Пусть мертвый оживет

Однако сколько можно бродить по улицам? Уже поздно, да и ноги гудят. А запрешься в своей комнате, вдали от сверкающих огней, шумных улиц, городской толчеи, – и в голову сразу полезут мысли! Сегодня ей невыносимо быть одной, но именно это ее и ждет, если вернуться к себе. Конечно, рано или поздно возвращаться все равно придется, но хорошо бы оттянуть этот момент.

Она устала. Тот тип, спросивший, не по пути ли им, увязался за ней. Судя по звуку его шагов, он подволакивал ногу. Наверное, у него одна нога короче другой, предположила Сьюзен. Она знала, что он преследует ее, и не слишком беспокоилась – вокруг полно людей. Просто ей было противно слышать за спиной его шарканье и сознавать, что он рассчитывает «склеить» ее.

Она миновала плавный изгиб дороги и, обойдя ресторан «Монико», зачем-то пошла по Глассхаус-стрит – малолюдной, плохо освещенной улице, куда в такой час наведывались в основном желающие снять девочку.

Когда она поняла свою ошибку, ее преследователь уже почти поравнялся с ней. Она ускорила шаг, кляня себя за то, что додумалась свернуть с безопасной Пикадилли. По счастью, в нескольких ярдах впереди была закусочная. Сьюзен быстро вошла внутрь и захлопнула дверь перед носом непрошеного провожатого. Она не оглянулась, но затылком почувствовала его тяжелый, разочарованный взгляд.

В помещении было жарко и душно. Народу набилось довольно много, за каждым столиком кто-то сидел. Сьюзен неуверенно посмотрела вокруг, ловя на себе вопросительные взгляды завсегдатаев, и поскорее опустилась на свободный стул напротив мужчины, который не проявил к ней никакого интереса, поскольку уткнулся в газету, которую держал перед собой, так что лица его ей было не видно. На нее смотрели только две газетные полосы и руки в шоферских крагах.

– Мы закрываемся, – мимоходом бросила ей официантка.

Сьюзен подняла глаза и вдруг почувствовала смертельную усталость, как будто яркий свет и жаркий влажный воздух кафе забрали у нее последние силы. Ноги налились свинцом, тело сделалось как чужое, словно уже наполовину растворилось в теплой ванне апатии.

– Я не знала… Мне только чашку кофе, – виновато сказала она и подумала, что лицо официантки напоминает комок сырого теста.

– Закрываемся! – ледяным тоном повторила та.

Сьюзен понимала, что должна хотя бы немного передохнуть. Прямо сейчас возвращаться на улицу было немыслимо. К тому же этот тип, ее преследователь, наверняка караулит под дверью. Как назло, все уставились на нее в предвкушении скандала. Сьюзен побаивалась перечить официантке – тетка за день набегалась и не упустит случая сорвать раздражение. Заупрямишься – устроит сцену. Ну что за невезение! Чуть не плача, Сьюзен схватила с мраморной столешницы свою сумочку и толкнула стул назад.

– До закрытия еще двадцать минут, – раздался тихий, бесцветный голос. – Принеси ей кофе.

Обе женщины как по команде повернулись к мужчине, который опустил газету и теперь неподвижно смотрел на официантку холодными серыми глазами.

Официантка открыла было рот, чтобы снова повторить «закрываемся», но передумала. Что-то в его худом, белом как мел лице остановило ее. Что-то, чего она не сумела бы объяснить. Возможно, ей показалось, что воля у него сильнее, чем у нее, и если она не принесет этот несчастный кофе, он от нее не отцепится, пока не добьется своего, будет сидеть и долбить в одну точку до самого утра.

Она пошла к стойке, налила из бачка кофе, шмякнула чашку с блюдцем на стол перед Сьюзен и выписала чек.

Мужчина не сводил с нее глаз, глядя поверх раскрытой газеты. Когда она выполнила его распоряжение и отошла от стола, он сжал губы, хмыкнул и опять скрылся за газетой.

Сьюзен уткнулась взглядом в дымящийся жидкий кофе – ей казалось, что все умолкли и пялятся на нее. Она не могла решить, нужно ли ей благодарить своего заступника. Ему, похоже, не было до нее никакого дела: за все время он ни разу на нее не взглянул.

Однако пока он неотрывно следил за официанткой, Сьюзен успела его разглядеть. Дорогая щегольская шоферская форма сидела на нем идеально. Козырек фуражки был надвинут на глаза, однако Сьюзен со своего места напротив хорошо видела его лицо. Молодой, примерно одних с нею лет – около двадцати одного. Черты лица мелкие, правильные, кожа такая бледная, что черные брови кажутся нарисованными. Она сразу обратила внимание на его серые глаза под длинными, загнутыми кверху ресницами – суровые, безжалостные глаза. Взгляд их был страшен.

Сьюзен помешивала ложечкой кофе и думала, что, если бы он сейчас опустил свою газету, она поблагодарила бы его, и дело с концом. Разделявшая их газетная преграда не только все усложняла, но и создавала, непонятно почему, странную, таинственную атмосферу.

Сьюзен решила промолчать.

Она открыла сумочку и достала письмо. Корявый, инфантильный почерк напомнил ей о других письмах – о всех его письмах. Эта мысль не принесла ей утешения, наоборот, еще горше стало оттого, что его прощальное письмо так разительно отличается от всех прочих, будто не он писал.

Он постарался проявить деликатность – порвать с ней гуманно, но получилось ходульно и фальшиво. Ну да, она всегда знала, что он привязан к матери, однако раньше сыновние чувства не мешали ему признаваться в любви к ней, Сьюзен. Внезапно прозрел?

«Я пришел к выводу, что это было бы нечестно по отношению к маме, – написал он. – Нужно подождать, пока я смогу зарабатывать больше, а это может случиться очень нескоро. Думаю, я не имею права просить тебя ждать так долго…» Нет, невыносимо читать дальше – буквы расплываются. Она аккуратно сложила письмо и убрала его в сумочку. Слеза скатилась по ее щеке и упала в кофе.

Потом Сьюзен снова вспомнила о шофере, который теперь в упор смотрел на нее. Он сидел спиной к стене, а раскрытую газету держал перед собой, чтобы никто, кроме девушки напротив, не мог его видеть.

– Так нельзя, – произнес он, почти не разжимая губ. – Так ничего не добьешься.

Кровь бросилась в лицо Сьюзен, и ее охватил ужас, что сейчас она при всех разрыдается.

– Ты слишком чувствительная, – продолжал шофер, не сводя с нее холодных серых глаз. – Наверняка пустила слезу из-за парня. Брось! Так ничего не добьешься.

– Не лезьте, пожалуйста, куда не просят! – внезапно вспылила она и отвернулась от него.

– Уже лучше, – одобрил он. – Значит, характер у тебя все-таки есть. Только не рассказывай мне про свою беду. Не хочу слушать.

– Прекратите этот разговор! Пожалуйста, – сердито добавила она, забыв про слезы и жалость к себе.

– Мне нужна твоя помощь, – заявил он, – в одном важном деле.

Она снова повернулась к нему лицом, гневно сверкнув глазами.

– Я не знаю, за кого вы меня принимаете…

Он нетерпеливо дернул головой.

– Дай сказать. Ты мне подходишь. Я знаю вашу женскую породу. Ты девчонка что надо. Просто тебя вышибли из седла. Ничего, переживешь.

Она схватила сумочку.

– Я ухожу! С незнакомыми мужчинами я не разговариваю.

– Кто добыл тебе кофе? – напомнил он, глядя ей в глаза. – Ты не хочешь отплатить услугой за услугу?

Его глаза впились в нее так, что она нутром почувствовала всю силу его воли – и разом обмякла.

– Я не понимаю, о чем речь.

– А ты помолчи, я объясню. В дальнем левом углу сидит мужик в черной рубашке с белым галстуком. Он еще там?

Она украдкой оглянулась.

За столиком в дальнем углу сидел мужчина. Действительно – черная рубашка с белым галстуком. Черная ковбойская шляпа сдвинута на затылок. Ей почудилось отдаленное сходство с Хамфри Богартом. Мужчина равнодушно смотрел в ее сторону, но не на нее, а как бы в пространство.

– Да, – ответила она, заинтригованная, что все это значит.

Шофер плотно сжал губы и после недолгой паузы признался:

– Он следит за мной. На всякий случай запомни: когда ведешь слежку, одевайся скромнее. Я еще полчаса назад приметил этот галстук. Ходит за мной хвостом.

– При чем тут я? – удивилась Сьюзен, недоумевая, к чему он клонит.

Она допила кофе и раскрыла сумочку.

– Пока ни при чем, но это поправимо. Тебя вышибли из седла. Хочешь поскорее встать на ноги – помоги мне. Нужно выяснить, кто этот тип. Можешь проследить за ним?

От изумления она потеряла дар речи.

– Это тебя встряхнет, – невозмутимо продолжал шофер. – Такую, как ты, никто не заподозрит. Я хорошо заплачу. – Он достал из кармана и придвинул к ней тонкую пачку банкнот. – Десять фунтов. Работа непыльная.

Она отшатнулась.

– Вы что, с ума сошли? – Вопреки своим собственным словам, она ощутила легкую эйфорию. – И не подумаю!

– Еще как подумаешь, – обронил он, не отрывая глаз от газеты; на его бледном, худом лице между бровями обозначилась суровая складка. – Я никогда не ошибаюсь. Ты только что была готова прыгнуть в реку и пустить пузыри. А сейчас еле вспомнишь, из-за чего лила слезы. Это поможет тебе скоротать бессонную ночь.

– Но я не умею, – неуверенно возразила она, – в жизни никого не преследовала.

– Тут нечего уметь, – заверил он, по-прежнему уткнувшись в газету. – У него машина. Большой зеленый «паккард». XLA3578. Запаркован в начале улицы. Откроешь заднюю дверцу и спрячешься под пледом. Плед лежит на сиденье, я видел. Этот, в белом галстуке, поедет за моей машиной, потом вернется в Шеперд-Маркет. Так я думаю, но мне нужно знать точно. Короче, тебя ждет ночное приключение.

– Нет, спасибо. А вдруг он меня обнаружит, что тогда? И вообще, он мне не нравится.

– Мне тоже, – сказал шофер, – но он не обнаружит тебя. Ему не придет в голову обыскивать машину. Это же очевидно. Давай решайся быстрее. Мы не можем сидеть здесь до утра.

– Мой ответ – нет. Это просто смешно.

Он пристально посмотрел на нее:

– Зато не скучно. Ты же ни разу не испытывала острых ощущений, у тебя на лице написано. Таким, как ты, полезно встряхнуться.

«Положим, это бабушка надвое сказала, – подумала Сьюзен, и сердце ее учащенно забилось, – хотя сегодня мне не до сна. Что угодно лучше, чем возвращаться к себе в комнату».

– Кто он? – спросила она – И кто вы? Почему он преследует вас?

Шофер зашуршал газетой, теряя терпение.

– Все это не важно. После поговорим. Сперва ты должна проследить за ним. Сейчас не время болтать, надо действовать.

– Но я не собираюсь следить за ним, – жалобно сказала Сьюзен.

– Десять фунтов! Представь, что ты детектив и я нанял тебя расследовать важное дело.

Она прыснула. Вот уж действительно!

– По-вашему, я похожа на детектива?

– То-то и оно, что непохожа. Тебя никто не заподозрит. – Он подпихнул деньги к ее краю стола, наклонив газету, чтобы никто не заметил. – Не глупи. Деньги на дороге не валяются. Считай, что я тебя нанял.

Деньги ей не помешали бы, это факт. Пока столько заработаешь, набегаешься. Все-таки десять фунтов. А работу еще надо найти.

Сьюзен снова глянула в конец зала на мужчину в черной рубашке. Он как раз закуривал и в их сторону не смотрел. Ну и тип! Такой на все способен, вылитый американский гангстер. Она содрогнулась. Но азарт уже охватил ее. Интересно, что бы сказал Джордж, если бы узнал, в какую авантюру она влезла. Бедняга Джордж, он так переживал, что Сьюзен одна возвращается затемно на Фулхэм-роуд. Вот бы Джордж и его мамаша сидели сейчас за соседним столиком!.. Сьюзен представила себе их шок и ужас, и это решило дело.

– Хорошо, я согласна, – произнесла она и сразу пожалела о своих словах.

Шофер испытующе посмотрел на нее:

– Что мешает тебе согласиться, забрать деньги и уйти с ними домой, а?

Она встретилась с ним взглядом.

– В принципе, ничто.

Он еще на долю секунды задержал ее взгляд.

– Но ты этого не сделаешь. Другая могла бы, но ты – нет. Я знаю вашу породу. Ты девчонка что надо.

Как ни странно, она почувствовала себя польщенной, хотя должна была возмутиться.

– Ладно, – сказал он. – Встретимся утром. У паба «Зеленый человек» на Патни-Хилл. В десять часов. Поняла?

Сьюзен чуть было не сказала, что с утра ей надо заняться поисками работы, но передумала. Какая разница, решила она, начнет искать после обеда.

– Поняла.

– Зеленый «паккард». XLA3578. Стоит в начале улицы. Я дам тебе три минуты. Потом выйду отсюда. Следом выйдет наш клиент.

Сьюзен сунула деньги в сумочку. Ей самой не верилось, что все это происходит наяву. «Надеюсь, я не сваляла дурака, – подумала она, – и все обойдется». Она встала из-за стола и подошла к стойке. Официантка бросила ее три пенса в отделение для мелочи и со стуком задвинула ящик, словно напутствовала ее: «Скатертью дорога!»

Сьюзен скользнула по залу прощальным взглядом. Шофер все так же прятался за вечерней газетой. Человек в черной рубашке зевал во весь рот и смотрел в потолок, изнывая от скуки. На первый взгляд, ничего необычного.

Она открыла дверь и вышла на улицу.

«Шла бы ты лучше домой, – сказала она себе. – Сама не знаешь, с кем связалась. Как бы не пришлось потом локти кусать! Еще не поздно вернуть деньги. Еще можно сесть на четырнадцатый автобус на остановке возле „Симпсона“»[2]. Но колебалась она недолго. Повинуясь своему взбудораженному сердцу, Сьюзен пошла в начало улицы высматривать зеленый «паккард».

Бутч (настоящее имя – Майк Эган) ехал вдоль Темзы по темной набережной: крепкие руки привычно лежали на руле, с тонких губ свешивалась сигарета.

Вечер прошел не без пользы. Часы на приборной доске показывали чуть больше половины первого ночи. Пора вспомнить о личной жизни. В клубе он улучил момент и подал Селии условный знак. Соответственно, Селия должна была под каким-нибудь предлогом улизнуть от своего старикана и дожидаться Бутча в квартире на Брутон-Плейс.

Бутч сдвинул шляпу на затылок и самодовольно ухмыльнулся. Такую, как Селия, еще поискать!

Во-первых, она умница. Во-вторых, красотка. И ему совершенно плевать на то, что она цветная, хотя это странно, при его-то «любви» к ниггерам! Взять хотя бы черномазого барабанщика в «Позолоченной лилии». Дома, в Штатах, давно бы прихлопнул ублюдка. Но здесь такие номера не проходят. Говорят, местные копы в своих шутовских колпаках – сущие звери. По крайней мере, так считает Ролло, а Ролло зря не скажет. Подстрелишь кого-нибудь – угодишь на виселицу. Бутч сокрушенно покачал головой. Ну и страна!

Да, здесь не разгуляешься. Если бы не Селия, закис бы со скуки. Связь с Селией щекотала ему нервы, причем кайф был двойной. Для начала сама Селия – не женщина, а тигрица: когда разойдется, когтями впивается в шею! И конечно, дополнительный смак их отношениям придавало наличие Ролло.

Толстяк возомнил, будто для Селии он царь и бог. Свято верит, что она не мыслит себя без него и на другого даже не посмотрит! Смех, да и только. Бутч не обманывался на ее счет и не воображал, что он единственный, с кем она изменяет Ролло. На это ему ума хватало. Он понимал, как устроена жизнь, хотя Селия ничего про себя не рассказывала, а он ненужных вопросов не задавал.

Иногда в ответ на поданный им условный знак она безучастно смотрела сквозь него, и ее темные глаза были мертвы, как влажные камни. Не твой черед, с ухмылкой говорил себе Бутч. Он не сомневался, что за спиной у Ролло она ведет свою игру.

Бутч охотно подыгрывал ей. Чем опаснее игра, тем сильнее кайф. А Ролло был по-настоящему опасен. Надо сказать, Бутч искренне восхищался шефом, потому что тот совершенно не вписывался в привычный стереотип: это вам не Легс Даймонд, не Аль Капоне и не Багс Моран[3].

Бутч затормозил возле вокзала Виктория, пропуская выезжавшие с площади автобусы, которые отправлялись в последний ночной рейс, и потом снова прибавил скорость. С Гросвенор-Плейс он свернул к Конститьюшн-Хилл и выехал на Пикадилли.

«Почти вовремя», – похвалил себя Бутч, поворачивая на Беркли-стрит, и слегка надавил на педаль газа – тяжелый «паккард» плавно прибавил ход. В конце Беркли он сбавил скорость и вполз на Брутон-Плейс, бывший каретный двор. Проехав несколько ярдов вдоль темных домов, он остановился и высунулся из окна машины.

В квартире над гаражом он заметил полоску света, пробивавшегося через щель в занавесках. Все верно, Селия на месте.

Но Бутч не спешил выходить. Игра велась по правилам, которые нужно было неукоснительно соблюдать. Что ж, так даже интереснее.

Он легонько тронул кнопку клаксона, секунду выждал и снова дал тихий отрывистый гудок – как будто кто-то сипло кашлянул в кулак. Селия научилась улавливать этот звук.

Он снова высунулся из окна и стал ждать. Занавески приоткрылись и тут же сомкнулись. Селия дома одна.

Бутч хмыкнул, открыл дверцу и выскользнул из машины. Пока он отпирал распашные ворота гаража, у него в памяти всплыл случай, когда занавески не шелохнулись. Всего один случай, но и одного хватило бы с лихвой. Так что осторожность и еще раз осторожность. В тот раз Ролло увязался за Селией, и, если бы они не отработали за несколько недель свою сигнальную систему, Бутч напоролся бы на шефа. Милая была бы сцена. Поди объясни хозяину, какого черта ты забыл в квартире его любовницы.

Бутч вернулся к «паккарду», поставил машину в гараж, выключил фары и мотор. Потом запер ворота и зажег лампу над дверью, которая вела в жилую часть дома.

Тихо насвистывая, он поднялся по крутой, почти вертикальной лестнице в маленький холл с дубовыми панелями и мягким ковром цвета слоновой кости – мягким, как ухоженная лужайка.

На роскошном резном постаменте черного дерева стояла бронзовая женская статуэтка – верх непристойности. Бутч всякий раз морщился и просил Селию избавиться от нее. Но Селия не хотела с ней расстаться. Говорила, что эта вещица поднимает ей настроение.

Бутч нахлобучил шляпу на бронзовую бесстыдницу и прошел в первую комнату, служившую спальней.

Селия лежала поперек кровати. На ней была алая атласная пижама, на руке массивный золотой браслет, на ногах золотистые босоножки. Волосы скрывала купальная шапочка из белого шелка с рюшами. В таком головном уборе любая другая выглядела бы по-дурацки, но Селии все было к лицу.

Бутч вынул пачку «Кэмела», вытряхнул из нее на рубчатое кремовое покрывало две сигареты, спрятал пачку в карман и одну сигарету протянул Селии. Они закурили.

– Это Кестер Вейдман, миллионер, – сообщил Бутч.

Селия приоткрыла глаза.

– Уверен? – (Бутч кивнул.) – Ролло обрадуется.

– А в чем дело-то? Чего ему от нас надо?

Она перекатилась на спину и уставилась в потолок. Потолок был не простой – синий, с большими серебряными звездами. Селия страдала клаустрофобией и, ложась в постель, воображала, что смотрит на небо.

– Он сумасшедший. Ты не заметил? Настоящий сумасшедший. Я поняла по его глазам.

Бутч потянулся к ней, но Селия отбросила его руку. Он скривил лицо и пожал плечами.

– Что у тебя на уме, Селия?

– Кестер Вейдман, – тихо сказала она.

– Может, объяснишь наконец, что происходит? Чего Вейдман хочет от Ролло?

Она таинственно улыбнулась:

– Что ж ты сам у Ролло не спросил?

Он схватил ее за руку и грубо повернул к себе:

– Я спрашиваю тебя!

Еще миг – и растопыренные пальцы изящной руки кофейного цвета впились бы ему в рожу, но он был начеку и успел схватить ее за запястье.

– Брось, детка, – сказал он, прижав ее руки к кровати и ухмыляясь во весь рот. – Ты же знаешь, не надо меня злить.

– Пусти!

Он смотрел вниз на ее сверкающие бешенством глаза, на оскаленный рот и белые ровные зубы. Шипит и рычит, как драчливая кошка!

– Вот чокнутая! – Он отпустил ее и встал на ноги. – Какого лешего мы вечно ссоримся? Мало, что ли, проблем? Нельзя нормально договориться? – Бутч отошел и, положив локти на каминную доску, уставился на свое отражение в зеркале – на жесткое, волевое лицо с резкими морщинами. – Ладно, что опять не так, чего ты куксишься?

– Все так.

Бутч усмехнулся своему отражению.

– Ага, значит, не куксишься. – Он повернулся к ней. – Тогда давай выкладывай. Хватит тайн. Чего хотел Вейдман?

– Он сумасшедший. Бормотал что-то про вуду. Я не вникала.

В мгновение ока Бутч запрыгнул на кровать. Стоя над ней на коленях, он схватил ее за руки и вдавил их в рубчатое покрывало.

– Это ты-то не вникала? – Лицо его не предвещало ничего хорошего. – Знаю я тебя. Ты ни слова не упустишь. Что за фокусы? Хочешь оставить меня в дураках?

Не пытаясь высвободиться, Селия посмотрела на него долгим взглядом.

– Какой ты подозрительный, – с улыбкой сказала она. – Говорю тебе, он сумасшедший. Мне нет дела до психов.

– А мне есть. – Бутч по-прежнему не выпускал ее из мертвой хватки. – Чего ему надо? Как ты сказала?..

– Вуду, – слегка гримасничая, повторила Селия.

– Не слово, а набор звуков. Это что-то значит?

– Да, в оккультизме. – Она откровенно смеялась над ним.

– Акультизме?.. – На его лоб набежали морщины. – Что за чертовщина?

– Ты совсем неуч?

– Отстань. Лучше объясни.

– Это из области потустороннего.

Бутч отпустил ее и отошел на пару шагов, гадливо скривив рот.

– Если ты меня разыгрываешь…

Селия села на кровати и широко зевнула.

– Он хочет, чтобы Ролло свел его с кем-то, кто разбирается в вуду.

– Ролло послал его подальше?

Она помотала головой:

– Ролло не дурак. Он попытается что-то придумать. На кону одиннадцать тысяч фунтов.

Бутч присвистнул:

– Ого! Похоже, Вейдман зациклен на своей идее, если готов столько выложить за нее.

Селия подсела к туалетному столику.

– Да, – спокойно подтвердила она, – идея интересная.

– Нам что-нибудь перепадет?

– Одиннадцать тысяч фунтов.

– Я не о том. Нам с тобой.

– Не знаю. – Она поджала губы.

– Ну так подумай! Может, это наш шанс избавиться от Ролло?

Она припудрила лицо пуховкой и только потом повернулась к нему:

– У нас ничего не выйдет.

– Точно?

Она покивала головой.

– Ролло с этим, скорее всего, справится, а ты – нет.

Бутч помолчал, взвешивая ее слова.

– Наверно, ты права. Попробуем влезть позже, когда Ролло все уже придумает и запустит. Перехватить у Ролло одиннадцать тысяч было бы совсем не плохо.

Селия улыбнулась каким-то своим мыслям.

– Нужно подождать. – Она снова зевнула.

Бутч прищурился:

– Изображаешь, что устала?

– Ужасно устала. – Он шагнул к ней, но она вскинула ладонь. – Давай не сегодня.

– Ты что-то задумала, – сказал он, пристально глядя на нее. – Уж не надуть ли меня?

Ее глаза мгновенно сделались пустыми.

– Оставь свои подозрения.

Уголки его губ тронула жесткая улыбка.

– Я немало натерпелся от тебя, Селия, – тихо начал он, – и не жалуюсь. Не думай, что я не знаю про твои шашни, – знаю, просто мне плевать. Но когда придет время отколоться от Ролло, ты должна будешь уйти со мной. Мы повязаны, так что не советую тебе финтить. – Он потер крыло носа указательным пальцем. – Не советую!

– Спокойной ночи, Майк, – сказала Селия, не двигаясь и не сводя с него глаз. – Не будь таким подозрительным.

Бутч в ответ ухмыльнулся:

– Сейчас уйду, только сперва…

Спрятавшаяся под лестницей Сьюзен Хеддер услышала громкий шлепок и следом тяжелый глухой удар, как будто кто-то упал. Она прижала руки к ушам, чтобы не слышать яростных, полузвериных рыков и хрипов.

Глава вторая

Док Мартин нажал на кнопку звонка, вмонтированную в блестящий латунный диск. Где-то в глубине послышался трезвон, и тут же, словно по волшебству, дверь отворилась. На доктора с нескрываемым изумлением смотрел Длинный Том, швейцар Ролло, – угодливый, скользкий тип, лакейская душа.

– Куда в такую рань? – сказал он, заслоняя проход. – К нему нельзя. Скоро по ночам будут ходить… Ворвутся, разбудят, а ты отвечай!

Док Мартин презрительно фыркнул:

– Прочь с дороги, болван! Твой хозяин сам вызвал меня. – Отпихнув Тома, доктор прошел в холл и повесил на вешалку потертую шляпу-трильби. – Не знаешь, что с ним? Захворал?

Длинный Том смерил доктора недоверчивым взглядом.

– С ним все в порядке, – сказал он с какой-то затаенной грустью, – здоров как бык. Но раз он вас вызвал, так ступайте наверх.

– Зачем-то пригнал меня с утра пораньше… Что за человек! – проворчал док Мартин. – Не спится ему! Еще и половины десятого нет, кажется? – Он глянул на часы в холле. – Ладно, это я так. Сейчас поднимусь к нему. Небось еще в постели?

– Ну да, набивает брюхо.

Док Мартин поднялся по широкой лестнице, прошел по коридору к спальне Ролло и постучал.

Ролло сидел на гигантской кровати. Его жирную тушу со всех сторон подпирали подушки, живот утыкался в большой поднос с завтраком. Ролло на миг оторвался от еды, кивнул лысой головой и вилкой указал доктору на стул возле кровати.

– Садитесь, док. Хотите кофе?

– Нет, спасибо, – ответил доктор и с грустью заметил: – Завидую, что вы можете так есть. Я вот с утра даже думать не могу о еде, да и после ем без аппетита.