скачать книгу бесплатно
Мия отступила перед ее напором.
– Что?
– Отодрать тебя во все щели, вот что! Это у него на роже написано. В голосе услышишь, если прислушаешься. Да он уже уверен, что… – Алина махнула рукой. – Короче, не верь ни единому его слову. Экспертиза ножа – бред, она так быстро не делается, тем более на какой-то вилле. Это я тебе как дочь полицейского говорю. Запрет на звонки – вдвойне бред. Один звонок это право любого задержанного, даже серийного людоеда. И даже в таком захолустье. А ты вообще не задержанная! Он не имеет права тебя ни арестовывать, ни задерживать. Он не полицейский. А вообще никто. Его самого арестовать надо за незаконное лишение свободы. Короче! Требуй. Звонок. Адвоката. Чего угодно. Защищай свои права! А не мямли! «Буду крайне благодарна». Блин, да что с тобой не так?!
Мия сжалась, сидя на кровати, и закрыла ладошками лицо.
– Вся его болтовня, – добавила Алина, – направлена только на одну цель. Залезть тебе в трусы. Я не удивлюсь, если все эти ножи с приглашениями тоже он подбросил. Манипулятор хренов. В следующий раз придет, скажи ему, я жду полицию и адвоката. И больше ничего не говори.
Мия подняла голову.
– Он же здесь главный.
– Да похрену. Главный – не значит, что ему все можно.
– Я просто должна позвонить маме. Мне нужен мой телефон. Ты мне поможешь?
– Как? – хмуро бросила Алина.
– Я знаю, где он. В его кабинете. Меня там допрашивали. Я расскажу, как добраться.
– А сама чего не доберешься? – Мия испуганно распахнула глаза. Алина махнула рукой. – Ладно, проехали. Телефон-то, небось, в сейфе?
– Он его в ящик стола спрятал.
Алина подумала.
– Хорошо. Только сперва я своими делами займусь. А то с тобой совсем про них забыла. А потом туда загляну.
– Извини.
– Скажи лучше, с чего это ты матери не рассказала, куда, а главное зачем направилась?
– А ты что, рассказала?!
– У меня нет матери. Умерла. Но была бы жива, рассказала бы. Не чтобы разрешения попросить, все равно было бы бесполезно, матери таких разрешений не дают, если это настоящие матери. А просто поставила бы перед фактом. Мать должна знать, что с ее дочерью.
– Ты не понимаешь. То, что мы все собирались сделать – это грех. Смертный. Если она узнает, не простит.
– А что же сама здесь делаешь, раз грех?
Мия молчала. Долго. Потом сказала:
– Эти деньги были моим последним шансом выбраться из нашего района. Получить нормальное образование. А теперь… – она всхлипнула. – Все это – мое наказание за грехи. В делах и помыслах.
По ее щекам опять потекли слезы.
– Хреновый, видать, райончик, – сказала Алина. – Ну ладно сырость разводить. Достану я твой телефон, – она выудила из кармана мобильник. – Вот схема здания. Ткни пальчиком, где его кабинет.
10
Большой дом казался вымершим.
Его коридоры были пусты, большинство помещений закрыты. Везде царила полутьма, и мигали красные огоньки видеокамер.
Создавалось впечатление, что раньше здесь бывало намного больше народу. То ли вилла была не виллой, а отелем. То ли семья у хозяев была такая большая, что ей требовалось две сотни комнат. За то время, пока Алина добиралась до ближайшего перекрестка, она не то что не увидела, но даже не услышала ни одного человека. Никто не хлопнул дверью, не говорил и даже не покряхтел.
Чтобы люди, сидящие за мониторами, не обращали на нее внимание, она позаимствовала в шкафу Мии клетчатый халатик горничной, а на голову напялила бейсболку. Вряд ли этот маскарад надолго их обманет, но хотя бы даст немного времени.
Перекресток представлял собой круглый холл с диванами и фонтаном, куда выходило сразу четыре коридора. В плане большой дом напоминал кривую лестницу. Было три изогнутых дугой длинных коридора, которые соединялись между собой дюжиной коротких.
Алина прошла по среднему коридору и теперь перед ней стоял выбор.
Кухня с холодильной камерой была налево.
Кабинет Баргаса – направо.
Алина стояла с полминуты, разглядывая мозаику на стене и выбирая, куда свернуть.
С одной стороны, жизнь или смерть единственного родного человека, с другой… Короче, выбор был очевиден.
Кухня находилась в дальнем крыле, за гигантским пустым залом со сценой и чем-то вроде подиума. Когда-то здесь стояли столики, и приглашенная публика разглядывала дефиле полуобнаженных красавиц. Алину всегда веселило это слово. Ну да, разглядывала де филе. А также де окорока, де ножки, де бедрышки и де грудки. Потом особо избранные разбирали приглянувшиеся де окорока по комнатам и там насаживали их на свои стоячие шампура. Модельная индустрия всегда относилась к женщинам, как к мясу. Причем порционному. Работаешь по колготкам – значит от тебя нужны только ноги. По белью – значит, только груди и бедра. А если тушь рекламируешь, так кроме глаз вообще ничего не нужно.
В кухню вели двустворчатые двери с круглыми окошками.
У большой плиты сидел грустный поваренок в фартуке и колпаке и листал какой-то журнал, судя по обилию розового цвета, порнографический.
– Жопу, говоришь, подставь, – прищурилась она, глядя в окошко. – Будет тебе жопа, сволочь.
Она скинула рюкзачок, халат горничной, сбросила камуфляж и осталась в белом купальнике. Достала из рюкзачка вчерашние жемчужные туфли на каблуках, нацепила на ноги и ворвалась на кухню, распахнув обе двери.
– Эй! Народ! Еды! А то с голоду у вас тут помрем!
Поваренок, увидев это полуголое явление, будто сошедшее с обложки его журнала, тут же его выронил и едва не упал с барного стула.
Алина прошлась по кухне подиумной походкой, то есть ни на что не глядя, по струнке и покачивая бедрами.
– Ну? Где еда? И где все?
Поваренок наконец обрел дар речи. Он был, наверное, чуть постарше Алины.
– Нету. Это запасная кухня. Она работает только когда гостей много.
Она остановилась перед ним.
– Но ты же здесь? У тебя вон колпак. А где колпак, там еда. Котлетки что ли пожарь. Гамбургер сделай. А лучше открой-ка холодильник. Сама выберу.
– Л-ладно, – поваренок подскочил к серым морозильным шкафам. – Но там мало что есть. Мясо, рыба.
Он открыл ближайшую дверцу.
– Э, нет. Давай вот эту открывай, большую, – она ткнула пальцем в массивную дверь холодильной камеры. – Это ведь тоже холодильник?
Поваренок замялся.
– Да. Но его открывать нельзя.
– Что значит нельзя? Мне можно. Давай открывай. Там наверняка много вкусненького.
– Из вкусненького там только мороженый хер твоего несостоявшегося трахаря, – раздалось сзади хриплое. – Слухи ходят, ты его так и не попробовала. Что, пришла наверстать упущенное?
Сзади стоял квадратный мужик. И вот это уже был настоящий повар. С бородой, в бандане, поварском кителе и с полуметровым ножом в руке.
– Что ты здесь забыла, детка? – спросил он. – У вас свое снабжение.
– Вы почти угадали, – быстро сменила тактику Алина. – Я пришла попрощаться с господином Гартом. Такая неожиданная кончина, – она всплакнула. – Хотелось бы посмотреть на него в последний раз. Мы с ним были родственными душами.
– Что, тоже любишь на досуге целок пялить? – хохотнул повар. – Понимаю. Сам не против.
Он подошел ближе, откровенно разглядывая ее тело, как разглядывал, наверное, туши привезенных баранов.
– Не знаю, зачем тебе это надо, но если хочешь заглянуть в эту камеру, можем договориться, – его сальные глазки, проделав долгий путь снизу-вверх, наконец, добрались до ее лица. – Раком постоишь минут десять и что хочешь делай с этим господином Гартом. Хоть хрен отрежь и засоли на память. Полицаям я объясню, что мыши отгрызли.
– Напоминаю, я – гостья господина Гарта, – Алина отступила на шаг, прикидывая варианты, как и рыбку съесть, и на хер не сесть.
– А я напоминаю, что господин Гарт сдох. И значит теперь ты гостья всех нас, – повар осклабился. – Но я не настаиваю. Нужно тебе – открою и трахну. Не нужно – вали на все четыре стороны. Не задерживаю. – Он подошел к холодильной камере. – Ну так что? Открывать?
Алина лихорадочно соображала, морща лоб и кусая нижнюю губу.
Повар, ухмыляясь, ждал.
– Открывайте, – хрипло сказала она.
Повар тут же больно шлепнул ее по заднице и оставил пятерню лапать ягодицу.
– Вот это по-нашему. Люблю безбашенных девок.
Он рванул затворы на камере. Пахнуло холодом.
Поваренок смотрел на него с помесью зависти и восхищения. Наверное, именно в этот момент он решил жизнь положить, но обязательно стать поваром.
– Согласись, – сказал повар, – это будет символично, когда я выебу тебя рядом с дохлой тушкой Гарта.
– Конечно, папочка, – послушно улыбнулась она.
– О, детка, – захохотал повар. – Я уже готов.
Дверь распахнулась.
Повар шагнул вперед и повлек ее за собой, опять с силой схватив за жопу.
И замер, словно натолкнулся на стеклянную стену.
– Что за хрень?!
Вдоль стен камеры высились закрытые стеллажи.
Посредине стоял металлический стол.
И он был совершенно пуст.
Трупа господина Гарта не было.
11
– Что здесь происходит? – холодно спросили сзади.
В дверях камеры стоял молодой секьюрити Дарио Росси и внимательно переводил взгляд с повара на стол, со стола на Алину и обратно.
– Э-э, – протянул повар. – Вот, господин охранник. Исчез.
– Кто?
– Труп.
– Чей?
– Господина Гарта.
– А откуда вы взяли, что он здесь был?
– Так господин Баргас сказал! Самолично, сказал, привез тело хозяина и оставил на мое попечение.
– Плохо печетесь, раз оно у вас исчезло. Вам же говорили не открывать камеру. Зачем открыли?
Повар ухмыльнулся.
– Так мы это… С моей подружкой хотели тут немного покувыркаться.
Он снова протянул лапу к ее заду, но Алина отскочила.
– С подружкой? – Дарио внимательно посмотрел на нее.
– Ну да.
– Покувыркаться?
– Ага.
