Лихо. Только твой

– А я ещё слежу, мам. Из уважения к тебе. И поэтому вежливо очень прошу вас сейчас уехать. Немедленно! У меня был нелегкий день, я устала и хочу отдохнуть, а не стоять тут, распинаясь и доказывая, что вы несёте полную чушь.

– Мать родную гонишь? Устала? А я тебе всегда говорила, что твой выбор профессии просто отвратителен! Что это вообще за работа – сутками напролет возиться с болячками всех этих тва… животных. Отдыха нет, дохода достойного нет, статуса никакого, запахи эти… Когда ты в салоне была последний раз? На что волосы похожи! А ногти! Запустила себя, ещё и травмы. Да мне вечно из-за тебя неудобно перед знакомыми.

– Любовь Алексеевна, немного перебор, – решил сыграть в моего защитника Чазов. Ну да, сначала все это замутил, а теперь типа спасаешь. Да шел бы ты!

– Да в чем перебор? Ей уже тридцать. Тридцать, а чего добилась? Дочери моих подруг в Дубае зимуют, по показам модным разъезжают. Особняки, яхты свои имеют даже после разводов. Матерей подарками, путевками на курорты засыпают, достойную старость обеспечивают. А Софья в кошачьем дерьме ковыряется за копейки. Ладно сама не выбрала престижной профессии, так хоть бы мужчину себе нашла состоятельного, замуж вышла и…

– Так, все, хватит! – хлопнула я обеими ладонями по столу. – Мама, настоятельно прошу: не хочешь от меня сейчас правды наслушаться, которую ты наверняка обидными гадостями сочтешь – уходи немедленно.

– Ты мать гонишь? И что это за правда такая…

– Любовь Алексеевна, давайте я вас, и правда, обратно отвезу, – оборвал очередной виток скандала Чазов. – Мы с вами сегодня сделали, что могли, пока нет смысла дальше говорить, это только приведет к серьезной ссоре.

Ну ещё бы ты лично не сделал все, что мог. Если бы у меня, и правда, романтический вечер назревал, то после подобного вторжения вся романтика вдребезги, а любовник нервами пожиже постарался бы свалить в туман и дел со мной больше не иметь.

– О, Господи! За что мне это! – схватившись за грудь в районе сердца, мама подошла к Павлу и якобы обессиленно повисла на его локте, позволяя себя увести. – За что? Я же на них со Светланой всю молодость и здоровье положила, Пашенька! Я же хороший человек, никому в жизни ничего плохого не сделала, слова дурного не сказала, как я могла вырастить таких бездушных и жестоких дочерей? Грубость, безразличие – это все, что я теперь получаю от них за всю свою заб…

Я захлопнула дверь, отрезая себя от быстро затихающих театральных причитаний, сжала кулаки, запрокинула голову и натурально зарычала в потолок.

Глава 10

Снова затрясся в вибрации телефон в кармане, глянула на экран – опять сестра. Я бы сейчас с таким удовольствием забила на все разговоры, люблю родных, и маму, какая она есть, люблю, и Светку, но бывают же в жизни моменты, когда ты хочешь побыть сама в себе и без никого вокруг. Но, зная дочь моей матери, плюс способность этой же матери накручивать себя и окружающих, если я сейчас забью и не отвечу, то очень скоро буду иметь под дверями Светку с таранным орудием наперевес, возглавляющую толпу всех, кого она сумеет вдохновить на мое спасение в субботний вечер. А народ вокруг чуть выпивший в честь выходного, готовый на любой движ… М-да, просто ответить дешевле себе выйдет в разы.

– Со мной все хорошо, – сходу оборвала я все вступительные домыслы. – Это все финты Чазова, который внезапно решил возобновить наши отношения.

– Что?! – завопила сестра так, что я поморщилась. – Ах, он скот! Мало он тебе душу за эти годы повымотал! Опять припёрся?

– Ага. С букетом, поздравлениями и своей обычной твердой уверенностью, что я без него не живу, а прозябаю в горе и унынии.

– Ты же его послала? Вот прям на хрен послала?

Ну не прямым текстом, но в общем и целом это направление подразумевала.

– Послала, не сомневайся.

– Ай, ты моя умница! Люблю тебя, Софка! Так его, паскудника хитрожопого, – в голосе сестры прозвучало такое ликование, будто это с ее бывшим я так поступила. Но она всегда все, что меня касалось, близко к сердцу принимала. – Стоп… А мама тут каким боком тогда, и что там были ещё за рыдания мне в трубку про маньяка, тебя избивающего и контролирующего, полицию и психиатрическую клинику?

– Господи, как все запущено-то, – хлопнула я себя ладонью по лицу, задела переносицу и зашипела. – Светка, я за сегодня устала, как та Жучка, хочу тишины, жрать, в душ и спать, поэтому рассказываю один раз четко по пунктам и отключаюсь.

– Поняла.

– Вчера, после твоего ухода, у меня случилась парочка внезапных и… немного агрессивных крупных пациентов. В итоге – производственная травма в лёгкой форме, – сгенерировала я версию событий, которая должна была меня избавить от кучи наводящих вопросов прямо сейчас. Правду сестре как-нибудь потом расскажу, при личной встрече, а матери – никогда. – То бишь – нос был расквашен, и к утру фингалы под глаза набежали, знаешь ведь у меня гематомы мигом как появляются, так и рассасываются. А сегодня вечером, как на беду, Пашка заявился со своим букетищем. Я его выставила, а он вот это вот все в отместку устроил. Ну или чтобы продавить меня с помощью мамы.

– Вот он паскуда! – возмутилась сестра. – Всегда таким был и ни черта не изменился. Но как мама-то с ним спелась? Она же его после второй его свадьбы прям ненавидела.

– Да черт его знает, мне плевать, Свет. Все, давай я…

– Погоди-погоди! А про какого уголовника она мне что-то плела? А рядом кто-то поддакивал. Чазов, стало быть, козлина безрогая.

– Да какой уголовник! Свет, мастер, этот… муж на час зашёл как раз, дверь починить, Чазов себе что-то там надумал, а я его выставила и разубеждать не стала.

– Серьезно? – сестра захохотал мне в ухо. – А-а-а, круто. Надеюсь, этот мастер симпатичный был, как в кино для взрослых, и Чазов сейчас желчью давится и на дерьмо исходит.

– Да мне наплевать, если честно, – сказала и внезапно осознала – вот не вру ведь в этом.

После стольких моих мстительных мечтаний о причинении боли Павлу, сейчас, когда пронять его случайно получилось, мне плевать на это. Конечно, я ни капли не верю в то, что от понимания, что я с другим, Чазову прям больно стало, не-е-ет. Но реакция какая-то имеет место быть, иначе зачем вся эта суета с мамой. Как это так вышло не то, на что он рассчитывал, непорядок.

– Вот это хорошо, Софка, так и надо. Так а насчёт мастера-то что? Стоящий экземпляр?

Ну да, эту гончую любви не сбить со следа.

– Я не присматривалась, – вот тут опять подвираю.

– Софка!

– Симпатичный вроде. Но молоденький совсем.

– Так это же самое то! Лекарство от депрессии и для поднятия самооценки. Надо брать, – приказала сестра безапелляционным тоном.

– Ой, все, кончай! Давай, доброй ночи тебе.

– И тебе, роднуля. Только ты же в курсе, что сегодняшний концерт – это ещё не конец гастроли?

– Естественно, – с сожалением подтвердила я и наконец разорвала связь.

С минуту постояла, наслаждаясь желанной тишиной и одиночеством, даже подумала, что может ну его нафиг этот ужин, но желудок так люто запротестовал, что я, не сходя с места, заказала доставку пиццы.

Успела смотаться в душ до того, как ее привезли, а потом свирепо сожрала половину здоровенного кругляша, сладострастно слизывая с пальцев тягучие нити расплавленного сыра и дьявольски ухмыляясь при воспоминании о том, как мама нас беспощадно гоняла от любых продовольственных запасов после шести в детстве и юности, пугая толстыми ляжками и неохватными задницами. Сижу тут, жру на ночь жирное и ни черта не полезное, не на кухне за столом с прямой спиной, а развалившись прямо в кресле перед телеком (о, ужас-ужас!), а хорошо-то как! Прям захотелось ещё и вчерашним недопитым шампусиком заполировать для полного счастья, но спускаться за ним в кухню слишком лениво.

Воскресенье я обычно делала почти свободным днём, чтобы хоть в магазин за продуктами успевать смотаться, так что принимала только в экстренных случаях, да занималась обитателями моих боксов. С утра приехали за мопсихой, которую я выписывала домой после стерилизации. А ее соседку – не юных уже лет спаниельку с переломами ребер и рваными ранами, попавшую под колеса бешено несшегося курьера, я вынесла на руках на улицу, впервые после операции и выгуляла на поводке вокруг клиники, наблюдая за координацией и общими реакциями. Думаю, можно уже и ее отдавать на руки хозяину, с условием регулярных посещений для наблюдения, само собой.

Погода все ещё не радовала, дождь не шел, но было сыро и пасмурно, вообще не по-весеннему. Топать даже в ближайший супермаркет ужасно не хотелось, но практически пустое нутро холодильника вопияло, ему подпевала и жлобская сторона моей натуры, бурча, что пицца на ужин и на завтрак это, конечно, очень вкусно и легко, но больно уже не дешево питаться готовой едой из доставки постоянно, да вон и в новостях пугают всякими массовыми отравлениями.

Отражение в зеркале на удивление порадовало. Отек на переносице спал совершенно, а ещё вчера темные круги под глазами стали бледно-желтыми, будто неделя прошла с момента травмы, а не чуть больше суток. Зато место прокола на руке, заживая, зудело ужасно, хоть и не болело совсем, оставшись визуально малюсенькой точкой на коже.

Сдергивая с вешалки куртку, я случайно сорвала с крючка и давешний кашемировый темно-зеленый шарф дылды… Макса. Мягкая ткань упала мне на лицо, окутав тем самым ароматом своего владельца – каким-то тревожащим, вызывающим мощный волнующий импульс, а ещё мгновенное воспоминание о каждом мимолетном контакте, случившемся между нами. О том, как Макс практически размазал меня по стене в этой прихожей, как тащил на жёстком плече, как сжимал мой локоть, когда вел в дом и из дома, как беспардонно прижался напоследок, сунув в карман деньги. И как по-хозяйски обнимал за плечи, изображая перед Чазовым моего любовника, а ещё как схватил на крыльце…

– Вот это нифига не правильно, – швырнула шарф обратно на вешалку и раздражённо пробурчала, комментируя свою реакцию, точнее ее окраску. Не то, чтобы прям импульс приятный, но и не однозначный негатив. – Подумаешь, извинился он. И дверь починил. Сам же сломал. А с Чазовым я бы и сама прекрасно разобралась. Нахал и хам беспардонный с дебильными своими предложениями. Хотя… что-то я, и правда, давно одна. Но нет. Что попало не едим, да, София? Да!

Глава 11

Народу в магазине было немного, я потому и люблю закупаться в первой половине дня воскресенья. А то с вечера пятницы и всю субботу толкотня страшная, телеги свободной не найдешь, а в очереди к кассе черт знает сколько торчать приходится. Сегодня же торговый зал был почти пустым, видимо, ещё и гадкая погода сыграла свою роль. Поэтому одинокую фигуру высокого широкоплечего мужчины в темном пальто до колена я выцепила взглядом сразу же, как только выкатила свою тележку из ряда с молочкой. А все потому, что это мой некий пунктик, ну очень мне нравятся высокие мужчины, одетые вот так, с претензией на простую элегантность. Смотреть на них что ли приятно, по крайней мере с безопасного расстояния.

Вздохнув и помянув недобрым словом про себя ещё раз долгую засуху на личном фронте, я оборвала просмотр и свернула в ряд с холодильниками, где раскинулось все имеющееся в магазине мясное разнообразие. Я не была никогда вегетарианкой, однако и отчаянной мясоедкой тоже не являлась до сих пор, но внезапно прям зависла, оглядывая разложенные куски. Аппетитную нежно-розовую свинину, темно-красную говядину с причудливым рисунком тончайшей жировой прослоечки, тощенькие, но наверняка жутко вкусные кроличьи тушки, массивные куски индюшатины, а вон целая баранья нога…

– Буквально в квартале отсюда есть уютный ресторанчик, где просто замечательно готовят любое мясо, – раздался совсем рядом незнакомый мужской голос.

Резко повернувшись, я увидела того самого мужчину в пальто, стоящего теперь в паре метров от меня. Навскидку – мой ровесник, где-то сантиметров на десять пониже дылды, короткий ёжик светлых волос, голубые глаза, правильные черты лица, бледные тонковатые губы чуть искривлённые в намеке на улыбку, шрамы на правой щеке, переносице, подбородке, а на шее – полоска лейкопластыря телесного цвета.

– Что, простите?

– Вы так долго любовались местным мясным запасом, что я подумал – имеется неплохой шанс получить от вас согласие на совместный ужин в месте, где это все могут прекрасно приготовить.