Могут ли леди убивать?

Я смотрю. Вдоль стен стоят белые шкафы наподобие картотечных. В камерах поддоны, которые выкатываются на роликах.

В дальнем конце морга белый поддон с телом женщины, а на нем – глыба льда площадью около трех квадратных футов. Похоже, соскользнул с полки и прямо ей на лицо. Зрелище, скажу я вам, не для младенцев.

Подхожу, осматриваю. Синий костюм и лакированные туфли-лодочки, шелковая рубашка цвета устрицы… Смотрю на левую руку: на безымянном пальце – кольцо с бриллиантом и рубином, рядом – обручальное кольцо с бриллиантами, на мизинце – большое кольцо с рубином.

– Хорошо, приятель, – говорю я. – Это все, что мне нужно.

Сваливаю из морга, пешком возвращаюсь в отель и иду в свой номер. Терри на месте, попивает виски и раскладывает пасьянс. Я наливаю себе.

– Что тебя беспокоит, Лемми? – спрашивает он. – Ты был в морге?

– Да, – говорю я, – но сейчас меня беспокоит не это. Просто завелась одна интересная мыслишка. Слушай, Терри, не подскажешь, как может сломаться холодильный аппарат в морге?

– Не может. Разве что во всем городе отключат электричество.

– О’кей, – говорю я. – Вот куда мы с тобой пойдем и займемся делом.

Он поднимает голову:

– Это как?

– Послушай, Терри, – говорю я. – Когда я подходил к моргу, там, на улице, стояла под дождем дама. В самом морге меня встретил служитель в шапочке не по размеру. Вот он-то и сообщил мне, что аппарат вышел из строя и им пришлось положить лед, а один блок соскользнул с полки и смял лицо женщины, которая была Мареллой Торенсен. И я повелся на это, как последний болван.

– Повелся на что? – спрашивает Терри.

– Вот на это. Нам надо выяснить, что они сделали с настоящим служителем морга, с тем, которого убрали, когда принесли блок льда и разбили лицо трупу. Тот парень, которого я видел внизу, он – подмена. Поэтому и фуражка была ему мала. – Я надеваю шляпу. – Ставлю шесть против четырех, что мы найдем настоящего служителя на одном из лотков. Девица у входа была на часах. Когда я вошел, они как раз все это там проделывали, а самого сообразительного послали меня встретить. И вот он-то и играл со мной комедию, пока те внизу делали свое дело.

Терри вроде как вздыхает и поднимается. Мы спускаемся на лифте и ловим такси на улице.

Приезжаем в морг – там никого. Проходим через офис, дальше по коридору, спускаемся по лестнице. Я включаю свет, закуриваю сигарету, и мы начинаем вытаскивать поддоны с трупами.

Служителя мы нашли, лежал под пятым номером. Глаза широко открыты, и выражение на лице вроде как удивленное.

Что ж, парень имел на это полное право – кто-то выпустил в него три пули.

Глава 2

Коварная милашка

О’Халлоран допивает бутылку.

– Такая вот жизнь, – говорит он. – В любом случае эта дама Марелла когда-нибудь бы да умерла. Могла подхватить пневмонию или что-то такое нормальное, а не подставляться под пулю какого-то бандита. И вот теперь у стольких людей куча неприятностей. – Он икает так сильно, что едва не сворачивает себе шею. – Чего я не понимаю, Лемми, так это зачем каким-то придуркам понадобилось плющить ей физиономию. Для меня это полная бессмыслица. И посмотри, на какой риск они шли. Это просто смешно. От морга до Дома правосудия рукой подать. В ночную смену там работает около семи полицейских, которые в любое время могут зайти в офис морга, посидеть с Глюком. У меня это в голове не помещается. Даже мысли нет.

– Зато у меня их много, – говорю я, и в этот момент входит Брэнди. Брэнди – капитан участка. Хороший парень, легко сходится со всеми, кто не гладит его против шерсти. Сейчас он немного раздражен из-за того, что пришлось подниматься посреди ночи.

– Ну что ж, парни, опознание прошло. Я привел Торенсена, так беднягу едва не стошнило. Давно не видел, чтобы кто-то так позеленел у меня на глазах. Это она, Марелла Торенсен, и если кто-нибудь введет меня в курс дела, буду рад послушать. – Он берет стакан и отпивает чуток – так, для запаха. – Кроме того, я хочу знать, что мы собираемся делать с этими убийствами. Вся эта заварушка началась с того, что Бюро прислало своего человека расследовать заявление Мареллы Торенсен, утверждавшей, будто здесь творятся преступления федерального масштаба. О’кей, теперь ситуация сильно изменилась. На территории моего участка двое убитых, и это уже проблема начальника полиции. Как будем разруливать, а, Лемми?

– Послушайте, ребята, – говорю я им. – Давайте не будем торопиться, ладно? Брэнди, ты можешь говорить об одном убитом, но не о двух. Да, Глюка, служителя морга, точно застрелили. Но в отношении Мареллы Торенсен этого сказать нельзя. Ты не знаешь, была ли она убита, и именно поэтому кто-то устроил представление с ледяным блоком.

Их это вроде бы заинтересовало.

– Вот как я себе это представляю. Доктор говорит, что Марелла Торенсен была мертва до того, как ее бросили в воду. О’кей, он это знает, потому что в легких нет воды. Значит, она умерла до того, как погрузилась в воду, и на данный момент нет ни одного судмедэксперта, который мог бы точно сказать, как она умерла. Позволю себе пару предположений. А теперь, Брэнди, скажи, как получилось, что патрульная служба порта обнаружила Мареллу в бухте.

– Какой-то парень позвонил по телефону в офис патрульной службы. Сказал, что увидел плавающее в воде тело, и повесил трубку. Патрульные вышли в бухту, огляделись и нашли ее.

– О’кей, – говорю я, – дальше понятно. Патруль забирает тело, отвозит в участок, а оттуда на фургоне его доставляют в морг. А теперь, парни, согласитесь, странный какой-то звонок. Обычный человек назвался бы, ведь так? Но звонивший этого не сделал. Он просто вешает трубку и сваливает. Так что, мне кажется, он позвонил только для того, чтобы Мареллу Торенсен нашли. Кто-то хотел, чтобы мир узнал, что она мертва, понимаете?

Они кивают.

– О’кей, – говорит О’Халлоран, – и что с того?

– Что ж, если вы, парни, согласны с этим, то, может быть, вы согласитесь и со следующим. Зачем кому-то убивать Мареллу, бросать ее в бухту, а потом вызывать портовую полицию, чтобы ее нашли и опознали? Мне кажется, причина может быть такова: эта дама, Марелла Торенсен, отправила в Бюро расследований письмо, в котором сообщила, что расскажет обо всем десятого января присланному оперативнику. Сегодня мы все узнаем, что дама мертва, что никаких показаний присланному федеральному агенту она уже не даст, а значит, что? Два убийства – Мареллы и Глюка – проблема местного полицейского управления, агенту здесь делать нечего, и он возвращается в Вашингтон, так?

– По-моему, в этом есть смысл, – говорит Брэнди.

– Вот именно, – говорю я, – и как раз это я делать не собираюсь. Полагаю, парни приложили столько усилий, чтобы сообщить нам о смерти Мареллы, только для того, чтобы я отказался от своего задания и не узнал то, о чем она хотела мне сообщить. Вот почему я намерен остаться.

– О’кей, – соглашается Брэнди, – допустим, что все так и есть, но как понимать этот фокус со льдом. Терри?

Терри качает головой:

– Я… я ничего не понимаю.

Я ухмыляюсь:

– По-моему, здесь все просто. Послушайте, как я себе это представляю. Тот парень, который застрелил Мареллу Торенсен и бросил ее в порту, либо позвонил сам, либо попросил кого-то связаться с патрульной службой порта, чтобы они нашли ее и чтобы мы знали, что она мертва. О’кей, дело сделано, труп отправляют в морг, и тут этого парня осеняет. Пуля осталась в голове убитой, и судмедэксперт ее найдет. А как раз этого убийце не хочется. Почему – это вы и без меня знаете.

Они оба поднимают глаза и смотрят на меня с интересом.

– Конечно, я знаю, – говорит Брэнди. – Он не хочет, чтобы пулю нашли, потому что по пуле мы можем идентифицировать оружие, из которого она выпущена. Следовательно, Мареллу убил кто-то, кто уже совершал преступление в нашем округе с использованием оружия, которое было идентифицировано.

– Отлично, старина, – говорю я ему. – Уже тепло. И что же он делает? Он прекрасно знает: найдя пулю, мы выясним, кто убил Мареллу и кто хотел убрать ее, дабы мы не узнали, что она подразумевала в своем письме.

Он идет на риск. Грузит на машину ледяные блоки, едет в морг, под каким-то предлогом уводит Глюка вниз и убивает его там. Потом открывает заднюю дверь и впускает парней со льдом. Они бросают блок на лицо Марелле и добывают пулю. Слышат звонок наверху. Это я. Один из них – тот, у кого крепкие нервы, – берет фуражку Глюка, идет наверх и проделывает со мной свой номер. Парень, должно быть, испытал небольшой шок, услышав, что я федеральный агент и пришел взглянуть на труп, который только что привезли. Но выдержки ему не занимать. Он ведет меня вниз и по дороге придумывает версию о сломанном холодильном аппарате.

Терри и капитан смотрят друг на друга.

– Лемми, я думаю, ты прав, – говорит Терри.

– Может быть, – соглашаюсь я, – и если да, то у нас есть зацепка. Может быть, мы еще можем его найти. Знаете как?

– Конечно, – отвечает Брэнди. – Мы просматриваем полицейский архив за последний год или около того и составляем список тех, чей пистолет был идентифицирован как оружие убийства. Думаю, тот, кого мы ищем, окажется в этом списке.

– Хорошо, Брэнди, – говорю я. – Можешь сделать это для меня. И еще, парни, вы должны понимать, что убийство Мареллы Торенсен, как я уже сказал, связано с письмом, которое она написала директору Бюро. Давайте не разделять эти два убийства. Давайте поработаем вместе. Думаю, мы можем помочь друг другу. Что скажешь, Брэнди?

– Я не против, Лемми, сыграть вместе с тобой. Утром поговорю с шефом, получу его согласие. Что будем делать дальше?

Я закуриваю сигарету.

– Расскажи мне о Торенсене, Брэнди. Что случилось, когда ты привез его вечером в морг?

– Выглядел он неважно. Я сказал ему, что у нас, возможно, для него плохие новости. Рассказываю, что сегодня днем федеральный агент пытался найти его жену и не смог, а также что портовая полиция обнаружила тело и мы хотели бы, чтобы он на него взглянул. Советую ему приготовиться. Он почти ничего не говорит, только твердит, что все в порядке. В общем, я веду его вниз, в мертвецкую, и показываю Мареллу. Он стоит, словно ему молотом по голове заехали, смотрит на нее, кивает и говорит: «Да, это точно она». После этого он уехал домой. – Тут Брэнди поднимается и объявляет: – Я, пожалуй, тоже пойду домой. Надо бы немного поспать. Хотелось бы, чтобы парни здесь не убивали друг друга так часто.

– О’кей, Брэнди, – говорю я, – но скажи мне кое-что. Кто сегодня дежурит в участке? Смышленый парень?

Брэнди смотрит на О’Халлорана и ухмыляется:

– Дежурный сегодня Терри. А смышленый он или нет, я не знаю.

– Вот я и проверю. – Поворачиваюсь к Терри. – Послушай, сейчас без четверти два. Я собираюсь взять такси и поехать к Торенсену. Думаю, он не рассчитывает увидеть кого-либо раньше завтрашнего дня. Хочу поговорить с этим парнем. Предположим, я пробуду у него до трех часов. И вот что тебе надо сделать. Без четверти три ты звонишь Ли Сэму домой и говоришь, что высылаешь за ним и его дочерью патрульную машину; мол, ты хочешь, чтобы они приехали в участок как можно скорее. Твоя задача – продержать их примерно до четырех часов, задавая разные, самые дурацкие вопросы. Потом можешь их отпустить, а у меня будет время сделать то, что я хочу.

– И что ты собираешься сделать? – спрашивает Брэнди.

– А вот что. Торенсен живет в «Чейз апартментс» на Ноб-Хилл. Это примерно в пяти минутах ходьбы от дома Ли Сэма. Вы, ребята, говорили мне, что все слуги в доме Ли Сэма – китайцы и они не больно-то сообразительны. Уйдя от Торенсена, я отправлюсь к Ли Сэму. Там никого не будет, потому что к тому времени Терри уже доставит старика и девушку в участок. Я хочу осмотреть комнату этой дамы. Думаю, кое-что там можно найти.

Они снова смотрят на меня.

– Есть идея?

– Прикиньте сами. Беренис Ли Сэм прилетает сегодня на «Чайна клипере» и сразу же отправляется к Марелле Торенсен, потому что, по ее словам, Марелла Торенсен написала ей письмо с просьбой срочно приехать. Она, конечно же, не знала, что, когда приедет, Мареллы дома не будет, а я буду уходить. Беренис говорит, что вскоре после этого появилась Марелла. Подозреваю, что Марелла Торенсен домой уже не вернулась. Кто-то знал, что у нее встреча со мной, и решил этой встречи не допустить.

О’кей. Беренис либо знала, что кто-то собирается убрать Мареллу, либо не знала. Если она не знала и Марелла не вернулась, зачем ей понадобилось врать мне о разговоре, который якобы состоялся у нее с Мареллой, и о снятой с рычага трубке. Если же она знала, то зачем она вообще поехала на виллу? Ответ на этот вопрос у меня, возможно, есть. Не исключено, что у Мареллы на вилле были припрятаны какие-то улики – какие-то документы или еще что-то в этом роде – и, возможно, именно за ними охотилась Беренис. Мне кажется, что сегодня днем на вилле «Розалито» что-то произошло. Кто-то сломал ручку стеклянной двери, ведущей во внутренний двор с задней стороны дома. В спальне на полу валялся шарф, а с туалетного столика сбросили все, что там стояло. И еще одна мелочь. Обходя дом, я заметил на кухне записку, адресованную Нелли, в которой говорилось, что Марелла возвратится не раньше девяти часов и чтобы Нелли не беспокоилась насчет ужина. Потом, когда я вернулся туда поздно вечером, записки уже не было. Марелла убирать записку, конечно, не стала бы. Но кто-то же ее взял? Не кажется ли вам, что записка не предназначалась Нелли, а была сигналом кому-то, кто должен был прийти. И кто пришел? Беренис Ли Сэм, не так ли?

Брэнди закуривает сигару.

– Знаешь, Лемми, ты готовишь отличное дело против этой девушки Ли Сэм.

– Может быть, я прав, а может быть, и нет, – говорю я ему, – но сегодня днем на вилле творилось что-то чертовски странное. Если леди Ли Сэм отправилась туда, чтобы найти какие-то бумаги или что-то такое, что могло бы кого-то уличить, возможно, она еще не успела избавиться от них. Возможно, они все еще там, в доме Ли Сэма, и я собираюсь проверить это предположение. Так что доставь ее и старика в участок, как я тебе говорил.

И вот что еще, Терри, – продолжаю я. – Разузнай об этой дамочке Нелли. Свяжись с ночным дежурным в Берлингейме. Спроси, не знает ли он, кто такая Нелли. Думаю, там все знают кухарку миссис Торенсен. Пусть он пошлет к ней кого-то из своих, чтобы разбудили малышку и узнали, какие распоряжения отдала ей миссис Торенсен. И пусть потом они передадут полученную от Нелли информацию тебе. Может быть, Нелли расскажет нам что-то интересное.

– О’кей, – говорит Терри, – я займусь этим и дам тебе знать. Во сколько ты собираешься вернуться сюда?

– Думаю, должен вернуться к половине пятого, – говорю я, – но тебе не обязательно мне звонить, потому что я, когда вернусь, лягу спать. А встретиться с Торенсеном я хочу потому, что мне нравится разговаривать с парнями посреди ночи – у них мозги не так хорошо работают.

Брэнди зевает.

– О’кей, малыши, – говорит он. – Я домой. Почитаю детектив, чтобы отвлечься от всего этого.

– Знаю я эти книжки, – говорит Терри. – Ты их оборачиваешь газетой, чтобы жена не видела картинки на обложке. Она как, все еще не дает тебе спать, а, Брэнди?

– Закрой лавочку, – говорит Брэнди. – Моя старушка молодец. Как-то утром, проснувшись, сказала мне, что ее во сне какой-то парень застрелил из автомата. Скажите-ка, парни, вы верите, что сны сбываются? – спрашивает он с надеждой.

– Практически наверняка, – говорит О’Халлоран. – Я обычно покупал мясные пироги в одной закусочной в Калифорнии, и каждый раз, когда съедал пару таких пирогов, мне снились дамы. Такие пышные, кругленькие. Я был близок к отчаянию, когда это заведение схлопнулось. Ну, пока, Лемми, – продолжает он. – Отвезу малышку Беренис и ее папашу в участок, как ты и сказал.

– Ага, – говорит Брэнди, – и веди себя прилично, ладно? Будь осторожен с этой дамочкой и не похваляйся тем, какой ты был герой, когда служил патрульным. Может, ей не нравятся такие истории.

– О’кей, – отвечает О’Халлоран. – Ты босс. Но о своей операции я могу ей рассказать?

Они уходят.

Я встречаю Торенсена в коридоре «Чейз апартментс».

Перед входом в здание замечаю нагруженный багажом родстер, а когда вхожу, вижу парня, спешащего по коридору к двери. Усмехаюсь про себя, понимая, что застукал этого болвана ровно в тот момент, когда он пытается смыться.

Подхожу:

– Вы Торенсен?

Он говорит, что да, и тут я представляюсь. Похоже, нашей встрече парень не рад.

Крупный. Фигура-груша, покатые плечи и круглый выпирающий живот, чего не скроет даже самый умелый портной. Лицо тяжелое, хмурое, весь его вид выдает беспокойство. Глаза глубокие и проницательные, умные, кожа какого-то странного свинцового оттенка.

Мне он не нравится.

– Куда-то собираетесь? – спрашиваю я. – Полагаю, к похоронам жены вернетесь? Мне нужно с вами поговорить, есть несколько вопросов.

– У меня не так много времени, – говорит он довольно угрюмо. – Этот несчастный случай с моей женой не должен помешать переводу моего бизнеса в Лос-Анджелес, который я спланировал за некоторое время до всего этого ужаса. Но естественно, я хочу помочь всем, чем только могу. Мне нужно знать, как это могло случиться, но я должен довольно скоро уехать, поэтому, мистер Коушен, постарайтесь задать свои вопросы побыстрее.

– Так вы считаете, что смерть вашей жены была несчастным случаем? – спрашиваю я.

Мы идем по коридору, и теперь он останавливается, поворачивается ко мне и открывает дверь.

– А чем еще это может быть? Как я предполагаю, Марелла упала с причала, хотя я и представить не могу, что она делала в этом районе.

Мы входим в великолепные апартаменты. Надо признать, парень знает, как позаботиться о себе. Я оглядываюсь, нет ли где-нибудь фотографии Мареллы Торенсен, но не вижу ни одной. Если у мужа нет ни одной фотографии жены, значит не очень-то он ее и любит.

Торенсен жестом указывает мне на стул и на стойку с бутылками. Я качаю головой, но он подходит и смешивает себе что-то довольно крепкое. Рука у него немного дрожит, и выглядит он так, словно его знобит.

– Послушайте, Торенсен, – говорю я ему, – вы юрист, и вам не нужны мои советы. Но лучшее, что вы можете сейчас сделать, – это рассказать все, что вам известно. Поверьте, вам же будет легче.

Я рассказываю ему о письме, которое написала его жена, и о том, что приехал в Берлингейм, чтобы повидаться с ней. Он говорит, что ничего об этом не знает: о письме ему неизвестно, и если бы он не знал, что его жена благоразумная женщина, то подумал бы, будто она просто спятила.

– Вот что, Коушен, – говорит он, – я расскажу вам, как все было на самом деле, а потом вы можете делать свои выводы. Марелла знала, что я уезжаю из Сан-Франциско сегодня вечером. Она знала, что я собираюсь перенести в Лос-Анджелес свою штаб-квартиру и что, хотя здесь у меня останется филиал, жить я планирую там.

Мы не очень хорошо ладили в последнее время и сейчас живем практически как чужие друг другу. Время от времени я приезжал в Берлингейм по выходным – просто так, для вида. Но идея развода ей по какой-то причине не нравилась.

Когда я рассказал ей о своей идее перенести головной офис в Лос-Анджелес, она не проявила особого интереса. Сказала, что ей все равно и что видеть меня она будет примерно так же часто, как и сейчас.

Почему она написала это письмо в Бюро расследований, почему, написав его, не смогла встретиться с вами и почему поехала вечером в Сан-Франциско, – на эти вопросы у меня ответа нет. Я также понятия не имею, что произошло сегодня на вилле «Розалито».

– О’кей, – говорю я. – Если вы ничего не знаете, то и рассказать вам нечего.

Пусть, думаю, убирается, а если надо будет, мы всегда можем установить за ним слежку.

– Хорошо, Торенсен, – говорю я, – вы можете идти. По пути загляните в Дом правосудия и оставьте ночному дежурному по участку свой лос-анджелесский адрес. Если вы нам понадобитесь, мы свяжемся с вами.

Я быстро поворачиваюсь к нему.

– Так вы прекращаете отношения с Ли Сэмом? Уходите от того, кто поставил вас на ноги. Думаете, это разумно?

Он улыбается:

– У меня много других интересов, много других клиентов, мистер Коушен. А с делами мистера Ли Сэма вполне справится мой филиал.

– Что ж, вам видней, – говорю я. – Спокойной ночи, Торенсен.

– Спокойной ночи, – говорит он.

Я ухожу. Оставляю его перед камином со стаканом в руке и беспокойством в глазах. Его большой живот, кажется, обвис еще сильнее, чем раньше, вид у него усталый.

По-моему, этот Торенсен – никудышный лжец.

Теперь у меня на очереди проникновение со взломом. Какой смысл звонить в дверь Ли Сэма, если это ничего мне не даст. Уж лучше проявить смекалку.

За домом есть железные ворота, ведущие в гараж, я легко их преодолеваю. Иду в темноте мимо гаража и подхожу к дому с черного хода. На высоте плеча обнаруживаю окно, ведущее то ли в кладовку, то ли куда-то еще, и открываю его. Через три минуты я уже в доме и стою в коридоре перед комнатой, где недавно разговаривал с Ли Сэмом и Беренис.

Смотрю на свои наручные часы. Без пяти три. Думаю, у меня вполне достаточно времени, чтобы осмотреться. Поднимаюсь по широкой лестнице и иду по коридору. Хочу найти комнаты Беренис. По пути осторожно и бесшумно, чтобы не разбудить тех, кто может быть внутри, приоткрываю две или три двери, но все комнаты пусты.

Заглядываю в последнюю комнату в самом конце коридора и понимаю – нашел.

В лунном свете вижу лежащий поперек кровати черный с золотым костюм, который был на ней, когда мы разговаривали.

Комната большая; задернув шторы на окнах, включаю свет и оглядываюсь. Гнездышко, конечно, шикарное: белая мебель, ковры и все прочее стоит немалых денег. Справа завешенный шелковой бахромой широкий проход в другую комнату.

Делаю шаг к проходу и замечаю на туалетном столике сумочку и пару перчаток для вождения. Наверное, Беренис надевала их, когда ездила на виллу «Розалито». Я беру сумку, открываю и начинаю в ней рыться. Украшенный бриллиантами нефритовый портсигар, автоматический пистолет двадцать второго калибра с рукояткой из слоновой кости, бумажник, маленький флакончик духов и немного мелочи. Больше ничего. Кладу сумку на место и при этом нечаянно смахиваю одну из перчаток. Из перчатки что-то выпадает. Я наклоняюсь, поднимаю и… получаю удар под дых. Или вроде того.

У меня в руке оказывается письмо, написанное, как я вижу, Мареллой Торенсен своему мужу. В нем говорится:

Хочу сказать тебе, что я, как никогда, рада, что ты уезжаешь из Сан-Франциско. Со времени нашего последнего разговора я узнала, что именно происходило между тобой и Беренис Ли Сэм. Похоже, старая история о том, что жена узнает последней, в данном случае верна, потому что, хотя я и была о тебе плохого мнения, я никогда не думала, что ты зайдешь так далеко.

Полагаю, именно так ты и получил бизнес Ли Сэма. Я не собираюсь этого терпеть. Я не собираюсь обсуждать это с тобой, потому что это все равно ни к чему хорошему не приведет, но я собираюсь разобраться с девушкой Ли Сэм, и если она не прислушается к голосу разума, я заставлю ее. Я не против быть брошенной женой, пока об этом не знает слишком много людей. Но я не собираюсь терпеть подобную ситуацию у себя под носом, ничего не предпринимая – и я не имею в виду развод!

Марелла

Стою с письмом в руке и прислушиваюсь, потому как хочу выбраться из этой дыры так, чтобы никто не догадался о том, что я здесь был. До того как я нашел это письмо, мне было наплевать, если бы кто-нибудь из людей Ли Сэма застал меня в доме, но теперь ситуация изменилась. Мне нужно убраться отсюда незаметно и спокойно все обдумать.

Теперь все ясно. Марелла Торенсен пронюхала, что ее муж водит шашни с Беренис Ли Сэм, и написала китаянке письмо, предложив ей приехать на виллу «Розалито». Обманутая жена наверняка собиралась поговорить с Беренис начистоту и высказать ей свое мнение.

Отличный мотив, чтобы убрать Мареллу с дороги. В конце концов, такие парни, как Ли Сэм, следят за тем, как ведут себя их дочери, и думаю, Беренис предполагала, что если старик узнает о ее терках с Мареллой, то задаст наследнице по первое число. Вот почему на вилле не брали трубку.

Ее сняла Беренис. Сняла для того, чтобы Марелла, если Ли Сэм позвонит в разгар выяснения отношений, не испортила ему настроения. Думаю, на вилле Беренис просто слонялась без дела, пока не вернулась Марелла. Потом Марелла попросила ее подняться наверх, в спальню, чтобы устроить разборку. Беренис пропускает хозяйку вперед и, проходя мимо, снимает телефонную трубку с рычага. Потом дамы выясняют отношения, и, судя по тому, как все разбросано, Марелла была сильно не в духе.

Уходя, Беренис кладет трубку на рычаг и направляется по коридору к входной двери. Но мне интересно, что делала в это время Марелла, если она вообще что-то делала?