Заветные сказки

Вольно! Расчёт закончен! Разойдись!

Да, конечно, не было никакого смысла в этой длинной информации об этих якобы учениках Иисуса от 70-ти, где, когда и зачем они жили, почему и как умерли. Да и читатель, я надеюсь, уже перестал читать эти краткие биографии святых после первых нескольких. Но уж, написано пером, зачем вырубать? Тем более, что и не вырубишь теперь.

Если внимательно исследовать появление апостолов от 70-ти, то окажется, что Иисус никак не мог лично призвать абсолютное их большинство. Тем более – послать их по двое для проповедей. Это Лука, евангелист и апостол из 70-ти, сообщил, ничтоже сумняшеся, о семидесяти избранных Иисусом учениках, обученных Им и посланных Им в народ для того, чтобы распространить Слово Божие. Но Лука перед этим и после этого не назвал в своём Евангелии ни одного из имён из приведённых выше избранных учеников. А надо было. Как же так, Иисус выбрал среди народа всего только семьдесят, кроме, конечно первых двенадцати, а ни о ком ничего неизвестно, даже имени нет. Вот тут пришлось опять же Луке, вероятно, исправлять своё нечаянно обронённое слово. Сказал – семьдесят, договаривай и дальше. Он и договорил это в Деяниях Апостолов.

Посмотрите на список и биографии 70-ти избранных Иисусом. Не будем перечислять многих. Вот, положим, Акила. Мог ли он быть призванным Иисусом, если этот Акила сам привёл в христианство апостола Аполлеса, одновременно и в одно и то же время призванного и Иисусом в число 70-ти? Апостол Апеллий был крещён апостолом от 12-ти Иоанном, а также призван был и Иисусом, но ещё до крещения? Большой привет. Сам же Апеллий был крещён, как говорят, Акилой. Апостол Гаий крещён Павлом уже после распятия Христа, никак раньше это не могло случиться, там более – призвание Гаия Иисусом. Только во сне. Дионисий тоже приведен Павлом, а не Иисусом. И так далее, и так далее. Пожалуй, если вот так пробежаться по всем приведённым выше ученикам от 70-ти, то самого Луку можно будет смело записывать в лжесвидетели, поскольку абсолютное большинство из них ну просто никаким своим боком и никакой другой частью тела к Иисусу не подходили, когда Он там ходил и проповедовал. Если и были близко, то только к самому апостолу Павлу, который и попросил Луку написать Деяния про себя, любимого.

Если заняться этим вопросом, то есть подробным исследованием биографий этих апостолов от 70-ти (биографий во множественном числе, конечно, отдельно по каждому из них), то выявиться ещё более непонятная картина, чем я её изобразил в приведённой мной краткой записке после публикации сведений об апостолах.

Всё это с апостольством надо было придумывать, чтобы набрать объявленных в Евангелии семьдесят человек. А ведь о многих из них и вразумительного ничего не сказано. Но уж епископами сделали практически всех. А более половины из них погибли от рук язычников. Как же это получилось? Очень просто. Семьдесят человек набрали из Посланий Павла. Кому и о ком он писал, у кого когда-нибудь останавливался переночевать, все и вошли в список апостолов, призванных Иисусом. Разве что только Александр, медник, который много плохого сделал Павлу, избежал такой почётной участи. А не хватило бы если до 70-ти, то и Александру меднику спокойно могли бы приписать и ученичество у Иисуса, но прежде присовокупить где-нибудь в Святых Изложениях его публичное покаяние. Так что договорённость Павла и Луки о содержании Деяний Апостолов была. Тут и разночтения появились в их биографиях. Не всех, но абсолютного большинства. Они же не только у нас апостолы, они и у католиков апостолы. Католики поют одну биографию, полагая, что она самая правильная, а православные свою, тоже, конечно, полагая, что она самая правильная. Католики могут и мифов напустить в биографию какого-нибудь полюбившегося им апостола (см., например, информацию об апостоле от 12-ти Филиппе), а православные стараются избежать таких казусов, сглаживают их. Хотя и у них всего хватает и своего, зачем чужое добавлять? И ещё, что немаловажно, как и с нашей групповухой в святости из числа царей-князей. Больше трети (я насчитал 26 апостолов) избранных в число 70-ти чудесным образом, волею случая, оказались родственниками или, на крайний случай, сродственниками Павла, которых он и ввёл в это указанное число! И эта несомненная подозрительная путаница с местами смерти большинства апостолов, как от 12-ти, так и от 70-ти. Об этом достаточно грамотно написал известный историк христианской церкви Василий Васильевич Болотов (1854-1900) в книге «Три первых века христианства» (изд. «Ломоносовъ», М.: 2015):

«Что позднее предание не всегда заслуживает доверия, видно и из следующего. Если о чём особенно устойчиво могли сохраниться сведения, то, конечно, прежде всего, о месте мученической кончине апостолов. Предание о месте погребения их могло твёрдо сохраниться при опоре на такой вещественный памятник, как гроб апостола. Однако и в этом отношении предания между собой спорят, и согласить их иногда возможно, только если предположить, что апостолы проповедовали в одном, а погребены в другом месте».

Иоанн Креститель сомневается (11)

Иоанн, призвав двоих из учеников своих,

послал к Иисусу спросить: Ты ли Тот, Который

должен придти, или ожидать нам другого?

Лук. 7:18.

Иоанн Креститель, хоть и крестил Иисуса, но верить Ему, похоже, не верил. Сомневался. Поэтому и послал он к Иисусу двух своих учеников, тоже, вероятно, бездельников, как и у Иисуса, спросить Его, мол, парень, Ты ли это?

Сам Иоанн, надо сказать, в то время сидел как раз в темнице (так распорядился с Иоанном в это время только Матфей), из которой уже не вышел: голову ему вскоре отрубили по просьбе Иродиады, дочери царя Ирода. В основном, за то, что Иоанн напустился на Ирода за его некоторый проступок в отношении жены своего брата Филиппа, Иродиады. Иоанн говорил ему, что он не должен этого делать. А это заключалось в кровосмесительстве. Филипп был сводным братом Ироду. Женой Ирода стала Иродиада, бывшая прежде женой Филиппа. Вот об этом кровосмесительстве и попрекал Иоанн Ирода с Иродиадой.

Иисус, как видно из текста, ошалел от такого нахальства Своего родственника, прозвучавшего в виде неверия, а то и сомнения (Ты ли это?), но виду не подал. Успокоил его через посланников: «Я это, Я! Не волнуйся, брат Мой, береги нервы».

«И сказал им Иисус в ответ: пойдите, скажите Иоанну, что вы видели и слышали: слепые прозревают, хромые ходят, прокажённые очищаются, глухие слышат, мёртвые воскресают, и иные благовествуют; и блажен, кто не соблазнится о Мне!»

Конечно, из всего сказанного только «мёртвые воскресают» может подтвердить божественность Иисуса, доказать, Он ли это или кто другой. А всё остальное вполне может приписываться врачам телесным. Это событие подробно расписано только у Матфея и Луки (7:18 и далее). Некоторые места переданы слово в слово, со всеми подробностями. А в других местах пусть и не слово в слово, но по содержанию и смыслу – идентично.

Вот и снова, кто из них друг у друга списал? Матфей у Луки или Лука у Матфея? А может быть, тому и другому попозже кто-то третий дописал? Я, например, склоняюсь к последнему.

И другое. Иисус, говоря, что «слепые прозревают, хромые ходят, прокажённые очищаются, глухие слышат» и прочее, никак не говорит об основном: а прислушивается ли народ к Его призывам, позволяющим попасть в Царствие Небесное. Даже судя по Его ученикам, постоянно толкавшимся рядом с Учителем и наблюдавшим эти Его «прозревают» и «ходят» и прочее. Никакой народной реакции на призывы не замечается, как это не замечается и в Его учениках.

А причина не любить Иисуса у Иоанна Крестителя, вероятно, была. Ведь по свидетельским показаниям евангелиста Иоанна именно первые два ученика Иисуса и были бывшими учениками Иоанна Крестителя. Они сразу же, на другой день после крещения (лучше сказать – появления) Иисуса, приблудились к Нему в качестве учеников (по версии Иоанна). Да и после Иоанн Креститель через своих учеников, ревниво спрашивал Иисуса о том, почему это все постятся, как нормальные, а Иисус со своими нахлебниками – нет (см. главу 9 от Матфея). Правда, сначала таким же вопросом задались фарисеи (11):

«…Фарисеи сказали ученикам Его: для чего Учитель ваш ест и пьёт с мытарями и грешниками?»

Иисус услышал этот вопрос и Сам ответил на него, не доверяя такого скользкого дела Своим избранным (12, 13):

«…Не здоровые имеют нужду во враче, но больные; пойдите, научитесь, что значит: «милости хочу, а не жертвы»? ибо Я пришёл призвать не праведников, но грешников к покаянию».

И вот после этого и обратились к Иисусу Иоанновы ученики (14):

«…Почему мы и фарисеи постимся много, а Твои ученики не постятся?»

Но Иисус их быстренько поставил на место: «Кто вы такие? Я жених-то, что хочу, то и делаю. А вы сошки малые, вам всё и соблюдать. А эти, – Он показал на Своих избранных, – со Мной, пока Я здесь – они не постятся, а когда Меня не будет, тогда они и будут поститься». Вот как дословно изображено это у Матфея, возвратимся-ка в его 9 главу (стих 15), а то я, возможно, что-то сказал и не так:

«И сказал им Иисус: могут ли печалится сыны чертога брачного, пока с ними жених? Но придут дни, когда отнимется у них жених, и тогда будут поститься».

Может быть, и ещё была причина некоторой нелюбви к Иисусу, которая крылась в том, что первым-то родился по воле Бога как раз Иоанн (за полгода до Иисуса), ему бы и занять место первенца в божественной земной литургии. Но он был ограничен только проповедями-предупреждениями о появлении мессии, да ещё крестил народ во имя Царствия Небесного. Но Иисус почувствовал, всё-таки, некоторую вину перед Иоанном Крестителем, и Свой поступок или действия Он оправдал тем, что это от Него не зависело (25-27):

«В то время, продолжая речь, Иисус сказал: славлю Тебя, Отче, Господи неба и земли, что Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл то младенцам. Ей, Отче! ибо таково было Твое благоволение. Всё предано Мне Отцем Моим, и никто не знает Сына, кроме Отца; и Отца не знает никто, кроме Сына, и кому Сын хочет открыть».

А перед этим Иисус стал крёстного восхвалять (7-11):

«…Иисус начал говорить народу об Иоанне: что смотреть ходили вы в пустыню? Трость ли, ветром колеблемую? Что же смотреть ходили вы? Человека ли, одетого в мягкие одежды? Носящие мягкие одежды находятся в чертогах царских. Что же смотреть ходили вы? Пророка? Да, говорю вам, и больше пророка. Ибо он тот, о котором написано: «се, Я посылаю Ангела Моего пред лицем Твоим, который приготовит путь Твой пред Тобою». Истинно говорю вам: из рождённых женами не восстал больший Иоанна Крестителя; но меньший в Царстве Небесном больше его».

Большой-то большой Иоанн из всех человеков, но, всё-таки, не выше самого захудалого жителя Царства Небесного, хотя сам и является посланным Богом Ангелом, приготовившим путь Иисуса. Как известно, Ангелы – пернатые во все стороны жители Царства Небесного, а никак не люди.

Потом неверующим Он стал угрожать страшной карой:

«Тиру и Сидону отраднее будет в день суда, нежели вам».

Однако ничего не сделал, чтобы спасти Иоанна от казни. Можно сомневаться только, что Он этого не знал. Это прочно исключено, потому что нам известны все Его выдающиеся способности.

И это у Луки всё повторено аналогично, как я уже говорил, с теми же знаками препинания и с таким же смыслом. Исторически правдивый Марк об этом важном случае ничего не говорит, а Иоанну Богослову – снова не до мелочей.

Вот раньше я говорил, что Лука не пользовался Евангелием от Матфея, а здесь получается, что пользовался. Поэтому можно смело предположить, что в Евангелие от Луки позже сделали приписку о событиях, связанных с сомнением Иоанна Крестителя. Вполне возможно, что эту приписку по времени написания объединили с молитвой «Отче наш!», которая появилась и у Луки, да и с некоторой другой информацией, божественного направления.

Мне кажется, если бы Лука эту запись о сомнении Иоанна Предтечи написал сам от себя, то, наверняка он украсил бы её каким-нибудь приличествующим театральным приёмом. Каким? Мне этого не дано, не то, что написать, а и даже что-то такое более-менее толковое придумать.

О субботе и другом, не менее важном (12)

«У нас нонче субботея».

(Из песни).

В субботу что-либо делать запрещалось по тем законам, которые относились к избранному Богом народу, но не к нам.

Приведу некоторые из многочисленных запретов (всего, кажется, их порядка 40 категорий) в отношении работ в субботу. Вот, примерно, что нельзя делать по установленному запрету в иудейском законе: «Не делай никакой работы ни ты, ни твой сын, ни твоя дочь…», в субботу, имеется в виду. Нельзя: замешивать тесто, варить и выпекать, молотить, стирать, заниматься рукоделием, заниматься строительством и ремонтом, передвигать мебель, рисовать, чертить, писать, нельзя зажигать огонь и его тушить, заниматься любой охотой (в том числе и рыбной ловлей), заниматься разными работами в саду и с землёй, покупать и продавать, ездить на животных, плавать, играть на музыкальных инструментах, работать с радиотехнической аппаратурой и телефоном (это уже перескочили в наше время), исключаются свадьбы и приготовления к ним, нельзя готовиться к следующей трудовой неделе, запрещаются прогулки до определённого расстояния (порядка 1 км) и др.

Но Иисус отверг эти законы. Как-то в субботу зашёл Иисус с учениками на засеянное пшеницей поле. Кстати, ведь Он же их направил по городам и весям в 10-й главе; быстренько они обернулись! Поэтому, вероятно, надо было писать не «как-то в субботу», а «после возвращения учеников, посланных по указанию Иисуса к людям, которые не являются язычниками, а заблудшими овцами Израилевыми, в одну из суббот…» и далее по тексту Евангелия.

Здесь можно и нужно сделать некоторое отступление. Дело в том, что крестился Иисус в тридцать Свои лет (а по «исследованиям» Луки – в тридцать четыре года). А распят он был, как говорят, в тридцать три Свои года (опираясь же на «исследования» Луки, вполне можно предположить, что распят Он был примерно к сорока Своим годам). Получается, что Он с учениками три года топтал Израильские земли. Так что вполне возможно, что ученики Его уже и возвратились из первой посылки. В этом случае мои добавления в текст Священного Писания ничего не стоят. Но есть предположения, что и распят Он был и недалеко от Его тридцати лет, а не тридцати трёх или, тем более – сорока.

Так вот, пришла странная (или странствующая) дюжина (простая или в другом составе, близком в народе к другому её наименованию) на пшеничное поле. Ученики Его, вообще говоря, зная о субботе и не спросясь об этом Учителя, набросились на чужом поле на колосья и стали есть зерно. Об этом пишут Матфей (12:1), Марк (2:23) и Лука (6:1). Иоанн такой информации не приводит. Может быть, и потоптали немного. Тоже вполне могло быть. Раз, не спросясь хозяина, стали воровать, то что там до остального! Как птицы небесные: не сеяли, не жали, а наелись до отвала. На них заповедь их Учителя «не укради» не распространяется. Они с Ним.

Вполне возможно, что действовали они в соответствии с законом, мне об этом подсказали, предварительно упрекнув в незнании, мои авторы, читавшие эту книгу в Интернете. В этом законе прямо сказано:

«Когда войдёшь в виноградник ближнего твоего, можешь есть ягоды досыта, сколько хочет душа твоя, а в сосуд твой не клади. Когда придёшь на жатву ближнего твоего, срывай колосья руками твоими, но серпа не заноси на жатву ближнего твоего» (Втор. 23:24, 25).

Эта компания была отнюдь не нищими, для которых, думается, закон разрешал пользоваться сиюминутно плодами чужого труда. Это во-первых. А во-вторых, способности Иисуса вполне могли проявиться для насыщения Его учеников, как это неоднократно делалось при кормлении, например, 5000 человек, не считая женщин и детей, в число которых, человек, входили и Его ученики. То же самое и при кормлении 4000 человек, не считая женщин и детей, но считая Его учеников. Для Себя Он таких чудес не устраивал, говорят читатели, но для Себя Ему и не надо было ничего делать, и так обошёлся бы, но для учеников же делал. Примером является, хотя бы, денежка изо рта некой рыбки, которую изловил Пётр по указанию Иисуса. Поэтому здесь не было особой необходимости срывать колосья на поле ближнего (вот только откуда они узнали, что это поле именно их ближнего?), пусть бы другим, неимущим, побольше досталось бы.

Недалеко от этого поля прогуливались фарисеи, обсуждая, надо полагать, свои неотложные фарисейские дела. Они увидели творящиеся безобразия и, естественно, стали укорять эту жующую пшеницу группу, но, странно, не в воровстве, потому что и сами, скорее всего, не прочь чужим воспользоваться, закон-то позволяет и им пользоваться чужим добром, а в том, что ели зерно эти незнакомцы в субботу. Но Иисус – парень не промах. Он ссылками на давнишнего Своего предка-отца Давида и на то, что Сын Человеческий есть и господин субботы, напрочь отверг притязания фарисеев (3-8):

«Он же сказал им: разве вы не читали, что сделал Давид, когда взалкал сам и бывшие с ним? Как он вошёл в дом Божий и ел хлебы предложения, которых не должно было есть ни ему, ни бывшим с ним, а только одним священникам? Или не читали вы в законе, что в субботы священники в храме нарушают субботу, однако невиновны? Но говорю вам, что здесь Тот, Кто больше храма; если бы вы знали, что значит: «милости хочу, а не жертвы», то не осудили бы невиновных; ибо Сын Человеческий есть господин субботы».

Вот и представьте себе, что прёт по вашему полю толпа мужиков в тринадцать душ, топчут поле, зерно едят, а один из них говорит вам: «Пошёл вон, я тут хозяин, и субботе, заодно, я хозяин». То есть, чего ни возьми – всего хозяин. На лбу у Него не написано, что Он Сын кого-то Наибольшего. Конечно – чей-то. Но как знать, что Он – Сын Бога? Он так и ответил на упрёки фарисеев, скромненько так:

«Я Тот, Который больше храма, Я есть господин субботы».

Это в-третьих. А в-четвёртых, Иисус, укоряя фарисеев, Сам, оказывается, не читал законов, поскольку Давид, Его родственник, о котором Он говорил, совсем даже и не в субботу ел хлебы предложения (I Цар. 21:6), там никакой день не упоминается (я ещё раз приведу цитату из нужного места Ветхого Завета):

«Разве вы не читали, что сделал Давид, когда взалкал и бывшие с ним? Как он вошёл в дом Божий и ел хлебы предложения, которых не должно было есть ни ему, ни бывшим с ним, а только одним священникам? Или не читали вы в законе, что в субботы священники в храме нарушают субботу, однако невиновны?»

В-пятых, пшеничное зерно совсем даже и не является хлебом, тем более, не является и хлебом предложения. А что касается ссылок на закон, разрешивший Аарону есть в субботу, что указано в Книге Левит (24:9), так это Господь Сам и устроил, тем более, что Аарон был священником, а не простым таким малым. Но то, что Он Пастух с большой буквы, а не простой пастух, на лбу у Него не написано, да и никакими другими знаками не отмечено. Поэтому фарисеи были правы, что возмутились.

А как считаете вы, достаточное это объяснение-обоснование для фарисеев? А для хозяина поля? Да и никто не должен понимать намёки другого, и укорять не понимающего намёков нельзя, неприлично даже. Следует просто сказать, без всяких на то намёков, Я, мол, Сын Бога, вот Мои документы, а вот и другие доказательства (и представить эти другие доказательства тут же, не сходя с того самого места на чужом пшеничном поле), а уж после и присваивать Себе титул господина всего, в том числе и субботы. Кто бы тогда возражал? Но Он не стал этого делать. Он снова, как и всегда, ограничился новыми намёками и непонятными ссылками, даже для весьма начитанных и искусных в Священных Книгах книжников и фарисеев (38-40):

«Тогда некоторые из книжников и фарисеев сказали: Учитель! Хотелось бы нам видеть от Тебя знамение, Но Он сказал им в ответ: род лукавый и прелюбодейный ищет знамения; и знамение не дастся ему, кроме знамения Ионы пророка; ибо как Иона был во чреве кита три дня и три ночи, так и сын Человеческий будет в сердце земли три дня и три ночи».

На прошлом уроке, в 1-й части этой писанины, мы почитали с вами о пророке Ионе, который был во чреве подводной лодки инопланетян (по-ветхозаветовски читай – в чреве кита) три дня и три ночи (глава «Что день грядущий нам готовит?»). А разве можно понять или хоть немного догадаться, что это как раз и был намёк на толстые обстоятельства, что это относится к Сыну Человеческому? Ничего подобного, Бог так наказал Иону за непослушание. Сказано и сделано однозначно. И никакой связи с последующими событиями. А игра в число «три», как мы уже можем догадаться, может быть бесконечной, если проявить хотя бы минимально свою фантазию, как это сделал и Сам Иисус.

Иоанн не стал описывать подробно, да и вообще, эту практически воровскую, ну, не воровскую, а очень близкую к ней, историю и дальнейшее исцеление сухорукого в синагоге. А ведь Иоанн сам ел эту чужую злополучную пшеницу. Понял, вероятно, к старости лет, что плохо было это содеянное ими зло настоящему хозяину поля.

Допустим, Ты господин всего и субботы в том числе. Так Ты и пользуйся Своим правом есть в субботу, но, правда, не воровать в субботу или ещё в какой другой день. Ведь в законе прямо сказано: «Не кради!», без указания дня, в который можно украсть безнаказанно. Спросись разрешения хотя бы, хоть Ты и хозяин. Но не поля же пшеничного, у него другой хозяин, и Ты об этом отлично осведомлён. А причём здесь простые смертные, эти двенадцать мужиков, которые рядом с Тобой? Им-то что до субботы, они же не господа её. Опять – «эти со Мной».

Снова возвращусь к упрёкам в мою сторону моих читателей, что я не знаю тех законов, которые разрешали что-то чужое взять (в винограднике или на поле), но не нахапать, а тут же съесть. Да, закон такой был, но, я повторюсь, он был для неимущих, для нищих, а не для этой группы, которую к нищим можно было отнести только с большого перепоя.

И потом, в фарисейской синагоге, Он вылечил сухорукого. То есть совершил работу, чего тоже нельзя было делать в субботу. Оказывается, что в субботу можно делать добро, так сказал Иисус. Но не сказал, что можно делать и зло, что как раз и делали вместе с Ним Его дармоеды на чужом поле.

Снова исцеления, угрозы. Они так и идут рядом с Иисусом во время всего Его путешествия.

Приведу некоторую небольшую несуразность в тексте об исцелениях (22):

«Тогда привели к Нему бесноватого слепого и немого; и исцелил его, так что слепой и немой стал говорить и видеть».

Получается, что бесноватость так и осталась неисцелённой. А до этого, тоже получается, что в субботу, Он исцелил сухорукого.

Потом Иисус продолжил Свои наставления, как жить правильно, чтобы быть принятым в члены Академии Наук, простите, в члены Царствия Небесного. А здесь, случайно, оказались Его Мать и братья, которые хотели с Ним поговорить. Но Он отверг их: «Это, что ли Моя Мать и братья? Нет их у Меня. Вот, ученики Мои – Мне мать, братья, да и сёстры». Кто из этих учеников окрещён был матерью, кто братом, а кто сестрой – не сказал Иисус. А каково же было Богородице, Матери, слышать такие слова? За что Ей-то? Уж лучше бы и не … (Прямо страшно подумать!)

Марк (3: 31-35) дал расширенное понятие сестёр и братьев, да и матерей:

«И пришли Матерь и братья Его и, стоя вне дома, послали к Нему звать Его. Около Него сидел народ. И сказали Ему: вот Матерь Твоя и братья Твои и сёстры Твои, вне дома, спрашивают Тебя. И отвечал им: кто матерь Моя и братья Мои? И обозрев сидящих вокруг Себя, говорит: вот матерь Моя и братья Мои; ибо кто будет исполнять волю Божию, тот Мне брат и сестра и матерь».

По Марку все вокруг Иисуса были Его братьями и сёстрами. То же самое видим и у Луки (8:19-21). А у Иоанна этот момент насчёт братьев и сестёр не отражён. Не поднялась рука Иоанна оскорбить Мать Иисуса, свою сводную Бабушку.

И ещё здесь добавлено Его заявление, которое можно посчитать законом или заветом (30-32):

«Кто не со Мною, тот против Меня; и кто не собирает со Мною, тот расточает. Посему говорю вам: всякий грех и хула простятся человекам; а хула на Духа не простится человекам; если кто скажет слово на Сына Человеческого, простятся ему; если же кто скажет слово на Духа Святого, не простится ему ни в сем веке, ни в будущем».

И ещё (35-37):

«Добрый человек из доброго сокровища выносит доброе; а злой человек из злого сокровища выносит злое. Говорю же вам, что за всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день суда. Ибо от слов своих оправдаешься и от слов своих осудишься».