скачать книгу бесплатно
На наш взгляд, в стране проводилась односторонняя политика стимулирования производства посредством повышения материальной заинтересованности работников и трудовых коллективов при одновременном снижении их ответственности за невыполнение трудовых обязанностей, производственных планов и договоров, злоупотребление служебным положением, игнорирование требований о приоритете общенародных интересов. В итоге упала дисциплина в государстве, трудовых коллективах, выполнение планов перестало быть законом, появилась масса долгостроев, неустановленного, часто купленного за валюту оборудования, теневая экономика. Вольготно стали чувствовать себя мздоимцы, бюрократы, проявляющие неуважение к гражданам.
Во имя ложно понимаемой социальной стабильности в обществе и сохранения руководителями личного благостного имиджа в обществе не принимались меры, особенно непопулярные, для решения назревших и перезревших проблем в народном хозяйстве и в обществе в целом.
Далеко не радостное состояние советской экономики было обусловлено и историческими обстоятельствами, внешним негативным, враждебным воздействием на страну. Начало социалистического строительства в отсталой стране с неразвитой промышленностью, при наличии внешних угроз предопределило необходимость концентрации ресурсов на решении ключевых задач для выживания страны и недофинансированию ряда отраслей, что замедлило их развитие. Это стало одной из существенных причин возникновения диспропорций в народном хозяйстве, структурных перекосов в нем, что не удалось ликвидировать на протяжении длительного периода.
Социалистическое строительство началось в стране с преобладанием населения с частнособственнической психологией, обусловленной, главным образом, условиями их жизни. Несмотря на титанические усилия советской власти по трудовому воспитанию граждан в коммунистическом духе, в стране оставалось немало тех, кто недобросовестно относился к своим трудовым обязанностям, не заботился о сохранении и умножении социалистической собственности. Поэтому наряду с передовиками производства, заботящимися об общем благе, было немало и тех, кто работал недобросовестно, слыл бракоделом, зарился на народное добро, не берег средства производства, материалы, природные ресурсы.
В известной мере ненадлежащее отношение к труду, проявления неорганизованности были следствием социальной беспечности многих граждан, знающих, что в любом случае они не окажутся безработными, лишенными крова, других социальных благ.
В стране медленно проводилась структурная перестройка экономики, сохранялось немало устаревших производств, технологических процессов, далеко не все виды выпускаемой продукции были конкурентоспособны. Неоправданно большое место занимали экстенсивные методы работы. Несовершенство системы управления, затратный характер многих элементов хозяйственного механизма, несвоевременное решение накопившихся проблем привели, наряду с исчерпанием источников экстенсивного развития, к снижению эффективности экономики, замедлению темпов ее роста, что негативно отразилось и на решении социальных вопросов, настроении в обществе.
Изложенное свидетельствует, что накануне горбачевской перестройки в экономике, других сферах жизнедеятельности Советского государства проявились предкризисные ситуации, на что справедливо указывает А. Зиновьев, другие ученые. Однако эти явления, в том числе возникновение несбалансированности в экономике, не были родовыми признаками социалистической экономики. Они возникли вследствие наличия привходящих объективных и субъективных факторов. Что особенно важно, указанные негативные явления сами по себе никак не угрожали существующему строю и для их преодоления не требовалось никаких революций ни сверху, ни снизу.
Полагаю справедливым вывод С. Кара-Мурзы, других ученых о том, что советский народ в своей массе не помышлял о смене общественнополитического строя страны, а тем более о ее разрушении, что и проявилось в ходе союзного референдума 1991 г. о судьбе страны, когда более 70 % участвующих в голосовании высказались за дальнейшее проживание в едином союзном федеративном обновленном государстве. О том, что возникновение кризисных явлений вовсе не ведет к гибели действующей системы и не является даже предвестником такого исключительного события свидетельствует функционирование капиталистических систем, подвергающихся периодическим кризисам, которые преодолеваются. Потрясло, но не уничтожило США, их общественный строй даже Великая депрессия тридцатых годов прошлого столетия, потому что были приняты и реализованы правильные и действенные меры по ее преодолению, в том числе с учетом опыта СССР. Нечто подобное следовало сделать и нам. Для решения имеющихся проблем требовалось глубоко осмыслить пройденный страной путь, выявить коренные проблемы социалистического развития, причины их возникновения, разработать и осуществить комплекс мер социалистического характера по наведению порядка в стране, преодоления возникших трудностей и придания советскому обществу более динамичного, как это было в течение длительного периода, развития. Поэтому очередная пятилетка должна была стать пятилеткой качества. В стране наличествовали все условия для решения указанных задач на социалистической основе без ломки экономической и политической систем.
Глава 6
Путь к катастрофе
Избранный в 1985 г. Генеральным секретарем ЦК КПСС М. Горбачев предложил партии и стране другой, антикоммунистический, антинародный путь движения, усыпанный привлекательными лозунгами, но ложный, разрушительный по существу, о чем свидетельствуют результаты затеянной им перестройки. На апрельском 1985 г. пленуме ЦК КПСС он неверно, в черном цвете охарактеризовал предшествующие этапы развития страны как «сталинщина» и «застой», провозгласил курс на ускорение экономического и социального развития СССР, суть которого, по его определению, заключалась в соединении социализма и демократии. Для реализации намеченных целей он предложил провести радикальные изменения во всех сферах жизни партии и страны.
Этот подход, названный затем «перестройкой», получил более широкое толкование и некоторую конкретизацию в докладе Горбачева на XXVII съезде КПСС и его решениях. Съезд позитивно воспринял доклад Горбачева, поскольку в нем вроде шла речь о совершенствовании социалистического строя страны, необходимости решения некоторых реально назревших задач социалистического строительства, улучшения деятельности партийных организаций. Да и кто мог возразить против предложений Горбачева о демократизации всех сторон жизни страны и партии, об ускорении социально-экономического развития страны, более широком освещении в средствах массовой информации происходящих в стране и мире событий, о необходимости бороться с догматизмом, развивать критику и самокритику, ограничить срок пребывания работников на выборных должностях в партии и государстве. Позитивными были заявления о необходимости структурной перестройки народного хозяйства, все большей ориентации производства на удовлетворение потребностей граждан.
На наш взгляд, принципиально важным было уяснение того, насколько выдвигаемые Горбачевым предложения отвечали социалистическим началам советского общества и насколько практические шаги прорабов перестройки соответствовали публично декларируемым целям и потребностям страны.
Рассмотрение с этих позиций анонсированных Горбачевым предложений и целей показывает, что они не предусматривали решение реальных проблем, тормозящих развитие общества, устранение которых было обязательной предпосылкой для ускорения его развития, проведения реформ.
Экономические реформы
Как отмечалось выше, накануне перестройки в стране в расстроенном состоянии находились финансово-денежная, кредитная система, были нарушены товарно-денежные пропорции, рубль во многом утратил свои функции в связи с неоправданным избытком платежных средств, возникли дефицит государственного бюджета и большой внутренний государственный долг перед населением. Наличие указанных проблем признавалось партийными и государственными органами и отражалось в принимаемых ими постановлениях. Однако при этом не принимались действенные меры по их решению. Как известно, из четырех фаз воспроизводственного процесса важнейшим, первичным является производство, и только осуществление коренных сдвигов в нем ведет к заметному повышению эффективности экономики. Объявленные же экономические реформы были направлены в основном на перестройку вторичных фаз воспроизводственного процесса, что могло в лучшем случае дать лишь незначительный и кратковременный эффект при условии их обоснованности. Главный же, принципиальный порок затеянных реформ заключался в том, что они были направлены на подрыв экономического базиса страны, слом существующей системы централизованного планового управления экономикой и в конечном счете на смену ее экономического строя. Такие цели инициаторов перестройки предопределили содержание реформ и порядок их проведения, что проявилось задолго до официального объявления о переводе экономики на рыночные рельсы, а именно, в принятых в 1987 г. постановлениях ЦК КПСС и Совета Министров СССР о коренной перестройке управления экономикой СССР и новом «Законе о государственном предприятии (объединении)».
Концептуальная ущербность указанных актов заключалась в том, что в них отсутствовали положения о принципиальной направленности экономических реформ, сохранении роли централизованного планового управления экономикой. Ход же реформ позволяет сделать вывод, что отсутствие в принятых документах указанных положений не случайно. Это сделано осознанно, с целью скрыть истинные цели реформ и их достижение посредством осуществления завуалированных, пошаговых мер для формирования рыночных отношений в экономике.
Такими мерами были перевод общественной собственности в государственную с последующей ее приватизацией, предоставление права трудовым коллективам самим избирать своих руководителей, утверждать производственные планы и, что самое опасное, лишение контрольных цифр, выдаваемых предприятиям, директивного характера. По существу предприятия освобождались от контроля со стороны общества в лице отраслевых органов управления за использование ими ресурсов. Существенно расширялись права предприятий по установлению цен на выпускаемую продукцию. Обобщающим же показателем оценки их деятельности становилась прибыль, а не выполнение планов и договорных обязательств по выпуску конкретной продукции, рациональное использование живого и овеществленного труда, повышение производительности. В дальнейшем предприятиям было разрешено создавать производственные кооперативы, осуществлять внешнеэкономическую деятельность, брать в аренду или выкупать предприятия.
Все эти и другие аналогичные меры, предусмотренные в принимаемых постановлениях и законах, были в основном сориентированы на превращение предприятий, являющихся составной частью единого народнохозяйственного социалистического комплекса, в атомизированную единицу с коллективной или индивидуальной частной собственностью на средства производства вместо социалистической собственности. Таким образом, в конечном счете ликвидировался социалистический экономический базис страны, создавались предпосылки для организации производства на основе частной или коллективной собственности на средства производства.
Такая ориентация экономических реформ предопределила и подход их авторов к определению места отраслевых и центральных органов управления в системе функционирования экономики. Министерства и ведомства в соответствии с принятыми постановлениями переставали быть государственными органами управления отраслями и превращались в некое подобие консультативно-методологических центров. Были подорваны основы централизованного планового управления экономикой. Плановое управление ею со стороны государства по существу заменялось косвенным регулированием посредством экономических рычагов.
На разрушение советского экономического уклада и создание капиталистической экономики было направлено введение в оборот новых методов хозяйствования – создание кооперативов, коммерческих банков, торговых бирж, совместных предприятий, а также легализацию внешней торговли, т. е. отмену государственной монополии на эту деятельность. Законом, открывающим прямой путь передачи социалистической собственности в частные руки и формирование класса эксплуататоров, стал закон об аренде собственности с правом полного или частичного ее выкупа.
Разрушительный характер экономических реформ, к тому же поспешное, непоследовательное и неумелое их проведение, привели к потере управления экономикой, хаосу, анархии, падению всех видов дисциплины, разрыву связей между предприятиями, превращению некогда единого народнохозяйственного комплекса в конгломерат отдельных производств без гарантий востребованности их продукции. Все это привело к тяжелым социально-экономическим последствиям, что стали признавать и сами инициаторы и проводники реформ.
Особенно зримо нарастание кризиса проявлялось в денежнофинансовой сфере. Так, секретарь ЦК КПСС Н. Н. Слюньков, курировавший экономическую сферу, заявил: «За 4 года денежные доходы превысили расходы на покупку товаров, услуг, платежей и взносов почти на 160 млрд рублей. В 1988 г. зарплата в народном хозяйстве выросла на 7,0 %, а производительность труда только на 4,7 %, объем производства в промышленности – на 3,9 % (16) В 1989 г. ситуация еще больше усугубилась». Прирост продукции промышленности по плану должен был составить 4,0 %, но фактически он вырос только на 1,6 %. Средняя же зарплата увеличилась на 9,4 %, а все денежные доходы населения вместо 6,2 % – на 13 %. Таким образом, рост денежных доходов населения опережал рост производства в 8 раз, рост заработной платы в промышленности – в 5,9 раза (199).
Бывший секретарь ЦК КПСС В. Медведев, сторонник рынка, в 1994 году писал, что к 1989 году развился настоящий экономический кризис, оказавший значительное влияние на потребительский рынок, со сбоем поставок продовольствия и ажиотажным спросом населения, в том числе на продукты первой необходимости. Он признавал, что денежные доходы населения не контролировались, увеличивалась инфляционная спираль.
Открывшийся 9 июня 1989 г. съезд народных депутатов СССР в своем постановлении отметил, что перестройка не оправдывает вызванные ею большие надежды и не принесла желаемых результатов. Многие проблемы обострились, усилилось социальное напряжение в обществе, расстроилась финансовая система, разбалансировался рынок, увеличился дефицит многих товаров и услуг, острыми остаются продовольственная и жилищная проблемы, не повышается технический уровень и эффективность производства, продолжается распыление капитальных вложений, растут объемы незавершенного производства.
Отмечая столь тревожное положение дел в стране, тем не менее, съезд ушел от выяснения истинных причин его возникновения. Об этом свидетельствует то, что, в качестве причины деградации экономики он назвал, разумеется с подачи прорабов перестройки, «живучесть старых структур и методов работы», «стереотипы мышления», «сопротивление консервативных сил», «сковывание экономического развития приспособившимся к условиям перестройки аппаратом управления» и высказался за «неуклонное проведение в жизнь радикальной экономической реформы». Такие оценки и призыв съезда свидетельствовали о неспособности Горбачева и его окружения, готовившего материалы съезда, реалистично мыслить или признать провал проводимых реформ.
Нарастание кризисных явлений в социально-экономической сфере вызвало определенную озабоченность Горбачева и его окружения.
«В конце 1989 – начале 1990 года, – писал Горбачев, – экономический кризис в стране начал вступать в свою острую фазу. Уже в декабре произошло абсолютное снижение промышленного производства, ускорился развал потребительского рынка, быстро обесценивался рубль. Стало ясно, что экономика стоит перед серьезными потрясениями» (208). В этих условиях по инициативе Горбачева и Председателя Совета Министров СССР Н. Рыжкова 24 июля 1989 г. была создана Государственная комиссия Совета Министров СССР по экономической реформе под председательством академика АН СССР, заместителя председателя Совета Министров СССР Л. А. Абалкина, ставшего к тому времени либералом, ярым противником социалистической системы хозяйствования и приверженцем курса Горбачева. Комиссии поручалось подготовить предложения о дальнейших шагах в экономической сфере. 13 декабря 1989 г. Предсовмина СССР Н. Рыжков представил II Съезду народных депутатов СССР проект программы новой экономической реформы, суть которой заключалась в переводе экономики страны на рыночные рельсы. Предложенной программой предусматривалось, что именно рынок должен стать главным регулятором экономических процессов, инструментом координации деятельности производителей. Регулирование развития народного хозяйства намечалось осуществлять посредством индикативного планирования, (т. е. рекомендательного характера). Принципиальным было то, что предусматривалось легализовать частную собственность на средства производства, т. е. изменить экономическую основу государства, создать капиталистическое производство. В соответствии с выбранной «стратегией» предусматривалось развивать рынок труда и капитала, создавать рыночную инфраструктуру. Вхождение в рынок планировалось осуществить в два этапа по три года каждый. Однако радикально настроенная часть депутатов съезда не согласилась с предложенным планом, посчитав названные сроки перехода к рынку слишком долгими.
Выступивший на съезде Ельцин настаивал на немедленном переходе к рынку, фактической ликвидации коллективных хозяйств на селе, упразднении министерств, выведении из подчинения Совмина СССР Госбанка СССР, самостоятельности автономий в составе РСФСР, реформе армии, МВД, КГБ. Это означало, что руководство РСФСР требовало не только ускорения рыночных реформ, но и проведения политических реформ, ведущих к ослаблению союзного государства, его расчленению и ликвидации.
Съезд одобрил предложенный Рыжковым план перехода к рынку, означающий отказ от советской системы хозяйствования, социалистических экономических основ государства, закамуфлированных под словесную аббревиатуру «переход к рынку». Таким образом, стало ясно, что перестройщики не допускают мысли о необходимости сохранения социализма в стране и ее будущее видят в переходе к капитализму, называя это переходом к регулируемой рыночной экономике. При этом такой переход планировалось провести в ускоренном темпе, на чем настаивал Горбачев. Выступая в апреле 1990 г. на XXI съезде ВЛКСМ, он сказал: «Проанализировав обстановку, мы пришли к выводу о необходимости ускорить проведение экономической реформы уже в этом году и в начале будущего года осуществить основные мероприятия в этом направлении, которые намечались на 1992–1993 годы» (243).
Нередко высказываются ошибочные суждения, что именно II съезд народных депутатов положил начало перехода страны к рынку. В действительности же, как было показано выше, этот курс был намечен давно, он проявился уже в постановлениях ЦК КПСС и Совета Министров СССР 1987 года о коренной перестройке управления народным хозяйством и внедрении новых форм хозяйствования. Именно в этих постановлениях провозглашалось развертывание кооперативного движения, создание совместных предприятий, коммерческих банков, бирж, а также либерализация деятельности госпредприятий, внешней торговли. В них четко проявился надлом плановых начал экономики, отраслевого управления ею.
Горбачев и Ко использовали Съезд народных депутатов как трибуну для официального объявления своего давнишнего плана, его юридической легализации, создания правовых основ для решения главного вопроса – передачи народной социалистической собственности в частные руки.
На сессии Верховного Совета СССР 24 мая 1991 г. Н. Рыжков выступил с уточненным планом перехода к рынку, предусматривающим более быстрый переход к рынку с 1991 года. Верховный Совет в целом одобрил предложенную Рыжковым концепцию. Однако и этот план перехода не был одобрен российским руководством во главе с Б. Ельциным как недостаточно радикальный, с медленными темпами перехода. Поэтому Верховный Совет РСФСР с подачи Ельцина одобрил Программу «500 дней», подготовленную экономистами С. Шаталиным и Г. Явлинским, согласно которой такой переход должен был быть осуществлен за 500 дней. Эта программа отличалась от союзной программы не только более сжатыми сроками перехода к рынку, но и тем, что в ней намечалось осуществление принципиальных политических и государственных преобразований. В программе предусматривалось проведение либерализации цен (т. е. отмена государственного управления ценами), приватизации государственной собственности, отмена дотирования убыточных предприятий, предоставление союзным республикам полного суверенитета, установление приоритета республиканского законодательства над союзным. Предлагалось также ликвидировать СССР и вместо него создать экономический Союз суверенных государств, в которые преобразовывались союзные республики.
Ельцин потребовал республиканскую программу признать союзной программой. В противном случае он грозил приступить к реализации своей программы без одобрения союзного правительства. Предпринимаемые попытки создать общую программу на базе союзной программы не увенчались успехом. Этому помешала крайне радикальная, политизированная позиция, занятая Ельциным и его окружением. Он обвинил союзные органы всаботаже курса на переход к рынку. По его настоянию, Верховный Совет РСФСР принял постановление начать переход к рынку согласно программе «500 дней».
Однако ни союзная, ни республиканская программы не были реализованы, в т. ч. как нереальные. Деятельность союзной власти и власти РСФСР в основном ограничилась созданием правовой базы для развития рыночных отношений, ликвидации социалистической системы хозяйствования. Самым радикальным и разрушительным был принятый Закон «О разгосударствлении и приватизации промышленных предприятий», принятый в июне 1991 г. «В принципе уже принятие этого Закона, – считает С. Г. Кара-Мурза, – означало фактическую ликвидацию СССР и его общественного строя… Этот закон в равной степени подрывал основы и советского народного хозяйства, и социальной системы, и государства СССР. Закон был проведен через голосование в Верховном Совете СССР, притом без прений». (11)
Поддавшись массированной идеологической обработке прежде всего посредством проведения кампании гласности, многие в СССР приняли идею перехода к рынку. Однако и в этот период потери массой людей здравомыслия было немало тех, кто доказывал несостоятельность, гибельность перевода страны на рыночные рельсы. Наиболее полно и доказательно такая точка зрения была представлена в трудах видного советского ученого – провидца, доктора экономических наук М. М. Голанского, которую он активно отстаивал.
В своем докладе, представленном Совету Министров СССР, в подготовленной на его основе книги «Будущее мировой экономики и перспективы России», он обосновал неправомерность разрушения централизованного управления социалистической экономикой и показал, к каким катастрофическим последствиям для страны, ее экономики и людей приведет отказ от социалистической системы хозяйствования. По его мнению, основанному на научных расчетах, «переключение на капитализм полностью расстроит финансирование экономики Советского Союза. Она войдет в систему мирового капиталистического хозяйства в качестве отсталой страны, способной поставлять на мировой рынок лишь сырье да продукцию совместных предприятий. Страна окажется пораженной широкой безработицей, будет страдать от роста социальных бед, падения рождаемости, роста преступности и массовой миграции. Бедственное положение экономики будет сопровождаться национальной деградацией и фактическим распадом страны. Вся нынешняя экономическая система страны окажется разрушенной, а взамен возникнет симбиоз сырьевых монополий – анклавов транснационального капитала и отсталого мелкотоварного производства».
Голанский в весьма резкой форме дал отповедь апологетам рынка, уповавшим на его «всемогущую руку» в деле построения современной экономики.«Вызывает удивление, – писал он,– та легковерность, с которой авторы различных программ перехода нашей страны к рынку уповают на самовозрастание новых предприятий в условиях частной собственности. Они действительно верят, что достаточно разрешить стране существование частной собственности и «процесс пойдет» сам».Жизнь подтвердила правоту выводов и предостережений Голанского, которые были проигнорированы руководством страны.
Объявление Горбачева о переходе к рынку было критически воспринято многими зарубежными учеными и государственными деятелями. Так, видный американский ученый-экономист Д. Гелбрейт, ознакомившись в Москве с содержанием экономических реформ рыночной направленности в СССР, уничижительно заявил в интервью газете «Известия»: «Говорящие – а многие говорят об этом бойко и даже не задумываясь – о возвращении к свободному рынку времен Смита не правы настолько, что их точка зрения может быть сочтена психическим отклонением клинического характера. Это то явление, которого у нас на Западе нет, которое мы не стали бы терпеть и которое не могло бы выжить».
Однако мнения представителей Запада также не были приняты во внимание инициаторами внедрения рынка. Не поколебали решимость прорабов перестройки двигаться к рынку и расчеты отечественных деятелей и специалистов, показывающие тяжелые последствия перехода к рынку. Так, председатель Госплана СССР Ю. Маслюков в своем докладе на совместном заседании Совета Федерации и Президентского Совета в апреле 1990 г. ознакомил присутствующих с экспертными расчетами возможных тяжелых социальных и экономических последствий перехода к рынку в соответствии с разработанными программами. Согласно этим расчетам следовало ожидать значительного сокращения валового внутреннего продукта, реальных доходов населения, спад инвестиций, рост потребительских цен. Число же людей, потерявших работу, ожидалось в количестве 40 млн человек (200).
Губительность затеянных реформ в экономике и в других сферах жизни страны уже ощутимо проявлялись реально, о чем шла речь выше. С конца 1989 г. началось падение объемов промышленного производства, а в 1991 г. оно приобрело обвальный характер во всех секторах экономики. Одновременно в стране практически были разрушены товарноденежные отношения, финансово-кредитная система.В итоге рухнул порядок формирования доходов государства. Союзные республики, прежде всего РСФСР и республики Прибалтики, практически прекратили перечисление части своих доходов в союзный бюджет, совокупный дефицит которого в 1991 г. составил более 300 млрд руб., т. е. почти половину размера бюджета (189). С целью удовлетворения потребностей в финансах Правительство СССР резко увеличило эмиссию денег. Рубль окончательно перестал быть платежным средством. По выражению ярого рыночника Г. Явлинского, «рубль утратил свои функции». Рухнула система формирования доходов государства. Союзные республики, прежде всего РСФСР и республики Прибалтики, практически прекратили перечисление части своих доходов в союзный бюджет, совокупный дефицит которого в 1991 г. составил более 300 млрд руб., т. е. почти половину размера бюджета (189). С целью удовлетворения потребностей в финансах Правительство СССР резко увеличило эмиссию денег. Возникновение экономического беспредела и хаоса ускорило стремление союзных республик к полному суверенитету, экономической изоляции, что вело к разрыву экономических связей между предприятиями, нарушало товарообмен и в конечном итоге стало одним из определяющих факторов возникновения кризиса. Особую, зловещую роль во всем этом играла руководящая верхушка РСФСР во главе с Б. Ельциным. Они объявили настоящую войну союзному центру. Катастрофическое ухудшение положения дел в народном хозяйстве, условий жизни людей вызывало тревогу и протесты трудовых коллективов, населения. Наиболее массовым и решительным были длительные забастовки шахтеров.
Острое недовольство сложившейся ситуацией, бездействием властей проявилось и на совещании у Президента Горбачева с участием руководства союзных органов, предприятий, колхозов и организаций. Выступающие обращали внимание руководства страны на трагические последствия продолжающегося неконтролируемого и необоснованного роста денежной массы и требовали обеспечить стабильность рубля, «дать правительству широчайшие полномочия, …пойти на самые резкие меры, не самые неприятные, чтобы стабилизировать рынок… во имя спасения государства это надо сделать». Острой критике подверглась неблаговидная деятельность кооперативов, совместных предприятий, коммерческих банков. Шла речь о необходимости остановить неконтролируемый рост цен, решить другие острые проблемы.
Ведущий совещание Президент никак не отреагировал на выступления. И это было не случайно, что стало еще более ясно после заявления присутствующего на совещании ближайшего помощника и соратника Горбачева секретаря ЦК В. Медведева. Он заявил, что «страна находится на переломном моменте и нам предстоит в ближайшее время перейти тот рубикон, за которым отступления не будет». Это означало, что Президент и его окружение были непоколебимы в стремлении, несмотря ни на что, покончить с советской системой и с маниакальной настойчивостью пытались вести дело к рынку, т. е. утверждению капитализма. Разразившийся же в стране кризис они хладнокровно рассматривали не как проявление ошибочности, тупиковости избранного ими пути, а лишь как неизбежные издержки смены курса страны.
Из изложенного следует, что именно после начала разрушения советской системы управления народным хозяйством, принятия и реализации постановлений ЦК КПСС, Совета Министров СССР о радикальной экономической реформе, внедрения новых методов хозяйствования резко обострились существующие в СССР экономические проблемы и начал стремительно нарастать кризис, охвативший все фазы воспроизводственного процесса. Именно стратегически неверная концепция перестройки в области экономики, некомпетентность перестройщиков, слабая их организаторская работа (или отсутствие таковой) и явились причиной возникновения системного кризиса в экономике, ставшего первопричиной появления системного кризиса в стране и ее разрушения.
Это вынуждены признать многие из тех, кто участвовал в формировании планов перестройки и их реализации. Еще на начальном этапе перестройки небезызвестный Е. Гайдар отмечал, что «расширение самостоятельности предприятий, прав министерств и производственных коллективов в области внешнеэкономической деятельности, быстрый рост кооперативных банков лишь усугубили проблемы в народном хозяйстве» (5).
В вышедшем в 1989 г. сборнике статей «Этот трудный, трудный путь» академик Л. Абалкин констатировал, что «ход перестройки ознаменовался возникновением и нарастанием негативных процессов. Возрос дефицит государственного бюджета, вышли из под контроля денежные доходы населения, резко обострилась ситуация на потребительском рынке»…(33).
Известный глашатай перестройки, антисоветчик Н. Шмелев в своей статье в этом сборнике, озаглавленной «Об экстренных мерах по предотвращению развала советской экономики» вынужден был написать, что «наблюдаемые в последнее время, особенно в 1989 г., резкое усиление инфляции, обострение положения дел на потребительском рынке и скачкообразный рост бюджетного дефицита делают неизбежным – если эти разрушительные процессы не будут остановлены – глубокий кризис всей советской экономики в пределах, по-видимому, 1990 г.» (33).
Антисоветчик, пропагандист перехода к рынку Г. Попов в этом же сборнике признал, что «Вопрос о надвигающейся экономической катастрофе неявляется предметом дискуссии среди депутатовэкономистов, что нарастающий хаос – результат разрушения советской системы управления . «Нет прежней торговли, – отмечал он, – она уже разложилась. Нет прежней милиции – она уже не может защищать граждан. Нет министерств – они ничего не решают. На наших глазах перестает функционировать советский аппарат. Дерево в целом начало падать. Его подрубили мы» (33).
Из изложенного следует, что экономика страны к 1991 г. оказалась в кризисном состоянии. Она непрерывно двигалась вниз, и непринятие экстренных мер по ее спасению было чревато скатыванием экономики в пропасть. Было ясно, что такое ее положение и угрожающая тенденция развития были вызваны проводимыми перестройщиками «реформами», в том числе и потому, что, как признавались затейники авантюры, она началась при отсутствии теории перестроечного периода и понимания содержания, алгоритма практических действий в такой период. Они сами признали необходимость принятия экстренных мер для спасения ситуации. Казалось бы, что сама логика диктовала необходимость восстановления управления экономикой с помощью советской системы хозяйственного управления. Однако перестройщики категорически отказались от такого шага, прежде всего по политическим соображениям, из-за ложного представления о принципах и методах советской системы управления народным хозяйством. Это четко выразил академик Абалкин, сказав, что «переломить экономическую ситуацию и происходящие процессы в стране …, сделать надо так, чтобы не остановить сам процесс перестройки, чтобы не повернуть курс в обратную сторону, не допустить ни при каких обстоятельствах возврата к исторически отжившей себя административно-командной экономике» (33).
Вот почему перестройщики во главе с Горбачевым и Ельциным твердо решили продолжать «поход в рынок», игнорируя реальную обстановку, все уже проявившиеся тяжелые последствия такого курса. Притом сделать это они решили в кратчайшие сроки, чтобы патриотические силы не опомнились и не сбросили с седла обезумевших маньяков, мечтавших побыстрее оказаться в цивилизованном Западе, т. е. капитализме. В этом своем устремлении они не учитывали даже то, что советский народно-хозяйственный комплекс состоит главным образом из монополизированных производственных ячеек, тесно увязанных друг с другом, работающих в основном для удовлетворения внутренних потребностей, изолирован от мирового рынка и поэтому совершенно не готов к вхождению в него и что в таких условиях попытка искусственно, ускоренно внедрить рыночные отношения неизбежно приведет к разрушению основного производственного звена экономики, катастрофическим последствиям. Это и произошло, когда в России, других бывших союзных республиках отказались от государственного планового управления экономикой, регулирования цен, провели массовую приватизацию предприятий.
Политические преобразования
Перестройка охватила все стороны политической жизни страны. Особенности политических преобразований заключались в том, что они проходили на фоне неуклонного ухудшения социально-экономической обстановки в стране, в условиях возникновения и активного проявления центробежных, националистических и криминальных сил. Это обстоятельство вносило сумятицу в сознание людей и дезориентировало поведение партийных кадров, работу государственных, хозяйственных органов и порождало разные, часто противоположные оценки хода перестройки. Кроме того, действия Горбачева, его окружения в этом направлении противоречили их же публичным заявлениям, что политические реформы направлены на совершенствование социалистического строя.
На наш взгляд, единственно верным критерием оценки всего произошедшего могут служить лишь реальные действия отдельных персонажей, правящих структур и реальные результаты, последствия этих действий. О необходимости реформы политической системы Горбачев объявил в 1988 г. на XIX Всесоюзной партийной конференции. Говоря о том, что «у нас за плечами уникальный опыт первой в мире социалистической демократии, рожденной Октябрьской революцией», он тут же по существу опроверг сказанное, дав негативную оценку советской политической системе как «серьезно деформированной со сложившимися командно-административными методами управления, оказавшими пагубное воздействие на различные стороны развития общества» (116).
Свой негативный взгляд на прошлое страны он проявил в необъективной оценке XX съезда КПСС, решения которого, по оценке Горбачева, «открывали возможности для реализации ленинских принципов жизни партии и государства», но которые «не были использованы» (116). Он подверг сомнению правильность курса партии на укрепление советской государственности и противопоставил его задаче расширения демократии, которая уже нашла отражение в действующей Конституции страны. По его мнению, это привело к «равнодушию, ослаблению социальной активности масс, отчуждению человека труда от общественной собственности и управления». Дав такую извращенную картину прошлого, он заявил: «именно в окостеневшую систему власти, в ее командно-нажимное устройство упираются сегодня коренные проблемы перестройки».
Позиция Горбачева нашла отражение в принятой конференцией резолюции. В ней было отмечено, что «на первый план сегодня выдвигается кардинальная реформа политической системы. Именно она должна открыть новые возможности углубления перестройки во всех областях общественной жизни и обеспечить гарантии ее необратимости» (116).
Из указанной записи в постановлении конференции, изречений Горбачева следует, что предназначение реформы политической системы заключалось в создании условий для углубления перестройки и обеспечении ее необратимости. Главное же в перестройке ее инициаторы видели в переходе к рынку. Стало быть, поставленная ими основная задача политической реформы состояла в том, чтобы открыть путь для решения этой задачи перестройки – ликвидировать экономическую основу социалистического государства, обеспечить создание правовых основ для приватизации социалистической собственности, формирования эксплуататорского класса, собственников средств производства. О правомерности такой оценки направленности затеваемой политической реформы красноречиво свидетельствует заявление Горбачева на III съезде народных депутатов СССР, который безапелляционно изрек: «Глубокая перестройка экономики оказалась невозможной без демонтажа авторитарно-бюрократической системы в целом» (202). Горбачевская позиция была созвучна взглядам либералов. «Глубокая перестройка экономики, – заявил на этом съезде Г. Попов, – невозможна без политической реформы».
Из изложенного следует, что затеваемая политическая реформа имела разрушительный характер и была направлена на ликвидацию советской социалистической системы, создание иного строя.
Декларативными, не соответствующими требованиям и обстоятельствам времени были намерения Горбачева и его окружения ослабить государственные институты, осуществлять дела на принципах самоуправления, самофинансирования, самообеспечения и т. д. без учета реального состояния общества и его готовности к реализации этих устремлений.
В ходе политического реформирования намечалось решить отдельные назревшие вопросы. Такие как повышение роли Советов всех уровней в жизни страны, ограничение сроков пребывания кадров на выборной работе в одной должности в партийных и советских органах, проведение выборов на альтернативной основе и др. Однако эти намерения не изменяют оценку политической реформы, ее содержания как неэффективной и разрушительной.
Гласность. Такую ее направленность наглядно демонстрирует метаморфоза с политикой гласности, объявленной на XIX Всесоюзной конференции КПСС. Необходимость гласности декларировалась как «непременное условие развертывания процесса демократизации всех сфер общественной жизни, функционирования органов государственной власти», а также реализации ленинского указания о том, что «массы должны знать все, обо всем судить и на все идти сознательно».
Однако вскоре выяснилось, что гласность была провозглашена с иными целями. Она рассматривалась прорабами перестройки как действенный инструмент для дискредитации КПСС, советского строя, верных ему руководителей и специалистов, изменения самосознания советских людей и обеспечения их согласия, пусть молчаливого, на формирование иного, чем советский, общественного строя.
Первым шагом на пути реализации намеченного стала смена действующих и назначение на их место лояльных перестройщикам руководителей средств массовой информации (СМИ), идеологических, пропагандистских центров. Вслед за этим развернулась мощная антисоветская, антикоммунистическая кампания в подконтрольных перестройщикам и направляемых ими СМИ. Публиковались лишь материалы, порочащие советский строй, партию и восхваляющие рынок, западный буржуазный образ жизни и перестройку Горбачева, рынок как панацею от всех бед.
Пожалуй, наиболее зримым подтверждением целевой, антисоветской направленности кампании гласности и всего хода перестройки является злобная реакция ее инициаторов и всех антисоциалистических сил на публикацию в неподконтрольной Кремлю газете «Советская Россия» статьи преподавателя одного из ленинградских вузов Нины Андреевой «Не могу поступиться принципами» в защиту советского строя.
Реформирование государственной системы. Значимой мерой, направленной на ликвидацию политического советского строя, формирование новой политической системы, адекватной обществу с частной собственностью на средства производства, стало реформирование высших органов власти страны. Пожалуй, самой заметной и принципиальной из таких мер стало учреждение в стране института Президентства в соответствии с законом, принятом Внеочередным III съездом народных депутатов 12 марта 1990 г. Согласно этому закону Верховный Совет СССР лишался распорядительных функций. Закон интегрировал Президента в структуру исполнительной власти, замкнув на него большую часть деятельности Совета Министров. Президент наделялся правом законодательных инициатив, утверждения законов и множеством других полномочий. Высшие органы власти (Съезд народных депутатов и Верховный Совет) могли контролировать его работу лишь в форме заслушивания ежегодных докладов о положении страны.
Таким образом, был изменен государственный строй страны, сложившийся после Октябрьской революции. Это изменение означало резкое ограничение власти Советов. Она передавалась вновь учрежденному институту президентства, который был в значительной мере независим от представительных органов власти.
Автор данных строк солидарен с теми, кто справедливо полагает, что институт полноправного президентства с одновременным резким ослаблением власти парламента был введен прежде всего для правового обеспечения легализации в стране частной собственности, т. е. перехода к капиталистическому обществу и избавления президента от контроля партии и резкое снижение ее роли в жизни страны.
Другой причиной, побудившей Горбачева предложить введение поста президента, являлось нарастание хаоса в стране, снижение авторитета Горбачева и его влияния на ход событий. Но надежда на то, что полученные им полномочия как президента помогут остановить эти тенденции, оказались тщетными. Вместе с тем, затея с президентством продемонстрировала стремление Горбачева к неограниченной власти, игнорирование им лично демократических принципов в работе.
Реформирование КПСС. Составной частью политической реформы была реорганизация Компартии СССР, касающаяся ее идеологических основ, места в системе общественно-политических отношений, в жизни государства, содержания практической деятельности, организационного строения.
Заслуживали одобрения продекларированные в начале перестройки намерения демократизировать внутрипартийную жизнь, провести общественно-политическую аттестацию членов КПСС. Своевременным были призывы к развитию критики и самокритики, повышению боевитости партийных организаций, укреплению партийной дисциплины, обеспечению на партийных форумах широкого и принципиального обсуждения актуальных вопросов жизни партийных организаций, положения дел в коллективах по месту работы коммунистов.
К сожалению, намеченное в главном не было осуществлено. Аттестация коммунистов так и не была проведена. Многие проблемы жизни и деятельности партии остались вне поля зрения Горбачева, руководящих органов партии. Таковым являлся вопрос о создании действенной системы контроля со стороны коммунистов за деятельностью партийных комитетов, и прежде всего, находящихся фактически вне контроля ЦК КПСС, Политбюро, секретарей ЦК КПСС. Отсутствие такого контроля порождало волюнтаризм, вождизм, бюрократизм, крупные просчеты в политике и повседневной деятельности партии и было чревато опасностью ее перерождения, прежде всего правящей верхушки КПСС, что и произошло.
Для обеспечения действенного и постоянного контроля требовалось реализовать указания В. И. Ленина на сей счет, о чем речь впереди.
Необходимо было коренным образом улучшать идеологическую работу партии. Огромный пропагандистский аппарат партии не справлялся с возложенными на него обязанностями. Масса коммунистов и граждан не имела стойких коммунистических убеждений, что наглядно проявилось в годы перестройки. Члены ЦК КПСС, делегаты партийных форумов, депутаты Советов штамповали антикоммунистические, антиленинские постановления. Многие партбилетчики открыто предали партию и Советскую власть, стали ярыми антикоммунистами, составили костяк новой буржуазной власти и вошли в стаю расхитителей общенародного достояния.
