скачать книгу бесплатно
Спокойный, неторопливый голос отца Саният, заставил присутствующих взбодриться.
– А как мы можем узнать? Она никому не сказала, куда едет, – возразила Винсия, которая по настоянию Саният отпросилась к ним в гости с ночёвкой.
– Узнать можно у того, кто её послал на эту встречу, – мягко поддержала мужа Лина.
– А как узнать, кто её туда послал?
– Для этого, я почему-то думаю, нам и даны мозги, – вступила в разговор Саният.
– Обычно трудными подростками занимаются две организации, – продолжал рассуждать глава семьи.
– Да, либо Служба Защиты Детей, CPS, либо специальный отдел полиции, – уверенно сказал старший сын семейства. Он, единственный в семье, ещё не решил вопрос о своём возвращении в Россию. Дело было в том, что ему, студенту последнего курса колледжа, обещали фантастически интересную практику в Силиконовой Долине. Как раз по его профилю – цифровая инженерия.
– Лина, ты когда-нибудь слышала, чтобы миссис Ти сотрудничала с CPS?
– Нет. Никогда. Она не раз возмущалась ими. Ей не нравилось, как безответственно и бездушно они размещают детей в патронажных семьях. Даже не обсуждая возможность настоящего усыновления. Но я ни разу не слышала, чтобы она с ними что-то планировала или собиралась какое-нибудь мероприятие проводить.
– Тогда остаются копы. И кто у нас главный коп? И самый известный?
– Шериф! – отозвались девочки хором. – Звони, для начала, Джессу. Может быть, он в курсе. Всё-таки сын… – кивнула Саният в сторону Винсии.
Винсия набрала номер Джесса и с кислым лицом выслушала набившую оскомину фразу: «Абонент недоступен».
– Похоже, сегодня день под слоганом «Отдохни без меня! И я по тебе не соскучился», – попробовал пошутить младший брат, мечтавший о море. Но никто не улыбнулся.
– А давайте позвоним прямиком в полицию! Там хотя бы живой дежурный должен на телефоны отвечать, – предложил отец Саният.
Лина кивнула и стала набирать номер со стационарного телефона. Почему-то так ей показалось надёжней.
– Алло! Вы не подскажете, как связаться с шерифом? Для чего? По важному делу…
Лина обожгла собравшихся горячим вопросом голубых глаз, прося подсказки.
– Это связано с учёбой его сына, – неуверенно соврала мать семейства и порозовела. – Сейчас соединит меня с ним, – шепнула она собравшимся.
– Это мать Саният и хорошая знакомая миссис Ти. Мы её потеряли. Вот уже почти четыре часа, как она не отвечает на звонки. Хорошо, жду.
Она повесила трубку. Было заметно, как дрожала её рука.
Все нетерпеливо поглядывали на старинные настенные часы, считая минуты. Прошло пять, потом десять, пятнадцать минут. Часы громко отстукивали время с таким же упорством, с каким молчал телефон.
От телефонной трели все вздрогнули. Лина бросилась к тумбочке с аппаратом, но тут же остановилась. Звонил чей-то мобильник. Домашний телефон уныло безмолвствовал.
– Лия! Ну, наконец-то! – оживший, полный надежды голос Винсии внёс живинку в унылую атмосферу ожидания. – И где ты пропадала всё это время? Всё у тебя хорошо?
– Отлично! Но не без сложностей и приключений. Я в таком шоке от всего, что за это время случилось, что впервые поняла миссис Ти. Помнишь, как она объясняла нам, почему её культурный шок всегда с ней и никогда не отпускает? Так ведь я в родственную по языку, культуре и менталитету страну приехала. И всё равно все мысли и чувства спутаны.
– Ну а Расс с тобой? С ним у тебя как?
– Расс здесь. Привет всем вам передаёт. С ним у нас всё хорошо. Правда, не уверена, что англичанам с нами так же хорошо. Ты, Винсия, в такую меня компанию отправила! Я, когда прошлый раз звонила, не хотела показаться неблагодарной и начать жаловаться, охать и вздыхать…
– Что, Году удалось тебя чем-то поразить? Я на это и рассчитывала. Лучше культурный взрыв, или как ты там его называешь, чем унылое однообразие.
– Не уверена. Но было интересно. Напишу по электронке. У нас здесь такое, такое произошло! Ты не поверишь, но кот случайно вызвал полицию! Лапой по телефону бил, бил – и три раза до полиции дозвонился! Набрал подряд их номер 999… Вот смеху было… Хотя и страху тоже хватило, когда полицейский наряд прибыл. Кстати, о миссис Ти. Передайте ей и Фанки сердечное спасибо за всё, что они для меня сделали. Ну и шерифу, конечно.
– Ты представляешь! Миссис Ти как раз сегодня пропала. Я сейчас у Саният дома. У нас нечто вроде совещания. Решаем, как её найти. Уехала на какую-то встречу с молодыми «гангстерами» – и всё. Не откликается. А теперь и шериф замолчал. Обещал перезвонить, когда новости будут, и молчит. Ужас! Ни одна утешительная мысль в голову не приходит.
– Я-то думала, что круче событий, чем у нас здесь, трудно представить. А у вас вообще криминальная драма.
– Вот именно! Мне даже плакать хочется. Хоть бы драма, а не траге…
Зазвонил стационарный телефон, и Винсия срочно попрощалась с подругой.
– Спасибо, что вовремя потревожили меня, миссис Лина – немного устало баритонила трубка. – Мы прибыли на место происшествия немного поздновато, но не поздно. Не буду утомлять вас подробностями. Миссис Ти позже сама всё расскажет. А сейчас она в травмпункте. У неё повреждено плечо и защемлён нерв. Она пережила сильный эмоциональный и болевой шок, так что ей требуется отдых. Завтра утром она уже будет дома. Ну а пока спит. Всё же они пробыли пару часов в заложниках! Такой опыт даром не проходит.
Лина серела и без того бледным лицом с каждым новым словом шерифа.
– Благодарю Вас за звонок и за то, что держите нас в курсе событий. Мы это ценим. До свидания.
Все молчали. Кто и кого взял в заложники? Почему?
Решили включить телевизор и послушать местные новости.
Передавали «Breaking News», Горячие новости:
– Несколько часов назад в Центр дополнительного образования проник вооружённый травматическим пистолетом и двадцати четырёх зарядным ремингтоном молодой человек. Он ворвался в актовый зал, где проходила дискуссионная встреча с проблемными подростками. Мероприятие курировалось Лигой полицейских «Твой друг». Юноша оказался видным членом уличной банды, контролировавшей пять самых бедных кварталов Сан Диего.
Гангстер произвёл несколько выстрелов по экрану, где в тот момент демонстрировался известный фильм «Цвета» о борьбе полиции с детской уличной преступностью. Затем злоумышленник взял на прицел участников собрания и продержал их в помещении около двух часов, угрожая расправой в случае сопротивления.
Перед задержанием, проведённым местными полицейскими, преступник ранил в голову бухгалтера центра, которая направлялась в актовый зал. Так как выстрел был произведён из травматического оружия, её ранение рассматривается медиками как не несущее угрозу жизни. Также пострадала преподаватель, курировавшая дискуссию. Её травмы вызваны механическим воздействием и не являются тяжёлыми.
В настоящий момент преступник арестован. Возбуждено уголовное дело по статье «Насильственное удержание в заложниках и нанесение телесных увечий». Мы вас будем держать в курсе расследования.
Лина обняла девочек и долгим, значащим взглядом посмотрела в глаза мужу.
– Знаю, знаю, что ты хочешь сказать, – ответил тот на взгляд. – Мы здесь последние полгода, осталось потерпеть совсем немного. К лету будем уже в России…
Винсия заплакала. Она уткнулась в плечо подружки, и Саният, как когда-то давным-давно, десять лет назад, собрала тонкими пальчиками её слёзы в ладошку. Винсия зарыдала ещё сильнее:
– Я останусь совсем одна. А без подруг я жить не умею. Не научилась.
– Во-первых, жить надо сейчас. И радоваться моменту: мы сами и наши друзья живы-здоровы! Это уже счастье! – серьёзно сказала Лина. – А проблемы будем решать по мере их поступления. Для начала надо позвонить Лии и сказать, что с миссис Ти всё хорошо. Потом сделать телефонный звонок…
– Фанки! – закончили фразу подружки.
Пока девочки дозванивались в Англию, Лина начала обзванивать больницы. Она хотела выяснить, где находится учительница. Хотя бы для того, чтобы знать, откуда её надо будет забрать завтра. А если повезёт, то и навестить сегодня и покормить чем-нибудь вкусненьким. Домашним. Но часы посещения закончились. Оставалось встретиться с Тиной завтра, на выписке.
Лина заметила, что дочка с подружкой незаметно покинули взрослых и закрылись в комнате на женской половине. Исчез и большой ноутбук Саният, лежавший на столе.
– Значит, укрылись о делах любовных поболтать, – подумала она. И не ошиблась.
– А как ты поняла, что влюбилась? – шёпотом, впившись всей зеленью своих глаз в глаза Саният, допытывалась Винсия.
– Я его на концерте Чеченского ансамбля «Вайнах» встретила. Помнишь, мы всей семьёй на прошлой неделе в Мексику, на тот самый концерт, ездили… Ты ещё расстроилась, что твоя приёмная семья тебя с нами не отпустила. Ну так вот… Нас совершенно случайно, ну, знаешь. как это бывает… Чисто из вежливости… Брат познакомил. Я хотела просто поздороваться с парнем и маму догонять. Она уже наши места в ряду занимала. Подняла глаза… А он на меня, как на шедевр искусства, смотрит. Знаешь, как это бывает! Вздыхаешь… Аж до самого живота… Да так и остаёшься стоять. С открытым ртом, полными лёгкими и распахнутыми глазами. И тут меня такая волна накрыла! Я не знаю, покраснела я или нет, но всё тело в жар бросило.
– Наверное, сама испугалась?
– Ещё бы! Стоит барышня с открытым ртом, почти не дышит, и нагревается… как старая спиральная плитка. Ну, мне так казалось.
– Что он дальше сделал? Сказал что-нибудь? Подмигнул?
– Вот опять ты со своими американскими штучками! Если бы он стал подмигивать, я бы второй раз ни за что с ним не встретилась! Это не в нашей традиции. Это вульгарно!
– Это ты опять со своими чеченскими штучками! И ничего не вульгарно! Весело!
– С последним я согласна. Весело! Вот именно! Весело! Но когда тебе кто-то в сердце заходит, как в свой собственный дом, и все твои эмоции себе подчиняет, это не может быть весело! Это страшно. И очень, очень приятно. Как будто у тебя теперь два сердца. Две души. Правда, страшно…
– Так вы и стояли, как два перегретых балбеса?
Саният накинулась на подружку, шутливо толкая её в грудную клетку маленькими кулачками. Девочки завозились, подначивая друг друга. Комната наполнилась приглушёнными всплесками хиханек и хаханек.
В комнату вошла Лина.
– Секретничаем? Или дерёмся?
– И то, и другое, – давясь очередной волной смеха, буркнула Саният.
– Может, и я на что-нибудь сгожусь? – весело поддержала игру Лина. – Я ведь и то, и другое умею: секреты хранить и драться ещё не разучилась.
– Маам! Ты не могла бы нас одних оставить? Поболтать хотим.
– Так и я поболтать хочу. О мальчиках. О разбитых сердцах…
– Да не говорим мы о разбитых сердцах! – сморщив носик и смешно подтянув пухленькие щёчки к ушам, настаивала на своём Саният.
– Мы об обогревательных приборах спорили, – давясь смехом, поддержала подругу Винсия.
– Так и я о том же, – улыбнулась Лина. – В том смысле, что нет на свете лучшего прибора, чем сердце. Поэтому так больно, когда его кто-то разбивает. Становится очень холодно и страшно… Есть ядерная зима, а есть бессердечная. Не знаю, какая опаснее.
– А Вам кто-нибудь сердце разбивал? – тихо и серьёзно спросила Винсия.
– Стыдно признаться, но – нет! Нас с детства в семье, а потом в школе учили, что девичье сердце хрупкое, его беречь надо. Не обнажать перед теми, кто над ним холодно посмеётся и так же весело разобьёт.
Саният торжествующе взглянула на подругу:
– Слышишь? А ты: весело, весело…
– Беречь сердце… Мне такого никто не говорил. А как его беречь? Как узнать, что вот этот или тот человек его может разбить?
– Ой, девочка, вопрос твой один из самых трудных. Но несколько правил всё же есть. Не на все случаи жизни, но иногда помогают.
– Так поделитесь с нами, миссис Лина. Пожалуйста.
– Хорошо. Но правила эти могут показаться тебе, современной американке, вычурными и несовременными. Слишком пафосными… Как вы там выражаетесь? Полным отстоем!
– Ну и что! Баха тоже некоторые считают напыщенным, несовременным и «отстоем». А лучше музыки, чем он, сами создать не могут. Я тут только что, когда тезисы к эссе писала, узнала, что Мартин Лютер, основатель протестантской религии, страдал депрессиями. Да такими жестокими, что временами боялся сойти с ума. В клинику ложиться отказывался и лечился музыкой. Слушал орган… И больше всего любил Баха. И эта музыка очищала его мозги и лечила сердце лучше всяких таблеток. Все доктора это признавали. Так что, Лина, открывайте нам секреты «здорового сердца»…
– В целом, всё просто. Девушка никогда не должна ни предлагать себя парню, ни добиваться его. Жизнь распорядилась так, что нам, женщинам, жизнь новую надо миру давать. И это всегда опасно и тяжело. Настоящий мужчина, – тот, который хороший сын, брат и друг, – никогда об этом не забывает! И никогда не унизит ни себя, ни девушку «охотой на него». Он бережёт её достоинство.
– Так именно этим и занимаются почти все современные девчонки! – воскликнули подружки почти разом. – Охотой на парней!
– У нас ежедневные драки из-за парней.
– А какую травлю друг на друга в интернете девчонки устраивают! И всё из-за мальчишек!
– Сейчас новая мода пошла: стать «опытной» партнёршей перед тем, как предложить себя парню, который нравится! И все соревнуются. Постоянно соревнуются. В том, кто у мальчишек популярней… Кто в фэйсбуке популярней… Кто во сколько лет сексом заниматься начал… Многие считают. что в тринадцать лет уже поздно… Представляете себе?! И все лайкаются, лайкаются… Скоро разговаривать разучимся. Только картинками все обмениваются!
Лина не могла унять разгорячившихся девушек. Они выплёскивали из себя всё, чем была переполнена, не сказать «перенасыщена», их школьная жизнь.
– Может быть, поэтому, так бросаются в глаза две американские беды.
– Какие? – тихо спросила Винсия.
– Война между мужчинами и женщинами. Это первая. Сами американцы её, возможно, не замечают. Кому-то она, полагаю, нравится. Ведь в войне можно выиграть, а в тихом мирном месте надо друг друга понимать, любить и поддерживать. Это не вписывается в американские правила… У них обязательно кто-то должен быть победителем…
– А вторая беда? Ну, американская? – тормошила маму Саният.
– Здесь, в Америке, бизнес и деньги почти всегда маршируют впереди любви и дружбы. Даже когда речь идёт о семейной любви: к детям, родителям, супругу. Для американцев на первом месте – эффективность, здравый смысл, карьера. И, конечно, они по этим показателям всю планету позади себя оставили. Только вот превратились в нацию не очень счастливых людей. Это, конечно, лично моё мнение…
– Ну, не для всех деньги и выгода на первом месте! Вы неправы, миссис Лина! – бурно вступилась за соотечественников Винсия. – Моя мама никогда такой не была.
– Твоя мама была человеком исключительной доброты и необыкновенного таланта: таланта любить и прощать. Поэтому ей трудно жилось.
– Я, мама, тоже с тобой не совсем согласна. Люди могут меняться. Особенно, когда влюбляются. Вон каким был Джесс, наш староста: прямоходящей эффективностью и крепко застрявшим в голове скучным здравым смыслом. А с Тришкой они стали дружить, – и он подобрел, смягчился и стал совсем не скучным. Он так «очеловечился», что мы его не узнаём!
– А заметила, какие перемены с Софьей произошли? С нашей всегда и во всём правой крутой отличницей? Она, по-моему, в Скайуокера из школы «Серебряного Ручья» влюбилась. В того самого, который из-за дислексии в костюмы из Звёздных Войн полкласса одел. Чтобы от них все преподаватели отстали… Благо, что сам – сын директора школы. А теперь наша Софья ходит и всем без причины улыбается. Никого жизни не учит. Добровольно в нашем Центре Умственного Здоровья с пациентами занимается. На днях даже трояк по латыни схватила! И хоть бы хны! Пришла на урок счастливой – ушла с урока такой же счастливой, но только с первой тройкой в жизни!
Все принялись смеяться.
– Винсия, я так рада, что ты со мной споришь. Я буду счастлива, если ошибаюсь. И уж точно, всё, что я тут наговорила, к тебе не относится. По крайней мере, сейчас.
– Мама, а ты в папу сразу влюбилась? Ведь у нас, в Чечне, и родители могут заставить замуж выйти. Вопреки воле. Я в интернете читала. Таких случаев немало.
– Я папу впервые увидела на свадьбе его старшего брата. Он скромно стоял в сторонке. Глаз не поднимал. А когда поднял! Я поняла, что пропала. Раз и навсегда. Глаза у нашего папы необычные… Глубокие, тихие и умные… – Лина раскраснелась. – Но я его заставила изрядно понервничать, прежде чем согласие дала… Всю свою гордость женскую «употребила».
– Я не согласна! – выпалила вдруг Саният.– Я про папины глаза… Они у него самые предобрые в мире! Как его сердце!
– Ну, тебе, дочка, лучше знать. Спорить не буду. Строго-то он только на меня смотрит.
