скачать книгу бесплатно
А сейчас…
– Что за Разделенный лес?
– Увидишь. Это проще показать, а уже затем поведать его историю.
Подобрав платье, я двинулась вперед по теряющейся в траве лесной тропе. Вокруг зелеными великанами стояли могучие дубы, переплетая над моей головой свои своды. Но, несмотря на густоту листвы, в лесу все равно не было темно. Свет падал вниз, словно яркие прозрачные колонны, а в них парили красивейшие бабочки и танцевала пыль, закручиваясь в затейливые спирали. То там, то тут я замечала любопытные мордашки маленьких существ, похожих на Ирри, но когда одна из любопытных крох подлетела поближе, поняла, что схожи они с часовой феей разве что размером и крылатостью.
У лесных созданий гораздо более остренькие личики и нескладные тела, казалось, все состоящие из углов. Да и светлые крылья выглядели блеклыми, но с них периодически сыпались искорки.
– Пикси, – небрежно пояснил Филидэль. – Дикие, практически неразумные. Даже не садовые. И не тяни руки, будущая королева, – они кусаются. Кроме перебродившего плодового сока пикси очень любят кровь. Так как пока ты всего лишь человек, они вполне могут в тебя вцепиться.
Я опустила уже протянутую было ладонь и для надежности даже спрятала пальцы в складках платья.
Чем дальше мы шли, тем просторнее становилось вокруг. Деревья словно стали реже, а кустарник уже не рос так беспорядочно. Скорее они образовывали… аллеи?
– Ну что же, прекрасная Элеонора Мак-Ринон, – Филидэль, как образцовый джентльмен, предложил мне руку, которую я с готовностью приняла. – Леди хотела сказку, и кто я такой, чтобы отказывать самой милой и самой наивной представительнице Неблагого Двора?
– Ты вот так комплименты делаешь, что меня начинают терзать смутные сомнения по поводу их искренности.
– Зря. – Он обезоруживающе улыбнулся. – Я же фейри, не так ли? Я не умею лгать. Я могу клясться вам, и вы сможете мне верить. Я могу обещать, что я не желаю вам зла и верну во дворец. Я могу говорить, что не видел никого отважнее вас, и это будет правдой.
– Ты дипломат! – открыто расхохоталась я. – Фейри никогда не лгут, но виртуозно недоговаривают и вводят в заблуждение. Но да, весьма приятно, что можешь быть уверена в истинности слов собеседника. Кстати, а чем наказуема для вас прямая ложь?
– Усугубляется уродство.
– В смысле?..
– В прямом. Ты же знаешь, что у дивного народа есть недостатки, которые отличают нас от людей. Но если у низших фейри это физические нюансы, которые даны им от природы, то с высшими все, как правило, иначе. Нам дана власть, нам дана разнообразная магия, нам дана практически вечная жизнь и идеальный облик… все в мире должно находиться в балансе. Потому мы платим за свои преимущества. Каждое лживое слово усугубляет наши маленькие недостатки, пока не превращает их в нечто настолько отталкивающее, что на это невозможно смотреть.
– Жуть.
– Да. Притом самое интересное заключается в том, что для самого лорда перемены незаметны. Но для окружающих они более чем очевидны.
– То есть дело не в физической невозможности лгать, а в добровольном выборе?
– Это, так сказать, всенародный гейс… данное себе обещание, которые нельзя нарушить, не ощутив этого. И да – добровольный выбор. Кто хочет стать безобразным настолько, что даже родная мать не сможет смотреть без содрогания? Поверь, у нас есть примеры лгунов. Мы видели. Мы боимся.
– Все же как отличается реальность от легенд… У людей об этом рассказывают иначе.
Благой лишь пожал плечами и сменил тему:
– А тем временем мы практически пришли.
Я недоуменно огляделась. Мы по-прежнему двигались по аллее. Каблуки мои тихо стучали по мраморным плитам, почти полностью покрытыми слоем лишайника и мха. Впереди возвышался грандиозный ясень, а за ним… за ним лес становился сумрачным.
Солнечно-зеленое летнее царство плавно перетекало в позднюю и больную осень. Ветви судорожно скрючились, переплетаясь, словно пытаясь спастись от неведомого зла в объятиях друг друга.
– Разделенный на то и Разделенный, – заметил Филидэль. – Некогда тут, у одного из изначальных Древ, было объявлено соглашение между племенами богини Дану и детьми Домну. Фейри и фоморы заключили перемирие. Кто первый его нарушил – по сей день неизвестно, но лес словно разделился на два сезона, и одна половина его зеленеет даже в самые лютые морозы, а вторая медленно умирает. Корень за корнем, ствол за стволом, век за веком.
– Красиво и грустно, – вздохнула я, подходя ближе к серебростволому ясеню. Граница прошла вровень по середине его ствола. И половина была зеленой и цветущей, а половина – сухой и мертвой.
– Вот так, Элла. – Благой приблизился к Древу и, прикрыв глаза, положил ладонь на его сморщенную кору с больной стороны. – Легендарный Ясень стоит здесь с начала времен и, возможно, был посажен кем-то из титанов. Сейчас он умирает из-за амбиций двух народов. А когда-то был велик и почти одушевлен… К нему, как и к другим Древам, можно было прийти с любой просьбой в ночь Холлан-Тайда, и твое желание исполнилось бы.
– Холлан-Тайд?..
– Ночь-без-времени. В нее дорогами и тропами управляет сама судьба, и если выйти под звездное небо в сумерках и загадать желание, то дальше ты можешь идти по любым тропам и тебя сама Слепая Пряха, богиня судеб, выведет на правильную. Не так давно случилось интересное у великого Дуба… Человеческая девушка, которую воспитывала глейстига, попросила для себя сути фейри. И, пройдя испытания, обрела ее. А после и титул леди, и даже собственный волшебный заповедник, но это уже совсем другая история.
– Наверняка интересная.
– Безусловно. Но мы заболтались… – Златовласый лорд медленно повернулся ко мне и, стащив бирюзовый камзол, аккуратно положил его на траву. – Пожалуй, стоит убрать лишнее. А то если одежда будет в беспорядке, то могут возникнуть вопросы.
– В смысле? – осторожно уточнила я, враз ощутив, как по коже прокатился холодок.
Попыталась мысленно уверить себя, что это лишь очередное чудачество Филидэля, но почему-то не получалось. Серые глаза фейри были ледяными.
– Я слышал, что прекрасные девы крайне редко соглашаются аккуратно умереть. Ты, конечно, не дивная леди и магическим искусством почти не владеешь, потому должно быть достаточно просто, но мало ли.
Холодок превратился в ком снега, сунутый за шиворот. Я же не ослышалась?!
– Филидэль, ты с ума сошел?..
– К моему огромному сожалению – нет. Мне жаль, Элеонора Мак-Ринон, мне действительно жаль, и впервые за долгое время в моих словах нет ни капли лжи. Но ты должна умереть.
– С чего бы?
Не то чтобы мне было очень уж интересно или хотелось вступать в дискуссию, но надо же заговаривать убийце зубы во время осторожного отступления. Шажок, еще шажок. Еще чуть-чуть, развернемся и побежим, неистово голося на весь лес и зовя Кэйворрейна.
– С того, что я тебя убью. Действительно досадно, – ответили мне очень печальным голосом.
Трындец как, если честно!
Я развернулась и припустила прочь как испуганный заяц.
Глава 3
О честности и ее последствиях
Разумеется, убежать у меня не получилось. В целом достаточно наивно считать, что сможешь сделать ноги от мага, высшего лорда и вообще со всех сторон примечательного персонажа.
Воздушная петля настигла меня буквально в нескольких метрах от ясеня и швырнула обратно. Встреча с древним и магическим растением прошла настолько плотно, что выбила из меня весь воздух и кажется оставила на теле синяки.
– Извини, пожалуйста, – казалось, вполне искренне проговорил Филидэль. – Позволить тебе сбежать я не могу, а рассчитать инерцию воздушного потока с учетом хрупкости человеческого тела – достаточно сложно. Я и так неплохо справился, с учетом того, что ты ничего не сломала.
– Да какая разница?! – злобно спросила я, со стоном поднимаясь на локтях, ощущая, как трава щекочет кожу. Только уже не ласково, а словно… пробуя на вкус.
Охваченная ужасом, я подскочила и с руганью оборвала с себя тонкие побеги вьюнка, что уже успел заползти на платье.
– В том, что я не желаю для тебя зла и боли? – словно сам у себя спросил благой. – Да, несомненно. Я даже выбрал для тебя смерть – лучшую из возможных. Вчера весь вечер размышлял, немало часов потратил!
Умница-то какая, а?! Вот просто слов нет, какой остроухий заинька! Заботливый, с-с-скотина!
Филидэль приблизился, с грустью глядя на меня, и легонько толкнул к дереву. С земли поднимались лианы, но уже не такие тонкие, как на траве, а гораздо более широкие и прочные. Как веревки. Они мгновенно стянули мои лодыжки, связали запястье и обвили талию, привязывая к ясеню. А на побегах распускались цветы… Вот этот диссонанс вверг меня в истерический ужас.
Я забилась в объятиях растений, стремительно расползавшихся по моей одежде.
– Зачем, Филидэль, зачем?!
Он словно не слышал меня. Достал из воздуха древний даже на вид ларец. Совершенно без украшений, даже какой-нибудь кустарной работы, – но тем не менее он был притягателен. На крышке полыхнула печать, и я прищурилась, пытаясь понять, почему она мне так знакома. Но тут же опомнилась – не до того! – и со всей силы дернула ногой, разрывая вьюнки. Удалось!
– Экая ты беспокойная, – погрозил мне пальцем Филидэль, которого, видимо, совсем не беспокоило, что я уже освободила ноги.
Это он еще не знает, НАСКОЛЬКО я беспокойная.
Мозг работал так, как никогда в жизни. Что я могу сделать? Что?! Я человек, но я пряха. Волшебная пряха! Я владею магией, пусть и на дилетантском уровне. Я могу работать с камнем и с водой! Я сотворила платье из сумрака!
Зажмурившись, я представила Кэйра, пытаясь за страхом нащупать в душе искры любви к нему, и вообразила, как лианы превращаются в тонюсенькую ткань, которую я могу порвать одним движением. Они истончаются, обретают пористую структуру – и лишь одно движение, один сильный рывок отделяет меня от свободы…
Но перед тем, как освобождаться, надо подумать, чем занять своего похитителя.
Тенетник! То, от чего эта же сволочь меня спасала! Паучки, мои милые паучки, где вы? Тут же лес, такой прекрасный лес, и наверняка вы сидите буквально на каждой ветке. Мне очень-очень нужно ваше кружево!
– Наивная Элла…
Насмешливый голос Благого разрушил магию, и, приоткрыв глаза я увидела, что он с очевидным удовольствием лицезрит, как серебристые нити летят по воздуху… и вспыхивают на защитной сфере вокруг фигуры Филидэля. Да фоморы его забери!!!
А посол расхохотался, щелкнул пальцами – и сфера пропала. А он подставил ладонь очередной кружевной нити.
– Детка, ты, конечно, умница, но не учла того, что тогда твой страх перед паутиной приманил низшего фейри, вечно голодную нечисть, который едва не обеспечил твой безвременный переход в другой мир. А без него твое творение – это лишь прекрасные кружева, не более.
– Но ты же меня спас тогда! Зачем?!
– Это же элементарно. Я не хотел, чтобы ты умерла. Но сейчас… Видишь ли, все изменилось. И теперь ты должна, прямо-таки обязана умереть, мой прелестный цветочек. А причина в том, что король собрался жениться, Элла. На тебе. Он решил превратить пряху – в фейри. Мало того – в королеву.
– Это до такой степени невыгодно Благому престолу?! Оберон против?!
– А кто вообще говорил про Оберона? Поверь, милая девочка, правитель Летней стороны тоже будет очень расстроен твоей смертью. Надеюсь, это тебя слегка утешит. Возможно, они с Кэйром даже объединятся и устроят тебе прекрасные поминки. Жаль, что без тела, жаль…
– Ты больной ублюдок! – заорала я, изо всех сил вырываясь и с торжеством ощущая, как хватка растений становится все слабее. – Мерзкая сволочь, которая втерлась мне в доверие! Предатель! Ты же говорил, что я в безопасности и что ты вернешь меня во дворец!
– Я лгал, – совершенно спокойно ответил Благой, открывая ларец и извлекая из него такой же старый кинжал. – Не бойся, клинок для меня. Твоя смерть будет прекрасной и тихой, обещаю. Но сначала…
Он подошел и дунул на свою раскрытую ладонь. Горсть зеленого порошка вспорхнула с нее облаком мельчайших сверкающих частиц – и это облако ринулось ко мне. Не вдохнуть его не получилось. Порошок проник в легкие, рассыпался по коже и словно впитывался в нее… и я ощутила, что все в этом мире стало неважным.
Лианы снова ползут по коже? Главное, что сквозь ветви Ясеня пробивается свет и можно до бесконечности им любоваться. Можно смотреть, как качаются головки синих колокольчиков на недалеком пригорке, куда уходит аллея… Можно просто остановиться в этом моменте. Все важное – здесь и сейчас.
Отстраненно я наблюдала, как нож полоснул по ладони Благого, и на землю закапала бруснично-красная кровь. Она впитывалась в траву, словно вода в губку, а Филидэль шагнул вперед и распластал окровавленные пальцы по серебристой коре ясеня.
– Великое Древо, взываю к тебе! Прими жертву во благо твое! Ничего не прошу для себя, о Изначальный Ясень, но пусть эта жизнь хоть каплей поможет тебе. Ты, свидетель перемирия двух народов, пострадавший от его нарушения, заклинаю об одном: подари принятой жертве легкую смерть и удачу в следующей жизни!
«Он позаботился обо мне, как же это прекрасно…» – пронеслось в голове, и я ощутила благодарность. А потом еще и гордость.
Да, о да! Я, жалкое смертное существо, подарю Великому Ясеню каплю жизни, и это так важно, так чудесно, так благородно…
Филидэль оторвал ладонь от ствола и улыбнулся мне. Это была нежная, искренняя улыбка. Я попыталась ответить тем же, но едва смогла дернуть уголком рта. Распустившиеся цветы ласково накрыли мои губы, глаза, а поверх шелковистых лепестков поползла серебряная кора, погружая мир в сумрак – для меня.
Медленно и неотвратимо меня затягивало внутрь Ясеня, а потом я услышала стон блаженства. Кажется, свой собственный стон, потому что мне было так хорошо… так правильно…
Вот только в ложбинке меж грудей, к тому месту, которого привычно касалась подвеска-четырехлистник на тоненькой серебряной цепочке, вдруг словно поднесли горящую свечку. А потом резким движением потушили об кожу. Ожог был настолько сильным, что я заорала бы в голос… если б могла.
* * *
Король Неблагого Двора чувствовал себя странно.
Он слушал доклад распорядителя грядущей свадьбы, лениво грыз печенье, сожалея, что пропустил за делами обед, и, в общем-то ни о чем не думал. По крайней мере, ему хотелось думать, что он ни о чем не думает! Правда, перед глазами стоял и отказывался уходить образ тринадцатой пряхи, выгнувшейся на его коленях, – но это совершенно естественно, не так ли? Ведь с момента ее появления во дворце лорд Кэйворрейн ни разу не был с женщиной. И вовсе не Элла тому виной, нет-нет! Дела закрутили… Сложные, неотложные, нескончаемые дела и проблемы, растущие, словно ком снега, катящийся по склону северной горы. А Элла… Ну что Элла!
Просто с ней он почему-то мог чуть-чуть расслабиться, отпустить себя. В ее присутствии снежный ком будто бы теплел. Всем нужна временами отдушина, королю – так особенно! А эта девочка была так забавна, так ершиста, так своевольна, она развлекала его. А потом полюбила, и тогда снег начал подтаивать, приятно щекоча изнутри…
Он даже сводил забавную пряху в свой родовой сид. И вот там вдруг представил, что и вправду оказался в ее глупом человеческом сне. Буквально на минуточку представил! Однако минуточка почему-то запомнилась.
Король Кэйворрейн был уверен, что знает о любви все. Да и сам познал любовь, как же без этого! Его жена… Королева Мэб. Проклинаемая сейчас, когда-то она вызывала у него восхищение, благоговение. О, как же сладостно было расплетать ее косы… осыпать ложе их страсти яблоневыми лепестками… И каким же бездумным, очарованным идиотом он был тогда! И как ему это нравилось! Впору плеваться от себя тогдашнего.
А потом в его судьбе появилась рыжеволосая тюремщица, художница Беата, совершенно не похожая на Мэб, и будущий король позволил себе немножечко в нее влюбиться. Даже слегка пострадать! Поверьте, очень приятно – страдать от придуманной себе любви, когда ты смертельно устал от одиночества, беспросветной тоски и горьких дум! И когда со смертью Мэб стены тюрьмы рухнули… Да, он предложил Беате стать его королевой. Может быть, потому, что точно знал: она не согласится.
Все остальные женщины лорда Кэйворрейна не оставили от себя никакого следа. Ни к чему не обязывающие романы с высшими леди, игры с представительницами низших, редкие забавы с человечками… Скучно!
С Эллой он не заскучал ни разу.
И нет, вовсе не это стало причиной его выбора.
Его пряха, искрившая даром едва ли не ярче, чем многие волшебные леди, подходила на роль королевы, как никто другой. К тому же, что весьма ценно, не мечтала о троне и статусе. Ну а то, что она его любит и хороша собой, – приятное дополнение, не более.
Кэйр был абсолютно уверен в этом.
Но так хотелось прижать ее к себе, раздеть, овладеть, присвоить окончательно… Жаль, что нельзя! И просто невозможно отделаться от ярких воспоминаний о ее губах, о полуприкрытых глазах, о том, как подставляла ему шею, как…
В общем, три дня до свадьбы станут воистину сложными! Да что там, уже стали! Вот прямо сейчас хочется очутиться около нее, и это желание… уже довольно навязчиво.
– …одобрите, ваше величество, и тогда я… – лепетал распорядитель, и король наконец обратил на него внимание.
– Что одобрю? – переспросил он. – Впрочем, с этим обратитесь к Айкену Драму.
– Но… – Багровые глаза распорядителя округлились, сползли к переносице и тут же метнулись к вискам. Это выглядело так забавно, что Кэйворрейн едва не фыркнул. А ошеломленный фейри часто-часто заморгал.
– К управляющему! – строго повторил король. – Это на его усмотрение. Мне некогда заниматься подобными пустяками.
И тут он отчетливо понял, что сказал правду, сам того не особо желая. Правда вышла из него сама. Ему действительно некогда. Ему нужно срочно бежать к невесте! Прямо сейчас!
Что-то не так…
