Святой в Лондоне

В этом случае Святому наиболее очевидным представлялся следующий путь – провести еще более полное и тщательное обследование топографических и других особенностей поместья Марч-хаус. И с присущей ему безрассудной гениальностью он решил осуществить свой замысел незамедлительно. Последний огонек наконец угас, и на поле упала мирная темнота. Если кто-то за оградой поместья и заметил приземление самолета, то он решил бы, что самолет прилетел со стороны Ла-Манша; а если сквозь полосу леса и высокий забор все-таки был заметен отраженный свет огней, то вряд ли он привлек чье-то внимание, ибо был виден только очень короткое время, да и в этом не было, наверное, ничего необычного. Но любому, кто мог наблюдать за имевшими место событиями с близкого расстояния, они показалась бы весьма странными и таинственными, особенно если они происходили в поместье мирового судьи и постоянного чиновника министерства финансов; а уж Святому сам Бог велел в эти события вмешаться.

Именно в этот важнейший психологический момент луна, чью хитрую тактику мы уже упоминали, решила сыграть в детские прятки с дремлющим миром.

Саймону Темплеру в прошлом не раз спасали жизнь такие странные вещи, как открытое окно или оброненная сигарета. Но никогда еще он не был обязан жизнью такой совершенно невероятной комбинации, как игривая луна и кролик. Кролик выскочил из куста на освещенное место между двумя деревьями спустя примерно секунду после появления луны. Святой стоял неподвижно, и зверек его даже не заметил: просто его привлек свет на соседнем поле, и, будучи от природы весьма любопытным, он решил исследовать это непонятное явление. Саймон сначала уголком глаза уловил какое-то неясное движение, но не двинулся с места. Потом он отчетливо разглядел, что это всего лишь кролик, и пошевелился. Под его ногой зашелестели сухие листья, кролик подергал носом и решил на этот вечер отложить исследование.

Но он не прыгнул обратно в куст, из которого появился. Возможно, на соседней лужайке у него было назначено свидание с дамой не слишком строгих правил, и он просто по пути остановился полюбоваться природой. Возможно, до него только что дошли слухи о молодых всходах салата на огородах Марч-хауса. Но все это мы узнаем только при его воскрешении в облике теософа. Ибо кролик, вместо того чтобы повернуть назад, двинулся вперед. Он стремительно прыгнул через ближайший просвет в кустах, который наметил для себя и Саймон. И погиб.

Мелькнула мгновенная вспышка голубого пламени, кролик в ужасном обратном сальто перевернулся через голову и упал, все еще подергиваясь, в полосу лунного света.

Глава 4

Саймон перевернул зверька носком ботинка – это был, вне всякого сомнения, самый мертвый кролик во всем графстве Кент. Потом Саймон вытащил из кармана фонарик и очень осторожно осмотрел кусты. Они были переплетены блестящими медными проводами с интервалом шесть дюймов до высоты примерно шести футов, и если бы Саймон не остановился из-за кролика, то наверняка задел бы один из них.

Святой провел по лбу слегка дрожащей рукой и осмотрел ближайшее дерево. Здесь тоже не было шансов повторить Тарзанов трюк, потому что такие же медные провода оплетали ствол на очень большую высоту. Без резиновых перчаток и изолированных пассатижей делать там было нечего, и, кроме того, Саймон был уверен, что электрифицированный забор окружал всю посадочную полосу и другие объекты, которые могли бы представлять интерес.

Двадцать минут спустя Святой спрыгнул с дерева на дорогу рядом с машиной и обнаружил Попрыгунчика Униаца сидящим на подножке и разочарованно разглядывающим давно опустевшую фляжку.

– Привет, босс, – сказал Униац, неловко поднимаясь и отрываясь от грустных размышлений. – Ну как, загребли монету?

– Я и близко не подобрался, – закуривая, отрицательно покачал головой Саймон. – Меня кролик испугал.

Увидев озадаченное выражение лица Попрыгунчика, он добавил:

– Не бери в голову. Я все тебе расскажу на следующий год. Поехали обратно в Лондон.

Саймон сел за руль, а Попрыгунчик, сунув в карман фляжку, медленно обходил машину, все время неуверенно оглядываясь через плечо. Когда Святой нажал стартер, он кашлянул.

– Босс, – робко произнес он, – а ничего, если мы этого фараона здесь оставим?

– К-кого оставим? – заикаясь, спросил Святой.

– Да фараона, – ответил Попрыгунчик.

– О чем это ты толкуешь? – осведомился Саймон, снова выключая передачу.

– Так ведь, босс, – произнес Попрыгунчик тоном Эйнштейна, объясняющего элементарную арифметическую задачу, – колесо-то не было проколото.

– Какое колесо? – со стоическим терпением спросил Саймон.

– А то колесо, которое вы мне сказали заменить, – пояснил Униац. – Вы мне сказали заменить колесо, а оно и не было проколото.

Мысленно Святой лихорадочно подыскивал соответствующие ситуации слова, но, прежде чем он смог сформулировать достойный ответ, Попрыгунчик решительно продолжил свое признание, раз уж начал:

– Так вот, босс, поставил я колесо обратно и уселся ждать фараона. Глядь, а он тут и катит на велике. "Привет, – говорит, – парень. Ты чего тут делаешь?" Я ему и объясняю, что, мол, хотел сменить проколотое колесо, а оно вовсе и не было проколото. "Так чего же ты здесь?" – спрашивает он. Тут я, босс, вспомнил ваша слова и говорю: "Я думаю о женушке, которая ждет дома муженька". А он мне: "Да ты пьян, задница ты этакая"...

– Не может быть, чтобы он так сказал, – прервал Попрыгунчика Святой.

– Ну, может, и не так, но что-то в этом роде, – не желая спорить, согласился Униац, – а только говорил он с акцентом.

– Понятно, – протянул Святой. – И что же ты сделал?

– Ну, я размахнулся и врезал ему по скуле.

– А он что на это сказал?

– А он ничего не сказал. – Попрыгунчик ткнул пальцем куда-то в темноту. – Я отволок его за кусты да там я бросил. Почему и спросил, можно ли его тут оставить.

Саймон Темплер временно онемел. Если бы он поддался инстинктам, то рядом со спящим сельским констеблем за кустами лежал бы покойный и оплакиваемый мистер Униац, но возросшее чувство гражданской ответственности все же возобладало в нем.

– Ладно, оставим его здесь, – вымолвил наконец Святой. – Хуже уже не будет.

Всю обратную дорогу до Лондона он напряженно думал. Это был такой случай, когда лишь один шанс из ста давал возможность прекрасной мести. А когда уже установленный преступник занимал такое положение, какое занимал сэр Хьюго Ренвей, Святой предпочитал все тщательно обдумать. Существовало только два вида контрабанды, которые давали большой доход и влекли за собой тяжелое наказание, чтобы оправдать такие крайние меры, как убийство летчика на Брайтон-роуд и электрифицированный забор в поместье Марч-хаус, но здесь любопытно отметить, что Святой все еще далеко не правильно интерпретировал уже известные ему факты.

Вырубленный Попрыгунчиком случайный полицейский являл собою непредусмотренное и довольно серьезное осложнение в планах его кампании, но Святой не ожидал, что последствия того случая дадут о себе знать так скоро.

Примерно без четверти четыре утра, поставив машину в гараж, он вместе с Попрыгунчиком направился к своей квартире на Пиккадилли. Им открыл сонный ночной сторож, который и поднял их на лифте на нужный этаж. Этого сторожа Саймон раньше никогда не видел и про себя отметил, что надо в скором времени поподробнее о нем разузнать. Уже давно он обнаружил, что весьма разумно пользоваться расположением прислуги домов, где он жил, поскольку, кроме Тила, существовали еще и другие детективы, которые рассматривали обоснованный арест Святого как верный шаг в продвижении вверх по служебной лестнице. Но в тот час Святой был слишком занят другими мыслями и не обратил внимания на то, что сторож посмотрел на него с более чем обычным любопытством.

Квартира располагалась в конце короткого коридора. Ничего не подозревающий Святой в сопровождении Попрыгунчика подошел к двери, достал ключ и только собрался вставить его в замочную скважину, как услышал у себя за спиной очень знакомый голос:

– Не возражаете, если мы тоже зайдем?

Саймон неторопливо повернулся и увидел двух неизвестно откуда взявшихся типов, которые, стоя плечом к плечу, явно постарались блокировать коридор. В глазах Святого вновь появился стальной блеск, а сердце забилось чуть учащенно. Рука Попрыгунчика автоматически рванулась к карману, но Саймон успел перехватить ее за запястье и улыбнулся.

– Вы же знаете, что вы всегда желанный гость, Клод, – негромко ответил он. – Но вы почему-то выбираете самое богемное время для своих визитов.

Повернувшись к двери и отперев ее, Саймон провел остальных в комнаты, по пути повесив на вешалку шляпу. Он взял из стоящей на столе коробки сигарету, закурил и, задумчиво улыбаясь, предстал перед полицейскими.

– Так чем обязан, ребята? – радушно поинтересовался он. – Вам сообщили, что я обчистил всю северную сторону Оксфорд-стрит, или вы просто заглянули, чтобы спеть рождественскую песенку?

– Где вы были сегодня ночью? – спросил Тил.

Его поведение уж точно не походило на поведение человека, заглянувшего петь рождественские песенки. Святой никогда не считал старшего инспектора Тила "жаворонком Скотланд-Ярда", но бывали времена, когда он хотя бы выглядел как зародыш певчей птицы, чего нельзя было сказать сейчас. Поэтому Саймон улыбнулся еще радушнее и еще задумчивее.

– Я шатался по кабакам вместе с Эндрю Вольстедом и леди Астор, а Попрыгунчик таскал за нами сельтерскую воду.

Тил в ответ не улыбнулся.

– Если у вас есть еще какое-нибудь алиби, – сказал он, – я готов его выслушать. Но постарайтесь придумать кое-что получше.

– Что-то вы сегодня слишком разборчивы, – подумав, ответил Святой. – В былые времена такой истории хватило бы вам на несколько часов веселья. А-а, вы, наверное, поступили на заочные курсы детективов. Тогда ладно. По кабакам мы не шатались. Мы выравнивали борозды на куполе собора Святого Павла и искали иголки на рынке Хэй-маркет.

Руни старшего инспектора Тила почему-то остались к карманах, но было заметно, что он сжал кулаки.

– Это все, что вы можете сказать? – прохрипел он.

– Этого пока хватит, – спокойно парировал Святой. – Мы делали именно то, что я сказал. А какое вам-то, собственно, до этого дело?

Здесь рассказчик должен отметить, что детектив чуть не задохнулся от ярости. Может, это и нехорошо, но рассказчик привык иметь дело с фактами, ничего не убавляя и не прибавляя. И все же надо признать, что за последнее время мистер Тил настрадался немало.

– Послушайте, – процедил Тил сквозь зубы. – Сегодня, около половины двенадцатого ночи, неизвестный оглушил сторожа на авиационном заводе "Хаукер" в Брукландсе. Когда сторож очнулся и поднял тревогу, обнаружилось, что один из ангаров взломан и оттуда украден самолет!

Саймон стряхнул пепел с сигареты. Мозг его интенсивно работал, но на лице не было видно никакого напряжения. Вопросительно подняв брови, он посмотрел в глаза детективу.

– Неплохо сработано, – заметил он. – Но почему вы думаете, что это должно заинтересовать меня?

– Да мне и думать не надо...

– Я знаю, Клод. Вы просто жуете травку и хлопаете ушами.

– Да мне и думать не надо, – мрачно повторил инспектор, – когда вы оставляете там свою метку.

– Что-что? – Брови Святого поднялись еще выше.

– Когда сторож пришел в себя, он увидел, что к его пиджаку приколот листок бумаги. На листке был рисунок. Такой же рисунок, какой был найден вчера вечером в кармане убитого летчика Мануэля Энрике. Это была ваша метка.

– Боже мой! – воскликнул Саймон.

Глаза детектива сверкали, а рот превратился в совершенно незаметную на круглом лице щель.

– Так вы и это можете объяснить? – резко спросил он.

– Конечно, могу, – без запинки отозвался Святой. – Тот же самый низкий мошенник, который злонамеренно воспользовался моим именем вчера вечером на Брайтон-роуд...

– И это все ваше алиби на сей раз? – неприятным, скрипучим голосом спросил Тил.

– Белее или менее, – ответил Святой.

Он увидел, что детектив взял себя в руки, а в глазах его появились облегчение и торжество. Но не успел Тил открыть рот, как Саймон с ангельской улыбкой добавил, нанеся сокрушительный удар и последний момент:

– Ах да, я забыл кое-что упомянуть. По пути от собора Святого Павла на Хэймаркет я действительно останавливался в гараже "Лекс" недалеко от Пиккадилли, чтобы забрать свою машину, и теперь вспоминаю, Клод, что было это как раз в полдвенадцатого.

Инспектор Тил моргнул. Но моргнул он не так, как нервный ботаник, случайно наткнувшийся среди цветов на кучу дерьма, а как теряющий сознание купальщик, случайно дотронувшийся до электрического угря. Он на мгновение сник, но тут же снова расправил плечи под затрещавшим по швам пиджаком.

– И вы думаете, что я этому поверю? – фыркнул он.

– Конечно нет, – ответил Святой. – У вас ума не хватит сэкономить на этом время. Но вы можете все проверить. Поезжайте в гараж и выясняйте. В журналах записано, в какое время я выехал. Меня вспомнит ночная смена. Так что езжайте и спросите. Получите массу удовольствия. И если у вас на сегодня все, я отправляюсь спать.

– Подождете еще немного, – возразил инспектор. – Половина двенадцатого – не единственное время, за которое вы должны отчитаться.

– Ну что там еще? – вздохнул Святой.

– Вчера вечером вы сильно интересовались сэром Хьюго Ренвеем, и поэтому я попросил тамошнюю полицию присмотреть за его поместьем. Ваши методы мне хорошо известны, и мне пришло в голову, что вы можете отправиться туда. Когда сегодня в половине второго ночи местный констебль проезжал мимо поместья на велосипеде, он видел вашу машину и вот этого вашего дружка!

– Кого-о? – протянул Саймон. – Братца Униаца? Попрыгунчик, ты полицейского видел?

В это время Попрыгунчик пытался открыть шкаф с бутылками.

– Видел, босс, – рассеянно повернувшись, ответил он.

– Х-вот! – рявкнул Тил. Это, конечно, невероятное сочетание звуков, но инспектор воспроизвел нечто весьма похожее.

– Только вчера видал одного, – поспешно исправился Попрыгунчик под испепеляющим взглядом Святого, – на Хэймаркете.

Старший инспектор Тил не лопнул. Может, человеческий организм просто не способен раздуться так, чтобы лопнуть на мелкие кусочки. Во всяком случае, невредимый детектив вперился в Святого покрасневшими глазами.

– Того констебля еще и по голове ударили, – произнес он, как-то выталкивая слова из горла, – а когда он очнулся...

– Ворота были взломаны и Марч-хаус сгинул, – подхватил Саймон. – Я знаю. И грабитель увез дом на самолете.

– ...Он доложил в местный полицейский участок, а оттуда уже позвонили мне. Я хочу знать, что вы делали именно в это время.

– Мы ездили вокруг Риджентс-парка, и если вы сумеете доказать, что это не так, я вам заплачу полмиллиона фунтов стерлингов.

Детектив так прикусил жевательную резинку, что чуть не сломал себе челюсти.

– Вы что, обезьяну хотите из меня сделать? – заорал он.

– Конечно нет, – торжественно ответил Саймон. – Не буду даже пытаться улучшить то, что создано Богом.

Физически мистер Тил опять не лопнул, но возник некий психический эквивалент этому состоянию инспекторат Движимый какой-то космической страстью, которую, к сожалению, не могут контролировать даже гораздо более сильные люди, детектив схватил судьбу обеими дрожащими руками. Он сделал то, о чем даже и помыслить не мог ранее.

– Хорошо, – сдавленно прорычал он. – С меня хватит. Остальное можете рассказывать суду присяжных. Я арестовываю вас по обвинению в насилии, краже со взломом и умышленном убийстве.

Глава 5

Саймон погасил сигарету в пепельнице. Сердце его билось несколько чаще обычного. Любопытно отметить, что взрыв Тила удивил его; любопытно также, что он был к этому готов. Возможно, где-то в глубине души Саймон предполагал, что однажды такое произойдет. Нельзя же было вечно дразнить Тила, ведь старший инспектор – всего только человек. Доказательств этому было маловат", но Святой обладал даром глубокого понимания психологии. На месте Тила он, вероятно, поступил бы так же.

Детектив продолжал говорить, отчаянно сдерживаясь и столь же отчаянно сознавая все безрассудство того, что он собирается сделать.

– Предупреждаю, что с настоящего момента все ваши слова будут протоколироваться и могут быть использованы в суде как доказательства.

Святой улыбался. Он понимал. Он даже глубоко симпатизировал. На месте Тила он, вероятно, поступил бы так же. Но он не был на месте Тила.

– Если вы, Клод, хотите выставить себя дураком, удерживать вас я не стану, – сказал Святой. Его левый кулак мелькнул в воздухе и, как пушечное ядро, врезался в промежуток между первым и вторым подбородком старшего инспектора Тила.

С лица детектива сразу сошло выражение сдерживаемого гнева. На мгновение оно сменилось удивлением, а затем сразу сонным выражением, и на этот раз Тил не притворялся: его ноги подогнулись, он опустился на пол и отключился.

Молчаливый спутник мистера Тила сделал движение вперед и открыл рот, из которого, казалось, вот-вот исторгнется какой-то человеческий звук, но Саймон этого не позволил. Детектив попытайся схватить его за запястья, и Святой не стал этому мешать. Он уперся ногой в живот детектива и, перекатываясь назад, резко выпрямил ногу и дернул руки вниз. Детектив в медленном сальто перелетел через его голову и рухнул на ковер со звукам "гаф-ф", который лучше получился бы у любой собаки среднего размера. Саймон сделал сальто более ловко и в ту же секунду оседлал грудь детектива. Схватив его за лацканы тужурки, он надавил костяшками на сонную артерию – такой прием, проведенный умелым человеком, вызывает потерю сознания через две-три секунды, а сопротивление сержанта Барроу было сильно ослаблено падением на пол. Все было кончено гораздо быстрее, чем заняло описание, и Саймон взглянул на Униаца, который щенком прыгал вокруг с револьвером в руке.

– Принеси-ка мне из ванной полотенце, Попрыгунчик, – приказал он. – И ради Бога, убери свою проклятую пушку! Сколько раз тебе говорить, что сейчас охота на полицейских запрещена!

Ожидая Попрыгунчика, Святой надел на сыщиков их собственные наручники. Разорвав принесенное наконец полотенце на две полосы, он сунул детективам кляпы.

– Бери шляпу, – закончив, сказал он. – Мы отправляемся путешествовать.

Попрыгунчик послушно последовал за ним. Мы уже упоминали, что философия и метафизика были недосягаемы для бычьего интеллекта мистера Униаца, но он очень хорошо разбирался в основах науки о самосохранении. Опыт научил его, что после активной стычки с полицией самое лучшее – побыстрее омыться с места происшествия, и это предохраняло его мозг от излишнего перенапряжения.

Когда они повернули на Беркли-сквер, Попрыгунчик неуверенно замедлил шаги и робко дернул Святого за рукав.

– Куда это мы, босс? – спросил он. – Гараж-то совсем в другой стороне.

– Мы идем в тот гараж, в который надо, – ответил Святой.

Он автоматически исключил свой "ирондель" как средство спасения – большая кремово-красная машина была слишком заметна и слишком хорошо известна, и описание ее будет немедленно передано инспектором Тилом, как только тот избавится от кляпа и доберется до телефона. У Саймона в резерве была обычная, менее бросающаяся в глаза машина, стоявшая в другом гараже и зарегистрированная на другое имя. Он сделал это несколько недель назад, как бы предвидя подобные осложнения, и даже не пытался пробить эту мысль через бронированный череп Попрыгунчика.

Святой так никогда и не узнал, была ли сеть на него раскинута вовремя. Во всяком случае, он через нее проскользнул по почти пустым дорогам. Несмотря на несколько объездов, которые пришлось сделать, он очень быстро добрался до ворот завода "Виккерс" на Байфлит-роул. Вскоре стоянка заполнится машинами, и еще один скромный автомобиль может легко затеряться среди них. Припарковав машину, Святой с первыми лучами солнца направился в свой дом. Не было никакой надежды, что Тил не найдет это убежище, когда перегруппирует свои силы, но, по крайней мере, это было временное, но убежище, да к тому же у Святого там хранились кое-какие вещи, которые он хотел забрать.

Открыв дверь своим ключом, они вошли в дом и услышали на кухне какую-то возню, а через мгновение в противоположной двери холла появилось воинственное усатое лицо Горация. Саймон бросил ему шляпу и улыбнулся.

– Как насчет завтрака, Гораций?

– Через полминуты, – невозмутимо ответил тот и снова исчез в кухне.

Яичница с ветчиной, поджаренный хлеб и кофе были поданы даже раньше, чем было обещано, и за завтраком Святой напряженно думал. Тил временно выведен из игры, но только временно. Оставалось выбирать между двумя вещами – тюремным сроком и бегством из страны, но ни то ни другое Святому очень не нравилось. Был, правда, и третий путь, на обдумывание которого Святой потратил гораздо больше времени. Его размышления снова прервал Попрыгунчик.

Вообще-то он не очень утруждал мозги, потому что промежуток между завтраком и сном редко был достаточным даже для того, чтобы вспомнить, о чем же он думал предыдущим вечером. И тем не менее шестеренки в его мозгу продолжали замедленно, но упорно крутиться.

– Босс, – невнятно сказал Попрыгунчик, с трудам прожевывая огромный намазанный маслом кусок хлеба и сразу половину своей порции яичницы, – а ведь фараоны-то знают про эту хату.

Мысли Саймона вернулись немного назад и нашли место, до которого сумел добраться Попрыгунчик.

– А ведь верно, – восхищенно заметил он. – Теперь прекрати думать, дай мозгам остыть и внимательно послушай меня.

Святой позвонил, и на звонок явился Гораций. Попрыгунчик, довольный тем, что думать больше не надо, проглотил со стола все, до чего мог дотянуться, и теперь с вожделением поглядывал на стоящую на шкафу бутылку виски.

– Гораций, – сказал Святой, – боюсь, что Клод Юстас опять сел нам на хвост.

– Да, сэр, – коротко отозвался Гораций.

– Мог бы и посочувствовать, – притворно обиделся Святой. – Одно из обвинений – умышленное убийство.

– Ну так вы же в этом сами виноваты, правда? – невозмутимо возразил Гораций.

– Вообще-то ты прав, – вздохнув, признал Святой, – но вот Попрыгунчик считает, что нам пора садиться на мула и скакать до Истамбула.

– Взять, значит, ноги в руки, – пояснил Попрыгунчик.

Выцветшие глаза Горация выражения не изменили, но усы чуть дрогнули.

– Если изволите подождать полминуты, я поеду с вами.

Святой негромко рассмеялся, встал и хлопнул его по плечу.

– Большое спасибо, старина, но в этом нет необходимости. Видишь ли, Попрыгунчик ошибается. Да ты и сам это должен понимать, прожив у меня столько лет. Попрыгунчик напомнил мне, что Тилу известно об этом доме, но он забыл упомянуть, что об этом знаю и я. Попрыгунчик считает, что нам пора складывать вещички и уносить отсюда ноги, но он забыл, что Тил именно этого от нас и ожидает. В конце концов, Клод Юстас уже частенько видел меня висящим на одной руке... Попрыгунчик, ты меня слушаешь?

– Ага, босс, – ответил тот, оглядываясь и пытаясь сообразить, где же в этой комнате можно повиснуть на одной руке.

– Весьма возможно, что сюда скоро заявится целая орда полицейских, но я не думаю, что Клод Юстас будет с ними. Это будет простая формальность. Они тут порыщут в поисках улик, но ни меня, ни, кстати, Попрыгунчика серьезно искать не будут. Именно поэтому никто из них не станет великим сыщиком, ибо Попрыгунчик останется здесь, уютно устроившись в тайнике за кабинетом, о котором полиция и не подозревает.

– Разрази меня гром, босс! – с вполне понятным благоговением выпалил Попрыгунчик. – И вы все это прямо за завтраком обмозговали?

– Все это и кое-что еще, но для начала с тебя хватит. – Святой глянул на часы. – Пора уже тебе убираться в свою новую квартиру; Гораций будет носить тебе еду и питье, а я буду знать, где в случае чего тебя найти.

Он провел Попрыгунчика в кабинет, открыл тайник и затолкал его туда. На пороге узкого прохода Попрыгунчик умоляюще оглянулся.

– Босс, да я же тут от жажды сдохну!

– Послушай, – ответил Святой, – если бы я думал, что тебе придется ждать долго, я велел бы Горацию протянуть в тайник трубопровод прямо с винзавода. Тогда ты просто мог бы лежать под краником с открытым ртом. И все равно это обошлось бы дешевле, чем таскать тебе виски в бутылках.

Задвинув на место книжный шкаф, Саймон повернулся к вошедшему Горацию:

– А вот тебе придется отвлекать огонь на себя. Не думаю, что это будет очень опасно, потому что никаких улик против тебя нет. Но ты обязательно должен связаться с мисс Холм, рассказать ей последние новости и попросить ее быть постоянно на связи. Развлечений хватит всем, пока не закончится вся эта петрушка.

– А может, вам самому лучше там спрятаться, сэр? А уж я тут обо всем позабочусь.