Влюбленные скитальцы

Джесси робко начала расстегивать его рубашку. Вслед за легкими движениями следовали поцелуи. Джейк перехватил ее пальцы, но слишком поздно. Джесси уже почувствовала, как напряглось его тело.

Если он собирался оставить ее, то пусть увезет с собой обжигающие воспоминания о любви, об этой ночи, решила Джесси. Пусть ведет свою одинокую жизнь, полную опасностей, но сейчас она сделает все возможное, чтобы его сны были полны видений этой ночи на всю жизнь, куда бы он не отправился, где бы не бродил под видом скитальца, каким предстал перед нею впервые.

Джесси наклонила к себе голову Джейка и прильнула к его устам долгим поцелуем, в который вложила всю страсть и тоску любящего сердца. Она дышала вместе с ним, для него, ради него.

Приглушенный стон вырвался из груди Джейка и отозвался в ее стоне. Он прервал поцелуй, снова взял Джесси на руки и положил на узкую самодельную постель. Но Джесси подумала, что это великолепное ложе, чудесная колыбель любви – ведь с нею был Джейк. Чувствуя тяжесть его тела, она снова осознавала себя как единое целое с ним. Ей хотелось, чтобы он обрушился на нее всем своим весом, даже стремилась испытывать боль от их объятий. Она просто нуждалась в этом.

– Ох, Джейк, – прошептала она, – ты мне нужен весь. Я хочу тебя. Отдай мне всего себя. Ты мне нужен. Я люблю тебя.

Она почувствовала, как он замер на мгновение, и заглянула в синие, потемневшие от страсти глаза.

– Боже мой, Джесси, ты не должна так сильно любить меня. Я не могу этого вынести. Никто никогда не любил меня так, – и он спрятал лицо у нее на шее.

Слезы, сдерживаемые ею весь день, хлынули и потекли в волосы. Она хотела использовать свое тело, чтобы смыть всю боль и одиночество, о которых он не говорил, но чувствовал, Джесси знала это. Она провела руками по его широкой спине, по черным волнистым волосам. Джесси любила в нем маленького мальчика, которым он был с нею, и строгого, сдержанного мужчину, каким он стал. Ему нужна ее нежность и мягкость – Джесси это понимала, скоро и Джейк это поймет. А сейчас она не может насладиться им.

– Пожалуйста, Джейк, не заставляй меня ждать, я не выдержу, – умоляла она.

Джейк усадил ее на постели и благоговейно обнажал, тогда и ей захотелось поступить также. Она старалась делать это как можно медленнее, но не успели они оглянуться, как одежда была отброшена и оба затрепетали в лунном свете.

Глаза Джейка скользили по ее обнаженному телу, как будто оно стало фарфоровым от голубого сияния. Не прикасаясь к ней, Джейк вдруг потупил взор, скованный неожиданной робостью. «О чем он думает, нравится ли ему мое тело?» – засомневалась Джесси.

Словно прочитав ее мысли, он произнес, медленно покачивая головой:

– Ты самая красивая женщина, которую я когда-либо видел, Джесси Стюарт Колтрейн. В тебе нет ничего, что бы мне не нравилось. Я могу затеряться в твоих волосах, – его рука коснулась тяжелой косы на плече, – а твоя кожа? – он провел пальцем по ее щеке, – такая нежная, такая мягкая!

Его рука скользнула к полной груди с затвердевшим соском. Джесси закрыла глаза и отдалась теплым ощущениям, волнами расходившимися по всему ее телу.

– И твоя тонкая талия, – продолжал Джейк восхищенным шепотом, охватывая теперь уже двумя руками ее талию, как бы запоминая каждый дюйм тела, – твои бедра, Джесси! Я никогда не могу насладиться прикосновением твоих ног. Приди ко мне, Джесси. Ты мне нужна.

Джесси открыла глаза, охватив одним взглядом красоту бронзово-загорелого мужчины, которого видела перед собой. Всегда этот образ будет вызывать в ней восторг и удивление, страсть и нежность…

Джесси затаила дыхание, когда ее мягкое тело слилось со стальной твердостью Джейка. Обхватив его торс и гладя спину, она распласталась на простыне. Джейк сразу же начал жадно и требовательно ласкать ее тело, которое только что восхвалял. Смотреть теперь было недостаточно. Он должен ее чувствовать, Джесси это знала, потому что добивалась этого сама. Ее рот и руки искали таких же ощущений. Она целовала Джейка в лицо, шею, грудь, как делал это он. Их обуяла безумная, нежная, яростная страсть, которая грозила сжечь обоих. Слияние тел неудержимо влекло слияние душ. Джесси впустила Джейка в себя, обвила стройными ногами. Она отчаянно жаждала его мощных движений, которые зажигали в ней ответный огонь, огонь, чувствовать который она – ей казалось – не имела права, огонь преступной любви, которую Джесси выражала всем своим телом.

Страстное насыщение друг другом преображалось в нечто такое, что навсегда спаяло их сердца. Джесси еще теснее обняла Джейка. Почти животный стон вырвался у нее из груди и слился с криком, исторгнутым Джейком. Казалось, он проникал в нее все глубже и глубже, выражая этим криком все свое одиночество, всю боль и всю любовь.

Когда Джейк соскользнул вниз, она протянула к нему руки и их объятие снова стало тесным. Сейчас они единожды дышали и единожды жили – длилась минута безмятежного счастья. Джесси глубоко, удовлетворенно вздохнула, лежа рядом с ним и прижавшись к его груди. Она уже не ждала призыва плоти, этого волшебного зова любви. Было достаточно просто лежать здесь, вдыхая мужской запах. Наверное, это последний раз, когда она может насладиться им, поэтому хотелось вобрать в себя все.

Но, несмотря на решимость не спать и радоваться каждой минуте близости, она почувствовала, что начинает засыпать в объятиях Джейка: его подбородок – на ее макушке, а женская головка прижата к мужской груди. Она на мгновение открыла глаза, когда он сделал резкое движение, укутывая ее одеялом, затем уже ничего не помнила, потому что глубоко спала, надежно защищенная любящими руками Джейка.

Глава 20

– Берта! Берта! Это я – Джесси! Ура! – закричала Джесси, как только увидела вдалеке свою ферму. И неважно, что Берта не могла ее слышать или даже видеть; Джесси уже стояла, одной рукой ухватившись за деревянный каркас фургона, а другой – размахивая над головой. Ее крики испугали лошадей, и они сбились с шага. Бормоча ругательства, Кой пытался справиться с лошадьми и дергал Джесси за штанину, чтобы утихомирить.

– Джесси, если ты сейчас же не сядешь, фургон перевернется и мы покалечимся. Так что сядь. Берта тебя отсюда не слышит, подожди еще полчаса, – ворчал Кой, усаживая ее обратно. Его свежеприобретенное возмужание давило на него тяжелым грузом, и теперь он держался очень серьезно.

Но Джесси не могла усидеть спокойно. Она показала ему язык и шутя шлепнула по руке.

– Ах, Кой, разве это не замечательно? – выпалила она, не обращая внимания на его ворчание. – Я не могу дождаться, когда, наконец, увижу Берту! И моих животных! И мой дом! И мой…

– Вот подъезжает Джейк. Могу побиться об заклад, он собирается отвезти тебя на твой двор на своем коне, – рассмеялся Кой, тоже охваченный веселым настроением.

Джесси быстро обернулась, и в самом деле увидела Джейка на Огоньке рядом с фургоном. Он пытался справиться с пританцовывающим конем. Джейк улыбнулся Джесси, и зубы блеснули на его красивом загорелом лице.

– Не думаю, что только тебе не терпится поскорее добраться до дома. Огонек тоже торопится! Поехали, Джесси, хоп! Я отвезу тебя домой так же, как увез оттуда.

Дважды просить ее не пришлось. Джесси понравилась идея романтично промчаться на сильной спине Огонька оставшееся расстояние и въехать во двор на всем скаку. Кой не успел остановить лошадей, а Джесси уже совершила небольшой прыжок на спину коня. Сильные руки Джейка подхватили ее, усаживая перед собой.

С громким счастливым улюлюканьем Джейк махнул шляпой и хлопнул Огонька по боку. И они понеслись, как несется ветер, в мощи и гармонии мышц коня, мелькании копыт и в клубах пыли. Двое счастливых, свободных, молодых влюбленных, охваченных огнем страсти, неслись по просторам прерии.

Так они и мчались, пока не остановились во дворе, кишащем людьми и животными. Приключение окончено. Реальная жизнь встретила их в лице поспешающей, смеющейся Берты. Ее соломенная шляпа слетела с головы и седые волосы болтались непослушными прядями вокруг щек, похожих на румяные яблоки, когда она торопливо перебирала своими короткими полными ногами, чтобы побыстрее добраться до Джесси и заключить ее в свои объятия.

И Джесси тоже бежала к ней, распростав руки.

– Детка, детка, детка! Где же ты была так долго? Я по тебе все глаза выплакала, беспокоилась день и ночь! Но, насколько мне казалось, ты должна была остаться в живых. И ни словечка от тебя или от кого-то еще, чтобы известить! – Берта обнимала, тормошила, прижимала Джесси к себе, гладила ее по волосам, снова сжимала в объятиях, отодвигала от себя, чтобы посмотреть на нее и все в таком духе.

Джесси оставалось лишь покориться шумному приему Берты. Она была еще достаточно молода, чтобы нуждаться в материнском внимании и ни за что на свете не лишила бы Берту шанса проявить это внимание и заботу. Она радостно смеялась, успевая давать односложные ответы на тысячу вопросов Берты о том, где она была и все ли хорошо. Наконец удостоверившись, что ее малышка действительно в полном порядке, Берта обратила проницательный взгляд серых глаз на виновника всех этих неприятностей – Джейка Колтрейна.

У Джейка хватило благоразумия выпрямиться, а не остаться в небрежной позе наблюдателя, прислонившегося к боку лошади, когда он, улыбаясь, любовался встречей Джесси и Берты. Его лицо приняло серьезное, мрачное выражение, лишь Берта направилась к нему. Джейк переглянулся с Джесси, шагающей рядом с Бертой, обнявшей ее за плечи и увлекаемой заботливой рукой. Джесси начала нервничать. Неужели эти двое никогда не поладят. Хотя бы, пока Джейк не уедет. Болезненный укол в сердце при этой мысли сразу же заставил ее замедлить шаг. Берта еще плотнее обхватила Джесси за плечи.

Когда обе они остановились рядом с Огоньком, Джейк решил заговорить первым.

– Берта, – вот что он сумел сказать в качестве приветствия, но, кроме того, прикоснулся кончиками пальцев к полям шляпы и кивнул головой.

Берта сразу же отпустила Джесси.

– Ну, Берта, что дальше, молодой человек? И иди скорее сюда, я хочу и тебя обнять тоже. А потом я поколочу тебя за то, что ты уволок мою девочку черт знает куда! – широкая улыбка и распростертые объятия были предназначены и для Джейка. Джесси едва не хлопала в ладоши от радости; она знала, что Джейку нужно, чтобы его радушно приняли, как родного в своем доме.

Джейк обнял Берту, она немедленно вернула объятие и похлопала его по спине. Потом, одной рукой обхватив талию Джесси, другой – Джейка, провела их обоих в хижину, где и должен был состояться дотошный допрос с пристрастием.

* * *

– Ты еще не сказала Джейку, что скоро он станет отцом, а?

Джесси чуть не подавилась ржаным хлебом, который уминала на ужин со свежим молоком, тушеными бобами, свининой и свежей зеленью. Она отпила большой глоток молока, прежде чем ответить:

– Как… как ты догадалась? – даже самой показалось, что голосок ее звучит виновато.

– Ну, черт побери, детка, что у меня глаз нет, что ли? У мужчин нет таких глаз, как у женщин. Я видела, когда ты мылась сегодня после обеда. В животе у тебя еще мало что есть, зато в груди полно. Так что все ясно.

Джесси рассеянно откинула назад тяжелую темную косу уже высохших волос и уставилась в тарелку. Купаться днем было приятно, и это несколько отвлекло ее от быстрого отъезда Джейка вместе с солдатами в Кэмп-Николс, где должен был отчитаться перед полковником Китом Карсоном. Он не сказал, когда вернется назад. И вернется ли? Джейк уехал. Когда сказал, что Огонек тоже почуял дом, сердце у Джесси заныло. Она подумала, а вдруг Джейк… но нет, нет, нечего себя мучить. Она подняла полные слез глаза на Берту.

– Нет, не сказала. Не представилось удобного случая, – и опустила глаза, уставившись на свои руки. На этот раз Джесси была в платье из мягкого синего муслина с вышитыми цветочками. – Он никогда не заговаривал… а я просто не могла…

– Посмотри на меня, детка, – послышался мягкий голос Берты. Джесси подняла глаза. К своему облегчению, она увидела любовь и сострадание, а не осуждение, в этих добрых глазах. – Джейк тебя любит. Он и не должен без конца это повторять. Конечно, девушкам нравится слышать это часто, но мужчины не таковы. – В голосе Берты появились ворчливые нотки, хотя она продолжала утешать Джесси, но вместе с тем проявляла твердость: – В любом случае, он имеет право знать. Ведь он – отец. И малышу нужен папа. Этот ребенок не только твой, он принадлежит и Джейку тоже.

– А если мы не нужны ему, Берта? Я не переживу, если он откажется от нас! Ему нравится его жизнь. Он никогда не говорил, что хочет успокоиться и осесть на месте. Заниматься здесь фермой – это убило бы его. Это не его дело, оно ему не нравится…

– Откуда тебе известно, какое дело ему нравится, а какое нет? Могу побиться об заклад, ты никогда не спрашивала, что у него на сердце. Ты не видела его, как он со слезами на глазах вылетел из моего фургона после того, как бандиты Хайеса украли тебя. А разве согласился бы он жениться на тебе перед всеми этими людьми в караване, если бы не любил? Он бы и так вышел из положения – уехал бы и все. Но он же не уехал.

– Берта, мы не женаты по-настоящему. Он использовал свое вымышленное имя – Джосая Таккер. А этого человека нет на самом деле. Я беременна, но не замужем. Я рада, что мои родители не могут видеть этого. Иначе я убила бы их.

– Ну и ну, теперь послушай меня, молодая леди, – Берта наклонилась над столом и уперлась указательным пальцем в Джесси. – Когда этот молодой человек вернется, а он вернется, это так же верно, как то, что я сижу здесь. Так вот, когда он вернется, ты побежишь прямо к нему в объятия, скажешь, что ты его любишь и что скоро он станет отцом. Потом пусть сам решает, что ему делать с его жизнью. Ты меня слышишь?

Джесси поджала губы. Хоть глаза ее метали молнии из-за того, что с нею так разговаривают, она вынуждена была признать, что Берта права. Хотелось бы ей иметь такую уверенность. Джесси перевела дыхание и расслабилась. Она слишком устала, чтобы бороться. Слабая улыбка осветила ее лицо.

– Ах, Берта, наверное, ты права. Как всегда. Ему следует знать правду. Я скажу ему.

Берта удовлетворенно хлопнула ладонью по столу, поднялась, подошла к отремонтированному окну, которое Хайес вышиб три месяца тому назад, отдернула новую занавеску, осмотрела двор и повернулась к Джесси:

– Ну вот, я рада, что ты поняла, моя красавица Джесси. Похоже тебе улыбается удача – и как скоро! – по ее открытому лицу расплылась улыбка.

– Что? – Джесси привстала со своего стула, но сразу же снова шлепнулась на него. Что это Берта говорит? Схватившись за край стола, так что побелели косточки пальцев, она спросила: – Что ты имеешь в виду, какая удача?

– Почему бы тебе не подойти самой и не взглянуть? – она буквально тряслась от смеха и возбуждения, продолжая держать занавеску.

Джесси вскочила, отодвинула свой стул. Иногда Берта бывает прямо как ненормальная. Джесси приподняла вторую половину занавески и выглянула во двор. Бо дворе происходило слишком многое, всего сразу не охватишь.

Глаза Джесси перебегали от одной подробности к другой, Джесси высматривала лишь одного человека, которого она хотела и не могла найти.

– Так когда же?.. – Джесси резко повернулась к Берте, но той уже не было у окна, она сидела за столом с хитрой улыбочкой на лице, как кошка, которая поймала мышь. – Когда?.. Что?.. – пробормотала Джесси, поворачиваясь то к окну, то к Берте, пока не смогла, наконец, выдавить из себя какие-то членораздельные слова: – Берта, что, что происходит? Все украшено, как для праздника. И столько людей, там есть даже женщины. И никаких фургонов.

– Знаю, детка. У нас есть соседи в форте. Полковник Карсон сказал, что теперь опасности нет и женщины могут приезжать и жить в этих местах. Он разрешил своим людям привезти сюда жен. Теперь насчет украшений и всего прочего. Зачем, как ты думаешь, я продержала тебя дома полдня с мытьем и так далее? И наши долгие разговоры? Нужно было кое-что приготовить.

Джесси подошла к своей смеющейся подруге, склонила голову набок и уперев руки в бока, возбужденно спросила:

– Берта, скажи-ка мне немедленно, что здесь происходит?

Неожиданный стук в дверь привлек их внимание, и разъяренная Джесси распахнула ее. Ей казалось, она точно знала, кто будет стоять на пороге, но увиденное превзошло все ожидания…

– Добрый вечер, мэм. Я полковник Кит Карсон, командир гарнизона Кэмп-Николс, а это капитан Абе Стидман, наш священник. Мы прибыли на свадьбу, так что если вы…

– Я? – непонимающе повторила Джесси, переводя глаза с одного достойного джентльмена на другого.

Полковник почувствовал себя неудобно и стал поглядывать на Берту.

– Ну да, мэм, Вы. Вы – невеста.

– Невеста? Я?! – Джесси чувствовала себя так, словно проснулась и не понимает, что происходит. И почему все говорят с нею, как с другого конца подземного хода? Она терпеть не может подземные ходы. Особенно такие, где так темно, а теперь еще и звезды…

Полковник, священник и Берта, расставив руки, подхватили Джесси и перенесли на кровать, так как она упала в обморок. Полковник поинтересовался:

– Она ничего не знала о свадьбе? Для нее это явилось полнейшей неожиданностью, так ведь?

Уперев руки в бока, Берта наблюдала за священником, обмахивающим епитрахилью бледное лицо Джесси.

– Не беспокойтесь за нее – о первой свадьбе она тоже ничего не знала. Если то потрясение ее не убило, это тем более не убьет.

В свою очередь священник удивился:

– Первая свадьба? Какая первая свадьба? Сколько же свадеб им надо?

Но теперь у Берты не было времени для ответов на вопросы. Она вежливо, но твердо выставила их за дверь, услышав бормотание, доносившееся с кровати.

– Джентльмены, прошу меня извинить, но я должна помочь невесте.

Полчаса спустя Джесси стояла перед зеркалом. Берта пыталась укротить ее буйные кудри, и чем больше старалась уложить их в элегантный узел, тем меньше они слушались и выскальзывали из огрубевших от работы рук Берты. Джесси посмеялась бы над наилучшими намерениями бедной Берты сделать из нее в день свадьбы «настоящую леди», если бы та не причиняла ей такую боль, возясь с непокорными волосами.

Джесси вздрогнула при мысли о свадьбе. Это правда, она выходит замуж за Джейка Колтрейна. И он этого тоже хочет, а иначе зачем бы все пришли сюда из Кэмп-Николса. Украшать амбар, накрывать столы, приглашать оркестр? И все-таки в это трудно было поверить. В довершение всего, на ней было мамино свадебное платье из кружев цвета слоновой кости. Джесси ласково погладила мягкую вязь. И как Берта отыскала в сундуках это платье? Джесси подумала, что ее мать гордилась бы ею, если бы увидела, как она выходит замуж в этом платье.

Сдержавшись от слез, она стала думать о Джейке. Ей хотелось, чтобы он пришел поговорить перед церемонией, сказал бы, что любит ее и будет с нею счастлив. Но внезапная мысль заставила ее чуть ли не подпрыгнуть на стуле. Она слышала, как Берта цыкнула на того, кто хотел войти, Джесси тогда еще не пришла в себя. Что, если он захочет, чтобы она уехала отсюда и жила с его матерью, пока он будет выполнять свои задания? Джесси этого не перенесла бы – не видеть его каждый день, не чувствовать тепло его тела. Если так – она может вообще не выходить за него замуж. Джесси только головой покачала при этом новом повороте мыслей, в результате волосы окончательно рассыпались по плечам.

– Ну, с меня хватит! – метала громы и молнии Берта. – Сам Господь-Бог не справился бы с этими волосами, детка, и рассердился бы так, что устроил бы бурю! Ничего подобного я в жизни не видела! Пусть они просто спускаются по спине. Я сдаюсь!

Джесси повернулась к ней, протянула руки:

– Берта, дорогая, я очень ценю все, что ты пыталась сделать. Правда…

Стук в дверь остановил Джесси на середине фразы. Направляясь к двери, она сказала Берте:

– Не суетись со мной больше. Лучше сама приготовься. Хороша я буду и с распущенными волосами, – открывая дверь, Джесси продолжала говорить: – Вот увидишь. Джейк любит меня…

– …и без одежды, – закончил за нее Джейк, входя в комнату. Его голубые глаза сверкали.

Удивленный возглас сорвался с губ Джесси. Ее замешательство при словах Джейка не осталось незамеченным со стороны Берты, которая веселилась, хлопая себя по коленке.

– Джейк Колтрейн, не верю своим ушам, что ты говоришь такое. Я имела в виду Джессины волосы!

– Но ведь ты не собираешься их тоже снять? Не думаю, что я был бы рад лысой жене. Обнаженной – да. Но не лысой!

Джесси невольно рассмеялась, Берта и Джейк вторили ей. Этот человек невыносим! Лысая жена – надо же! Она бы ему показала! И Джесси хотела шутя хлопнуть его, но Джейк перехватил ее руку и прижал к груди: как никогда он был хорош в черном сюртуке и в белоснежной рубашке.

– Берта, как ты думаешь, могу я побыть несколько минут наедине со своей женой? – с улыбкой произнес он.

– Я еще не твоя жена, – мягко напомнила ему Джесси.

– Нет, жена. И ты это знаешь. Ты стала моей женой с тех пор, как нашла меня в своем погребе. По крайней мере, с тех пор я принадлежу тебе.

Когда он посмотрел на нее своими пронзительными голубыми глазами с этой чудесной улыбкой, Джесси готова была растаять. «Большой пудель в кружевах и атласе цвета слоновой кости прямо перед ним», – шутливо подумала о себе Джесси.

Берта встрепенулась:

– Да, раз уж ты напомнил, Джейк, пойду проверю, все ли там в порядке; так что вы двое извините меня, – голос ее удалялся, она протиснулась между дверью и ничего не замечающей молодой парой.

Когда они остались одни, Джейк завладел губами Джесси, чтобы запечатлеть на них жадный, нежный, требовательный, проникновенный поцелуй. Вдруг Джесси поняла, что не растает. Она слишком напряжена ожиданием близости, прикосновений. Она прижалась к нему сильнее, но Джейк мягко отстранился.

– Подожди, любовь моя. У нас будет вся оставшаяся жизнь, чтобы побыть вместе, – Джейк погладил ее раскрасневшуюся щеку. – Мне нужно у тебя кое-что спросить.

– Что? – поинтересовалась Джесси слабым голосом.

– Ты выйдешь за меня замуж?

– Но я уже вышла, – ответила Джесси, до глубины души потрясенная своим страстным порывом, вызванным пробудившимся желанием.

Джейк развеселился:

– Конечно, малышка, конечно, вышла. Ну а снова пойдешь, Джесси Стюарт Колтрейн?

– Мне это нравится, – ответила Джесси, переходя из тумана в действительность. Она так любила его, своего Джейка, что боялась, как бы не развеялись чары или не разорвалось ее сердце. Но он все еще был здесь и просил выйти за него замуж.

– Что тебе нравится? – снисходительно спросил Джейк, наклоняя голову, чтобы взглянуть на нее.

– Как ты называешь меня: Джесси Стюарт Колтрейн. Получается такой симпатичный оборот, тебе не кажется?

– Не в первый раз я называю тебя так, Джесси. Помнишь ночью в фургоне по дороге домой? Тогда я называл тебя Джесси Стюарт Колтрейн. Тогда ты уже была моей женой… в моем сердце. Что же касается колец… – он вынул кольца, которые подарил незнакомец по случаю их первой свадьбы, а свое Джесси бросила на землю в тот день на лугу под деревом, где они впервые…

– Ой, Джейк, – выдохнула она, сжимая руки перед грудью. Неужели это те самые? Какой противной и вредной я была в тот день. Я…

– Чшшш, – он приложил палец к ее губам. – Все позади. Это не имеет значения. – Потом выпрямился, сложил руки на груди и продолжал: – Ну, а теперь, жена моя, тебе нечего сказать мне?

– Я люблю тебя и готова снова выйти за тебя замуж! – сказала Джесси, состроив благонравную мину.

– Нет, не это. Хотя да, и это тоже. Но я не это имел в виду. Ты знаешь, о чем я говорю. – Теперь он притопывал ногой, обутой в сапог, по полу хижины, пытаясь выглядеть очень суровым.

Джесси в отчаянии думала несколько секунд. Потом догадалась:

– О, я знаю. Я должна буду уехать отсюда и последовать за тобой?

Такое заявление взволновало Джейка. Он взмахнул руками и сделал шаг к Джесси:

– Что? Уехать отсюда? Оставить наш дом? Да никогда в жизни! Я уже ушел в отставку, отказался от своей работы, у меня грандиозные планы насчет этого участка, которые можно попробовать осуществить с теми средствами, что я скопил от своего жалованья и трастовым вкладом, оставшимся от отца. Ты чуть не отвлекла меня. Пошли, молодая леди, гости ждут.

Джесси закусила губу и сжала руки. В поисках догадки обвела взглядом комнату, но ничего не шло на ум.

– Джейк, я не знаю, что ты имеешь в виду. Клянусь! Помоги мне.

С тяжелым вздохом Джейк еще раз взял ее руку и наклонился к лицу, заглядывая в глаза:

– Джесси, ты собиралась рассказать мне о нашем ребенке, которого ты носишь.

У Джесси перехватило горло, глаза округлились, ладони стали влажными, а колени задрожали:

– Как ты?.. Тебе Берта сказала?

– Нет, Берта мне ничего не говорила. Сказала ты. Ну, не изображай такое удивление и замешательство. Ты ничего не говорила, но я сам по тебе понял. Я же не слепой, Джесси, и жил рядом с тобой три месяца во время пути. Видел твое недомогание, видел, как ты ела за троих, и надеялся, что у нас хватит вяленого мяса, чтобы прокормить тебя. Никогда раньше не приходилось мне видеть человека, который так радуется вяленой говядине. И твое тело, Джесси. Твое прекрасное тело! Оно изменилось, и мне это нравится, – его руки погладили Джесси по животу.