скачать книгу бесплатно
– Ну так сходи узнай!
– Ест! – Грохот сапог по трапу.
Мне становится интересно: продолжаю заполнять документы и прислушиваюсь уже специально. Через пару минут возвращается кок:
– Бэз питы одынцать, таварыш камандыр.
– Ну вот видишь!
– Што?
– Как что? Как что? Уже полчаса назад ты должен был постучать в мою каюту: товарищ командир, вот картошечка жареная, лучок тут, хлебушек с маслом…
Голос Семёнкина содержит в себе удивительный сплав строгости начальника и чисто отеческой досады на непонятливого ребёнка. Я через переборку чувствую, как в сердце этого бесхитростного сына востока крутой пеной моментально вскипает раскаяние и сильнейшее желание исправить ошибку и угодить своему командиру.
– Понял, таварыш камандыр. Я шас, – раздаётся его счастливый голос.
Грохот сапог по трапу. Я не могу не улыбнуться оригинальности педагогического таланта Леонида Михайловича. Да и артист недюжинных способностей явно дремал в его душе.
Минут через сорок слышен чёткий звук размеренных шагов по трапу и в коридоре, затем – стук в дверь соседней каюты и голос кока:
– Таварыш камандыр, гатова…
– Ну вот, другое дело. Молодец. Ты знаешь о том, что ты самый главный на этом корабле, кто должен заботиться о командире? Главнее тебя нет, сынок. Кто ещё здесь меня накормит? А я ведь тебя в бой поведу. И я же тебя из боя вывести должен. Живым вывести. Понял?
– Так точна!
– Ну ладно… Иди.
– Ест, – счастливый своей значимостью для самого командира корабля, кок уходит.
Грохот сапог по трапу. Затем – стук ко мне в переборку, голос Семёнкина:
– Старпом, зайди!
Складываю планы, выхожу в коридор, стучусь в соседнюю дверь:
– Прошу добро.
– Заходи, заходи.
За столом, аккуратно накрытым свежей газетой «Красная звезда», сидит командир. На столе – большая миска жареной картошки, несколько чистых тарелок, вилки, нарезанный лук, хлеб, масло, два стакана, графин с водой.
– Садись, старпом. Давай тут маленько. – Достаёт канистрочку со спиртом, наливает по четверти стакана. – Ты шило с водой будешь или так?
– С водой, Леонид Михайлович.
– Ну, давай. Положи себе немного картошечки, закуси. Ну, вздрогнем. Пусть все наши враги сдохнут!
Освежились, закусили.
– А теперь, старпом, давай-ка пройди по кораблю, посмотри, чтоб всё там нормально… Проверь всё. Отработай, чего там положено… А я тут немного… Отдохну вот… Ну иди, иди.
Я выхожу в коридор, надеваю пилотку, застёгиваю воротник кителя – вперёд, пойдём службу править.
Карьера Семёнкина была далеко не гладкой, всякого он в своей жизни насмотрелся и многое испытал. Но как бы там ни было, а моряком он был настоящим. Он обладал тем качеством, теми способностями и знаниями, которые учебник «Морская практика» называет коротко, но вполне точно и понятно – хорошая морская практика. В море с ним было спокойно, экипаж чувствовал себя уверенно. Конечно, и у него были свои недостатки, никто из нас ангелом не является. Но, как говорил Виктор Викторович Конецкий, «у каждого – свой бзик».
Есть в русском языке понятие: шлея под хвост попала. Полагаю, что всем смысл этой фразы достаточно понятен. Так вот, если подобное случалось с Семёнкиным и он упирался рогом, то никто и ничто не могло свернуть его с места.
Стояли мы как-то в доке. Доковый ремонт закончился: корпус отчистили, загрунтовали, покрасили, осмотрели винто-рулевую группу и забортные устройства – пришло время уходить. С нами стояли ещё СКР (сторожевой корабль) и тральщик; они тоже были готовы к выходу. Всё бы ничего, да вот только… Оба наших ДГ (дизель-генераторы) были неисправны. А что такое неисправный ДГ? Это отсутствие автономного бортового электропитания. И согласно требованиям руководящих документов в таком состоянии отрываться от стенки (выходить из дока) мы не имели права.
По плану – на флоте всё по плану делают – завтра док должен был погрузиться и мы – выйти из него. Сегодня же начальники и проверяющие бегали, подписывали нужные бумаги, готовили док и корабли. Пришли они и на наш корабль. Семёнкин упёрся:
– Из дока не выйду.
– Почему?
– У меня оба ДГ не в строю.
Начальство обалдело:
– Ты что, Семёнкин? Время вышло! Надо ставить следующие корабли! План же!
– В гробу я ваш план видал!
От такого ответа начальство обалдело ещё больше.
Через три часа в корабельной кают-компании ругалось с командиром уже значительно большее число представителей нашей славной кораблестроительной промышленности: флагмех (флагманский механик) дивизиона ремонтирующихся судов, специалисты завода при поддержке офицера из технического отдела флотилии и даже сам докмейстер лично.
Семёнкин стоял непоколебимо. Что тот утёс или ке кур.
– Михалыч, ты что, одурел? У нас же график медным тазом накроется!
– Добро ему накрываться!
– Выходи! Подписывай бумаги!
– Не выйду! А вдруг пожар? Без ДГ я даже пожарник (пожарный насос) запустить не смогу. Не говоря уж об освещении.
– Какой пожар?! Семёнкин, ты что, идиотами нас считаешь? Как только выйдешь из дока, тебя буксир под белы рученьки подхватит – и через двадцать минут будешь у причальной стенки стоять, подсоединишься к береговому питанию. Двадцать минут, Семёнкин! Только двадцать минут! А если что от дока до причала случится, так буксир тебя из своей пожарной магистрали по самые ноздри зальёт! Ты слышишь?
– Нет, я сказал.
– Семёнкин, я тебе приказываю! – вдруг побагровев, заорал кап-два (капитан 2-го ранга) из технического отдела флотилии.
– Ах приказываешь? – взвился командир. – Ах приказываешь? Сейчас, погоди, – и он стал давить кнопку вызова рассыльного по кораблю.
Кнопка не отзывалась, звонка не было.
– Рассыльный… твою мать! – раненым вепрем взревел Семёнкин.
У присутствующих заложило уши. А вы как хотели, товарищи дорогие? Покричите-ка на швартовках да в шторм, потренируйтесь – и у вас такой же голос прорежется. Служба на корабле – это вам не в тёплом кабинете на мягких стульях сидеть!
В дверях появился бледный рассыльный.
– Вахтенный журнал мне! Шнуром!
Рассыльного унесло. На несколько минут в кают-компании повисла гнетущая тишина. Но вот принесли вахтенный журнал корабля. Семёнкин раскрыл его на последней записи, подвинул к представителю техотдела:
– Пиши письменное приказание! А я допишу, что вышел без ДГ. И помни, что это документ для прокурора!
Кап-два побледнел, потом покраснел, потом его буквально приподняло со стула:
– Семёнкин! Ах ты… Ах ты… Ёп… Тап… Тудап!
– Что, слабо написать?! Сказал, не выйду, значит, не выйду. Всё, разговор окончен!
На следующий день началась доковая операция. Все вчерашние начальники вместе, хорошо сплочённой группой, стояли на башне дока, всё ещё не теряя надежды уломать нашего командира в последний момент. Ведь всерьёз ссориться с техотделом флотилии станет далеко не каждый.
Вывели тралец. Вывели СКР.
– Семёнкин, выходи!
– Не выйду.
Докмейстер не выдержал:
– Сейчас твои концы с кнехтов скинем и сами на руках тебя вытянем. А там буксир поймает.
– Только попробуйте, троньте! Я сейчас прикажу раздать матросам автоматы с боезапасом и дам команду стрелять по всякому, кто тронет наши швартовные концы!
Шлея под хвост попала. Семёнкина понесло.
К вечеру док всплыл с нашим одиноким кораблём. Рабочие начали менять клетки докового набора для следующих кораблей. Мы занимали чужое место. По плану.
Разъярённый докмейстер кричал нашему командиру с башни:
– Электропитание я вам не дам! Сидите там в темноте!
– Не давай, не надо. Я прямо сейчас записываю об этом в вахтенный журнал с припиской, что взрывопожаробезопасность на корабле не обеспечена!
– Ах Семёнкин! Ах ты… Я тебе леса к кораблю не поставлю, а сходню на башню перекинуть не дам. Будете там сидеть все – безвылазно!
Сойти с корабля в доке можно только по металлическим конструкциям – лесам, которые ставили к борту. С этих же лесов производили зачистку подводной части корпуса и ремонт. Гальюны также находились внизу, корабельными гальюнами в доке пользоваться запрещалось.
Леонид Михайлович нашёлся моментально:
– А как мы какать-писить будем? Как мы какать-писить будем? Сегодня же перед отбоем выстрою всю команду на верхней палубе, и мы все вместе, как хор имени товарища Пятницкого, так прямо с борта и оправимся. Кто по малой нужде, а кто – и по большой. Кому как приспичит. Мы тебе к утру всю стапель-палубу за…рём!
Докмейстер выдал непечатное трёхэтажное лексическое построение и ушёл с башни. Через 10 минут нам поставили леса, а наши электрики прокинули на док кабель.
Из дока мы вышли с задержкой на трое суток.
Вполне допускаю мысль о том, что далеко не каждому рассказанное мною покажется чистой воды юмористическими историями. Но, уверяю вас, долго ещё потом на наших кораблях офицеры вспоминали и заявку на бананы, и этот выход из дока с добрыми улыбками, а то и со смехом.
Апрель 2006 года
4. К вопросу о военно-морском юморе – 3
Основным объектом для шуток на кораблях являются, конечно же, молодые, только что пришедшие на флот специалисты. Будь это окончившие учебный отряд матросы-первогодки, мичманы или только что испечённые лейтенанты. И чем быстрее ты освоишь технику, изучишь корабль, тем меньше времени будешь служить объектом для этих самых военно-морских шуток.
Но ещё немаловажным качеством для любого новичка на корабле является наличие элементарного здравого смысла, хоть какое-то знание морских традиций и умение не реагировать болезненно на шутки в свой адрес. Умение посмеяться над собою вместе со всеми.
Я уже упоминал механика МПК-17 Славика Махуртова. Так вот, в бытность его молодым зелёным лейтенантом он каким-то непостижимым образом умудрялся стать героем практически всех классических флотских подначек. Детская почти наивность этого уроженца славного города Ленинграда была известна даже на соседнем – тральном – дивизионе.
Итак, один из жизненных примеров на эту тему.
Начало октября 197… года. МПК-17 стоит в базе, выходов в море пока не намечается. Как-то раз в кают-компании после ужина, когда офицеры и мичманы уже закурили, неторопливо и плавно текла мирная беседа на житейские темы, а старпом расписывал сходы на этот вечер (то есть кто идёт домой), начальник РТС (радиотехнической службы) Игорь Ботинкин вдруг сказал:
– Товарищ командир, непорядок получается…
– Какой непорядок?
– Механик на сход идёт, а старпом его ещё в график не включил.
Славик, услышав сказанное, с лёгким недоумением и некоторой опаской переводил взгляд со старпома на командира и обратно.
Командир включился с ходу:
– Старпом, а что, мех у нас до сих пор всё ещё не знает, когда ему жену нужно бить?
Невероятным усилием воли Славик заставил себя промолчать и слушал далее.
– Прошу прощения, товарищ командир. Закрутился. Забыл. Прямо сейчас и включу.
Старпом – старший лейтенант Анатолий Царедворцев – достал из своей папки кучу бумаг, с деловым видом порылся в них, вытащил какой-то расчерченный лист, вписал в него что-то и, повернувшись к механику, сказал:
– Так, мех… Ты свою жену будешь бить по вторникам. Сегодня у нас с утра вторник был, я тебе как раз сход поставил. Так что, как придёшь домой, побей её немного.
Глаза Славика Махуртова сильно увеличились:
– Как это – бить?.. За что?
Офицеры и мичманы изо всех сил старались сдержать вполне естественные улыбки и сохранить серьёзные выражения на лицах: кто усиленно затягивался папиросой, кто кашлял, кто допивал компот. Штурман, например, вышел из кают-компании в коридор и уже оттуда вполоборота продолжал следить за происходящим. В разговор вновь вмешался начальник РТС:
– Понимаешь, мех, это повсеместная, общепринятая флотская практика. Даже можно сказать – международная. Когда мы уходим в море, мы ведь не знаем, что там, на берегу, делают без нас наши боевые подруги. Так вот, для того чтобы они вели себя правильно, прилично, во всех лучших смыслах этого слова, мы их заранее и учим немного, воспитываем, можно сказать. Стало быть – поколачиваем. Ну, не очень сильно, конечно. Не до синяков. Но чтоб знали. Ведь в том случае, если они уже совершили какой-либо неблаговидный поступок, бить их просто не имеет смысла. Дело сделано. Жёны наши к такому положению вещей привыкли и воспринимают это профилактическое мероприятие без излишнего ропота.
Славик в состоянии величайшего недоумения и с выражением отчаяния в широко распахнутых синих глазах повернулся к командиру, как бы ища у него защиты:
