Осиное гнездо

– Не трогай его, – распорядился Парнелл. – Нам ведь строго указали: Нэнси не должна узнать, что за ней наблюдают. В следующий раз, когда пойдет на яхте в море, последишь за ней с вертолета. Распорядись, чтобы держали его для тебя наготове. Это будет стоить денег, но у Хэмела их куры не клюют.

Я заверил, что именно так и сделаю, и вернулся в свой кабинет. Чика на месте не было. Я позвонил в службу вертолетного такси и переговорил с Ником Харди, мои добрым приятелем. Он пообещал, что будет держать для меня наготове один из своих вертолетов. Оставалось еще достаточно времени, и я набрал номер моей тогдашней подружки Берты. Мы встречались уже почти полгода. Ей по душе были мои деньги, а мне – ее покладистость. Отношения эти трудно было назвать серьезными – о свадьбе никто из нас даже не заикался. С Бертой мне было легко и частенько весело. Работала она в доме моделей – чем-то там занималась, жила в многоэтажке, в квартире-студии с видом на море.

Какая-то девушка ответила мне, что Берта занята с клиентом. Я попросил не беспокоиться и, пообещав перезвонить позже, спустился в вестибюль, где купил в газетном киоске пачку сигарет и «Ньюсуик», после чего сел в машину и отправился в порт. Там я припарковал машину так, чтобы видеть возвращение яхты, и стал ждать.

Когда стрелки моих часов показали 18:00, я увидел входящую в гавань яхту. Через несколько минут Джош Джонс пришвартовался. Нэнси сбежала на причал по сходням и, обернувшись, крикнула:

– Завтра в это же время, Джош!

Помахав матросу на прощанье, Нэнси направилась туда, где оставила машину. Как только «феррари» тронулся с места, я завел мотор и поехал следом.

Гленда сказала, что Хэмел живет в Парадиз-Ларго. Там обитают самые именитые богатеи. Парадиз-Ларго представляет собой перешеек, протянувшийся через морской канал и соединяющий два шоссе: EIA и AIA. У въезда на виадук по дороге к Ларго стоит шлагбаум с электронным управлением и дежурит вооруженная охрана. Никому – подчеркиваю, никому – не разрешен проход или проезд в Ларго без предъявления документов, удостоверяющих личность, а также без объяснения цели визита. На перешейке разместились порядка сорока роскошных особняков и вилл – все они прячутся за двадцатифутовыми цветущими живыми изгородями и двойными дубовыми воротами, утыканными гвоздями.

Я проследовал за машиной Нэнси до виадука и, убедившись, что она едет домой, свернул с шоссе и покатил в агентство. На этот раз Чик оказался на месте: задрав ноги на стол, он наливал себе порцию скотча.

– И мне, – попросил я.

– Из своей. – Чик спрятал бутылку в стол. – Есть подвижки?

– Ничего существенного. – Я сел за стол. – Играла в теннис, завтракала, ездила кататься на крутой яхте. Полковник разрешил завтра последить за яхтой с вертолета. Развлекусь… А что у тебя?

Чик поджал губы:

– Чует мое сердце, нет никакого Уолдо Кармайкла. Никого пока не встретил, кто знал бы его.

Я вытянул из стола свою бутылку, рассмотрел на свет и обнаружил, что виски в ней на один глоточек. Плеснув себе в стакан, я переместил бутылку в мусорную корзину.

– В отелях наводил справки?

– Во всех крупных. Завтра займусь теми, что поскромнее. Говорил с Эрни и Уолли. Они его не знают, но обещали поспрашивать.

Эрни Болшоу писал живенькие заметки в разделе светской хроники в «Парадиз-Сити геральд». Уолли Симмондс был сотрудником городского отдела по связям с общественностью. Если уж у них не найдется сведений об Уолдо Кармайкле, то непонятно, где их вообще можно добыть.

– А знаешь, не исключено, что Палмер прав, – предположил я. – Анонимки может слать какой-нибудь псих. Просто чтоб нагадить.

– Может, и так. Письма я отправил в лабораторию. Вдруг что-нибудь нароют.

Я придвинул к себе телефон и, набрав Ника Харди, сообщил, что завтра в полдень мне потребуется вертолет.

Часы показывали без четверти семь. Берта уже должна быть дома. Я стал набирать ее номер, а Чик взялся наводить порядок у себя на столе.

Когда Берта сняла трубку, я проговорил:

– Привет, крошка! Как насчет гамбургера и меня в придачу?

– Это ты, Барт?

– Ну если не я, значит кто-то под меня косит.

– Гамбургеры я не ем. Они мне противопоказаны. Поехали в «Чайку». Я голодная.

– В «Чайку» не получится, крошка. Я поиздержался. Туда мы заглянем в следующем месяце.

– Займи у Чика, – посоветовала Берта. Она знала, что время от времени я перехватываю у напарника деньги. – Умираю с голоду.

– Уже пробовал. Этот жмот дал мне всего пятьдесят баксов.

– Ну, тогда поедем в «Лобстер и краб». За эти деньги там можно хорошо поужинать.

– Выезжаю, милая. А потом что-нибудь придумаем, да? – И я дал отбой.

– Тратишь мои деньги на эту вымогательницу, – возмутился Чик. – В «Чайку» ей захотелось! Тебе лечиться надо.

– Эх, двум смертям не бывать… – парировал я. – «Чайка» отменяется. А сам-то чем вечером занят?

Чик самодовольно ухмыльнулся:

– Ужинаю с Уолли. Он угощает. Я ему наплел, мол, есть интересные фактики, так что мне светит сегодня приятное с полезным. Ладно, пока, лопух!

Чик ушел. Я напечатал рапорт о результатах сегодняшней слежки за Нэнси и бросил его в лоток для исходящих документов. Затем навел порядок на столе и направился к лифту.

Чарльз Эдвардс, занимающийся финансами нашего агентства, вышел из своего кабинета и присоединился ко мне по дороге к лифту. Невысокий ростом, смуглый, средних лет, Чарльз был крут – бескомпромиссный и несговорчивый. Сквозь толстые линзы очков он окатил меня неодобрительным взглядом.

– О, на ловца и зверь… – воскликнул я, нажимая кнопку вызова. – Дружище, одолжи пятьдесят долларов. А из моей следующей получки вычти их. Нештатная ситуация.

– Вечно ты аванс клянчишь, – проворчал Эдвардс, входя в лифт. – Полковник этого не одобрит.

– А мы ему не скажем. Ну же, дружище, ты же не оставишь мою старенькую мать без джина, верно?

Пока лифт опускался, Эдвардс вынул из бумажника и протянул мне банкноту:

– Удержу из твоей следующей получки, Андерсон, запомни.

– Вот спасибо так спасибо! – Я выхватил деньги. – Случись у тебя нештатная ситуация, тоже выручу.

Двери лифта расползлись в стороны, и Эдвардс, коротко кивнув мне, вышел. Я нажал кнопку подвального гаража, забрался в «мазерати», запустил двигатель, отозвавшийся басовитым ревом, и влился в плотный поток спешащих домой.

Берта все-таки уговорила меня отвезти ее в «Чайку». Она обладала особым даром уболтать любого простофилю и сделать так, как хочется ей. Помяните мое слово, когда она отдаст богу душу, она уговорит, чтобы ее выпустили из гроба.

Как только мы уселись за столик, я заказал два очень сухих мартини, откинулся на спинку стула и внимательно взглянул на Берту. Чудо как хороша! Огненно-рыжие волосы, большие зеленые глаза, бледно-коричневый загар, фигура, из-за которой нарушается уличное движение, – все это складывалось в эффект восхитительного чувственного взрыва.

По первому впечатлению Берту можно принять за сексапильную глупенькую красотку. Она способна напустить на себя такой вид, что доверчивые простаки верят, будто она искренне заинтересована ими: с участием выслушивает, как они похваляются успешными крупными сделками, удалью и мастерством в гольфе или рыбалке и прочим. Но меня ей не провести, я с этой девушкой уже достаточно долго, чтобы знать: Берту Кингсли интересуют только деньги да она сама.

Несмотря на этот недостаток, Берта жизнерадостна, изобретательна и потрясающе чувственна в постели. Если уж на кого тратиться, то лучше на нее, чем на любую другую из известных мне девчонок. Берта стоит любых денег.

– И нечего на меня так смотреть, – сказала Берта. – Можно подумать, ты собрался затащить меня под стол и изнасиловать.

– А это мысль! – воскликнул я. – Покажем этим занудам, на что мы с тобой способны в ограниченном пространстве.

– Да тише ты… Я есть хочу! – Берта пожирала глазами меню, как беженка из лагеря для интернированных. – Мм, королевские креветки! Само собой! И еще что-нибудь… посытнее. – Она призывно улыбнулась метрдотелю Луиджи, подошедшему к нашему столику. – Луиджи, что бы вы порекомендовали умирающей от голода женщине?

– Не слушайте ее, – твердо сказал я. – Мы будем креветки и стейки.

Луиджи холодно глянул на меня, затем, с улыбкой, – на Берту:

– Мисс Кингсли, я как раз собирался порекомендовать вам нашего цыпленка на вертеле, шпигованного мясом лобстера под сметанным соусом с трюфелями.

– Да! – практически крикнула Берта.

Не обращая на меня внимания, Луиджи черкнул в своем блокнотике, еще раз улыбнулся Берте и удалился.

– У меня ровно пятьдесят баксов, – соврал я. – Если не уложимся, а так оно и будет, придется занять у тебя, крошка.

– Никогда не бери в долг у женщин, – сказала Берта. – Это неблагородно. Помаши своей кредитной карточкой. Для чего еще кредитки?

– Моя кредитка исключительно для деловых встреч.

– А что, у нас разве не деловая?

Принесли креветки.

Пока мы ели, я спросил:

– Тебе что-нибудь говорит имя Уолдо Кармайкл?

– Значит, все-таки деловая, – улыбнулась Берта.

– Может, и так. Ответь мне, милая. Слыхала о таком?

Берта покачала головой:

– Первый раз слышу. Уолдо Кармайкл?

– Продолжим игру в имена. Расс Хэмел?

– Шутишь? Расс Хэмел! Обожаю его книжки! – Она удивленно взглянула на меня. – А ты сейчас работаешь на него?

– Не утруждай себя расспросами. Просто отвечай и ешь на здоровье за мой счет. Что еще ты знаешь о Хэмеле, кроме того, что он пишет книжки, которые ты обожаешь?

– Ну… немного. Женился недавно. Живет на Парадиз-Ларго. А теперь ответь ты. К чему эти вопросы?

– Да ты ешь, ешь… – Впрочем, креветок на ее тарелке уже не осталось. – Что-нибудь знаешь о его жене?

Берта продолжала задумчиво глядеть на меня, а я знал, что это дурной знак.

– Его жене? Видела ее пару раз. Слишком молоденькая для Хэмела. Мне такие не нравятся. – Берта лукаво улыбнулась. – Вот если б ты спросил меня о его первой жене… – Она не договорила.

– Ладно, спрашиваю.

– Глория Корт. – Берта фыркнула. – Это девичья фамилия. Она взяла ее, когда Хэмел дал ей отставку за то, что спала с кем попало. Я сказала – девичья? Ха, девицей эта шлюшка оставалась от силы лет до шести.

– Да фиг с ним, с ее прошлым, – сказал я. – Давай дальше.

– Она живет с мексиканцем, который называет себя Альфонсо Диас. Он владелец бара «Аламеда» в порту – заведения, так сказать, не для состоятельных.

Знал я тот бар. Там тусовалась шантрапа портового района. Ни в одном прибрежном баре города по субботам не вспыхивало столько драк, сколько в «Аламеде».

– Так вот, Глория там играет на гитаре. Топлес. – Берта брезгливо сморщила носик. – Представляешь? Бывшая жена Расса Хэмела! Мечты рушатся, как домино. Сегодня ты королева, а завтра никто и звать тебя никак. И поверь: уж лучше я буду спать с козлом, чем с Альфонсо Диасом!

С торжественной суетой подали цыпленка. Он оказался настолько хорош, что я даже перестал беспокоиться по поводу того, во сколько мне станет ужин. Когда мы покончили с цыпленком и выпили кофе, мысли мои перетекли к предстоящей ночи.

Берта тотчас уловила мое настроение.

– Пойдем, озабоченный, – сказала она, похлопав меня по руке. – Я тоже уже не прочь.

Я попросил счет, чертыхнулся про себя, когда увидел сумму, и расстался с обеими банкнотами. После того, как я расплатился и дал на чай официанту, метрдотелю и швейцару, подогнавшему ко входу моего «мазера», у меня осталось тридцать долларов на жизнь до конца недели.

По пути ко мне Берта сказала:

– Я вот все думаю о тебе, Барт… не пора ли сменить работу? Если хочешь, чтобы мы оставались вместе, тебе надо найти место, где платят больше, чем частному сыщику.

– Ты не оригинальна, – отозвался я. – Эта мысль крутится у меня в голове с начала года, но я не умею ничего, за что мог бы получать больше, чем сыщик.

– Так подумай еще. С твоим-то опытом расследования преступлений обязательно должно что-то отыскаться. Я на прошлой неделе встретила одного парня, так тот просто купается в «зелени». Охмуряет пожилых дам. Они осыпают его деньгами лишь за то, что он им улыбается.

– Не надо бы тебе встречаться с такими, – сказал я. – Терпеть не могу альфонсов.

– Как насчет контрабанды? Знаю одного типа – возит сигары с Кубы. У него денег куры не клюют.

– Ты никак хочешь упечь меня за решетку?

Она пожала плечами:

– Ладно, проехали. Но я-то знаю, что сделала бы на твоем месте.

Я зарулил в подземный гараж моей высотки.

– И что бы ты сделала на моем месте? – поинтересовался я, выключая двигатель и фары.

– Присмотрелась бы хорошенько к толстосумам, на которых пашу, и подбросила им приманку, – сказала Берта, выбираясь из машины.

– То есть – «на которых пашу»?

– Ну да, вроде Расса Хэмела, на которого ты работаешь.

Я догнал ее, и вместе мы направились к лифту.

– А разве я говорил тебе, что работаю на Хэмела?

– Перестань, Барт. Не говорил, но это же и так ясно. Ладно, проехали. А мозгами все же пошевели. Очень немногим выпадает такой шанс – работать на толстосумов. И поверь мне, эти немногие шансов своих не упускают, не то что ты. Из здешних богачей можно выжимать большие деньги. Надо только подумать как… Знаешь, пошли скорей, а то мне расхочется.

Войдя за Бертой в лифт, я задумался о ее словах. Я все еще размышлял об этом, когда мы забрались в кровать. Однако стоило ей оплести меня руками и ногами, как в голове моей не осталось никаких мыслей.

Всему свое время и место.

Глава вторая

Юго-восточнее Парадиз-Сити, милях в тридцати от побережья Мексиканского залива, до самого Ки-Уэста тянется цепочка мелких островов.

Я сидел в вертолете рядом с Ником Харди. С высоты островки казались нежно-зелеными пузырьками на синем сверкающем море. Яхту Хэмела Ник отследил без труда. Мы уже кружили над гаванью, когда яхта отошла от причала и взяла курс в открытое море.

В небе мы были не одни: богатые туристы обозревали окрестности с вертолетов, и я не опасался, что Нэнси или Джош Джонс заподозрят слежку.

В мощный бинокль Ника я разглядел Нэнси на открытом мостике. Джош, по-видимому, находился в рулевой рубке – на палубе его не было.

– Они идут к островам Кис, – сказал я. – Возвращайся к гавани и покружи там. Нельзя терять их из виду, но я не хочу, чтобы они нас засекли.

Ник, здоровяк с добродушной красной физиономией, повиновался.

– Это ж миссис Хэмел там, на яхте! – удивился он. – Зачем она тебе, Барт?

– С каких это пор ты стал таким любопытным? Если интересно – спроси у полковника.

Он усмехнулся:

– Понял. Уже не интересно.

Тем временем яхта приближалась к островам Кис. Замедлив ход, она повернула и пошла вдоль берега, пока не достигла Матекамб-Ки, а от него взяла курс на группу крохотных островков в пяти милях восточнее.

– Что это за острова? – спросил я.

– Когда-то они были оплотом пиратов, – поведал мне Ник. Он прекрасно знал историю Флориды. – Пираты укрывались здесь и нападали на проходящие мимо суда. Полагают, что здесь находилась штаб-квартира их главаря по прозвищу Черная Борода[1]. Сейчас эти островки необитаемы.

Яхта сбавила ход, медленно вошла в широкий, полускрытый густыми зарослями проход между двумя островками и в итоге пропала из виду под покровом свисавшего с ветвей деревьев испанского мха и дикого винограда.

Я решил, что кружить здесь в ожидании, когда яхта появится снова, слишком рискованно: Нэнси, или Джош, или оба сразу могут догадаться, что мы проявляем интерес именно к ним.

– Все, Ник, давай на базу, – сказал я. – И учти: если не хочешь, чтобы полковник свернул тебе шею, держи язык за зубами.

Он удивленно посмотрел на меня, затем пожал плечами.

– Желание клиента превыше всего, – проговорил он и направил машину к материку. – Как бы там ни было, Барт, она славная девушка.

– А ты откуда знаешь? Знаком с ней?

– Ну да. И с мистером Хэмелом. Месяц назад я возил их в Дейтона-Бич, а потом забирал домой. Хэмел мне не понравился. Прыщ надутый. А Нэнси просто очаровашка. Зачем только вышла за него такая молодая…

– Как тебе показалось, они ладят между собой?

– Да я не понял. Он уселся сзади и за все время слова не проронил. Нэнси сидела, где ты сейчас, и чирикала без умолку.

– О чем?

– Да все о вертолете выспрашивала – она летела первый раз. И знаешь, не сказать, чтоб вопросы задавала глупые. Похоже, соображает.

Нэнси, значит, славная и неглупая. Однако, бывает, и славные девушки спят с кем попало. Разговор мы продолжали после приземления, и уже когда шли к моей машине, я напомнил Нику:

– В общем, помалкивай, Ник.

– О чем речь.

Мы пожали друг другу руки, и я поехал в агентство. Гленда сообщила, что полковник занят, и поинтересовалась моими успехами. Я уж было собрался поведать ей, что Нэнси отправилась на пиратский остров, но вдруг в моей голове словно прозвучал голос Берты: «Из здешних богачей можно выжимать большие деньги. Надо только подумать как».

И я соврал:

– Я следил за Нэнси с вертолета. Она весь день ловила рыбку с яхты. Зря только время потратил.

Гленда кивнула.

– Может, Хэмел просто истерит, – продолжил я. – С кем не бывает…

– Хорошо, я передам полковнику.

Я вернулся в свой кабинет. Чика не было. Достав из ящика стола бутылку скотча, я налил себе и закурил сигарету.

«Надо хорошенько подумать…»

И я принялся думать. Мне пришло в голову обследовать островки в одиночку. Может, Нэнси ездила туда загорать голенькой и вправду рыбачить, а может, именно там они встречаются с Уолдо Кармайклом и занимаются любовью: острова на отшибе, кругом ни души – все условия. Раз полковник поручил мне следить за ней, я обязан доложить ему о том, что у меня есть причины считать поведение Нэнси подозрительным. А если полковнику… не докладывать? Как в таком случае использовать свою осведомленность о визите Нэнси на пиратский остров?

Я освежил напиток и еще поработал мозгами, затем подтянул поближе телефон и набрал номер Тони Ламберта. Тони давал напрокат лодки для рыбалки. Я частенько обращался к нему в свои выходные, когда Берте хотелось подышать морским воздухом. Мы с ним договорились, что я возьму лодку с подвесным мотором завтра в пять утра.

– Надолго берете, мистер Андерсон?

– До полудня.

– Если за наличные, то могу сделать вам скидку. Двадцать долларов, а если в кредит – тридцать.

– Тогда наличные.

– Хорошо, лодка будет готова к сроку, забирайте.

Я повесил трубку, и тут вошел Чик.

– Ну как полетал? – спросил он, усаживаясь за свой стол.

– Никак. Она ловила рыбу.

– Вот же черт!

– Да, зато классно развлекся. А что у тебя?

– А у меня ноги отваливаются. И готов держать пари, что никакого Уолдо Кармайкла в природе не существует. Даже копы о таком не слыхали. Я проверил все отели и мотели. И больницы. Уолдо Кармайкла нет нигде.

Я поднялся из-за стола:

– Пошли расскажем шефу.

Пришлось подождать десять минут, пока полковник освободится, а затем я доложил ему, что на настоящий момент ничего нового мы не нашли.

– Все указывает на то, что Хэмела «достает» какой-то псих, – подытожил я. – Исходя из полученной информации, жена его симпатична, мила и неглупа. Никто из тех, с кем я говорил, слова дурного о ней не сказал.

– А человека по имени Уолдо Кармайкл в нашем округе нет, – добавил Чик.

В задумчивости Парнелл потянул себя за нос.

– Нам нельзя останавливаться на этом, – изрек он наконец. – Отказываться от задания слишком рано: вы же ведете ее всего два дня. Продолжай до конца недели, Барт. – Он повернулся к Чику. – Двоим вам тут делать нечего. Для тебя есть другое задание. – Затем обратился ко мне: – Продолжай наблюдать за миссис Хэмел. Если отправится в море на яхте – пусть идет, но на суше глаз с нее не спускать. Ну а если к концу недели ничего не обнаружишь, я переговорю с Палмером, пусть решает. – Полковник махнул рукой в сторону двери, давая понять, что я могу идти; Чику указал на кресло.

Я вернулся в свой кабинет. Чику дают другое задание, и теперь у меня полная свобода действий. До островов доберусь за пару часов. В агентстве никто не будет знать, слежу я за Нэнси или нет. Все утро можно обследовать острова и, если ничего не сыщется, с полудня приступить к слежке за Нэнси.

И тут я вспомнил, что до получки еще девять дней, а в бумажнике моем меньше тридцати долларов. Только за прокат лодки надо заплатить двадцать! В смятении я резко выпрямился на стуле.

Мой кредит в банке превышен. Я вновь откинулся на спинку стула: перспектива рисовалась весьма мрачная. Если в ближайшее время не сыщется добрая душа, способная дать мне взаймы кругленькую сумму, придется сидеть без воды и питья. Никогда я не попадал в такой переплет. Черт меня дернул вести Берту на ужин в «Чайку»! Но затем я напомнил себе: ужин-то был превосходным. Ни о чем не стоит жалеть – выход найдется. Я начал перебирать в памяти своих друзей-приятелей, в прошлом меня выручавших, и, припомнив всех поименно, вынужден был признать: надежд никаких. Все мои так называемые друзья, едва завидев меня, теперь переходят на другую сторону улицы.

Как насчет Берты?

Я взбодрился. А это мысль! Если осторожненько к ней подкатиться, может и выгореть. Я никогда не просил у нее взаймы, но все когда-то бывает впервые.

На моих часах было 17:40. Из своего дома мод Берта обычно уходит часов в шесть. Если поспешу – успею застать. Я поспешил.

Зарулив на парковку, где Берта обычно оставляет свою «хонду», я увидел, что ее машина на месте. Я закурил и стал ждать. Десять минут спустя Берта вышла из здания торопливым шагом.

– Привет, малышка. – Я поймал ее за руку. – Удивил?

Она с подозрением воззрилась на меня. Я заметил, что настроение у нее, в отличие от обычного, так себе.

– Почему не на работе? – спросила она.

– Что-то ты не рада своему бойфренду. Тебе кто-нибудь говорил, что сегодня ты выглядишь еще прекрасней, чем вчера вечером?

– Не гони, – отрезала она. – Что ты здесь забыл?

– Да вот, захотелось на тебя полюбоваться. Пойдем ко мне в машину. Есть разговор.

– Была охота сидеть у тебя в машине! Лучше отвези меня куда-нибудь выпить.

Зная, что Берта пьет только коктейли с шампанским, я покрепче сжал ее руку и направил к «мазерати».

– Дело есть, солнышко. Я подумал над тем, что ты сказала вчера вечером.

– Мне надо выпить… А что я вчера вечером такого сказала?

Я распахнул дверь «мазера» и, буквально затолкав Берту в салон, обежал машину и уселся за руль.

– Вчера ты выдала потрясающе глубокую мысль, – сказал я. – На-ка, закури.

Нехотя Берта взяла сигарету, я дал ей прикурить, после чего закурил сам.

– Ну не помню я, что говорила. Что за дело-то?

– Ты сказала, цитирую: «Присмотрелась бы хорошенько к толстосумам, на которых пашу, и подбросила им приманку». Вспомнила?

Надутый вид Берты разом испарился, она сощурила глаза:

– Ну да, говорила. И что?

– А то, что я призадумался. И чем дольше думал, тем интересней казалась твоя идея. Суть в том, что я могу отхватить солидный куш и, если дело выгорит, свою подружку уж точно не забуду.

– Я тебя услышала. Чувствую, здесь какой-то подвох, но… продолжай.

Я продолжил:

– Чтобы воплотить эту идею, нужна небольшая сумма денег. Как ты смотришь на то, чтобы стать моим напарником?

Она распахнула глаза:

– Ты просишь у меня денег?

– Ну, можно сказать и так. Да, прошу. Сугубо в долг, на десять дней под двадцать процентов. Плюс это дает тебе право на долю в деле.

– Каком еще деле…

– А вот это пока секрет, солнышко. – Я интригующе улыбнулся. – Через десять дней все верну, слово даю. Я тебя не кину, ты же меня знаешь.

– Нет, не знаю! – Берта пристально смотрела на меня. – Собираешься попробовать бросить приманку Рассу Хэмелу?

– Если кто и упомянул Хэмела, то уж точно не я.

– Ты же на него работаешь. Вчера вечером выспрашивал о нем, а когда я поинтересовалась, не он ли тебя нанял, сразу начал юлить, и я поняла, что угадала.

Я вздохнул:

– Строго между нами, детка, так оно и есть. Хэмел думает, что жена ему изменяет, и нанял нас последить за ней. Только бога ради, никому ни слова.

– Эта нюня? – презрительно хмыкнула Берта. – Да он спятил! Она не из тех, кто заводит шашни на стороне. Такие только в теннис играют да рыбу удят.

– Да, но ведь ее могли, как говорится, сбить с пути истинного. Представь, что ее охмурил какой-нибудь молодой гаденыш. Муж весь день в работе, ей одиноко, а этот тип возит ее всюду, развлекает, зубы заговаривает, и в итоге между ними завязываются романтические отношения. Такое сплошь и рядом случается.

Берта пожала плечами:

– Возможно… И какова твоя роль?