скачать книгу бесплатно
– Ладно, спросишь у старшего смены вечером, когда сдавать работу будешь. Ты же должна быть записана у него, – и Таня внимательно посмотрела на девушку.
Они уже получили свою порцию странного супа сомнительного наполнения, и прошли к одному из столов, грубо сбитых из неструганых досок. Скамьи также не отличались качеством. Все было сделано наспех, неаккуратно и кое-как. Это даже покоробило девушку.
– Спасибо за совет, – она осторожно присела, чтобы не занозиться.
Таня не сводила с нее удивленных глаз. По опыту она знала, что у рабов нет чувства осторожности, почти напрочь отсутствует рефлекс самосохранения. Им его просто отбивают.
– Надо же, «спасибо», – усмехнулась она. – Скажите пожалуйста, рабы какие нынче вежливые пошли. Ну ты точно странная.
– Я не знаю. Я такая, какая есть, – пожала плечами безымянная девушка.
Таня захлопала глазами и даже недоверчиво покачала головой. Вдруг она, глянув куда-то поверх головы безымянной подруги, напряглась и резко наклонилась над тарелкой. Словно неожиданно сильно проголодалась и решила суп просто выпить, не тратя время на долгую работу ложкой.
– Наклонись, живо! – скомандовала она почти грубо. – Не поднимай голову, прямо сейчас, слышишь? – потребовала она, и даже потянула девушку за рукав, при этом больно ущипнув.
– А что такое? Что случилось? – девушка неуверенно подчинилась, но ее одолевало любопытство.
– Сиди и молчи, – почти не шевеля губами, потребовала Таня.
Девушка пригнула голову, как ей и велели, искоса огляделась. Почти все, кто сидели за столами, также опустили головы и ели медленно и тихо, не слышен был даже стук алюминиевых ложек о металлические миски. Мимо навеса, импровизированной столовой в полевых условиях, неспешно прогуливался красивый мужчина, брюнет с аристократическими чертами лица. Он словно кого-то выискивал среди обедающих, но так, не спешно, не срочно, а просто, чтобы по-приятельски кивнуть и поприветствовать.
Девушка узнала его, и улыбнулась Тане.
– Я его знаю, – шепнула она подруге, но та, шикнув, незаметно для других показала кулак и с силой пнула под столом.
– Молчи, дуреха, если жизнь дорога, – прошипела она с таким выражением, что девушка почла за лучшее подчиниться и больше не высовываться.
Оказавшись в поле, принявшись за работу, девушка решила вернуться к интересующему ее вопросу.
– Таня, а почему на этого человека нельзя смотреть? – спросила она.
– Почему нельзя? – глаза девушки были серьезны. – Были, кто смотрел, и были они симпатичными, даже красотками, вот в тебе что-то такое же есть. Так вот, все они мертвы.
– Как это? – удивилась девушка. – У него такое свойство что ли, он взглядом убивает?
Таня изумленно поглядела на нее.
– Слушай, ну у тебя и шутки, подруга… Нет, у него свойство мучить и убивать.
– Не может быть, – девушка округлила глаза. – А с виду такой… порядочный. Он красивый. Благородный.
– Смотри-ка, уж не влюбилась ли ты? – хохотнула Таня, но как-то нервно. – Слушай, а ты точно раба? – спросила она и потянулась к руке девушки.
Знак рожденного в рабстве никуда не пропал, тот же квадрат с цифрой в треугольнике.
– Не знаю, может, ты рождена от хозяина, и он тебя обучал? А потом ты ему надоела, или как-то сильно провинилась, и он тебя нам продал? – предположила брюнетка.
– Не знаю, – в очередной раз пожала плечами неизвестная. – Может, и так, и меня везли к вам, только я из поезда выпала.
– Как это из поезда? Ты и на поезде ехала? Это откуда же тебя перевозили? – Таня не на шутку взволновалась, и снова потянулась к руке с татуировкой.
– Я очнулась рядом с железнодорожным полотном. Я сначала подумала, что разгружала уголь, – улыбнулась девушка.
– Уголь? Почему?
– Не знаю, я была в фуфайке. И у меня все болело, и рядом проносились поезда.
– Да, ты загадочная, – проговорила Таня. – Только, если мы не будем работать, нас просто прибьют, и твоя загадочность тебя не спасет. А может… как раз она и спасет… – проговорила она задумчиво.
Вечером они легли рядом на одну кровать. Смотрели на звезды, обнявшись, словно согревая друг друга душевным теплом.
– Знаешь, – обратилась Таня к подруге. – Ты завтра утром испачкай лицо землей.
– Зачем это?
– Это мой тебе дружеский совет. Не хочу потерять подругу, – мрачно сообщила Таня. – Просто сделай, как я сказала, и тогда, возможно, взгляд Генриха тебя не убьет, как других.
Совершенно неосознанно эта черноволосая девчонка почувствовала в своей новой подруге что-то такое, что притягивает к ней мужчин. А если еще они несут в себе зло, как хозяин этих проклятых плантаций, то это странное загадочное существо притянет и его. А так жалко потерять близкую душу, а Таня уже считала ее именно такой, поверив ей и практически влюбившись в ее сосредоточенный серьезный взгляд, задумчивые глаза и поразительно гармоничные черты лица, наполненные каким-то смыслом, одухотворенные и притягательные. Жаль, что вся ее жизнь пройдет на этом поле, и она обречена на долгую жизнь в неволе и мучительную смерть. Но пусть лучше живет так, чем умрет.
Большой абсолютно круглый диск луны, белый, светящийся, словно внутри него включилась лампочка, заглянул в окно напротив кровати двух девушек, тесно прижавшихся друг к другу.
– Морей неведомых далеким пляжем идет луна, жена моя… – услышала Таня тихий голос девушки и пораженная приподнялась на локте.
– Слушай, а это еще откуда?
– Я не знаю.
– Ты ничего не знаешь, ничего не помнишь, а выдаешь такое… Я за один день знакомства с тобой уже устала удивляться.
– Красиво, правда? – улыбнулась девушка, ее глаза в темноте блестели, отражая свет луны.
– Нет, ты не можешь быть рабой, рожденной в рабстве. Ты слишком много знаешь для этого, – рассуждала Таня, снова улегшись на подушку. – Или у тебя все же был покровитель, который тебя всему обучил.
– Слушай, Таня, а ты знаешь, чьи это стихи? – оживилась вдруг девушка.
– Нет, не знаю. Я поэзией никогда не увлекалась.
– А чем ты тогда увлекалась?
– Ну, фэнтэзи любила читать. Знаешь, что это такое?
– Фэнтэзи? – девушка проговорила это слово, будто пробуя на вкус. – Нет, не знаю.
– Знаешь, конечно. Знаешь, но не помнишь. Теперь я в этом уверена, – заключила Таня. – Только вот что, – она снова приподняла голову и обратилась к подруге, – поменьше болтай со всеми, ладно? И никому не смотри в глаза – дольше проживешь.
– Хорошо, спасибо, – кивнула девушка, приобнимая подругу.
– Надо же, какая вежливая, опять «спасибо», – улыбнулась Таня и сладко зевнула.
– Приятных снов, – сказала ей девушка.
– И тебе, – произнесла ошарашенная голубоглазка.
Утро выдалось хмурое. Низкое небо затянули матово-белые облака, и тусклый глаз солнца едва угадывался сквозь их пелену. Какой-то серый свет лился на землю, мягкий ветер обволакивал, неся свежесть с гор. Девушка отчаянно зевала, ей ужасно хотелось спать.
Разбудил ее, как и всех ее соседок по бараку, стук железного прута о рельсу. Очень не хотелось раскрывать глаза, но Таня отчаянно трясла ее за плечи.
– Вставай сейчас же, – шептала она недовольно. – Чего разлеглась? Ты не на курорте. Нет, ну как ты так можешь-то, а? Совсем ведь без меня пропадешь. И как ты только дожила до своих лет с такой любовью поспать!
Девушка распахнула голубые глаза и улыбнулась ей.
– Доброе утро, – сказала она.
– Когда это оно бывает добрым, – ворчала брюнетка, застегивая пуговицы на сарафане. – За восемь лет ни одного такого не было. Разлеглась тут. Кнута отведать хочешь?
– Нет, конечно, не хочу, – девушка резво вскочила с кровати и принялась одеваться, но на лице осталась загадочная улыбка, отзвук ночного сна.
Таня, поспешно заплетая косу, наблюдала за ней.
– Чего улыбаешься-то? Приснилось что ли что хорошее? – поинтересовалась она.
Она уже давно не видела никаких снов. Первый год после того как ее поймали и продали сюда, на плантации, ей каждую ночь снился родной дом и любимый парень из соседнего потока, а потом… все забылось, запылилось. За столько-то лет она успела примириться со своей участью. Человек ко всему привыкает.
– Да, приснилось, и очень хорошее, – девушка потянулась, выгибая спину, и столько было в ней грации, что Таня засмотрелась на нее.
Ее удивили крепкие мышцы на руках и крепкий пресс таинственной незнакомки. Откуда все это? Нет, она не простая рабыня, у нее есть какая-то тайна, о которой она сама, к сожалению, не помнит… если не врет… Хотя, нет, у нее очень честные глаза. Такой человек не может врать и изворачиваться.
– Ну так расскажи, – добровольная покровительница потащила девушку к выходу, где столпились все их соседки и дежурный пересчитывал их, сверяясь со списком. Та на ходу застегивала пуговицы серой застиранной блузки с чужого плеча.
– Это сложно объяснить, – девушка задумалась. – Мне приснилось лицо…
– Ну чего молчишь-то? – толкнула ее в бок товарка после долгих минут молчания. – Скоро на поле уж придем, а ты все в облаках витаешь…
Они поднимались по узкой протоптанной тысячами пар ног тропе на вершину склона тонкой вереницей.
– Если бы я умела рисовать, я бы его нарисовала для тебя, – сказала девушка.
– А ты не умеешь рисовать? – Таня тихо рассмеялась, чтобы не привлекать к себе внимания. – Мне казалось, что ты умеешь все.
– Понимаешь, это такое лицо… очень красивое. Такое гордое, правильное, такие глубокие глаза… кажется, серые, но это было видно не четко. Длинные волосы. Такие красивые, их еще ветер развевал.
– Так это женское лицо, раз волосы длинные.
– Нет мужское. Очень сильный мужчина.
– Как ты это поняла? Если только одно лицо видела.
– Я не могу объяснить, но это очень удивительный человек, в его посадке головы, во взгляде, во всех чертах просматривается такая сила, гордая и неукротимая, что дух захватывает, и глаз не оторвать.
– Ну ты даешь! – только и произнесла удивленная Татьяна. – Это надо же так описать. И надо же такое увидеть! Тебе это приснилось? Ты его раньше видела?
– Не знаю, – был ответ, как всегда лаконичный и конкретный.
– А что-нибудь еще видела? – Тане было интересно. Она словно читала интересную книгу, слушая эту незнакомую девушку. В ее жизни так давно не было ничего красивого.
– Кажется… не помню… как будто… ощущение такое, будто это осень.
– Почему осень? Опять осень?
– Да, может быть, поэтому и приснилось так, потому что накануне я об этом долго думала, словно пытаясь что-то вспомнить…
– Если ты помнишь осень, значит ты не вечно жила на юге. Где же ты была? Кто же ты?
– Там много желтого, багряного, золотого… и голуби. Я как бы и не видела их, а слышала их воркование. Ну знаешь, как они переговариваются между собой?
Таня только кивнула, раскрыв рот.
– И шуршание листьев слышала. И легкий шум ветра. Будто одежда на ветру трепещет. И волосы у него развевались. Красиво. И лицо красивое, и ощущения красивые. Замечательный сон. Как жаль, что короткий, – девушка вздохнула.
– Пойдем, подойдем к дежурному, может, он скажет, как тебя называют, – Таня потащила подругу за собой к мужчине, который шел впереди толпы, недавно всех пересчитавший в долине.
Девушки и женщины уже расходились по полю, занимая свои грядки, закрепленные за ними. Им предстоял длинный день, нудная изнурительная работа и тоскливое ожидание вечера, когда все закончится и можно будет забыться коротким тревожным сном.
А Татьяне так хотелось увидеть это красивое лицо. И вспомнить осень. Она так ее не ценила. Все время было некогда остановиться и рассмотреть мир вокруг себя. Стоило все это потерять, чтобы сейчас, находясь на другом конце страны, без прав и без будущего, слушать о красоте мира от девушки, рожденной в рабстве.
Дежурный хмуро смотрел на приближающихся к нему девушек.
– Чего надо? – грубо спросил он.
– Махмуд, – обратилась к нему Татьяна. – Скажи, у этой девушки есть какое-нибудь имя? – и она указала на молчавшую блондинку.
Махмуд прошелся тяжелым взглядом по лицу девушки, сплюнул в сторону и вновь уставился на Татьяну.
– А тебе какое дело?
– Ну, надо же ей знать, как ее зовут. И мне надо к ней как-то обращаться.
Он протянул руку, в которой был зажат кнут, и его концом поднял лицо девушки за подбородок. Та невольно поморщилась и отодвинула голову, отталкивая кнут. Мужчина неприятно оскалился.
– Строптивая, – процедил он. – Быть тебе битой. Уж Генрих позаботится.
– Так как на счет имени? – напомнила о себе Татьяна, с беспокойством глядя на мужчину. Чего это он так себя ведет? Ох, не стоило к нему подводить эту странную мечтательницу и лишний раз привлекать к ней внимание.
– Никак. У меня она стоит под номером семь, – бросил Махмуд, и замахнулся. – А ну пошли работать, твари.
Таня почла за лучшее тут же исчезнуть с его глаз долой.
– Семь, как же, – бурчала она, не выпуская руку девушки. – Звать тебя, что ли, Семеркой?
