скачать книгу бесплатно
– Дамы… – сказала Леони. – Наряды… – Она показала на свое платье. Жест Леони репетировала полчаса специально для этого случая. – Возможность заявить о себе…
Вежливо присев в реверансе, она быстро направилась к лорду Суонтону и компании его воздыхательниц. За своей спиной Леони услышала приглушенное бормотание, но у нее не было времени обернуться. Дурно одетая девушка тянула леди Клару за руку, чтобы уйти.
Леони прибавила шагу.
Не спуская глаз с подруги леди Клары, она не заметила брезента, расстеленного у нее под ногами.
Запнулась за него и полетела головой вперед.
Компания замерла, послышались смешки, когда Леони, совсем неизящно размахивая руками, падала на пол.
* * *
Лорд Лисберн тоже не обратил внимания на брезент. Он был слишком увлечен, разглядывая уходящую мисс Нуаро со спины, хотя до этого уже воспользовался возможностью понаблюдать за ней на расстоянии, а также в почтительной близости, пока она стояла перед Боттичелли, не замечая никого и ничего вокруг. Когда девушка обернулась и посмотрела на него, он чуть не споткнулся, решив, что боттичеллиевская Венера ожила: то же самое – или невероятно похожее! – лицо в форме сердечка, соблазнительный носик с небольшим изъяном… Загадочная улыбка, за которой могла скрываться как глубокая задумчивость, так и тяжелый опыт… И неожиданно решительный подбородок.
Его воображение уже готовилось разыграться и создать малоприличные фантазии, но тут в дело вмешались рефлексы. В одну секунду он оказался рядом с мисс Нуаро и одним мягким движением подхватил падавшую девушку, заключив ее в объятия.
За шесть лет, которые Саймон Блэр провел вне Англии, женские наряды в своей экстравагантности стали еще более причудливыми. Трудно было с уверенностью сказать, какая часть девичьей фигуры настоящая, а какая создана ради художественного эффекта. И хотя ему нравились художественные эффекты, он с радостью обнаружил, что чудесные формы этой девушки оказались искусственными в самой незначительной степени. Судя по теплу, которое ощущалось при прикосновении, тело у нее было щедро-округлым, как он и предполагал. И пахло от нее тоже очень приятно.
Лисберн увидел широко открытые глаза, синева которых могла бы затмить сапфиры и тосканское небо, и сочные пухлые губы.
– Теперь вы добились своего, – шепотом произнес он. – Все смотрят на вас.
Так оно и было, без преувеличения. Все остановились, прекратили разговаривать и смотрели на них, раскрыв рты. И кто стал бы винить их за это? Ведь не каждый день рыжая роскошная особа падает в объятия мужчины.
Возникшая суета привлекла людей из других залов.
Сегодняшний день становился не таким скучным, как обещал.
– Мисс Нуаро!
Суонтон заторопился к ним, проталкиваясь сквозь толпу своих обожательниц, по ходу дела пару раз наступив кому-то на ноги. Барышни последовали за ним. Даже кузины Лисберна – Клара и Глэдис Фэрфакс – тоже не остались в стороне. Хотя на их лицах не было заметно сильного беспокойства, а энтузиазма – и того меньше.
– Зевс Великий, что произошло? – всплеснул руками Суонтон.
– Даме стало дурно, – ответил маркиз.
Он знал, те несколько человек, кто смог оторваться от созерцания Суонтона, видели, что происходило на самом деле. Лисберн оглядел собравшихся, лениво предлагая свидетелям возразить ему. Никто не шевельнулся. Даже два отъявленных мерзавца Меффат и Тикер молчали. В кои-то веки!
Правда, леди Глэдис Фэрфакс фыркнула, но на нее никто не обратил внимания – кому же захочется превратиться в объект кровной мести. С другой стороны, она ведь тоже недавно вернулась в Лондон после нескольких лет отсутствия. Ее, конечно, никто не забыл, как не забывают эпидемию чумы, например, или Лондонский пожар, или приступ водобоязни.[3 - Лондонский пожар, или Великий лондонский пожар, охватил центральные районы английской столицы и продолжался четыре дня (2–5 сентября 1666 г.).]
– Merci. – Мисс Нуаро поблагодарила его вполголоса по-французски. Лисберн не услышал ее, а скорее ощутил сказанное, в такой близости к его груди она находилась.
– Je vous en prie, – с готовностью ответил маркиз.[4 - Пожалуйста (фр.).]
– Это была мгновенная слабость, – уже более отчетливо сказала Леони. – Вы можете опустить меня на пол.
– Уверены, мадам? – спросил Суонтон. – Вы раскраснелись, что неудивительно. Эта ужасная духота! Ни глотка свежего воздуха сегодня. – Он бросил взгляд на небо за окном. Все сделали то же самое. – А солнце! Оно палит, словно перепутало Лондон с Сахарой. Кто-нибудь, будьте так любезны, подайте мадам стакан воды.
Мадам? Тут Лисберн вспомнил ее элегантную визитную карточку. На таких карточках портнихи, в особенности самые дорогие, именуются «мадам», вне зависимости от их семейного статуса.
Суонтон, оказывается, был знаком с ней. И ведь словом не обмолвился, подлец. Нет, подлость не в его характере. Скорее всего, им овладело очередное поэтическое вдохновение, и он просто забыл о мисс Нуаро, пока не увидел ее снова. Вполне типично для него.
Отец Суонтона погиб молодым при Ватерлоо, и тогда отец Лисберна принял мальчика в свой дом. Саймон стал ему старшим братом, его защитником и сохранял данное положение, пока Суонтон не стал Суонтоном.
– Милорд, вы слишком любезны, – сказала она. – Мне не нужно воды. Все в порядке. Это была минутная слабость. Лорд Лисберн, прошу вас, отпустите меня.
И начала изгибаться в его руках, что было забавно.
Будучи мужчиной отменного здоровья, у которого все части тела пребывали в рабочем состоянии, ему страшно не хотелось отпускать ее. Но так как последнее все равно пришлось бы сделать, Саймон решил продлить удовольствие и поэтому поставил девушку на пол с величайшей осторожностью, позволив ее телу проскользнуть вдоль своего, и не выпустил ее из объятий, пока она твердо не встала на ноги.
Прикрыв глаза, Леони тихо что-то сказала, потом снова открыла глаза. На губах заиграла улыбка, которая предназначалась только ему. Улыбка сияла, как и ее глаза. От двойного эффекта у Саймона даже немного закружилась голова.
– Мадам, если вы пришли в себя, может, позволите представить вам моих друзей? – встрял Суонтон. – Я знаю, они в полном нетерпении желают познакомиться с вами.
Джентльмены – да, вне всякого сомнения. Им только дай возможность завязать отношения с красивой женщиной, особенно в подобной ситуации, когда другие не обращают на них внимания и лишь вьются роем вокруг Суонтона.
Но дамы? Они что, желают быть представленными хозяйке модной лавки?
Почему бы и нет, решил Лисберн. Три сестры Нуаро завоевали себе известность. Недавно он слышал о них в Европе.
Саймон заметил, как ее улыбка и сияющий взгляд буквально обворожили аудиторию.
– Вы очень любезны, милорд, – сказала она. – Я и так уже доставила много беспокойства. Дамы знают, где меня найти – здесь, за углом, дом пятьдесят шесть по Сент-Джеймс-стрит. А дамы, как вам известно, моя главная забота.
Договорив, Леони бросила взгляд на кого-то в толпе. На кузину Клару? Потом сделала реверанс и направилась к выходу.
Оставшиеся вновь переключили внимание на Суонтона, женщины, разумеется, сделали это первыми. Тот продолжал поэтизировать или романтизировать, или чем он там занимался, и все перешли к «Юности между Добродетелью и Пороком» Веронезе.
Однако Лисберн продолжал смотреть вслед мисс Нуаро. Ему показалось, что девушка еще нетвердо держится на ногах, что движется не так грациозно и естественно, как раньше. В начале лестницы она положила руку на перила и поморщилась.
* * *
Ей не удалось уйти быстро.
Леони услышала шаги за спиной. Она поняла, кто это, даже не обернувшись. Наверняка из-за того, что маркиз несколько минут назад страстно прижимал ее к себе, а потом в высшей степени неприличным образом поставил на ноги. Леони дрожала всем телом до сих пор.
Или, может, он сообщил о себе неким импульсом, посланным через все помещение, как это делают некоторые божества, оповещая о своем приближении необычными сполохами огня, волшебными звуками, неземными ароматами.
– Мне кажется, вам все еще больно, – обратился к ней Лисберн. – Позвольте, я помогу вам.
– Я надеялась исчезнуть незаметно, – сказала она.
– Это нетрудно. Все столпились вокруг моего кузена. Суонтон сейчас разглагольствует по поводу «Добродетели и Порока», и им кажется, что он скажет нечто особенное. – Продолжая говорить, маркиз завладел ее левой рукой, закинул ее себе за шею и обнял Леони за талию.
Она затаила дыхание.
– Вам, наверное, чертовски больно, – заметил Лисберн. – Я подумал, может, лучше осмотреть вашу лодыжку, прежде чем мы двинемся дальше. Вдруг вы пострадали намного серьезнее, чем нам кажется.
Если маркиз дотронется до ее лодыжки, Леони потеряет сознание, и не обязательно по причине медицинского свойства.
– Я просто подвернула ее, – сказала она. – Если было бы что-то серьезное, я сейчас сидела бы на ступеньке и рыдала от боли.
– Я могу нести вас на руках, – предложил он.
– Нет! – воскликнула Леони и добавила после паузы: – Благодарю вас.
Они начали медленно спускаться по лестнице. Она сделала усилие, чтобы отвлечься от присутствия рядом большого, излучающего тепло тела, поддерживавшего ее. Это было не так-то просто. Слишком долго она смотрела на Боттичелли, у нее перед глазами все еще оставались обнаженные мускулистые руки и ничем не прикрытый мужской торс.
К тому времени, когда они добрались до первой ступеньки, мысли ее, обычно упорядоченные, забрели в какую-то неизведанную область, и Леони вдруг обратила пристальное внимание на свои физические ощущения.
Ей потребовалось сделать усилие, чтобы заговорить.
– Могу только надеяться на то, что люди подумают, будто у меня закружилась голова от короткой встречи с лордом Суонтоном.
– Именно это я им и скажу, если хотите, – предложил маркиз. – Но у меня сложилось впечатление, что вы уже были знакомы.
– В Париже, – кивнула она. – Вечность назад.
– Та вечность не длилась долго, – заметил он. – Вы, конечно, хромаете, но не выглядите дряхлой.
– Это случилось во время его первого визита в Париж, – сказала Леони.
– Значит, пять с лишним лет тому, – прикинул Лисберн.
Тогда Леони было почти шестнадцать. Она радовалась работе, чувствовала себя счастливой в семье, в особенности от того, что у нее имелась маленькая племянница, получала удовольствие от успехов «Эммелин» – прелестного ателье, которым владела кузина Эмма.
До тех пор, пока все не рухнуло.
– Лорд Суонтон появился в магазине моей кузины, чтобы купить подарок своей матери, – объяснила Леони. – Он был милым, мягким и обходительным. В Париже джентльмены очень часто путают ателье по пошиву одежды с борделями.
Те, кто упорствует в своем заблуждении, потом часто попадают в неприятные ситуации.
Самое первое правило, которое усвоила Леони, гласило: мужчинам требуется лишь одно… Кузина Эмма учила своих юных подопечных, как защищаться от агрессивных мужчин, наравне с тем, как кроить и шить. К сожалению, она не рассказала девочкам, как вести себя с римскими божествами. Это было более хитрое дело, чем заниматься коммерцией, хотя у Леони хватка была не то что у ее сестер. Это сразу становилось очевидным, как только дела выходили на первый план. Марселина и Софи всегда витали в облаках – мечтательницы и авантюристки. Так типично для семейства Нуаро! Так типично для семейства Делюси!
От него пахло чистотой. Так пахнет в воздухе после дождя. Как это ему удается? Это такой одеколон? Или какое-то новое чудодейственное мыло?
Когда они спустились на первый этаж, пульсирующая боль в лодыжке ослабла.
– Мне кажется, вы можете меня отпустить, – сказала Леони.
– Уверены?
– Лодыжка болит не сильно. Я уже могу не опираться на вас.
На самом деле ей нельзя было опираться на него вообще, потому что он слишком тесно прижимал ее к себе. Она ощущала каждый дюйм мужской мускулистой руки и – несмотря на нижнюю рубашку, корсет, лиф и пелерину – что его пальцы касаются самого низа ее грудной клетки.
Леони перестала обнимать его за шею. Лисберн отпустил ее талию, предложив теперь руку. Она протянула ему свою ручку в перчатке, и он взялся за нее так же решительно, как перед этим за талию.
Ей пришлось сказать себе, что в этом нет ничего интимного по сравнению с тем, как он держал ее в объятиях, прижимая к себе. Однако это не могло объяснить, почему у нее возникло желание развернуться и убежать прочь. Она знала, как защитить себя, разве не так? Знала, как не подпасть под очарование красивого мужского лица и стати, а также низкого, обольстительного голоса.
Леони не могла позволить, чтобы ею руководила паника. Лодыжка перестала болеть лишь в самой малой степени. Ей придется без помощи хромать до ателье по жаре. Хоть расстояние невелико, но надо будет тащиться в гору. Пока доберется до места, она только еще больше растревожит ногу и станет ни на что не годна.
Дело на первом месте, и на последнем, и всегда! Когда они вышли на Пэлл-Мэлл, Леони сосредоточилась на том, чтобы подсчитать, каким капиталом он обладает, напомнив себе про его будущую жену и (или) любовницу и подавив неприятные эмоции цифрами, как ей частенько приходилось делать. Подругу леди Клары теперь можно будет сбросить со счетов. На сегодня это было ее единственным делом.
– Вы что-то начали говорить про свое дело, – напомнил Лисберн.
– Разве? – Сердце быстро заколотилось. Она что, начала говорить вслух сама с собой и не заметила этого?
– Перед тем, как заторопились к моему кузену.
– Ах, это… – расслабилась Леони. – Да, верно. Куда бы лорд Суонтон ни отправился, его всегда сопровождает большая группа молодых девиц. Он сказал одной из наших клиенток, что собирается сегодня после обеда побывать в Британском Институте. Мне показалось, что это удачная возможность познакомить с работой нашего ателье тех, кто еще ничего о нем не знает.
– Значит, никакого отношения к его поэзии это не имеет.
Она пожала плечами и получила в ответ новый приступ боли.
– Я содержу ателье по пошиву дамской одежды, милорд, – напомнила Леони. – И напрочь лишена романтической чувствительности. – Она трудилась с детства. Барышни, которые поклонялись лорду Суонтону, не жили в Париже во времена хаоса, невзгод, они не умирали от эпидемии холеры. Так что в скорби, страданиях и смерти для нее не было ничего поэтического.
– Должен признаться, меня это приводит в замешательство, – сказал лорд Лисберн. – Я не вижу в этом ничего романтичного. Как и большинство мужчин. Эта болезнь, мне кажется, поражает только юных созданий, за небольшим исключением. Кузина Клара, хоть пребывает в уязвимом возрасте, явно скучала. Вид у кузины Глэдис был кислый. Правда, он у нее всегда такой, поэтому невозможно с уверенностью сказать, поклонялась ли она ему.
– Кузина Глэдис? – переспросила Леони. – Это девушка, которая появилась вместе с леди Кларой?
– Леди Глэдис Фэрфакс, – пояснил маркиз. – Дочь лорда Боулсворта. Знаменитый дядя Клары, ну, вы знаете. Герой войны. Понятия не имею, что заставило Глэдис вернуться в Лондон, хотя у меня есть кое-какие безрадостные подозрения. Я вижу, вы пока не очень хорошо себя чувствуете, мисс Нуаро.
Они как раз добрались до Сент-Джеймс-стрит. На Пэлл-Мэлл при выходе из Института уже было жарко, но сейчас духота навалилась на них вместе с обжигающим ветром, который вдобавок нес пыль, поднимавшуюся от проезжавших мимо карет, всадников и даже от пешеходов. Теперь у Леони еще разболелась и голова, причем так же сильно, как нога. Она пыталась вспомнить, когда в последний раз слышала о леди Глэдис Фэрфакс, но голова отказывалась работать из-за жары, боли и общего замешательства.
– Так и есть, – сказал он. – Я возьму вас на руки.
Что и сделал. Леони не успела отказаться, а потом ее протесты были заглушены его шейным платком.
– Да, все на нас будут смотреть, – согласился Лисберн. – Но это же отличная возможность заявить о себе, вы так не считаете? Знаете, я уверен, что набью себе руку в этом деле.
* * *
Тем временем в Британском Институте
Сэр Роджер Тикер и мистер Джон Меффат, эсквайр, были среди немногих, кто обратил внимание на то, что лорд Лисберн ушел вместе с мисс Нуаро. Эти два господина появились в Институте вместе с группой почитателей Суонтона, но не принадлежали к их числу, хотя в прошлом были одноклассниками поэта.
Они не относились к любимым одноклассникам, потому что почти год нещадно третировали его, пока лорд Лисберн случайно не узнал об этом и не проучил их. Причем неоднократно. Ведь они не поняли с первого раза, что к чему. Но эти молодые люди оказались не только непонятливыми, но еще и злопамятными.
Они следовали за толпой почитательниц Суонтона в нескольких шагах, отчасти из-за того, чтобы оставаться на безопасном расстоянии от лорда Лисберна.
Тикер проводил маркиза взглядом до лестницы. Как только Лисберн с мисс Нуаро исчезли из поля зрения, он заявил:
– Все, можно не сомневаться, маркиз готов.
– Если кто готов, так это французская модистка, – откликнулся Меффат. – Ставлю десять фунтов.
