скачать книгу бесплатно
– Почему такой интерес?
– Ее муж открыл у нас счет на сумму двести тысяч в год.
– Ух ты! – Роду всегда впечатляли большие деньги. – Ты снимаешь пенку, Клей?
– Нет, он снимает. Ты его видела?
– Она была одна.
– Какая она из себя?
Рода фыркнула. Не помню, чтобы она хоть раз хорошо отозвалась о ком-нибудь из женщин или посчитала кого-то из них умней себя.
– Нормальная. Притом, что, как я полагаю, тебе нравятся тоненькие и смугленькие. Она умеет одеваться. Этого у нее не отнимешь.
– Нормально – в смысле иметь с ней дело?
– Полагаю, да. Она не корчит из себя неизвестно что, если ты это имеешь в виду; не так, как большинство этих грымз, которые меня бесят.
– Платит наличными?
– У нее свой счет.
– Аккуратный плательщик?
– Откуда мне знать? Не все ли равно? Езжай быстрее, Клей. У меня одна мечта – встать под душ.
Час спустя Рода лежала в шезлонге на балконе с видом на канал, с мартини в одной руке и журналом в другой. Я принял душ и, сделав себе виски с содовой, присоединился к ней. Я знал, что не вытяну из нее ни слова, пока не придет время пойти в кафетерий на ужин. Мне бы хотелось поговорить с ней о «Видаль энтерпрайз», рассказать ей о Верноне Дайере, но я знал, что ей это неинтересно. Ее мало что интересовало, кроме женских журналов и тряпок.
Сидя напротив нее, я подумал, насколько она не похожа на Вэлери.
Вэлери всегда интересовалась всем, чем я занимался.
Она была умна и проницательна – я всегда обсуждал с ней свои деловые проблемы, и она всегда давала мне полезные советы.
Вэлери!
Шесть лет назад я возглавил офис «АТС», расположенный в бостонском отеле «Статлер Хилтон». Рой Кэннон, уходящий с этого поста (его перевели в Нью-Йорк), встретил меня в аэропорту. Я прилетел из Цинциннати, где возглавлял офис «АТС» в «Террас Хилтоне». Мы заглянули в бар в аэропорту, чтобы выпить и познакомиться поближе.
– Единственное, что мешает мне покинуть Бостон, – сказал Кэннон, когда мы облокотились на стойку, – это потеря секретарши, лучше которой у меня никогда не было. Моя потеря, твоя прибыль. Она бесценна, и я не шучу. Ни стона, если мы работаем допоздна, великолепно выглядит, потрясающая память, все схватывает на лету… ты не можешь себе представить…
Хотя я и не поверил этому панегирику, но вскоре убедился, что Кэннон не преувеличивал. Все, что он сказал о Вэлери Дарт, подтвердилось: высокая, с иссиня-черными волосами, большими голубыми глазами и большим щедрым ртом, она была красавицей, и ее эффективность была невероятной.
Через несколько дней я был уже влюблен в нее, но, хотя она вела себя дружелюбно, некая маленькая прохладца с ее стороны вынуждала меня не торопить события. Мы работали вместе с половины десятого утра до шести вечера, а это означало, что я видел ее больше времени, чем если бы мы даже были женаты. У нее была своя машина, и, когда мы выходили из офиса, она улыбалась мне, махала на прощание рукой и уезжала. Я ничего не знал о ее личной жизни. Она никогда не рассказывала о том, как проводит свободное время. Ее сдержанность и корректность держали меня на расстоянии.
Наконец, с затрепетавшим от волнения сердцем, я предложил ей поужинать со мной. Она вроде как испугалась, а затем улыбнулась:
– Спасибо, это было бы мило.
Я отвез ее в хороший ресторан, где готовили блюда из морепродуктов, и в перерывах между переменами блюд мы танцевали: прохладца еще оставалась, и я вел себя как настоящий джентльмен. Наши пятничные совместные ужины вошли в привычку, но, когда я предложил ей в среду вечером сходить в кино, она вежливо отказалась.
К тому времени она была уже словно вирус в моей крови. Я был убежден, что у меня не может быть никакой другой женщины, кроме нее. Она была единственной, и, даже если бы мне пришлось ждать и ждать, она все равно осталась бы таковой.
Я прибавил активности – стал дарить ей цветы и сладости, объясняя это тем, что хочу таким образом выразить свою благодарность за помощь в работе.
Однажды, когда мы танцевали в пятницу вечером, спустя три месяца после того, как я ее встретил, я больше не смог сдерживаться.
– Вэл, – сказал я, – я влюблен в тебя. Думаю, ты уже догадалась. Как тебе идея насчет того, чтобы выйти за меня замуж? Я мечтаю об этом больше всего на свете. Я просто знаю, что мы были бы счастливы вместе. Скажи, как ты относишься ко мне. У меня есть шанс?
Она положила голову мне на плечо, поэтому я не мог видеть ее лица, и мы продолжали танцевать несколько минут, затем она посмотрела на меня и улыбнулась. От этой улыбки сердце мое подпрыгнуло.
– Да, Клей, у тебя есть шанс, но я пока не хочу замуж.
Мы покинули танцпол и вышли из ресторана на причал, тускло освещенный луной.
– Ты говоришь, что я что-то для тебя значу, Вэл? – Я не мог в это поверить.
– Да, ты для меня что-то значишь. – Она поцеловала меня в щеку. – Но не торопи меня. Подожди немного. Если я выйду за тебя замуж, мне захочется заняться домашним хозяйством. Но пока я не хочу отказываться от офисной работы. Пожалуйста, потерпи.
В ту ночь я был слишком счастлив, чтобы уснуть.
Наутро мне позвонили из головного офиса. Меня хотел видеть вице-президент Джон Райнер. Не понимая, что все это может значить, я оставил на Вэл все утренние дела – была суббота, и мы закрывались в час дня – и полетел в Нью-Йорк.
Райнер сердечно меня принял и сразу приступил к делу.
– Клей, пришло время обратить внимание на европейскую площадку. Мы договорились о том, чтобы ты шесть месяцев поработал в нашем филиале в Лондоне и затем столько же в нашем парижском отделении. Пока будешь в Париже, воспользуйся возможностью отшлифовать свой французский. Лондон и Париж посещает все больше народу, и для твоей же пользы следует изучить современную площадку. На твое место в «Статлер Хилтоне» я ставлю Билла Олсона, а по возвращении будешь работать на новой ставке – на полторы тысячи выше прежней. Когда готов отправиться?
Я быстро обдумал ситуацию. Расстаться с Вэл – этого хотелось меньше всего, но она говорила, что хочет подождать с женитьбой, и я знал, что она не будет спешить. С прибавкой в полторы тысячи мы могли бы жить довольно комфортно.
Я сказал, что когда ему нужно, тогда и поеду.
– Во вторник?
– О’кей. – Это была явная спешка, но чем раньше я уеду, тем скорее вернусь.
– Отлично! – (Я видел, что он доволен.) – Олсон будет в понедельник. Мисс Дарт может показать ему клиентов. – Он посмотрел на меня. – Она чертовски хорошая секретарша, не так ли?
– Лучше не бывает.
Я подумал, как он отреагирует, если я скажу, что агентство может потерять ее.
Перед отлетом из Нью-Йорка я позвонил в Бостон, и мне просто повезло застать Вэл, когда она уже закрывала офис.
– Я вернусь в четыре, Вэл, – сказал я. – Мне надо поговорить с тобой. Можешь встретить мой самолет?
– Да, конечно.
У меня был час до отлета. Я пошел в ближайший ювелирный магазин и купил обручальное кольцо: два изумруда и бриллиант. Мне сделали подарочную упаковку, а затем я взял такси и поехал в аэропорт.
Вэл ждала меня. Когда мы вместе шли на стоянку, где она оставила свой «фольксваген», она спросила:
– Что все это значит, Клей?
– Серьезное дело, – сказал я, улыбаясь ей. – Поехали во Франклин-Парк. Расскажи, как прошло утро. Что-нибудь случилось?
Она видела, что я не хочу говорить, пока мы не окажемся где-нибудь в тишине, и рассказала мне о том, чем была занята утром. Дела шли успешно, и она наконец убедила одну пожилую пару отправиться в кругосветное путешествие.
По какой-то причине они долго не заглатывали приманку, и я уж было махнул на них рукой.
Мы вышли из машины и прошли через сад роз в парк, где нашли одинокую скамейку. Мы сели на солнце, и я сказал ей, чего от меня хочет Райнер.
– Мне невыносимо покидать тебя, Вэл, – сказал я, – но это даст тебе возможность все решить. Меня не будет год. Когда я вернусь, надеюсь, что ты примешь мое предложение. Я бы сейчас не уезжал, если бы не прибавка в зарплате. Дополнительные полторы тысячи нам пригодятся для устройства собственного дома, верно?
Она внимательно посмотрела на меня:
– Я буду скучать по тебе, Клей.
Я отдал ей кольцо. Развернув упаковку и открыв маленькую коробочку, она замерла, затем испуганно посмотрела на меня:
– Я не могу это принять, Клей. Нет… это слишком обязывает. Пожалуйста…
Она протянула мне коробку обратно, но я ее не взял.
– Это так мило с твоей стороны, но за год всякое может случиться. Мне кажется, я люблю тебя, но я хочу быть уверенной в этом. Я не хочу чувствовать себя связанной.
Я был разочарован ее реакцией, но не показал этого.
– Ты не будешь связанной. Носи его на правой руке – мне будет приятно. Когда решишь, наденешь его на левую руку. Что в этом плохого?
– Прекрасное кольцо. – Она долго смотрела на него, затем вынула из коробочки и надела на средний палец правой руки. – Ну вот… тебе приятно? – Она наклонилась ко мне, и мы поцеловались. – Теперь хочу приготовить для тебя ужин, – продолжала она. – Хочу, чтобы ты знал: с домашним хозяйством я управляюсь не хуже, чем с офисным.
Мы вернулись в город, и она купила продукты на ужин, а затем мы поехали к ней. У нее была прекрасная, в идеальном состоянии квартира, и ужин оказался превосходным.
Мы проговорили допоздна, и когда я наконец встал, чтобы уйти, мы решили провести завтрашний день, воскресенье, на территории отеля «Сэлисбери-Бич». Это был самый счастливый и самый замечательный уик-энд в моей жизни.
Во вторник, оставив Билла Олсона за моим столом, Вэл отправилась проводить меня в аэропорт.
– Дождись меня, Вэл, – сказал я. – Всего лишь год. А затем мы сможем заняться нашим собственным домом.
Но этому не суждено было случиться. Я писал ей каждый день. Она предупредила меня, что не сильна в эпистолярном жанре, и отвечала мне нечасто. Однако те немногие письма, что приходили от нее, были полны нежности, и казалось, что у нее все хорошо.
После шести месяцев в Лондоне я переехал в Париж. Я снял меблированную однокомнатную квартиру рядом с офисом и написал Вэл, сообщив ей свой новый адрес. Последние три недели от нее не было вестей, и я волновался. Еще через неделю, когда я собирался позвонить ей, я получил заказную бандероль. В ней были обручальное кольцо и короткая записка:
Дорогой Клей,
я уезжаю из Бостона навсегда. Мне крайне неприятно причинять тебе боль, но я должна сказать тебе, что больше я не одна. Для тебя тут тоже будет кто-то. Я сожалею. Это случилось так внезапно.
Прости и забудь меня.
Вэл
Несколько месяцев я был в ужасном состоянии. Я делал свою работу на автопилоте, каждый вечер сопротивлялся искушению напиться и вел одинокий и жалкий образ жизни. Наконец я вернулся в Бостон. Я спросил Олсона, как только мы встретились, может ли он объяснить, почему Вэл бросила работу.
– Ни малейшего представления, Клей, – сказал он. – Я сам бы хотел знать. Она сказала, что уезжает по личным причинам, вот и все. Ты же знаешь, как она может держать дистанцию. Мне ничего не оставалось, как принять это к сведению.
Прошло четыре года. Боль была непрерывной. Затем я встретил Роду. Я отчаянно хотел вернуться к нормальной жизни и забыть Вэл, но брак с Родой не решил проблемы. Прошло шесть лет с тех пор, как я получил письмо, которое лишило мою жизнь радости и счастья, и боль из-за Вэл так и осталась во мне.
– Клей!
Я вздрогнул. Я настолько погрузился в прошлое, что забыл о Роде.
– Я голодна. – Она свесила с шезлонга свои красивые ноги. – Что тебя грызет? Ты выглядишь как кошачья блевотина.
– Пойдем есть, – сказал я. – Ничего меня не грызет.
Я никогда не рассказывал ей о Вэл. Она никогда не спрашивала, была ли у меня женщина до нее. Ей было неинтересно заморачиваться прошлым. Настоящего ей было в самый раз.
Мы спустились в кафетерий к неизбежным хот-догам, а затем вернулись в квартиру к неизбежным зевкам перед теликом до того, как лечь спать.
Глава вторая
На следующее утро, когда я возился с почтой, позвонил Хамфри Мэссингем.
– Я проверил Видаля, – сказал он; его голосу не хватало обычной живости. – Банкиры, конечно же, дают лучезарный отчет, как и брокеры. Ты подкинул разумную идею – проверить его кредитный рейтинг. Хочешь верь, хочешь нет, но Видаль, похоже, ничем не владеет! Я не врубаюсь, значит ли это что-либо, но это странно. Дом, со всем, что там внутри, он снимает, шесть его автомобилей, включая «роллс-ройс», и яхта взяты напрокат. Шесть телевизоров в доме, а также пять электронных пишущих машинок фирмы IBM взяты напрокат. Даже ювелирные изделия его жены взяты напрокат у «Люк и Фремлин», и каждый месяц он их меняет на другие. В «Кредитном рейтинге» мне говорят, что у него есть кредит на шесть месяцев со всеми прокатчиками, и он тут же платит, как только приходят счета. Что ты на это скажешь?
– Довольно удобно, если ты вдруг захочешь исчезнуть, – сказал я.
– Это верно. Я тоже так подумал. Я навел справки у мистера Райнера. Он разговаривал с одним из директоров «Американ экспресс», который признает, что они рады избавиться от счета Видаля из-за его неудобства и большого дисконта, но говорит, что с деньгами у Видаля все в порядке. Райнер также поговорил с другими ведущими туристическими агентствами. По-видимому, Дайер до нас обращался во многие из них, но ему везде отказали. Они не настолько крупные, чтобы кредитовать Видаля в течение шести месяцев, говорит Райнер. Если ты убедишь Дайера отказаться от пятипроцентной скидки, мы займемся им, но если он не согласится, мы ему откажем.
– Мы даем ему шестимесячный кредит?
– Полагаю, что да. Как и все другие кредиторы Видаля. Мне кажется, мы можем использовать Дайера в своих интересах. Он либо принимает наши условия, либо остается без агентства. Похоже, мы его последний шанс заключить сделку.
– Хорошо. Предоставь его мне.
Чуть позже половины одиннадцатого Вернон Дайер вышел на связь.
– Я получил ваше расписание, – раздраженно сказал он. – Что за дела? Что вы себе позволяете? Ваши цены на десять процентов выше предложения от «Американ экспресс».
– Они давали вам расчеты восемнадцать месяцев назад, мистер Дайер, – невозмутимо сказал я. – С тех пор цены выросли и, вероятно, продолжат расти. Цена, которую я вам привел, – самая низкая на сегодня.
После паузы он сказал менее резко:
– Все формальности улажены?
– Да. Ваш счет открыт.
– Тогда нам хорошо бы встретиться и обсудить условия. Будьте в ресторане «Кок д’Ор» в час дня. Договорились?