Синеока, что делать?

скачать книгу бесплатно


– Аааа? Ну ничего. То в древности. Мы с вами «люди современные». Я же вижу, что тебе неловко. Для чего этот огромный розовый зверь?

– Мммм. Хотел Виолке подарить. У неё, наверное, никогда не было таких игрушек? Как-то нужно навёрстывать разрыв в наших отношениях. Я, кстати, хотел спросить: куда вы… ты енто всё впихивать будешь?

– Всё войдёт. Мы можем расширить внутренне пространство настолько, насколько нам будет необходимо, – непринуждённо ответила Синеока, явно довольная тем, что Степан проявляет заботу о дочери.

– Впихнуть невпихуемое, значит, вам раз плюнуть…

– Тебе видней, как лучше назвать…

– Через неделю второй заход! Когда паспорт будет готов, внесём данные в бумаги и понеслось…. Главное – успеть!

Впихнуть невпихуемое на самом деле оказалось сложнее, чем кажется. К вечеру машина была набита битком тряпьем и нелепыми бесполезными побрякушками. Хорошо, что большую часть мебели доставят отдельно.

– Женщины, они везде женщины, – горел Степан от негодования. Синеока везла к машине большую тележку, набитую разными разностями, а в машине места уже не было даже для шариковой ручки.

– Ну?! И как мы с этим справимся?

Синеока кокетливо улыбнулась с выражением на лице, говорящим: «знай наших!» и щелкнула пальцами. Заглянув в салон, Степан увидел внутри автомобиля огромную пещеру, наподобие той, что находилась в Лисьем Бору. Где-то в дальнем углу пещеры ютилась кучка вещей, секунду назад под завязку заполнявших салон автомобиля.

– Войдёт сколько захочу!

– А вот интересно: на грузоподъемности моей Тойоты это никак не отразиться?

– Не могу сказать однозначно. Я делаю подобное впервые.

– Впервые? А если я с места сдвинуться не смогу после столь глобального шоппинга?

– Вот сегодня мы и проверим! Теоретически, если представить вместо машины олешку, то должно сработать по аналогии. Мой Одуванчик носил на себе ещё и не такие грузы.

– Одуванчик и олешек – это одно лицо?

– Да. Олень по имени Одуванчик. И любой другой из его стада способен выдержать торбу с грузом, по-вашему ну… примерно в тонну.

– В тонну? Бедные зверюшки!

– Я не заметила, что они страдают. Синегор, Репей и другие тоже, не особо утруждаясь, переносят груз с оленей в пещеры.

– Значит, вы используете оленей?

– Я люблю прокатиться с ветерком. Девушки патрулируют лес верхом и пешим ходом. Через омуты перемещаться – многое из виду упустишь.

– Ты имеешь в виду телепорты? Слышал от Лильки.

– Что такое телепорт?

– Разрыв в пространстве, который может доставить человека из одной точки в другую.

– Люди это делают?

– Нет. Пока это сказка. Желаемая, но не существующая опция.

– Мы называем ваш телепорт омутом. В нём воздух вибрирует, как будто находишься в воде. Мы мысленно представляем себе маршрут движения и входим в омут. Несколько шагов и уже на месте!

– Думаю, если бы у нас появилась такая возможность, мы не использовали для перемещения в пространстве машины.

– Не всякий предмет можно пронести сквозь омут. Да и торопиться нам сильно некуда. А теперь я хочу увидеть, какие продукты вы покупаете для еды?

Степан завёл мотор и, обогнув парковку, остановился с другой стороны торгового центра.

– Приехали?

– Да! Как правило, в одном месте может находиться сразу несколько крупных торговых точек. Вон, смотри: там строительный магазин.

– Строительный? Это нам подходит.

Степан пожалел, что сказал это. Такой глобальный шоппинг в его жизни был впервые. Они купили целый вагон разных вещей. В интерьерном отделе строительного магазина кроме прочего, Синеока купила картины, показавшиеся Степану дешевой репродукцией, светящиеся краски в баллончиках и даже цветы!

– Вот чего у вас в лесу не хватает, так это цветов! Тележка цветов! Это невероятно!

– Я впервые вижу такую красоту. Попробую вырастить.

– Все эти цветы комнатные, теплолюбивые. Растут в южных странах, где круглый год лето.

– Думаю, я смогу решить эту проблему.

– Э-хе-хе!

Гора покупок в руках Синеоки качнулась, и она расширила и без того большие глаза: высокая пирамида зависла в воздухе. Рядом с кактусом, размером с небольшого ребёнка. В непонятной позе замер и Степан. Он хотел помочь, не побоявшись грозного вида длинных колючек зелёного друга, но этого от него никто не требовал.

Синеока по одному брала замершие в воздухе вещи и складывала в маш… в пещерку. В самый её дальний угол. А Степан, стоял на шухере, глядя по сторонам, и надеялся, что никто не заинтересуется тем, как войдет в салон всё то, что пока ещё находится снаружи.

День медленно угасал. Пока они ехали по трассе, алое, как костер, солнце, пылая, садилось за горизонт.

Колос Шмель

Шмель сидел на широком пне и смотрел, как в синем бездонном море темного неба кругами летают светлячки. Он водил крючковатым пальцем в воздухе, и светлячки выписывали восьмёрки, спирали и всякие другие замысловатые каракули. Караваны светлячков громко жужжали, скрежеща крыльями. Они явно танцевали не в одиночку. Если присмотреться, можно было увидеть необычную картину: в паре со светлячками летали жужелицы.

Шмель скучал. Его работа заключалась в том, чтобы защищать пшеничное поле. Жужелица была здесь нарушителем спокойствия. Она была способна на многое, например, начисто съесть урожай. И он, почувствовав это, поднял жуков в воздух. Чтобы развеять тоску, этого оказалось мало, и Шмель решил добавить иллюминации. Насладившись представлением, он резко повернул палец в сторону поля. Сверкающая армия устремилась к пшенице. Шмель дирижировал. Основную партию теперь вели жужелицы.  Их длинные серповидные мандибулы косили стройные ряды пшеницы уже не ради собственной выгоды, а согласно эскизу.

Пень завибрировал, отзываясь на его грусть, отдавая последние крохи магии своему давнему другу. Словно прощался.

– Ну зачем? – угрюмо заметил Шмель. – Всё пропало! Всё! Ни осталось ничего и никого. Только жуки да полевые мыши. Я не знаю, сколько ещё протяну, дружище. Один ты поддерживаешь во мне жизнь. Но как только твои корни подрежут бензопилой и выкорчуют, я стану никем. Исчезну, как всё вокруг: лес, речка, семейство старого лиса, русалки и дриады. И даже Вонючка, этот противный енот и его полосатая свора.

В небе зажглась большая розовая звезда.

– Хай! Ты ещё там? Жаль, что нам не суждено…

Шмель услышал далёкий шум проезжающей машины и навострил уши.

–…берегини справятся. Наш мир будет жить… я сделаю для этого, что могу… природа поддержит нас. Пусть придётся пропустить этот мир через себя. Но мы же… целую вечность жили бок о бок с людьми. …магический мир сильнее, чем может показаться. Его корни так глубоки… – донеслись до него обрывки последней фразы. Машина скрылась за холмами, и чарующий голос незнакомки затих.

Шмель сорвался с места и побежал, забыв про всё: про поле, про жужелиц, которых должен был спалить, про круги на поле… Он несся со скоростью ветра. Длинные волосы его развивались на ветру, и в них, как светляки, мерцали непослушные искры. От этого волосы в темноте чем-то напоминали парящий в воздухе китайский фонарь привязанный за верёвочку к велосипеду. Босые ноги отбивали дробь мозолистыми костяшками пальцев, пятки горели огнём, но он не сбавлял скорости, надеясь, вновь услышать голос, подаривший ему надежду.

В какой-то момент надежда ослабла. Он бежал, а голос никак не попадал на радары его чутких ушей. Он подумал было, что сбился с пути и уже бежит параллельно дороге, по которой следовал автомобиль незнакомки. Но вдруг в глаза ударил яркий свет фар и сильный удар отключил его…

***

– Боже мой! Синеока! Мы сбили человека, – услышал Шмель далёкий голос. Почувствовал, как его приподняли, и мягкая рука легла на лоб, а потом его коснулись губы: «Как две ароматные чернички… Это она».

– Чудик жив. Или мне кажется, или он полон магии. Нашей, лесной. Не знаю, как и почему он бросился под машину. Наши так себя не ведут. Если вглядеться в его уши и ноги – похож на лешего. Посмотри: ты видел когда-нибудь такие уши у людей? Их форма больше напоминает гриб. Лисичку там или груздь. Выбирай сам. И почти не имеют извилин. Зато здорово напоминают воронку. Он услышит за километр даже писк мыши в норе. Кстати, он ничего так. Для лешего просто красавец! А как сложен! Чудо!

– Ну, хватит. Как сложен… красавец!.. Может, он бежал за нами и подслушивал разговоры? А у леших может быть потеря памяти? Ну… от удара головой…

– Не знаю. А вот от потери магии – случается. Если его магический круг утрачен, то волшебство испаряется, как вино в кувшине, долго стоящее на солнце. На дне остаётся только осадок. Грузи бедолагу в машину. В посёлке разберёмся…

Степан нехотя запихнул Шмеля в машину и небрежно опустил на пол. Красавец леший вызывал в нём чувство досады. С одной стороны, он не должен был ревновать, а с другой… Шмель упал рядом с фаянсовым унитазом в глубине пещеры и замер, потеряв последние искры сознания.

***

– Ого! Вот это да! Даже унитаз! – воскликнула Лиля, заметив в салоне Тойоты пещеру, битком набитую покупками.

– Взяла на пробу. В пещерах эта вещица ни к чему, а в доме, пожалуй, лишней не будет. Нужно понять, что из всего этого действительно необходимо, а что бесполезный хлам. Нам придётся во всем быть похожими на людей! Не забывайте.

Синеока взяла в руки пластиковый контейнер с клубникой и, открыв его, засунула в рот огроменную ягодину.

– Тьфу! Мерзость какая! – тут же выплюнула Владычица.

– Говорят, её выращивают в Турции.

– Где это?

– За морем-окияном. А вернее, за двумя морями, если Азовское считать, – пояснил Степан.

– А-а-а, – из дома Синеоки, зевая, вышел Лавр. – Клубничка! Тоже хочу.

– Не смей есть эту пакость! – сердито вскрикнула Синеока и, бросив контейнер на землю, растоптала его каблуком туфли.

– Пластик разлагается от четырёхсот до семисот лет и отравляет почву, – сложив руки в замок, как бы невзначай сказал Степан.

– Леший его возьми! – выругалась Синеока и отправила контейнер прямиком в оцинкованное ведро, только что вынутое из машины.

Лиля уже собиралась спросить: зачем оно? Но вопрос отпал сам собой.

– Мальва, золотце, дай ребёнку клубники. У нас ещё осталось немного?

– Да, Владычица, погода стоит жаркая. Клубника почти отошла. Зато малина назрела раньше обычного.

– Оставь всё это, Лилия. Завтра будет день. Тогда и рассмотрим всё как следует! – устало сказала Синеока.

В домиках горел магический свет. Где-то золотистый, где-то розовый, голубой и сиреневатый. В окошках мелькали тени.

– Как странно! Мальва, все берегини ночуют в домах?

– Почти. Многим понравился запах свежего дерева. К тому же всё новое привлекает…

– Всё новое привлекает… я просто падаю с ног. Слишком много нового свалилось на мою голову сегодня. Мальва, умоляю, позаботься о лешем. Укрой его, что ли. Замёрзнет, ещё чего. Ночь, кажется… будет тёплой, но всё равно… – вымучено произнесла Синеока последнюю фразу и зашла в свой терем. Лиля всё ещё сидела на веранде рядом с Лавром, таскала из туеска братика клубнику и что-то щебетала. Заметив, как довольный собой Степан провожает взглядом Виолку, она сразу переключилась на него:

– Где вы раздобыли лешего?

– Выпрыгнул на дорогу, и мы сбили его.

– Жесткач! Не знал, что лешие такие бестолковые, – жуя клубнику, подивился Лавр.

– Он, сдается мне, нас преследовал. Вот и не заметил, что выскочил на дорогу. Как я устал! Смертельно! Думал, усну за рулём. Всё, спать!

На веранде большого коттеджа, построенного для Синеоки и её большой семьи, почти целиком состоящей из людей, появилась Виолка.

– О! Погоди-ка, – улыбнувшись ей, сказал Степан и полез в машину. – Это тебе, моя ягодка.

– Спасибо! – сказала она, и щёчки моментально превратились в две яркие сиреневатые чернички. Обхватив большого розового медведя руками, Виолка вспыхнула от восторга, поцеловала Степана в щёку и побежала в дом.

Скинув туфли, Синеока упала на круглую кровать без сил.

– Смотри! Папа подарил! – прыгая на перину, сообщила ей Виолка.

– Я так рада, дорогая, – только и вымолвила она в ответ.

Виолка немного покрутила мишку и, прижавшись бочком к спящей Синеоке, очень быстро уснула. Когда Степан вошёл пожелать ей спокойной ночи, она уже сопела в обе дырочки, свернувшись калачиком. Степан заботливо накрыл своих берегинь пуховым одеялом, поправил у дочки подушку и, отложив подальше в сторону розового медведя, вышел в коридор.

Лилия, наблюдая за этой сценой, тяжело вздохнула. Её он даже не обнял по приезду. Словно она Мальва или леший какой… Всего неделя прошла с тех пор, как они здесь появились, а у неё уже беспокоилось сердечко. Она и раньше опасалась оставлять Синеоку и Стёпку наедине, чувствовала, что мать ненароком будет влюблять его в себя. Суть чаровницы текла в её лесной крови, и она не видела в том ничего зазорного.

– Нужно будет с ней поговорить. Так не может продолжаться дальше. Чем дальше, тем больше вязнет в своих чувствах Степан, не понимая, что это: любовь или чары.

А по мнению Лилии, то чары и были. Откуда взяться любви? Синеока никогда никого не любила сильно. Даже к ней была несколько холодна. Её почти не интересовало, как ей живётся в мире людей? Добр ли к ней отец? Не обижает ли мачеха? Лилия утешала себя тем, что мама чувствует, что с ней всё хорошо. Следит за ней волшебным зрением, оберегает. Иногда даже ощущала на себе взгляд её небесно-синих глаз. Но чем взрослее она становилась, тем отчетливее понимала: всё это она себе придумала. А мама… просто мама. Такая уж она есть.

Лилия каждое лето приезжала погостить. Среди берегинь было весело. Чудеса делали лето волшебным, а жизнь становилась светлее от осознания того, что мама ни кто-нибудь, а лесная Владычица! Синеока же испытывала дочь, стараясь каждый раз найти в ней крохи волшебства. Не находя сердилась. Переборов горечь, глотая слёзы, Лилия всё равно любила маму и гордилась тем, что она – фея! Надеялась, что однажды её обрадует.

Секрет, который хранила Лилия в сомкнутых до бела кулачках, иногда всё же вырывался наружу. Особенно в детстве! Так хотелось рассказать, похвастаться своей мамой, как это делали другие дети. Иногда она себе это позволяла, обижаясь, что сверстники ей не верят. Да и взрослые тоже.