скачать книгу бесплатно
Железная дверь в квартиру была приоткрыта. В щели косо торчала личинка выломанного замка.
Иван перехватил поудобнее найденную внизу палку и зашел внутрь.
Все было перевернуто вверх дном. Разломанная мебель, бумаги на полу, выпотрошенный матрас. Компьютера не было. И не хватало нескольких папок с информацией по сектам. Иван попытался вспомнить, что именно было в этих папках, но с больной головой это было сложно.
Оставаться здесь было нельзя, и Иван в очередной раз похвалил себя за предусмотрительность. Запасной аэродром – необходимая штука для работы с сектантами.
Он быстро покидал в рюкзак личные вещи. С некоторой опаской зашел в туалет, но тайник за унитазом обыскивающие так и не нашли. Вытащил из стены кирпич и достал старый ноутбук и сумку с документами и деньгами. На кухне повертел в руках литровую бутыль выдержанного самогона (на дубовой щепе, обжаренном солоде и черносливе, куда там вашему скотчу), сунул ее в рюкзак.
Хотел было вызвать такси, но вспомнил, как вызывал его прошлой ночью, и решил ехать на автобусе. Взвалил рюкзак на плечи и вышел из квартиры, плотно закрыв дверь.
***
Иван уже завернул за угол и прошел сквер, когда к его дому подкатил «форестер».
Усманов выскочил из машины и быстро забежал в подъезд.
Вернулся он спустя десять минут и долго стоял под козырьком, смоля сигарету и о чем-то напряженно размышляя. Потом достал телефон и хотел было кому-то позвонить, но передумал, засунул телефон обратно и сел в машину.
***
Алишер Эльмуродов, 1989 года рождения, стал бригадиром потому что лучше других говорил по-русски и умел договариваться с начальниками, выбивая дополнительные средства и удобный график.
Он отпустил бригаду ближе к восьми вечера, а сам остался по своим личным делам. Одна из камер спустя час зафиксировала его прогуливающимся в компании местной жительницы. Они долго сидели на одной из скамеек, расположенной дальше по набережной. Но к 11 часам Алишер был уже один.
– На нем нет оранжевого жилета, – сказал Воеводин, рассматривая стоп-кадр.
– Он же на свидании, – сказала Маша. – Кто ходит на свидание в оранжевых жилетах?
– Я к тому, что убийца надел на него жилет. Значит, это было для него важно. Зачем?
Маша пожала плечами.
– Чтобы подчеркнуть профессию?
– Да. И еще отрубленные руки. Словно наказание за плохую работу.
– От подрядчика нареканий на работу его бригады не было.
– Надо еще покопать. Вряд ли он только тротуары укладывал. Может была еще другая работа? Ремонты квартир, строительство домов?
– А связь с женщиной? Отвергнутый поклонник, которого предпочли гастарбайтеру?
– Да. Женщину нужно найти. Но вариант с работой кажется мне более предпочтительным.
– А как же свастика и тайнопись?
Воеводин отмахнулся.
– Надо все варианты рассмотреть. Больно уж это все в глаза бросается. Словно специально кто-то выпячивает.
– Второй труп на обзорной площадке, – сказала Маша. – Это не просто так.
– Конечно. Но, если это наш маньяк, надо понять, как он жертвы выбирал. Вряд ли случайно. Что общего между бомжом и гастарбайтером?
– Низы общества, – предположила она. – Беззащитность?
– Скорее отверженность. Большинство людей предпочитает их не замечать.
– Может кто-то возомнил себя санитаром леса? Свастика сюда хорошо вписывается.
– Вопрос только в том, как этот кто-то умудрился убить человека на освещенном месте, да еще и оставить на теле свою писанину.
– Камера на ресторане не работает, – напомнила Маша. – А остальные слишком далеко.
– Значит, он знал, что камера не работает. Иначе бы не полез.
В дверь постучали, и в кабинет просунулся длинный нос дежурного.
– Товарищ полковник! Гастеры бузят!
***
Пятеро гастарбайтеров стояли кучкой в приемной и шумно разговаривали на своем гортанном наречии, размахивая руками. Двое охранников безуспешно пытались вытеснить их в коридор.
– Что здесь происходит? – громко спросил Воеводин, и гастеры замолчали.
– Вот, – сказал дежурный. – Показания с них сняли. А уходить не хотят. Какую-то защиту требуют.
– Какую еще защиту?
Один из работяг шагнул вперед.
– Алишер фашист убил! – заявил он. – Я знак видел!
– Я ему фото трупа показал, – сказал сзади один из оперов. – Он сперва никак не отреагировал, а теперь вот бунтует.
Воеводин поднял руку.
– Товарищи работники. Успокойтесь. Мы во всем разберемся.
– Я знак видел! – повторил работяга. – Мы все знак видел!
– Я только этому показывал, – сказал опер.
Гастеры загомонили, размахивая руками.
– Подождите, – сказал Воеводин. – Вы хотите сказать, что видели этот знак раньше?
Один из них вытащил смартфон, порыскал по экрану и протянул его вперед.
Это была фотография облезлой железной двери, на которой красовалась намалеванная белой краской шестилучевая свастика.
– Наш квартира! – пояснил гастер. – Назад неделя.
– Кто-то нарисовал свастику на двери их квартиры неделю назад, – сказала Маша.
– Алишер фашист убил! – повторил гастер.
– Защита нужен! – сказал другой.
– Думают, что они следующие, – понял опер.
– Найти фашист надо! – сказал гастер. – Ты не найти, начальника, мы сам найти. Собрать люди и найти!
Воеводин примирительно поднял руки.
– Мы всех найдем, не беспокойтесь, – и в сторону: – еще не хватало, чтоб они людей собирали и фашистов шли ловить.
***
Усманов вернулся в отдел ближе к вечеру.
Прошел мимо своего кабинета к дознавателям и вызвал Машу в коридор.
– Ты чего такой угрюмый?
Усманов молча почесал лоб, как делал всегда, когда волновался.
– Ну? Тёмка! Ты меня пугаешь.
– Просто не знаю с чего начать.
– Начни с чего-нибудь.
– Твой бывший связан с этими убийствами. И у меня, кажется, есть этому доказательства.
Глава 7. Поворот
Вторая квартира досталась Ивану от давно умершей бабки и когда-то служила ему конспиративным пристанищем, о котором практически никто не знал.
Он не был здесь уже пять лет, и с трудом представлял себе, что увидит. Воображение рисовало провалившийся потолок и рухнувшие стены, окончательно побежденные черной плесенью. Квартира располагалась в полуторавековом купеческом доме, который не ремонтировали со времен разгона Учредительного собрания. Здесь даже лестничные пролеты в подъездах до сих пор были сделаны из чугуна.
Улица Черниговская была одним из самых странных мест в городе. Это была даже не улица, а набережная, застроенная облезлыми малоэтажными домами. Сюда не ходил общественный транспорт, а офисы любящих уединение контор перемежались трущобами и откровенными бомжатниками. Посторонние если и заворачивали в эту сторону, то по очень большой нужде. Временами Ивану казалось, что если пройти по Черниговской чуть дальше, то можно попасть в ад. Там начинались гигантские руины старого элеватора и развалины мельничного комплекса, выстроенного в викторианском стиле. Ночью они напоминали замок людоеда, и даже расположенный рядом сверкающий метромост не мешал этому впечатлению. Дальше дорога уходила вдоль берега в никуда. В пустоту.
Дом 15в был расположен в кривом проулке, упиравшемся в непроходимые заросли ивняка и крапивы. Вдоль облезлых стен все также тянулся унылый палисадник. И все так же, как пять лет назад, сидел на бревне сосед Василий, в грязных спортивных штанах, шлепанцах и майке-алкоголичке. Иван поежился. Было прохладно. На столике перед Василием стояла бутылка дешевой сивухи.
– Вот, – сказал Василий. – Достал. Сто рублей. Идрит твою налево. А вчера-то что? Вчера-то семьдесят.
– Кризис, – объяснил Иван, подходя ближе.
Этикетка на бутылке была приляпана криво. Про существование акцизных марок производители не подозревали.
Василий, словно фокусник, выудил откуда-то два пластиковых стаканчика.
– Будешь?
– В следующий раз, Василий Иваныч.
– Ну!
Возглас «Ну!» у Василия мог означать что угодно. От крайней степени недоверия до восхищения и одобрения.
– Как жизнь? – спросил Иван. – Как квартирка моя? Стоит?
Василий глянул на него внимательно, будто только сейчас понял, с кем разговаривает.
– Стоит. Что ей сделается-то, квартирке твоей. Вот прошлой зимой у нас трубы прорвало, всех старух слева затопило. Но твоя-то вроде справа. Считай, пронесло.
– Может, приходил кто ко мне?
Василий сморщил лоб, вспоминая то ли «кто приходил?», то ли «как тебя, парень, зовут и кто ты вообще такой?»
– Может, – наконец, родил он и достал из кармана банку с килькой в томате.
Иван прошел мимо, решив не мешать трапезе.
Квартира была на первом этаже, с отдельным входом в виде низкой арки, утопленной в толстенной стене.
На полу в тамбуре валялось несколько конвертов и кучка рекламной макулатуры. Иван сгреб мусор в угол, прихватил конверты и открыл дверь.
Когда-то он планировал устроить здесь офис своего детективного агентства, поэтому квартира меньше всего походила на жилую. Черные письменные столы, черные шкафы для бумаг, выгоревший ковролин, серые стены и оружейный сейф в углу. На одной из стен висела подробная карта города. Жилой была только дальняя комната, с раскладывающимся диваном и телевизором.
Все вокруг было покрыто толстым слоем пыли. Пахло деревом и древними кирпичами.
Иван прошелся по квартире, заглядывая в темные углы, словно боясь кого-то увидеть. Потом включил свет и рухнул в кресло. И тут же беззвучно выругался, потому что напротив кресла он увидел то, из-за чего пять лет сюда не заглядывал.
Вся стена напротив была плотно заклеена вырезками из документов, схемами, фотографиями свидетелей и подозреваемых. Они образовывали кластеры с аккуратно выписанными наверху названиями. Цветные нити соединяли все детали расследования между собой, а некоторые из них вели к центру, где висела черно-белая фотография его дочери.
Иван закрыл глаза.
***
Допрос 2. Полгода спустя
– Вернемся к личной трагедии Политова. Что вы о ней знаете?
– Почти ничего. Только общие сведения, которые нам сообщили после того, как… все началось. До этого вообще ничего не знал. Даже о том, что Мария Кудрявцева была его женой.
