скачать книгу бесплатно
–Нет, в жопу этот феминизм.
Сестра Водка уже ждала нас за столиком в дальнем конце зала. Всего сотня лет – чих для не стареющей и всегда удивляющей Эволюции, а женщины уже могут свободно пить алкоголь в одиночестве вечером. Какие изменения ждут нас в начале следующего века? Дети в экстази-барах? Кажется нелепым, что это вообще могло вызывать неодобрение – но я вполне в состоянии доказать, почему это было так. И, да, я обязательно сделаю это. Но сначала мы, конечно, обнялись.
–Как очередной щегол[1 -
щегол, фукс – принятые в студенческих корпорациях наименования кандидата в члены братства.]*?
–У него «Молот Тора» на шее, так что у меня двоякое впечатление, – первым вступил Данте, – с одной стороны, это забавно – малый может всерьез угарать по налётам на плебеев, а с другой – это повышенный риск излишнего количества римских приветствий, да и вообще германофилии. Руны, кресты, кожаная одежда… и почему многим так нравится оставаться подростками?
Я хотел было что–то возразить, но не придумал, что.
–У меня тоже полно похожих подвесок, – нахмурилась Анна.
–Ты девушка, это другое.
–Мы, кстати, как раз говорили о феминизме, – попытался перевести разговор на предварительно прозондированную мозгом тему я. Замечали, что когда вам захотелось влезть в разговор в удачный момент, но вы не успели, то вы все равно влезете в него через несколько секунд, и скорее всего уже не на такой удачной ноте? Интересно, у этого явления тоже есть какое-нибудь модное заимствованное название, или его ещё предстоит придумать?
–И что говорили?
–Да скорее упоминали. Делились мнениями. Вот брат Данте заявил, что не любит его.
–А кто–то в здравом уме разве любит? По-моему, нет ничего хуже политизированной женщины, – многократно моргая, повернулась ко мне сестра Водка.
–Но, если бы сто лет назад женщины не проявили интерес к политике, ты бы не смогла сейчас сидеть в баре одна и потягивать этот Double Chocolate, – ухмыльнулся я, довольствуясь манипуляцией беседы.
–Почему это?
–Нравы общества. Знаешь, с точки зрения биологии мы ведь все просто приматы с развитой сексуальностью. И когда законы этой сексуальности нарушаются, это вызывает естественное раздражение.
–Чего?
–Я к тому, что приматы мужского пола, – тут я обвел помещения поднятым вверх пальцем, – неодобрительно бы отнеслись к такому поведению. Типа ты легкомысленная самка, которая может принести чужое потомство. Только выразили бы это в более корректной форме.
–В таком случае мне приятнее думать, что меня создал Господь, и пути его неисповедимы, – вмешался Данте.
–А мне приятнее думать, что у меня есть своя голова на плечах. И инквизиторы или мужские приматы не сожгут и не закидают меня камнями – к каждому можно найти индивидуальный подход, – также легко отвернулась она обратно.
Стоит ли говорить, что не в последнюю очередь благодаря такой категоричности, Анна aka сестра Водка пользовалась в нашем сообществе повышенным вниманием со стороны многих братьев. Играла роль и её внешность – светло-русые волосы, ясный, а потому совсем не типичный для томного московского большинства, взгляд голубых глаз. Как заурядные ребята, мы с братом Данте входили во «многих». Поэтому надо было пользоваться моментом и производить благоприятное впечатление. Тем более – начинался уже третий бокал пива. Но, разумеется, здесь снова штрафом выступала моя медлительность.
–Кстати об этом – тебе-то твоя игра в политику удалась? – первым сориентировался брат Данте.
–Пока не знаю точно. Но я виделась со знакомым Феди в Думе, который может устроить стажировку. Может, с мая и начну быть ближе к государственным органам.
–И к органам господина Слуцкого?
–Обязательно, – вкрадчиво шепнула Анна.
–Интересно, когда уже наступят лучшие времена, и на наших органах тоже будут играть? – изображая меланхолию, спросил я.
–Разве что Россия внезапно перейдет в католицизм, – самодовольно ухмыльнулась Анна.
–За католическую Россию!
–За Папу Московского!
–За Всероссийский Собор!
–DEUS VULT! – подытожил брат Данте, и мы, одновременно многозначительно и глупо переглядываясь, чокнулись.
Часа через полтора наша спутница засобиралась домой. Обычно мне непроизвольно становится грустно, когда я понимаю, что посиделки идут к своему логическому завершению, а ничего экстраординарного так и не произошло. Мы ведь никогда не знаем, будет ли этот день «Тем самым днём», и всё время чего-то ждём – но жизненный опыт подсказывает, что пока не изменится наше собственное поведение, не изменится ровным счётом ничего. С такими мыслями я вызвался проводить сестру Водку до метро:
–Аннушка, Вы будете так добры доверить мне свою голову на плечах?
Сестра вопросительно посмотрела на меня, накидывая куртку. Я повторил попытку:
–Я к тому, что я отлично разбираюсь в индивидуальных подходах… к метро.
–Эх, а так хотелось побыть легкомысленной самкой…
Мы вышли, в то время как Данте решил дождаться брата Самоуничтожение. Хитрец, делает отстраненный вид, вовремя пропускает ход. Но ничего, хитрый раджа тут сам себя перехитрил. У меня теперь есть время наедине. Да, время наедине – то, что мне нужно. Интимный разговор – это всегда другой разговор, тут уж мне волю только дай, тут никакой публичной оценки со стороны…
Стоит ли говорить, что в течение тех шестисот метров до станции никаких попыток наступления я не сделал – то ли три пинты были слишком маленьким допингом, то ли мы живем в таком проклятом месте, где изменения в лучшую сторону попросту невозможны на каком-то мистическом уровне. Не зря Петя переехал в Питер. Ну вот, снова во мне говорит пиво. Снова станция.
–Что там, вроде, с алкоголем в метро нельзя, да? – попытался пошутить я. Придумывал это всю дорогу.
–Только если он не в пакетике.
–Я бы не стал надевать на тебя пакетик.
–У, да ты нарушаешь правила? Плохой парень, да? – и добавила, глядя на моё непонимающее лицо, – Ладно, приму это за комплимент!
Я козырнул двумя пальцами, но Анна сама сделала первый шаг и обняла меня. И вместе с её руками меня охватило обычное в такие моменты сомнение – допустимо ли это в нашей сложившейся социальной структуре? Не делает ли это сообщество разлаженным? А вообще, хочу ли я действительно какого-то развития событий? Не знаю, как вы, но, когда я делаю эти неловкие трюки, которые у более цивилизованных людей из развитых капиталистических стран прошлого века назывались бы «флирт», то никогда до конца не отдаю себе отчёта, что будет в конце. Не зря психологи называют всё это играми. А может эти объятия вообще ничего не значат? Обнялись и всё, все кругом постоянно обнимаются же?
–Ладно, увидимся.
–Давай.
Теплый ветерок из дверей метро сменился прохладным дыханием апрельских улиц – я люблю прогуляться после моментов, которые кажутся мне значимыми. Ранний подъем – есть, досрочно поставленный зачёт – есть, собеседование со щеглом – есть, приятная компания на вечер – есть. Даже в брачных играх сегодня удалось обставить соперника! Что ещё нужно для чувства удовлетворенности?
BARREL OF A GUN
Брат Самоуничтожение проснулся. Липкая постель, липкие ладошки рук, липкие волосы. Как же отвратительно вставать с избытком токсинов в крови – спасибо Аллаху, что сегодня шаббат. Спасибо ему же, что родители достаточно нервничали в своё время, чтобы снять отдельную квартиру. Все эти колбы, пробирки и замотанные в полиэтилен коробки с реагентами вызывали бы слишком много вопросов в общаге. Да и просыпаться после чересчур удачных вечеров одному как-то уютнее. Но теперь щедрая река коммунального благополучия застраивалась плотиной – плотиной скорой родительской пенсии, скорой свадьбы старшей сестры и окончания собственного бакалавриата. Скоро 21 год, никого рядом нет, и точно надо что-то делать.
Алексей подошёл к вечно открытому окну, сделал глубокий вдох и осмотрелся. Кузьминки. Один из многих: на равном расстоянии стоящие друг от друга каменные монолиты, сносный парк, круглосуточный магазин в соседнем подъезде, переполненные утром и вечером вагоны метрополитена. Красиво здесь тоже – только утром и вечером. В первом случае все спешат в одном потоке, среди домов-гигантов, и ты чувствуешь эту энергию «каменных джунглей», и инстинктивно хочешь бежать вперед быстро-быстро. Во втором – солнечные лучи превращают все стекла из дешевого пластика в плитки жидкого янтаря – свет вокруг, как в первом Спайдермэне, и ты неспешно гуляешь, будто и правда попал на съемки какого–то фильма. Сегодняшний день, впрочем, не попадал ни под один из двух вариантов – серые тучи висели над серым районом.
Брат Данте умеет пить и умеет разговаривать, – думал Самоуничтожение, включая конфорку под туркой, – а вот я нет. До конца следующей недели ещё есть время, а значит, мне всё ещё можно чему-то научиться. Кто-то может выучить новый язык за неделю, а мне всего-то надо найти приличное место.
Он снова уставился на список компаний, красивым, почти каллиграфическим подчерком выписанных на бумажке, прикрепленной к двери холодильника магнитиком с надписью «В Питере – пить!». Девять позиций, девять кругов Ада, один из которых он обязательно должен выбрать своим новым домом на ближайшие три года – таковы условия гранта, который ему посчастливилось выиграть в выпускном классе одного городка на Русском Севере 4 года назад. Если бы всё было так просто. Брат Данте – минус, он тоже оказался далек от отрасли и ничем не может помочь. А казалось, что он разбирается прямо во всём…
Но что мешало Алексею помочь самому себе? Не особо любимая специальность, но от такой возможности нельзя было отказаться. Не особо любимый город, но от такой возможности нельзя было отказаться. Не особо нужная квартира, но, когда тебе предлагают, тем более для будущей лучшей жизни, снова нельзя отказаться. Точнее, можно было, но в 18 лет мозги явно не имеют достаточной степени зрелости. Имеют ли сейчас, или эта меланхолия – просто влияние разлагающегося ацетальдегида, недостатка глюкозы и перебора всякого рода сивушных масел? Вопрос дискуссионный. Тошно, хоть расстреляйте. Но на самом деле на расстрел брат Самоуничтожение точно бы не согласился – он слишком любил загадочную бодрость первых утренних часов. В такие часы можно решить большинство затруднений. И сегодняшнее – не исключение.
Кофе полез на свободу, но был вовремя схвачен, переведен в другую камеру, и безжалостно поглощен хищность пастью, сильно отдающей перегаром. Не помог один – поможет другой.
–Алло, Кирилл?
–Да, Леша, я тебя слушаю.
–Ты читал моё объявление в канале? Про девять компаний, в которых мне очень нужны зацепки?
–Да, Леш, я читал. Смотри. У тебя достаточно специфичная специальность, я даже не удивлюсь, если ты здесь один такой. Я поспрашивал своих ребят на работе, но там все в основном в финансовой сфере, в консалтинге, и по химическим технологиям… у тебя же так называется, да?
–Фармацевтические технологии.
–Да? Я думаю, это похожие вещи, и, как я понял, у меня таких знакомых нет. То есть специфика очень сложная, это раз. Два. Ты сам ведь писал в эти места? Что они говорят, что-то конкретно требует, типа портфолио? Может быть, с этим можно как-то поработать.
–В ноябре у нас было тестирование, по итогам которого всех разбирали на неоплачиваемые практики. В эти компании, вот, и дальше с продвижением все как–то само шло. А я тогда… болел.
–То есть ты сам пропустил этот момент?
–Когда на колесе выпадает выпить поллитровый коктейль из всего алкоголя в зале, тяжело потом не болеть.
–Ты о 22сиче[2 - 22сич (правильно читать: Two-Two-сич) – ходят слухи, одна из множества закрытых тусовок в Корпорации.]?
–Да.
–Блин, это явно по-дурацки вышло. Обычно братство помогает с работой, а у тебя прямо парадокс… Но я пока не знаю, чем тут помочь, Леш. Попробуй оценить риски, что будет, если у тебя не получится найти это место. Что ты теряешь? Может, есть какие-то альтернативные варианты развития событий, где мы сможем тебе помочь? Тебе во всех местах отказали?
–Везде, куда дозвонился.
–А те, что не дозвонился? Ты ездил к ним?
–Там один офис в Химках, другая фирма вообще в Зеленограде. Даже если для меня там вдруг найдется место, я повешусь через полгода от дефицита солнца, и, следовательно, серотонина.
–Ты и сейчас какой-то не особо веселый.
–Мало солнца. Наверное, авитаминоз.
–Я как–то пару лет ездил на учебу из Одинцово. Инвестиции окупились.
–Ладно, ладно, я подумаю. Давай.
–Пока, Леш. Действительно, взвесь все варианты, всегда есть неучтенные возможности. Возможно, тебе просто стоит взять перерыв. Заняться другим делом. Как в контрольной работе в школе – если не можешь решить одну задачу, переходи к другой.
Неучтенные возможности. Риски. Было ли вступление в Корпорацию тем риском, который привел к такому патовому положению вещей? Не быть на том восхитительном, атмосферном вечере в ноябре в одном из подмосковных коттеджей – быть на следующее утро на самой важной паре за время учебы. Студенческая корпорация – мы вместе вьём гнезда, мы вместе ходим пить в бар, кругом только и разговоров: «крутейшее кейс-стади», «авторитетный клуб дебатов», «уникальные возможности попасть в министерство», «а вы ходили в новый бар на Моховой?». Бар выглядит куда более реальной вещью, даже на Моховой. Может быть, только для меня одного? Может быть, я просто не тот самый, чтобы быть в этом кругу избранных? Чем был тот вечер – тест на дебила, бунт против себя самого или просто стечение обстоятельств? Нет, всё это слишком тяжелые мысли. Кирилл прав, от этого всегда лучше отвлечься. Зеленоград и Химки – это слишком далеко. А вот Петербург, Петербург будет в самый раз.
NEVER LET ME DOWN AGAIN
–Сколько нужно корпорантов, чтобы собраться на официальный выезд? – спросил брат Лабаф навстречу мне, идущему к машине.
–Пять? – без задней мысли ответил я.
–Почему ты так решил?
–Потому что в машине пять мест.
–Нет, так не пойдет в любом случае, – скривил ухмылку он.
–Что ты вообще хочешь?
Лабаф спрыгнул с багажника, демонстративно поднял левую руку, на которой у него были часы, прямо к моему лицу.
–Чуешь, чем пахнет?
–Временем?
–Почти. Деньгами, который пахнут бензином, который мы потратим, стоя в пробке на Ленинградке.
Я невольно улыбнулся. Людям с детскими чертами лица, к которым, без сомнения, относился брат Лабаф, противопоказано злиться.
–Так при чем тут количество корпорантов?
–Когда вы все опаздываете на полчаса, я начинаю думать, что мне легче ехать одному. Но вот вопрос – считается ли поездка одного корпоранта официальным выездом?
–Ну… разве что, если корпорант – единственный корпорант в своём городе. Не помню, есть ли у нас такие города. Я вообще не особо в курсе, что происходит за пределами Москвы. Ты заранее это продумывал, да?
Было около 8 утра воскресенья, так что было глупо ожидать, что кто-то приедет вовремя. Лабаф предложил мне закурить, я не отказался.
–Обычно «Золотая Ява» не вызывает особого энтузиазма, – прищурился мой сегодняшний водитель.
–Мне неважно.
–Что, нет любимой марки? А как же собственный стиль?
–Как бы сказать. Курение – это не принципиальный вопрос. Никакого удовлетворения.
–Так не кури.
Я улыбнулся случаю рассказать собственную теорию.
–Смотри. Я мог бы не курить – но тогда я пропускал бы все откровенные разговоры в курилке. Я мог бы не смотреть футбол во время чемпионата – но тогда меня бы посчитали… уже немного странным. Я мог бы даже не пить пиво – но тогда со мной бы вообще боялись разговора заводить. Люди плохо реагируют на саботаж массовых ценностей. А вот приверженность им, наоборот, всегда поощряется.
–Если дело только в людях вокруг, то по мне так лучше не делать того, чего не хочешь.
–Тебе легко говорить, ты же не заставляешь себя.
–Для чего вообще заставлять, будь собой, да и все.
Я покачал головой:
