Бабушкины рассказы

– Эх, приятель! – сказал ему товарищ. – Да ты возьми свечу-лампадку, зажги и накрой её черепком, а сам ляг на полати свои и заиграй в свирель свою; коли опять невидимка плясать станет – ты в ту же минуту открой свечку; ну, тогда и увидишь, кто пляшет!

Молодой охотник похвалил товарища за совет, пошел на Заимку свою и вечером, как сказано было – так и сделал: взял лампадку с маслом и фитилем, зажег и прикрыл «черепком», (кружкой большой), а сам заиграл на свирели своей. Прислушался – опять кто-то пляшет под его музыку, только платье шумит, развевается! Открыл огонь – а перед ним стоит девица красавица.

– Ну, добрый молодец, – сказала она, – догадался ты меня подсмотреть, буду ж я тебя любить по правде.

С той поры начала она приходить к нему каждый вечер. Никому охотник про это не сказывал и так жил три года три сезона – от осени до весны. Под конец третьего года говорит девица парню:

– Ну, милый друг, недолго осталось нам с тобою в любви жить; приходит время совсем расставаться….

– Отчего так? —

– Да, видишь ли, отдают меня замуж в столицу, под большой мост, за черта, который там живет. Этот мост тем и славится, что многие прыгают с него, самоубийства совершают, чертом соблазненные.

– Как за чёрта! Какое тебе дело до нечистой силы? Или ты сама чертовка? – спрашивает молодой охотник.

– Нет, – говорит девица и рассказывает, – Я родилась в большом славном городе; отец мой был богатый купец; а попала я к нечистым оттого, что отец проклял меня, – так сильно проклятие родительское! Когда я была маленькая, подавала ему в один из жарких дней стакан браги медовухи, да нечаянно и уронила стакан на пол; отец осерчал, прикрикнул на меня: «Будь ты проклята! Экая дурища безрукая! Хоть бы чёрт тебя взял!». Только молвил он это слово, в ту же минуту убежала я, куда глаза глядят, и очутилась в каком-то каменном доме, у чертей под началом.

Прощаясь, красна девица дала парню небольшой платок расшитый узорчатый:

– Возьми, – говорит, – сама вышивала; когда станешь по мне скучать, найдет на тебя грусть-тоска великая, ты только взгляни на эту вышивку – тебе полегчает. —

Остался добрый молодец один, и как только придет ему на мысль прежняя любовь, – тяжко ему сделается, хоть руки на себя наложи! – возьмет он платочек вышитый, взглянет на узоры – и тоска пройдет.

Протекло с того времени год; сказал он про тот платочек своему товарищу, а тот украл этот платок волшебный, что всякую тоску-печаль снимает.

Парень начал сильно тосковать да с горя запоем пить, и до того дошел, что совсем пропился.

– Пойду, – говорит, – в столицу, найду тот мост и брошусь в воду; заодно пропадать! —

И пошел и нашел, и бросился с моста. Но в ту же минуту очутился он в другом царстве: кругом – зеленые поля, сады и рощи. Идет он дальше, видит, – стоит большой каменный дом; в окно смотрит та купеческая дочь, увидела его и кричит:

– Эй, милый! Поворачивай сюда; я здесь живу. – И выбежала к нему навстречу:

– Здравствуй, голубчик! Давно тебя не видала; уж и видеть-то не чаяла! —

Начала его целовать-миловать, всякими закусками и напитками угощать; а после спрятала его в особую горницу и научила:

– Скоро придет мой муж-чёрт, и громким голосом закричит: «Человек! Зачем пришел?» – а ты раз промолчи и в другой раз промолчи, а как в третий раз вскричит он, ты ему отвечай: «А что в зыбке у тебя, то мое!». Он станет за ребенка давать тебе деньги – сто золотых, – но ты молчи, станет давать двести – еще молчи, а как закричит он «в сердцах»: «Что молчишь? Возьми три сотни золотых», – тут ты и скажи: «Кабы жару кулек – я бы взял!».

Только успела она научить добра молодца, как пришел нечистый и громко закричал:

– Человеческим духом пахнет! Зачем пришел?

Парень молчит; нечистый во второй раз еще громче закричал – парень молчит; а на третий спрос говорит:

– Что в зыбке у тебя, то мое! Хочу с собой унести. —

– Не уноси, человек; возьми сто золотых.

Парень молчит.

– Возьми двести! —

Опять молчит. Нечистый осерчал:

– Что ж ты молчишь? Хочешь триста золотых? —

– Нет, не хочу, а кабы жару кулек – я бы взял, и то с таким уговором, чтобы ты меня с тем кульком на Землю нашу вынес.

Черт тотчас же притащил кулек жару, посадил парня к себе на плечи и говорит ему: «Закрой глаза!».

Парень закрыл глаза, и нечистый в вихре вынес его на землю. Очутился добрый молодец опять на мосту, подле него кулек с золотом, гораздо больше, чем сто и триста. Вот так-то он разбогател, приехал домой, женился на хорошей местной девушке и зажил себе счастливо. А кабы он польстился на деньги – то черт всё сделал бы наоборот: вместо денег насыпал бы конского помету и\или другой всякой дряни. На этом сказочке конец.

Часть 4

Мне понравилась собака моего соседа Женьки, которая всегда бегала с ним, когда он ходил гулять. Она купалась с нами в речке и даже охотилась, смешно прыгала мордочкой в воду, пытаясь рыбок поймать. И я мечтал иметь свою собаку.

Но вот, – беда! В нашей Старой, в деревне, совсем мало было собак. О моей детской мечте знала моя бабушка, и она поделилась с другими, в «общественном» месте, в магазине, с местными жителями, что внук её хотел бы небольшую собачку иметь.

Первые дни августа выдались тогда, помню, дождливые, и я скучал у окна, на улицу было не пойти. И в это дождливое время как раз и случилось чудо. Ближе к обеденному времени, к нам заехал почтальон, он привез письмо от родителей из города. А ездил почтальон, живущий в соседней деревне Нагорной, за рекой, на мотоцикле. И пока дождь, усилившийся, не утих, он решил переждать его у нас, у бабушки в доме. По скромности он долго отнекивался, но все-таки мы усадили его за стол, налили горячего чаю, нашелся кусочек колбаски для бутерброда, и на стол выставлено было варенье. Тут-то, придя в радостное настроение, почтальон хлопнул себя по коленкам и воскликнул:

– Да! Чуть было не забыл! Говорят, что вы ищете собачку? Так вот, у нас на Выселках (с краю дальнего, в километре от деревни), живет вдовая женщина Марья Федотовна. У неё имеется собака, которая в прошлом году принесла троих щенят. Собака её на цепи сидит, а щенок один остался и по двору бегает, сам видел. Годовалый небольшой, да вы сами увидите! —

Мы попили чайку и почтальон, по стихшему моросящему дождю, поехал на своем мотоцикле дальше развозить свою почту.

На следующий день мы пошли пешком в деревню Нагорную. Я помню ясно те детские впечатления: красоты природы были незабываемые. Небольшая речушка, среди высоких кустов весело журча несла свои воды в омут с черной водой. Мы вступили на деревянный мост с перилами, опершись на которые я вглядывался в темную воду, где у берега видны были травы подводные, вытянувшие свои длинные стебли, между которыми плавали, казалось, довольно большие рыбы поблескивая серебристыми брюшками при перемещении. А потом по дороге на гору, деревья и кусты на горе росли наклонно к поверхности земли. Они тянулись к небу, эти березки, – думал я, – а земля была горой, наклонная. И дорога шла по склону серпантином, два раза поворачивая наоборот, то в одну сторону, то в противоположную.

Мы прошли всю деревню Нагорную насквозь. Прошли мы мимо сельсовета и почты в одном большом длинном деревянном доме-здании. И тут же, около сельсовета, такая же одноэтажная длинная школа была. Вот сюда и ходила бабушка за 4 километра от нашей Старой, когда работала учительницей.

За деревней, через поле, виднелся высокий забор и крыша дома. Это – Выселки, хутор, куда от деревни отделили «кулаков», которые не хотели вступать в колхоз, – сказала мне бабушка. Они, говорит, были «единоличники», у них была своя земля, гектарами, свои коровы и лошади. Но потом хозяев-мужиков забрали на Колыму, а земля и всё хозяйство все равно забрали в колхоз. Остались дети и жены «кулатские», как их называли, и в школе их не любили, «кулатских детей», хотя они учились хорошо и многие теперь живут в городах и работают на больших должностях.

На Выселках было 5 домов в ряд вдоль дороги на колхозные поля. Марья Федотовна жила в самом первом. Мы вошли в широкий чистый двор. Там у небольшого столба на длинной цепи, которая была зацеплена за проволоку, протянутую от этого столба у ворот до собачьей будки у дома, – стала метаться и лаять собака.

Вот тогда я узнал от бабушки (учительницы по биологии), как нужно подходить к собаке: «По взгляду и по звуку голоса можно определить, что лает пес умный, незлобивый, – если в голосе не слышно чрезмерное рвение взахлёб, так что слюни летят из пасти во все стороны; и незабитый, если слышатся повизгивания. Надо подходить прямо, без всякого колебания вперед-назад. И в этих случаях, когда ровный лай, надо не забывать, что протягивая руку, следует держать её вверх ладонью, притом широко открытой, чтобы собака убедилась, что в ней нет ничего, что камня в ней не спрятано».

Старая женщина, вышедшая на крыльцо дома, крикнула:

– Ты поберегись, малец! Он тебя укусит! – это когда я протянул руку к небольшого роста щенку, набегавшему на меня от дома, от собачьей будки.

Но собачка не тронула меня. Она обнюхала руку и, поднявшись на задние лапы, передними уперлась мне в грудь так, что я едва не упал. Пес лез целоваться и лизнул меня в нос. Ему я дал вынутые из кармана кусочки сахара-рафинада, которые были разгрызены и проглочены с быстротой. И тут я обратил внимание на глаза щенка. Они были ярко-рыжего цвета, живые и серьезные. Взгляд глаз был твердый, доверчивый и проницательный. Глаза не бегали, не моргали, не прятались, – казалось, они настойчиво спрашивали меня: «Зачем ты пришел? Ведь не со злом?» Я почувствовал, что мы подружимся с ним.

Затем мы поздоровались с хозяйкой, а она пригласила нас в дом. Бабушку мою она знала, как учительницу своих сыновей и своих внуков даже. Теперь внуки редко приезжали из города. Только один сын с ней жил часто, каждый выходной, потому что у него детей нет, и недалеко он работал и жил в райцентре с женой. Это он забрал двух щенков в райцентр себе. А вот этот пес остался. Так рассказывала нам Марья Федоровна: «Он был нестандартный, отличающийся и от матери. Мать была бело-серая с большими рыжими подпалинами по два и три по бокам, с темной спиной. А этот щенок весь почти был рыжий как лиса, только живот белел, и спина темнела узкой черной полосой».

А назвали рыжего пса Кнопкой – очень он маленький был. И больше не рос. Когда те два щенка были породистыми в мать, этот оказался дефектным и окраской и ростом – в два раза ниже и меньше.

Вот так появилась рыжая собака Кнопка, хотя это был пес, не самка. Он быстро привык ко мне и к бабушке. Когда она выносила ему поесть полное большое и глубокое блюдо, Кнопик прежде всего умудрялся лизнуть руку бабушкину, которой она ставила блюдо около крыльца. А жил он в «прихлевке», это перед входом в хлев, огороженный без потолка сарай, где лежало сено. На этом сене было место «налёжанное» у Кнопки.

Кнопка ходил с нами в лес, когда мы шли с ведрами за малиной, в известное бабушке место, – вдоль далекого лесного оврага были малинники, и дикая малина была лучше и вкуснее, как мне казалось. Кнопка гонялся за птицами, которые взлетали из кустов, – может это были рябчики, и как потомок охотничьей собаки Кнопка их знал. Он также бегал за зайцем, уносясь в лес и пропадая по часу, пока мы собирали ягоды….

Дома бабушка варила варенье, и разливала его по банкам, вечером. А потом читала мне очередную сказку:

Сказка., «Про собаку».

Жили мужик да баба и не знали даже, что такое работа; а была у них собака, она охотилась и приносила им еду. Но пришло время, стала собака стара, и не могла уже охотиться, чтобы мужика с бабой кормить, самой бы с голоду не помереть.

– Послушай, старик, – говорит баба, – возьми ты эту собаку, отведи за деревню и прогони; пусть идет куда хочет. Теперича она нам не надобна! Было время – кормила нас, ну, и держали её. —

Взял старик собаку, вывел за деревню и погнал прочь.

Вот и ходит собака по чистым полям, а домой идти боится: старик со старухой станут бить-колотить, думает. Ходила, ходила, села наземь и завыла горьким голосом. Летел мимо Дятел и спрашивает у собаки:

– О чем так ты воешь? —

– Как не выть мне, Дятел! Была я молода, кормила старика со старухой; стала стара. Они меня и прогнали. Не знаю, как век доживать.

– Пойдем ко мне, будешь караулить моих детушек, а я кормить тебя стану.

Собака согласилась и побежала за Дятлом.

Дятел прилетел в лес к старому дубу, а в дубе было дупло, а в дупле Дятлово гнездо.

– Садись около дуба, – говорит Дятел, – никого не пущай, а я полечу разыскивать корму. —

Собака стала сторожить, а Дятел полетел. Летал, летал и увидал: идут по дороге бабы с горшочками, несут мужьям в поле обедать. Пустился назад к дубу Дятел, прилетел и говорит собаке:

– Ну, собака, ступай за мной. По дороге бабы идут с горшочками, несут мужьям в поле обедать. Ты становись за кустами, а я окунусь в воду да вываляюсь в песке и стану перед бабами по дороге низко порхать, будто взлететь повыше не могу. Они начнут меня ловить, горшочки свои поставят наземь, а сами за мной. Ну, ты поскорее к горшочкам-то и бросайся да наедайся досыта.

Собака побежала за Дятлом и, как сказано, стала за кустом. А Дятел вывалялся в песке и начал перед бабами по дороге перепархивать.

– Смотрите-ка, – говорят бабы, – дятел-то совсем мокрый, давайте его ловить! —

Поставили наземь свои горшки, да за Дятлом, а он от них дальше и дальше, отвел их в сторонку, поднялся вверх и улетел. А собака в это время выбежала из-за куста и всё, что было в горшочках, поела и приела, насытилась.

Воротились бабы, глянули, а горшочки катаются по земле порожние. Делать нечего, забрали горшки и пошли домой.

Дятел догнал собаку и спросил:

– Ну, что, сыта? —

– Сыта, – отвечает собака.

– Вот. Пойдем же домой, – сказал Дятел.

Вот Дятел летит, а собака бежит; и видят, что лиса по дороге от них убегает, будто хотела в дом Дятлов попасть, и птенцов украсть.

– Лови лису, воровку! – кричит Дятел.

Собака бросилась за лисою, а лиса припустила изо всех сил. Случилось в ту пору ехать мужику с бочкой дёгтя. Вот лиса и кинулась через дорогу, прямо к телеге и проскочила, чуть не сквозь спицы колеса; собака было за нею, да не успела и под колесо попала, – тут из неё и дух вон.

– Ну мужик, – говорит Дятел, – когда ты задавил мою собаку, то и я причиню тебе великое горе! —

Сел на телегу и начал долбить дыру в бочке, стучит и стучит, скоро дыра будет. Только отгонит его мужик от бочки, Дятел бросится к лошади и садится промеж ушей и долбит её в голову. Сгонит мужик с лошади, а он опять к бочке; таки продолбил в бочке дыру и весь дёготь выпустил. А сам говорит:

– Еще не то тебе будет! – и стал у лошади голову долбить. Мужик взял большую палку, засел за телегу, выждал время и как хватит изо всей мочи, – только в дятла не попал, а со всего маху ударил лошадь по голове и ушиб её до смерти….

Часть 5

Воспоминание – это некоторый род встречи, когда мы встречаемся вновь с теми людьми, с которыми расстались давно и давно не виделись.

Память, это бич наш, бич несчастных людей, она оживляет даже камни прошлого, говорят, но в то же время, в тот «яд», выпитый в прошлом, память подливает и каплю меда, некоторую сладость воспоминания. А помнить старое – это все равно, что понимать, а чем больше понимаешь, тем более видишь и хорошее в случившихся в пролом событиях.

Поэтично сказал нам о памяти Чехов:

«Бывает так, что на горизонте мелькнут журавли, слабый ветер донесет их жалобный крик, а через минуту, с какой жадностью ни вглядывайся в синюю даль, не увидишь ни точки, не услышишь ни звука, – так точно люди с их лицами и речами мелькают в жизни и утопают в нашем прошлом, не оставляя ничего больше, кроме ничтожных следов памяти».

Умерла моя бабушка от остановки сердца.

Обычно описывают смерть, кончину человека так, что у человека умирающего холодеют пальцы рук…, и сердце перестает биться от минутного ужаса…. Тогда, закрыв глаза, умирающий глубоко вздыхает в последний раз и всё, можно сказать – Алес!…

Но бывает смерть в борьбе, как у тех же атлетов-борцов на ринге. Спортсмены на тренировках своих потеют, каждый день работают с тяжестями, накачивая свои мышцы: бицепсы, трицепсы, супинаторы и пронаторы, дельтовидные. И они следят, как бы не простудиться. Всё было бы хорошо, но всякая борьба дает нагрузку на сердце человека.

Видите ли, бывает у человека склонность к гипертрофии сердца. Это такая болезнь, которой подвержены все люди, занимающиеся усиленной мускульной работой: кузнецы, матросы, гимнасты и так далее. Стенки сердца у них от постоянного и чрезмерного напряжения необыкновенно расширяются, и получается то, что врачи в медицине называют – «бычье сердце». Такое сердце в один прекрасный день отказывается работать, с ним делается паралич, и тогда – баста, представление окончено.

Мы ходили с бабушкой в сосновый лес за сухими ветками, за дровами. Для этого была сделана тележка с двумя колесами и дощатой площадкой. Две длинные палки, соединенные поперечиной впереди, торчащие из под тележки, служили ручкой-оглоблями, в которые впрягалась бабушка (и я), и тянули мы эту телегу как лошади, вместо хомута была веревка привязанная к обеим оглоблям. У сосен растущих все выше вверх отсыхали нижние ветки, теряя хвою, и торчали сухими на стволах. Для того чтобы их обломать бабушка брала с собой длинный багор. Этим багром она цепляла ветки ближе к стволу и срывала их, роняя на землю. А потом мы складывали сухие длинные ветки на телегу, на площадку, большим высоким стогом и, перевязав его веревкой, тянули домой. Дома разбирали привезенные длинные сухие палки: их ставили стоймя к стенке сарая под крышу, под козырек. Эти дрова сухие легко кололись-ломались и хорошо горели, быстро разгорались. Они были нужны для растопки печи зимой, да и летом, чтобы сварить пищу.

Бабушка жила одна и одна управлялась со всем домашним хозяйством и с этой тяжелой заготовкой сухих дров.

Одна из запомнившихся мне сказок, рассказанная бабушкой:

О петушке.

Ходили курочка с петушком на поповом гумне. И подавился петушок бобовым зернятком. Курочка сжалилась, пошла-побежала к речке просить воды. Речка ей говорит:

– Пойди к липке, проси листика, тогда и дам тебе воды! —

Бежит курочка к Липке:

– Липка, липка! Дай листик: листик снести к речке, речка даст воды, воду снести к петушку – он подавился бобовым зернятком: ни спышит, ни сдышит, ровно мертвый лежит.

Липка говорит курочке:

– Поди к девке в горницу, проси ниток: тогда дам тебе листика. —

Прибегает курица в горницу:

– Девка, девка! Дай ниток: нитки снести к липке, липка даст листика, листик снести к речке, речка даст воды, воду снести к петушку – он подавился бобовым зернятком: ни спышит, ни сдышит, ровно мертвый лежит.

Девка говорит: – Пойди к корове, проси молока: тогда дам тебе нитки.

Пришла курочка к корове:

– Корова, корова! Дай молока, молоко снести к девке, девка даст нитки, нитки снести к липке, липка даст листика, листик снести к речке, речка даст воды, воду снести к петушку, – подавился петушок бобовым зернятком: ни спышит, ни сдышит, ровно мертвый лежит. —

Корова говорит:

– Пойди курочка к сенокосам, попроси у них сена: тогда дам тебе молока.

Пришла курочка к сенокосам.

– Сенокосы, сенокосы! Дайте сена, сено снести… – петушок подавился бобовым зернятком: ни спышит, ни сдышит, ровно мертвый лежит.

Сенокосы говорят: – пойди курочка к кузнецам, чтобы сковали косу.

Пришла курочка к кузнецам:

Кузнецы, кузнецы! Скуйте мне косу, косу снести к сенокосам… – петушок подавился бобовым зернятком: ни сдышит, ни спышит: ровно мертвый лежит.

Кузнецы говорят: – Иди курочка к угольщикам, проси у них уголья: тогда скуем тебе косу.

Пришла курочка к угольщикам:

Угольщики, угольщики! Дайте уголья,

уголье снести к кузнецам, кузнецы скуют косу,

косу снести к сенокосам, сенокосы дадут сена,

сено снести корове, корова даст молока,

молоко снести к девке, девка даст нитки,

нитки снести липке, липка даст листика,

листик снести речке, речка даст воды,

воду снести к петушку, – подавился он бобовым зернятком: ни спышит, ни сдышит: ровно мертвый лежит.

Дали угольщики уголья. И снесла курочка уголье к кузнецам, кузнецы сковали косу; снесла косу к сенокосам, сенокосы накосили сена; снесла сено к корове, корова дала молока; снесла молоко к девке, девка дала нитки; снесла нитки к липке, липка дала листика; снесла листик к речке, речка дала воды; снесла воду к петушку: он лежит себе лежит, ни спышит, ни сдышит, подавился на поповом гумне бобовым зернятком.

Тут и сказочке конец, а кто слушал молодец.

Конец.

Документальный рассказ (рабочее название)

Часть 1 Объяснение

В немецком языке есть буквы с двумя точками над ними. Точки называются – умляут. Есть «а» умляут и есть «у» с двумя точками, умляут. Звук «у» умляут изображает промежуточный звук между «у» и «ю», почти «ю», но не «ю».

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.