Святой выходит на сцену

– Ладно, забудь, старина, – сердечно проговорил Хейн. – Я оставлю тебя, не против? Нам с мистером Брэддоном нужно обсудить одно дело. Полагаю, ты найдешь для себя развлечение наверху. Только больше не играй, хорошо?

– Не имею ни малейшего желания, – откликнулся Стеннерд. – Но, мистер Хейн…

Тот остановился.

– Да, дружище?

– Могу я получить тот чек?..

– Я позабочусь, чтобы ты получил его до ухода.

– Так великодушно с вашей стороны, мистер Хейн, – извиняющимся тоном пробормотал Стеннерд. – Речь шла о трех тысячах фунтов…

– Я помню, – коротко бросил Хейн.

Он зашагал прочь, ругательствами разгоняя официантов с пути. Стеннерд задумчиво глядел вслед. До сих пор все шло хорошо, даже слишком, но долго ли это продлится?

Джерри наблюдал, как зал постепенно наполняется ранними танцующими парочками, когда перед ним появился официант, у которого чуть не половина лица была залеплена пластырем. В руке он держал конверт. Стеннерд вскрыл его, взглянул на чек, нацарапал свою подпись на приложенной долговой расписке и отослал обратно Хейну с тем же официантом.

Хотя перед ужином молодой человек прикончил несколько коктейлей, за едой не отказывал себе в вине, а после отдал должное ликерам, в дальнейшем он проявил поразительную воздержанность. Стеннерд сидел с нетронутым бренди с содовой, когда оркестр забился в первых приступах синкопы, и около часа с отвращением наблюдал за кружащимися парами. Потом наконец осушил бокал, поднялся и прошел к лестнице.

Хейн и Брэддон все еще сидели в кабинете, погруженные в серьезный разговор. Стеннерд стукнул в стеклянное окошко, и босс, подняв взгляд, кивнул. Потайная дверь отворилась перед молодым человеком и тут же закрылась за ним. Он побродил по игорным комнатам, поздоровался с несколькими знакомыми и некоторое время без энтузиазма понаблюдал за игрой. Ушел из клуба рано, при первом же удобном моменте.

На следующее утро Стеннерд взял напрокат машину и молнией вылетел из Лондона. На ньюмаркетской дороге, возле условленного мильного столба уже ждал Святой.

– За мной был «хвост», – радостно поведал тот. – Я незаметно сошел со своего автобуса, а он ехал следом на такси. Интересно, сдался уже или все еще надеется на что-то, накручивая счетчик где-то в эдмонтонской глуши?

Он угостил Стеннерда сигаретой и взял протянутый взамен чек.

– Тысяча фунтов, как и обещал.

Святой аккуратно убрал чек в бумажник.

– Сам не знаю, зачем отдаю его вам, – вздохнул Стеннерд.

– Это первый шаг на пути к мудрости, – провозгласил Святой. – Оставшихся двух хватит, чтобы оплатить твои долги и дать возможность начать все сначала. А твои расписки я верну тебе в течение одного-двух дней. Тысяча фунтов – не такая уж большая плата за это.

– Если не принимать в расчет того, что я мог бы оставить деньги себе и продолжать работать на Хейна.

– Ты исправился, – мягко заметил Святой. – И, уверен, увиденное вчера вечером поможет тебе не сойти с прямого, хоть и трудного пути. Если бы ты остался у Хейна, тебе пришлось бы иметь дело со мной.

– Что вы станете делать с деньгами? – спросил Стеннерд. – Я думал, вы против жульничества.

– Так и есть, – добродетельно кивнул Святой. – Они пойдут на благотворительность. За исключением моей десятипроцентной комиссии за хлопоты. Я свяжусь с тобой, когда ты мне снова понадобишься. Оревуар, как говорят французы. Или аста ла виста, по-испански. Или, если предпочитаешь немецкий, ауфидерзейн!

VIII

Примерно через неделю после бурного появления Святого в клубе Гвен Чендлер случайно столкнулась с мистером Эдгаром Хейном на Риджент-стрит. Для него, однако, встреча вовсе не была нечаянной – он приложил немало усилий, чтобы она состоялась.

– Мы так редко видим вас в последнее время, моя дорогая, – проговорил он, беря ее за руку.

На Гвен было простое скромное летнее платье из набивного шифона. Из-под широкополой украшенной шляпки выглядывали светлые волосы, оттенявшие васильковую синеву ее глаз.

– Как, мы с Джерри ведь совсем недавно ужинали с вами, – возразила девушка.

– С тех пор прошла целая вечность, – потупился мистер Хейн. – Общество столь очаровательной особы, как вы, моя дорогая леди, едва ли может наскучить.

За ужином, к которому Гвен нехотя вынуждена была присоединиться, Хейн показал себя безупречным хозяином. Его учтивая сердечность во многом растопила первую инстинктивную неприязнь, испытанную ею при знакомстве. Сейчас он вернулся к тому преувеличенному дружелюбию, и мисс Чендлер не знала, как к этому относиться. Игривые ухаживания проводились с поистине слоновьей грацией.

Мистер Хейн, однако, был столь же толстокож, как и животное, чьи любезности он взял на вооружение, и не замечал легкой холодности и смущения девушки.

– Вам известно это имя, мисс Чендлер? – Он небрежно махнул зонтиком в сторону витрины магазина, возле которого они стояли.

Та бросила взгляд в указанном направлении.

– Ласерр? Да, разумеется, я его слышала.

– Ласерр – это я, – значительно проговорил Хейн. – Я все ждал возможности ввести вас в нашу скромную обитель. Как удачно, что мы встретились как раз у ее дверей!

Гвен не горела желанием идти туда, однако прежде чем она успела изобрести подходящий предлог для отказа, мужчина уже затащил ее в сверкающее, застеленное красным ковром помещение. Здесь, в тихой и благоговейной атмосфере, напоминающей церковную, была представлена продукция фирмы. Навстречу им поспешила девушка-продавец, но на смену ей тут же явился сам Брэддон – в элегантном сюртуке, вкрадчивый и елейный, беспрестанно потирающий ладони, словно моя руки.

– Мой управляющий, – представил Хейн.

Мужчина в сюртуке поклонился.

– Мистер Брэддон, будьте добры, покажите мисс Чендлер несколько образцов нашей продукции – только самой лучшей!

Вслед за этим, к замешательству девушки, перед ней стали появляться один за другим выложенные бархатом поддоны из красного дерева. Снятые с полок по стенам зала, они любовно и бережно выстраивались на прилавке вплотную друг к другу, пока в глазах не зарябило. Здесь были целые ряды сверкающих хрустальных флаконов с духами, золотистые шеренги тюбиков губной помады, легионы маленьких алебастровых баночек с румянами, стройные колонны эмалированных коробочек пудры… От вида всего этого многочисленного воинства во славу роскоши и тщеславия голова шла кругом.

– Выбирайте, что пожелаете, – предложил Хейн. – Все, что только придется вам по вкусу, моя дорогая мисс Чендлер.

– Но… я… я не могу, – заикаясь, проговорила та.

Мужчина только отмахнулся.

– Я настаиваю! Что толку владеть подобным местом, если не можешь порадовать своих друзей? Неужели я не могу преподнести вам скромный, пустячный подарок и не быть при этом неправильно понятым? Сделайте милость, примите его, моя дорогая. Я буду чрезвычайно расстроен, если вы откажетесь.

Несмотря на всю нелепость этих ухаживаний, заставить остановиться его в таких обстоятельствах было невозможно. Гвен не могла понять, что стало причиной столь бурного к ней внимания. День был знойным, и мистер Хейн, как, к несчастью, и любой мужчина его сложения в таких обстоятельствах, обильно потел. Гвен, находившаяся на грани истерики, гадала, не помутился ли у него от жары рассудок. Сквозило что-то неуловимо тревожное в этой щедрости.

В конце концов девушка скромно выбрала небольшую косметичку и маленький флакон духов. Разочарованный такой неподатливостью, Хейн принялся буквально навязывать ей другие вещи и в итоге вынудил принять еще пару больших коробок пудры.

– Упакуйте все это красиво для мисс Чендлер, мистер Брэддон, – распорядился он, и управляющий унес товары в глубь магазина.

– Право, вы слишком добры, мистер Хейн, – смущенно произнесла девушка. – Не знаю, чем я заслужила…

– Красота – ваше богатство, – ответил тот, явно пребывая в прекрасном настроении.

У Гвен возникло кошмарное подозрение, что сейчас последует приглашение на обед, и она поспешно сообщила, что ей уже пора, у нее назначена встреча (выдуманная только что, разумеется).

– Не сочтите за невежливость, что вот так убегаю, но я правда ужасно опаздываю.

Хейн был явно удручен.

– Как можно вам чего-то не простить? – нравоучительно провозгласил он. – И все же для меня это непоправимая утрата!

Гвен потом сама не помнила, каким чудом выдержала последующий обмен банальностями; наконец появление Брэддона с аккуратным свертком в руках дало ей возможность сбежать. Хейн, со шляпой в руках, проводил девушку до дверей.

– По крайней мере обещайте, что, если я в ближайшее время позвоню и попрошу назначить встречу, вы не откажетесь. Мне было бы невыносимо думать, что мое общество вам противно.

– Да, конечно… с радостью… и большое спасибо за пудру и остальное, – почти в отчаянии ответила Гвен. – Но сейчас мне надо бежать!

И исчезла так быстро, как только могла.

Мужчина долго смотрел ей вслед со странным блеском в блеклых глазах, неподвижно стоя посреди тротуара, потом надел шляпу и зашагал прочь, не заходя в магазин.

В клубе его ждал Змей Гэннинг со своими ребятами. Хейн, узнав об этом, не стал принимать их сразу, а сел писать письмо, адресованное некоему Анри Шастелю, Афины, до востребования. Закончив, он уже собирался вызвать посетителей, когда в дверь постучали. Вошел Дэнни.

– Эти пришли. Пять человек, – услужливо сообщил он.

– Что еще за «эти»? – терпеливо переспросил Хейн.

– Один из них – тот, который натянул мистеру Брэддону шляпу на глаза. Сказали, что хотят немедленно вас видеть.

У мистера Хейна засосало под ложечкой. Разлившееся чувство тупой дурноты теперь было неразрывно связано с любым напоминанием о буквально искрящей током личности Святого. Каждое утро с того первого предупреждения у тарелки с завтраком его ждал уже знакомый конверт с неизменной визитной карточкой, и каждый день в заведении «У Дэнни» среди писем на столе обнаруживался такой же.

Возможности забыть о Саймоне Темпларе не было никакой, даже если бы Хейн того захотел. Собственно говоря, Змей с ребятами в данный момент как раз дожидались инструкций в соответствии с разработанным планом по устранению угрозы.

Однако поведение Святого все больше и больше действовало на нервы. Воздерживаясь от передачи известной ему информации Скотленд-Ярду, он, очевидно, рассчитывал получить куда больше за молчание. Но никаких попыток шантажа не было, только ежедневные мелодраматические напоминания о непрекращающемся интересе к делам Хейна.

Тот начинал чувствовать себя мышью, которую до безумия замучил не в меру игривый кот. Без сомнения, Святой по-прежнему что-то замышлял и плел интриги, однако самые отчаянные попытки сосредоточиться и понять, куда будет направлен следующий удар, не принесли ни малейшего результата. После семи дней и ночей недоуменного бездействия Эдгар Хейн был на грани.

И вот наконец Святой – а с ним, судя по всему, и остальная его банда – решил нанести второй визит. Начинался следующий раунд, а Хейну приходилось действовать в неизвестности – большей, чем когда-либо.

– Пригласи их, – едва узнавая собственный голос, проговорил он.

Согнувшись над каким-то письмом, Хейн старался справиться с нервами – спасти сейчас мог только искусный блеф. Усилием воли мужчина заставил себя не поднять головы, когда услышал звук отворяющейся двери и негромкие шаги входящих один за другим в комнату людей.

– Поживее, ду́ши! – бодро приказал безошибочно узнаваемый голос Святого. – Вот так… Вставайте вдоль той стены в одну шеренгу. Вольно!

Хейн наконец поднял глаза и увидел нависшего над столом Святого, любовно смотревшего на него в ответ.

– Доброе утро, Эдгар, – приветливо поздоровался тот. – Как поживают Аллан и По?

– Доброе утро, мистер Темплар, – откликнулся Хейн.

Он перевел взгляд на четверых человек, выстроившихся возле двери. Они казались ничем не примечательными – вовсе не такими, какими виделись Хейну в его смутных попытках представить напарников Святого. Только один выглядел моложе тридцати, а одежда остальных знавала лучшие времена.

– Остальная часть нашей шайки, – пояснил Святой. – Я заметил, что за мной следят, когда последний раз приходил сюда. Решил, что избавлю вас от лишних хлопот, если приведу всех парней и представлю вам.

Он повернулся.

– Команда, смирно! Друзья, это наш дорогой Эдгар, о котором вы столько слышали. Я буду называть вас по одному, слева направо. Вы делаете молодцеватый шаг вперед, коротко кланяетесь всем корпусом – шея прямо, руки по швам, – потом становитесь обратно в строй. Итак, Эдгар, представляю вам первого – Святой Уинстон Черчилль. Подними шляпу, Уинни… Следующий – Святой Джордж Роуби[5]. Шею прямо, Джордж! Далее, Святой Герберт Гувер, президент США, – не путать с одноименной маркой пылесосов. Помаши платочком джентльмену, Герб! Последний – по счету, но не по значению – Святой Ханнен Суоффер[6]. Улыбайся шире, Ханнен, я никому здесь не позволю дать тебе пощечину… Вот и все, Эдгар, – помимо меня. А вот и я собственной персоной!

Хейн кивнул.

– Весьма предусмотрительно с вашей стороны, мистер Темплар, – проговорил он. Голос слегка дрогнул – в голове вдруг мелькнула идея. – Вы только ради этого пришли?

– Не совсем, дорогуша, – ответил Святой, присаживаясь на край стола. – Я пришел обсудить дела.

– Тогда, думаю, вам не нужна лишняя спешка. Меня ждут другие люди. Вы не против, если я пойду попрошу их вернуться позже?

Святой улыбнулся.

– Ну разумеется, мой милый. Но предупреждаю – посылать Змея с его ребятами в засаду, чтобы перехватить нас, когда мы будем уходить, бесполезно. Один наш друг ждет в квартале отсюда с письмом к инспектору Тилу, которого мы оба хорошо знаем. И если мы не появимся там целыми и невредимыми через десять минут, послание будет доставлено!

– Вам не о чем беспокоиться, – заверил Хейн. – Я бы не стал недооценивать ваш интеллект!

Хейн вышел – об этой ошибке он позже пожалеет. Никогда прежде он не оставлял в своем кабинете без присмотра даже союзников, не говоря уже о заклятом враге. Однако внезапное озарение на секунду вытеснило из головы все остальное. Самый умный преступник тоже рано или поздно допускает промах, причем зачастую настолько детский, что со стороны только диву даешься. Так случилось и с Хейном, но не стоит забывать, насколько загнанным в угол он себя чувствовал.

Обнаружив Змея с тремя избранными подручными в баре, Хейн поманил их к себе, подальше от ушей бармена.

– Святой и остальная его банда у меня в кабинете.

Гэннинг издал злобный вопль.

– Нет, пока обойдемся без стычки! Я хочу выяснить, что за игру он затеял. Но когда уйдут остальные четверо, сядьте им на хвост и выясните о них все, что только сможете. Возвращайтесь сюда в полночь и обо всем доложите – тогда я дам вам инструкции относительно самого Темплара.

– Когда я доберусь до этой свиньи, – ожесточенно проскрежетал Гэннинг, – он у меня…

Хейн оборвал его нетерпеливым взмахом руки.

– Подождешь, пока я с ним не закончу. Нельзя очертя голову бросаться на стену, если не знаешь, что за ней. Я скажу, когда будет можно, даже не сомневайся!

За это короткое время Святой, без малейшего смущения ухватившись за возможность, предоставленную отсутствием Хейна, тщательно обшарил его стол. Найденные в незакрытом ящике штук пять расписок Стеннерда отправились в карман. Какое невероятное легкомыслие! Затем взгляд упал на конверт с еще не просохшими чернилами. В глаза бросилось имя Шастеля, словно написанное огненными буквами. Саймон на мгновение застыл, как пойнтер, делающий стойку, потом молниеносно нацарапал что-то на чистом листе бумаги и вложил в пустой конверт. Используя оригинал как образец, скопировал адрес поразительно похожим почерком…

– Теперь я могу уделить вам часок, если желаете, – проговорил вернувшийся Хейн.

Святой обернулся с мягкой улыбкой.

– Я не отниму у вас так много времени, мой милый. Впрочем, не всем дальнейшее будет интересно, да и дела есть… Теперь, когда вы познакомились, вы не против, если я распущу свою команду?

– Нисколько, мистер Темплар.

В глазах Хейна блеснуло удовлетворение, но Святой, если и заметил, ничем этого не показал.

– Напра-во! Походным строем!.. и так далее, – отрывисто скомандовал он. – Проще говоря, дуйте отсюда!

После секундной заминки четверка с непроницаемыми лицами прошаркала за дверь. За все время, что они находились в кабинете Хейна, никто из них не произнес ни слова.

Забегая вперед, уместно будет заметить, что Змей Гэннинг и его ребята потратили впустую одиннадцать утомительных часов, следя за продавцом шнурков вразнос, уличным художником и парой шарманщиков из числа отставных солдат. Святой нанял их, заплатив по десять шиллингов каждому. Следует также упомянуть, что все четверо, собравшись в ближайшей молочной, чтобы отпраздновать неожиданный заработок, были в не меньшем замешательстве, чем квартет усердных ищеек, следовавший за ними по пятам до конца дня.

Со стороны Святого это была шутка – он обладал весьма незаурядным чувством юмора.

IX

– А теперь перейдем к делу, как сказал епископ актрисе, – пробормотал Саймон, выудив портсигар и постучав папиросой по ногтю большого пальца. – Я хочу задать вам крайне важный вопрос.

Хейн опустился на стул.

– Да, мистер Темплар?

– Что бы вы сказали, – осторожно проговорил Святой, – если бы я сообщил вам, что хочу десять тысяч фунтов?

Хейн улыбнулся.

– Я бы выразил солидарность с вами. Вы не единственный, кто не прочь их получить.

– Давайте представим, – настойчиво продолжал Саймон, – просто представим, что я сказал бы вам: если они не окажутся у меня прямо сейчас, то к инспектору Тилу отправится небольшое досье на вас, рассказывающее о верхних залах клуба и тайнах дома Ласерр? Этих сведений хватило бы на пять лет каторжных работ.

Взгляд Хейна упал на висящий на стене календарь, где передвижной красный кружок отмечал дату. Мозг взвыл на высоких оборотах. Вдруг нахлынула необыкновенная уверенность. Переведя глаза с календаря на часы, Хейн улыбнулся.

– Я немедленно выписал бы вам чек, – сказал он.

– И ваш текущий счет это позволяет?

– Все мои деньги находятся на текущем счете. Думаю, вы понимаете, что для человека моего положения крайне важно иметь возможность без проволочек обналичить состояние.

– Тогда выпишите, будьте любезны, – вполголоса произнес Святой.

Ни слова не говоря, Хейн открыл ящик стола, вытащил чековую книжку и, что-то записав, протянул чек. Темплар взял его, пробежал по листку глазами, и в них зажглись веселые огоньки.

– Вот хороший мальчик! Я очень рад, что мы обошлись без пререканий и торга. Всегда считал, что это чрезвычайно все огрубляет.

Хейн пожал плечами.

– У меня свои методы, у вас свои. Прошу вас только не забывать о времени. – Показав свои наручные часы, он постучал по циферблату коротким и толстым указательным пальцем. – Сейчас суббота, половина первого. Вы не сможете обналичить чек до девяти утра понедельника. А там – кто знает, что может случиться? Заранее предупреждаю: ничего у вас не выйдет. Я не боюсь – до того времени вы не станете натравливать на меня полицию, потому что рассчитываете победить. Рассчитываете, что в понедельник утром будете сидеть на крыльце банка и ждать открытия. Так вот, это зря. Или вы правда верите, что я позволю вам шантажом вытянуть у меня подобную сумму – почти все, что я скопил за пять лет?

Долгожданный момент истины настал. Единственное, что заставляло Эдгара Хейна недоумевать, – почему Святой столько дней тянул, прежде чем выдвинуть требования? Буря, собиравшаяся бесконечно долго, наконец разразилась, однако Эдгар Хейн чувствовал себя до странности спокойно.

Святой искоса взглянул на него, тоже понимая, что маски сброшены.

– Ваша проблема в том, что вы слишком серьезны, – проговорил он. – Вы проиграете эту битву, потому что у вас нет чувства юмора – как у всех второсортных жуликов. Вы не умеете смеяться.

– Мы еще посмотрим, кто будет смеяться последним, Темплар.

Святой с улыбкой отвернулся и взял шляпу.

– Не обманывайте себя, дорогуша. Это будете не вы. – Он подхватил тросточку и легонько крутанул ее в пальцах. В его голубых глазах сверкал боевой задор. – Полагаю, вы не против, если я анонимно перешлю ваше доброхотное даяние в лондонскую больницу, дружочек?

– В понедельник и решим, – откликнулся Хейн.

Святой кивнул.

– Интересно, понимаете ли вы, в чем моя цель? – серьезно проговорил он. – Возможно, вы считаете меня простым налетчиком – жуликом, который обчищает карманы других жуликов? Ничего подобного, дорогуша. Я не зарабатываю, а теряю деньги. На самом деле я прирожденная боевая машина, и спокойная жизнь с приносящей доход постоянной работой для меня чистый ад. Я не служу в полиции, потому что терпеть не могу ограничения и канцелярскую рутину, но мы с ней на одной стороне. Я занят тем, чтобы давить отвратительных насекомых вроде вас. Да, это может делать и полиция. Но я оправдываю свое существование тем, что заставляю упомянутых насекомых жертвовать немалую часть преступно заработанных средств на благотворительность, – полиция, как вам известно, этим не занимается. Мне всегда казалось неправильным, что вредным микробам вашей породы позволено жульничеством зашибать огромные деньги, потом посидеть месяц-другой в кутузке – и выйти, чтобы наслаждаться богатством. Моя задача исправить это. Из того, что мне удалось стрясти со Змея, я вернул Томми Майтеру его законные деньги плюс компенсацию за ущерб. Однако Змей – всего лишь мелкая букашка, а вы крупная, и я прослежу, чтобы и ваш взнос был соответствующим.

– Посмотрим, – ответил Хейн.

Святой пристально взглянул на него и хладнокровно произнес:

– Ночь понедельника вам предстоит провести в полицейском участке на Мальборо-стрит.

С этими словами Святой исчез. У него была способность так ловко и внезапно растворяться в воздухе, что противная сторона далеко не сразу осознавала, что его больше нет рядом.

Хозяин кабинета некоторое время сидел неподвижно, глядя на закрытую дверь, потом опустил глаза и увидел лежащий на промокательной бумаге конверт, адресованный его собственной рукой М. Анри Шастелю. Словно загипнотизированный, Хейн смотрел на надпись – хотя она и обманула бы многих, кто знал его почерк, ему самому было очевидно, что конверт вовсе не тот.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Впервые опубликовано в издании 1963 г.

2

Около 190 см.

3

Джейкоб Эпстайн (1880–1959) – американский и английский скульптор и график, работавший в стиле модерн. – Здесь и далее примеч. пер.

4

Сесил Родс (1853–1902) – южноафриканский политик и предприниматель, деятель британского империализма, организатор английской колониальной экспансии в Южной Африке.

5

Джордж Роуби (1869–1954) – английский комедийный актер и певец, один из самых известных актеров мюзик-холла на рубеже XIX–XX вв.

6

Ханнен Суоффер (1879–1962) – английский журналист и театральный критик.