энтузиазм – это главное богатство молодежи. Именно в юности человеческое сердце переполняют надежды на будущую жизнь, мечты о прекрасной жизни влекут молодых к свершениям.

И бывает надежда лекарством для уставшего тела в старости. Душа пожилых полнится надеждой на своих потомков, надеются пожилые на своих учеников, на своих детей.

Молодость полна сумасбродства, и именно у лихих и предприимчивых большие надежды.

А у заурядности, смирившейся со своей жизненной долей никакой надежды и нет.

Надо иметь мечты, надо иметь надежды. Человек всегда только и живет надеждой; и нельзя её терять, ни при каких обстоятельствах. Надежда, по сути, его единственная способность не дающая погибнуть в этом сложном мире.

«Мы живем, потому что Надежда обращается к Памяти, и обе нам лгут» – пессимистически высказывался поэт Байрон.

Но взглянув на его биографию, мы можем увидеть, что Надежда в его жизни была. Он провел трудное детство и воспитывался в простоте деревенских нравов. Всю жизнь он терпел материальную скудность. В 10 лет потерял своих родственников. До взрослых лет он почти ничего не имел и потому был обижен на жизнь и писал свои поэмы, давая резкие отповеди своим критикам. Герои его поэм – изгои, вставшие на путь мести своим врагам («Гяур», «Корсар», «Абидосская невеста», «Лара», «Осада Коринфа», «Паризина»). Байрон наделял своих героев теми же чертами характера, что и свои, только с более ярко выраженным трагизмом, презрением к власти и церкви. Надежда его проявилась в борьбе с властью над страной. Он вступил в освободительное движение в Греции против османского ига. В войне он видел надежду, что после победы построится общество лучшее. И он был настолько активен, что возглавил отряды разрозненных греческих партизан. И умер он на войне, в военном лагере у стен осажденной крепости врага.

Надежда была бы величайшей из сил человеческой души, если бы не существовало – отчаяния. Вот где постигает горе человека, когда он теряет надежду последнюю. Надежду никогда бы не стоило терять.

Ибо малой степени надежды достаточно (надежды на счастье), чтобы вызвать любовь. И не только человека к человеку, к любому делу в жизни. Через два-три дня, через некоторое время надежда может погаснуть, тем не менее, любовь (к предмету) уже родившись не потухнет. Человек полюбивший свое дело – так и будет работать всю жизнь.

Вот писатель или поэт (тот же Байрон) надеется, что его произведения дадут людям те же понимания, что и автор понял и передал от себя. И писателю и поэту необходима такая же отвага, как солдату: писатель так же мало должен думать о критиках, как солдат – не должен думать о госпитале, что его могут ранить и даже убить.

Если жизнь тебя обманет,Не печалься, не сердись!В день уныния смирись:День веселья, верь, настанет!

Надежда есть самое полезное из всех пристрастий души: поскольку она содержит здоровье, через спокойствие воображения. Надежда живет даже у самых могил, «при смерти». Надеяться всегда лучше, чем отчаиваться. Надо постареть, чтобы быть добрее; в старости, нам уже не встретятся ошибки, которые мы уже совершали. И тем мы спасем молодежь, что поселим надежду в их сердца, предупредив о возможных ошибках.

Терпение – это искусство надеяться. Страх и надежда могут убедить человека в чем угодно. Человек боится и все-таки надеется.

Надежда – единственное благо, которым нельзя пресытиться. Она сопровождает нас всю жизнь, не покидает нас даже в час смерти. Надежда на счастье, пусть даже обманчивая, никогда не причиняет человеку зла, потому что она облегчает жизнь. Где умирает надежда, там возникает пустота.

Надежда и желание взаимно подстрекают друг друга, так что когда одно холодеет, то другое стынет, и когда одно (надежда) разгорается, то закипает другое.

Надежда – это самое сладкое несчастье. И больному надо внушать надежду на лучшее: пока жив человек, он никогда не должен терять надежды.

Кому не на что надеяться, тому не в чем отчаиваться. Это всегда следствие потери надежды. А отчаяние – опасно. Только надежда всегда твердит, что в будущем будет легче.

Всякая надежда, основанная на заслуге, законна. Кто сознает за собой добрые деяния, – они могут надеяться на лучшее, а если деяния злые – то и порождают они только страхи в глубине сердец человеческих.

Непродолжительность нашей жизни не позволяет нам далеко простирать надежду. Но пока у больного есть дыхание, говорят, есть и надежда!

Обманчива надежда человеческая! – восклицали древние мудрецы, видя во всем руки богов. А мы же знаем, что вся наша надежда только на нас самих, на Человека (человечество)! Что самое общее для всех? Надежда! Ибо если у кого более нет ничего, то всегда есть она – Надежда.

P. S. Есть мнение от буддийских монахов немножко другое: «Человек, который „раб надежд“ – будет раб всех людей, повелитель своих надежд – будет повелителем всего мира». И еще: «Надежда – источник тревоги, свобода от надежд – источник великого покоя».

Это тихо сидеть на одном месте, как Будда и медитировать, чтобы попасть в Нирвану. А в чем тогда жизнь? В чем радости и легкие печали, в чем будет проявляться человеческое существо? Душа человеку дана для жизни на красивой планете с прекрасной природой. Но кто-то захочет, появившись на свет сразу же уйти из него улетев в вечное небытие Нирваны! Есть над чем подумать. Верить ли нам этой религии.

Конец.

Невежество

Невежество и страх, – как братья близнецы;

отец их гнет и рабства дух,

а мать – покорность своей доле.

Мы знаем, так бывает в жизни, что всегда найдутся «эскимосы», которые вырабатывают для жителей «экваториального Конго» указания, как вести себя при самой страшной жаре, ничего о жаре не понимая.

Не обязательно бывать там. Но лишь тот, кто думает (мыслит, рассуждает), – тот имеет право действовать. А всё плохое (чудовищное) и безнравственное начинается по ту сторону разума, (когда разума нет) и это удел невежества. Ибо оно (невежество) делает человека равнодушным к миру, а равнодушие растет медленно, но неотвратимо, как болезнь, как раковая опухоль.

А невежественные люди бывают дерзкими, дерзость – это ипостась невежества. Мы часто встречаем людей, ученость которых служит орудием их невежеству (знание умных слов, терминов), – людей, которые чем больше читают, тем меньше знают.

Знание – не инертный и пассивный посетитель, приходящий к нам, хотим мы этого или нет. Знания влекут за собой действия, они проверяются опытом. И знание нужно искать, прежде чем оно будет нашим. Оно результат большой работы и потому – большой жертвы, времени, прежде всего.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.