скачать книгу бесплатно
– Нет, не догадываюсь. Вам придется сказать.
Вообще-то Джин не собиралась говорить о своем визите в Бродстерс. Казалось бестактным напоминать миссис Тилбери, что она все еще, так сказать, под следствием. Но это секундное замешательство не осталось незамеченным. Значит, о ком-то она подумала.
– Элис Хафьярд. Из Святой Цецилии. Она шлет вам добрые пожелания.
– О! – Миссис Тилбери рассмеялась и слегка встряхнула кудрями.
Что это – разочарование или облегчение? Джин не успела понять – лицо молодой женщины вновь стало непроницаемым.
– Старшая сестра. Я и не знала, что ее зовут Элис. Она совсем не похожа на Элис. Для нас она всегда была просто старшая сестра.
– Она очень тепло о вас вспоминала.
– Неужели? Я ее побаивалась.
– Правда? Я в ней не увидела ничего грозного. Скорее что-то… материнское.
– Наверное, я почти всех в то время боялась. Я была очень робкой девочкой. А она не то чтобы недобрая, но, сами понимаете, она была старшая сестра и не терпела баловства. Однажды она меня отчитала за болтовню во время тихого часа, и после этого я немного перед ней робела.
– Она сказала, что вы очень подружились с другой девочкой, Мартой.
– О да, Марта. Интересно, что с ней сейчас. И с Брендой.
– Вы не поддерживали с ними связь, когда выписались?
– Я всегда собиралась. Даже один раз поехала навестить Марту в Чатем, но это было далеко… И потом, когда возвращаешься в обычную жизнь, столько всего требует твоего внимания.
– К примеру, Маргарет.
– Да. С появлением ребенка все меняется.
Услышав свое имя, Маргарет встрепенулась.
– Это Стрэнд?
– Да, солнышко.
– А если будем успевать, можно мы сходим пообедать в “Симпсонс”?
Миссис Тилбери рассмеялась и легонько ухватила дочь сзади за шею.
– Нет, конечно. Я сделала бутерброды, и тебя нужно вернуть в школу. – Она повернулась к Джин. – В прошлом году мы поехали в Лондон, потому что у Маргарет был экзамен по фортепиано, а потом зашли к мужу в магазин, и он сводил нас на обед в “Симпсонс” отпраздновать. А Маргарет решила, что мы теперь каждый раз так будем делать.
– А вы когда-нибудь были в “Симпсонс” на Стрэнде? – спросила Маргарет.
– Нет, никогда, – призналась Джин. Едят в городе другие люди, а ей не положено. С годами она приучила себя не расстраиваться из-за этого.
– Я заказала ростбиф и бисквит с хересом. Но я не опьянела.
– Когда все это закончится, я свожу вас куда-нибудь отпраздновать, – сказала Джин и тут же об этом пожалела.
Кто знает, как скоро и чем именно “все это” закончится и будет ли в итоге повод праздновать. Не стоит давать ребенку обещания, которые, возможно, придется нарушить. Дети ничего не забывают.
– Тут где-то неподалеку папин магазин, – пришла ей на помощь миссис Тилбери. Она сделала неопределенный жест куда-то налево. – Может быть, если будем успевать, забежим к нему, вот он удивится.
– А можно? – взмолилась Маргарет. – А вы видели папин магазин? – спросила она Джин.
– Вообще-то да.
– Там в витрине есть кольцо, которое стоит четыреста фунтов.
– О господи. Надеюсь, он его хорошенько запирает.
Они уже дошли до Агар-стрит и по невысоким каменным ступенькам стали подниматься к деревянной двери без таблички. Снаружи здание было похоже скорее на посольство или издательство, но внутри выложенного мрамором вестибюля стоял недвусмысленный едкий запах дезинфицирующего средства, типичный для всех больниц, в которых довелось бывать Джин.
Указатель направлял посетителей в процедурную, кабинеты патологии и рентгена, в комнату ожидания. Уборщица небыстро продвигалась вниз по широкой лестнице, погружая веревочную швабру в жестяное ведро с дезинфицирующим раствором и ввинчивала ее в каждый уголок, а уж потом дважды протирала каждую ступеньку. В ее ритмичных движениях и лязге, шлепанье и поскрипывании швабры и ведра было что-то почти гипнотическое. По обеим сторонам коридора то и дело открывались и закрывались со слабым хлопком вращающиеся двери: медсестры и санитары входили и выходили, двигаясь в своих туфлях на мягкой подошве тихо, но с сознанием важности и неотложности. Пациенты, в том числе Джин со спутницами, ходили не так уверенно.
За столом регистратуры сидели две женщины. Они негромко переговаривались и расставляли карточки. Разговор продолжался, пока не достиг естественной паузы – идеально рассчитанный интервал, призванный обозначить, что они обслуживают население на собственных условиях, – и только тогда они удостоили посетителей вниманием.
– Мы к доктору Сидни Ллойд-Джонсу, – обуздывая раздражение, сказала Джин.
Услышав это имя, привратницы мгновенно обрели почтительность.
– Конечно-конечно, вы ведь мисс Суинни? Он передал, чтобы вы проходили прямо к нему в кабинет, это в конце коридора.
– Нас ожидают, – прошептала Джин миссис Тилбери. – Это хорошее начало.
Доктор Ллойд-Джонс был высоким чопорным мужчиной под шестьдесят, с непослушной шевелюрой и в заляпанных очках, поверх которых он, моргая, смотрел как будто ослепленный материализовавшимся перед ним воплощением партеногенеза – человеческой особи женского пола. Он пожал руки всем, включая Маргарет, и призвал из соседнего кабинета коллегу, чтобы тот оценил сходство между матерью и дочерью.
– Это доктор Бамбер из отделения патологии, – сказал Ллойд-Джонс, пока все пятеро неловко топтались у него в кабинете, будто на фуршете в ожидании напитков. – Он будет анализировать пробы крови. Он в этой области большой авторитет, поэтому результатам можно доверять абсолютно. – Он обернулся к доктору Бамберу. – Хорошее начало, вам не кажется?
– Лучше не бывает.
Они широко улыбнулись друг другу, а потом миссис Тилбери. У Джин было такое чувство, будто они уже точат скальпели, чтобы разрезать ее на микропрепараты.
– Наверное, вам будет приятно для разнообразия никого не спасать, – заметила она.
– Да, так гораздо веселее, – согласился доктор Бамбер. Он был моложе своего коллеги, ниже и обаятельнее. – Мы, конечно, очень взволнованы. Такая возможность нечасто выпадает. Мы очень вам благодарны за то, что вы отдаете себя в наши руки.
Джин украдкой взглянула на его руки, не запятнанные физическим трудом и почти не по-мужски гладкие.
– Будьте добры, – сказал доктор Ллойд-Джонс, – отведите мать и дочь в процедурную на анализ крови и ответьте на все их вопросы. А я пока переговорю с мисс Суинни.
Как только они остались одни, Джин сказала:
– Сколько еще людей будет вовлечено в эти исследования? Я волнуюсь, как бы эта история куда-нибудь не просочилась.
– О, об этом можете не беспокоиться, – был ответ. – Все абсолютно конфиденциально. То есть медицинские данные пациентов и так конфиденциальны, но в нашем случае я буду держать их под замком. Пациенты будут обозначены как Мать А и Дочь. Медсестры только берут кровь – они понятия не имеют для чего. Все исследования будет проводить лично доктор Бамбер.
– Вы только не подумайте, что я вам не доверяю, – сказала Джин. – Просто для нас это важная история.
– Возможно, и для нас тоже.
– Я не переживу, если какая-нибудь ежедневная газета что-нибудь пронюхает раньше времени.
– Безусловно. Должен признаться, что, когда мы впервые про это заговорили, у меня были некоторые опасения. Но миссис Тилбери кажется вполне разумной женщиной, а ее случай – достаточно убедительный.
– Я все еще пытаюсь разобраться, – сказала Джин. – Мой первый порыв был ей поверить. А второй – не доверять собственным порывам.
– Если результаты анализов докажут обратное, вы очень расстроитесь?
– Да. Я, наверное, принимаю эту историю слишком близко к сердцу. Но Гретхен будет еще тяжелее. То есть миссис Тилбери.
– Да, непонятно, какой у нее может быть мотив. Вы предлагали ей деньги?
– Ни пенни.
– А может, ей важна истина? Как нам с вами? Надеюсь, разочарование будет не слишком сильным.
– Вы не верите, что она окажется права?
– С учетом теории вероятности – не должна. Но все же не будем делать преждевременных выводов.
На столе доктора Ллойд-Джонса зазвонил телефон. Он снял трубку и минуту слушал молча. До Джин доносилось бормотание мужского голоса на другом конце провода.
– Да, так и сделаю, – сказал он и повесил трубку.
– Это доктор Бамбер. Он хочет минутку-другую поговорить с матерью наедине. Вы не могли бы сходить отвлечь девочку?
– С удовольствием, – ответила Джин.
– Очень рад наконец познакомиться с вами лично, мисс Суинни. Пусть всех причастных ожидает – не хотелось бы говорить положительный, поэтому давайте просто скажем “интересный” исход дела. – Он протянул через стол руку, и она позволила ему дернуть себя за кисть.
Маргарет сидела на жестком деревянном стуле перед дверью процедурной. Она болтала ногами и читала брошюру о курении, озаглавленную “Приключения семьи Мудрых”. К сгибу локтя был хирургической клейкой лентой прилеплен кусочек ваты. При виде ее белых гольфов, перепачканных синим в тех местах, где они соприкасались с сандалиями, у Джин кольнуло сердце. Она вспомнила, как ее мать по воскресеньям каждый вечер доставала ящик со щетками и баночки обувной мази, чтобы почистить их с Дорри школьные туфли, и на мгновение почувствовала сожаление, что саму ее никогда не призовут отправлять этот торжественный ритуал.
– Я думала, это комиксы, – сказала Маргарет, откладывая брошюру, – а это не комиксы.
– Если хочешь комиксы, можем пойти поискать газетный киоск, – предложила Джин. На Стрэнде они проходили мимо какого-то киоска.
– Почему люди курят? – спросила Маргарет, когда они шли обратно по Агар-стрит. – Как это на вкус?
– Как ни странно, на вкус это так же, как на запах. Как горящие листья. Поначалу неприятно, немножко как будто пьешь чай без сахара, но ты не сдаешься, и через некоторое время вкус становится вполне. А потом ты уже не можешь перестать.
– Я никогда не буду курить. А вы когда-нибудь ходили во сне? Я да.
– Вроде бы нет. А куда ты ходила?
– Просто в мамину комнату. Когда люди ходят во сне, их нельзя будить.
– Да, я слышала.
– Они могут умереть. А у вас есть домашние животные?
– Нет. А у тебя?
– Я очень-преочень хочу кролика. Или, может, котеночка. Но котята вырастают и попадают под машину.
Джин не смогла удержаться от смеха. Беспорядочная манера Маргарет вести разговор и ее мрачное воображение очень ее развлекали. Она почувствовала прямо-таки зависть к Гретхен; испытывать беззаветную любовь такой дочери, каждый день наблюдать, как она растет, и знать, что она принадлежит только тебе.
Они уже подошли к газетному киоску; после некоторых уговоров Маргарет застенчиво показала на номер “Девочки”. Когда журнал наконец оказался у нее в руках, ее благодарность была совершенно несоразмерна ценности подарка; она почти дрожала от возбуждения.
Спонтанная щедрость была внове для Джин – раньше как будто и случая не было такое испытать. Конечно, они с матерью дарили друг другу на Рождество что-нибудь небольшое и полезное, но этим опыт дарения и исчерпывался. Дорри уже давно запретила ей посылать в Китале что-либо для нее или детей: почтовая пересылка стоит заоблачных денег, а вещи, скорее всего, конфискуют на таможне или потеряют.
Первое время Джин больно было видеть в витрине магазина игрушку или безделушку, способную привести в восторг племянника или племянницу, и она не обращала внимания на запрет и все равно посылала подарки. Но Дорри ни разу не написала ей, что получила их, а сама Джин не стала спрашивать и постепенно отказалась от этой привычки. Все это она вспомнила сейчас и устыдилась.
Маргарет болтала без остановки. Джин включилась на словах “А вы когда-нибудь видели?”
– Кого?
– Ангела.
– Нет, – твердо ответила Джин, но потом слегка смягчилась. – Но я и земного притяжения никогда не видела, а ведь оно, тем не менее, существует.
Это, кажется, произвело впечатление на Маргарет.
– Я никогда не видела ни одного ангела, – сказала она. – Но я их слышала.
Заявление было так неожиданно и при этом сделано так буднично, что у Джин мурашки пробежали по коже.
– И что они говорят? – Ей было не по себе.
– Они не говорят. Они поют. Так я и понимаю, что это ангельские голоса.
– А. Они поют псалмы?
– Нет. Просто смешные слова, снова и снова. Как габардин.
Джин прыснула. Какой практичный ангел! Тканью для плаща интересуется. Наверное, у него мама – портниха?
Маргарет тоже засмеялась, открыв неровный строй молочных зубов, дырок и новеньких, еще зазубренных резцов.
– Вы, что ли, никогда не слышите голоса? – спросила она.
– Вроде того, – ответила Джин осторожно. Она совершенно не собиралась поддерживать всякую сверхъестественную ахинею, но и прихлопывать ее здравым смыслом, как огромной мухобойкой, ей тоже не хотелось. – Но мои голоса говорят примерно такое: “Пирога тебе, пожалуй, уже хватит” или “Не пора ли наконец написать сестре?”
Но от Маргарет так дешево было не отделаться.
– Ну да, так у меня тоже бывает, но это не то. Это просто я думаю разные вещи. Ангельские голоса – они другие.
