скачать книгу бесплатно
У нее был негромкий теплый голос, чуть с хрипотцой. Я промолчал.
– В компьютере на этот номер стоит защита, – продолжила Даффи. – Как только Пауэлл сделал запрос, нам сразу же стало об этом известно. Мы связались с ним, и он объяснил, чем вызван его интерес. Пауэлл сказал, что за его интересом стоите вы.
– Надеюсь, он сделал это неохотно, – вставил я.
Она улыбнулась:
– Он опомнился достаточно быстро и дал нам ложный номер вашего телефона. Так что можете не беспокоиться по поводу солдатской дружбы.
– Но в конце концов он назвал правильный номер.
– Мы ему пригрозили, – объяснила Даффи.
– Значит, военная полиция сильно изменилась с тех пор, как я из нее ушел, – сказал я.
– Для нас это очень важно, – сказал Элиот. – И Пауэлл это понял.
– Так что теперь и вы для нас очень важны, – добавила Даффи.
Я отвел взгляд. Мне столько раз приходилось бывать в переделках, что страшно об этом вспоминать, и все же при звуках ее голоса, произнесшего эти слова, у меня по коже мурашки пробежали. Я начинал приходить к выводу, что старшая из них двоих она. И она чертовски хорошо владеет искусством допроса.
– Человек с улицы звонит насчет номерного знака, – сказал Элиот. – С чего бы? Возможно, он столкнулся с машиной, на которой висел этот знак. А та скрылась с места аварии. Но разве этим занимается не полиция? К тому же вы сами только что признались, что у вас нет машины.
– Так что, возможно, вы увидели кого-то в этой машине, – сказала Даффи.
Она не стала договаривать до конца, но все было ясно и без этого.
Если человек в машине мой друг, значит я, вероятно, ее враг. Если же человек в машине мой враг, она готова стать моим другом.
– Ребята, вы завтракали? – спросил я.
– Да, – ответила Даффи.
– И я тоже, – сказал я.
– Знаем, – подтвердила она. – Завтрак в номер, оладьи с яйцом. И большой кофейник с черным кофе. Заказ был сделан в семь сорок пять и доставлен в семь пятьдесят четыре. Вы расплатились наличными и дали коридорному на чай три доллара.
– Завтрак мне понравился?
– Вы его съели.
Щелкнув замками на чемоданчике, Элиот поднял крышку. Достал стопку бумаги, перетянутую резинкой. Бумага была новой, но буквы расплывались. Ксерокопии факсов, возможно выполненные ночью.
– Ваш послужной список, – пояснил Элиот.
Я разглядел в чемоданчике фотографии. Глянцевые, черно-белые, восемь на десять. Судя по всему, дело обещало быть серьезным.
– В течение тринадцати лет вы служили в военной полиции, – сказал Элиот. – Быстрое продвижение по службе от младшего лейтенанта до майора. Благодарности и медали. Вами были довольны. Вы хорошо знали свое дело. Очень хорошо.
– Спасибо.
– Если точнее, даже лучше, чем очень хорошо. Несколько раз вам доверяли очень серьезную работу.
– Наверное.
– И тем не менее вас отпустили.
– Я попал под СВС, – объяснил я.
– Под СВС? – переспросила Даффи.
– Сокращение вооруженных сил. В армии очень любят аббревиатуры. Холодная война закончилась, военные расходы были урезаны, армия стала меньше. И ей перестало требоваться такое количество ребят, которым можно доверить очень серьезную работу.
– Армия никуда не делась, – возразил Элиот. – Под сокращение попали далеко не все.
– Согласен.
– Но почему уволили именно вас?
– Вы не поймете.
Он не стал настаивать.
– Вы можете нам помочь, – снова заговорила Даффи. – Вы видели кого-нибудь в машине?
Я ничего не ответил.
– В армии есть наркотики? – спросил Элиот.
Я улыбнулся:
– Все армии обожают наркотики. Так ведется испокон веку. Морфий, бензедрин. Германский бундесвер изобрел экстази. Это средство создавалось для подавления чувства голода. ЦРУ изобрело ЛСД и опробовало его на американской армии. Армии всего мира питаются через вены.
– Недостаток развлечений?
– Средний возраст новобранцев – восемнадцать лет. Что вы хотите?
– Это создавало проблемы?
– Мы не считали эту проблему серьезной. Если какой-нибудь парень отправлялся в гости к подружке и выкуривал там пару косячков, мы не обращали на это внимания. Лучше пара сигарет с марихуаной, чем пара упаковок пива. Мы предпочитали, чтобы наши подопечные вели себя смирно, а не агрессивно.
Даффи взглянула на Элиота, и тот, подцепив фотографии ногтем, вытащил их из чемоданчика. Протянул мне. Фотографий было четыре. Все четыре зернистые и чуть смазанные. На всех четырех тот самый «кадиллак-девиль», который я видел вчера вечером. Я узнал его по номеру. Лимузин находился в гараже. У багажника стояли двое мужчин, на двух снимках крышка багажника была закрыта. На двух – поднята. Мужчины смотрели на то, что находилось в багажнике. Сказать, на что именно, не представлялось никакой возможности. Один из мужчин был похож на мексиканского бандита. Другой, в годах, одетый в дорогой костюм, был мне незнаком.
Судя по всему, Даффи следила за выражением моего лица.
– Среди них нет того, кого вы видели? – спросила она.
– Я не говорил, что кого-то видел.
– Этот мексиканец – крупный наркоторговец, – произнес Элиот. – Можно сказать, он крупнейший делец в Лос-Анджелесе. Разумеется, доказать это нельзя, но нам известно о нем все. Его доходы составляют несколько миллионов долларов в неделю. Он живет как султан. И этот человек приехал в штат Мэн, в Портленд, только чтобы встретиться с тем другим типом.
Я ткнул пальцем в один из снимков:
– Значит, это сделано в Портленде?
Даффи кивнула:
– В гараже в центре города. Около девяти недель назад. Я фотографировала сама.
– А кто этот второй?
– Точно мы не знаем. Естественно, мы проследили номера «кадиллака». Машина зарегистрирована на некую корпорацию «Большой базар». Руководство находится в Портленде, штат Мэн. Насколько мы смогли установить, корпорация начинала с торговли тем-сем с Ближним Востоком. В настоящий момент специализируется на импорте восточных ковров. Как нам удалось узнать, владеет корпорацией некий тип по имени Закари Бек. Предположительно, именно он и снят на этих фотографиях.
– То есть мы имеем дело с гигантом, – сказал Элиот. – Если наш мексиканец из Лос-Анджелеса пересек всю страну для того, чтобы встретиться с ним, этот тип должен быть выше его по крайней мере на две ступеньки. А тот, кто стоит на две ступеньки выше мексиканца из Лос-Анджелеса, уже находится в стратосфере. Поверьте. Значит, этот Закари Бек – самая главная шишка, и он нас дурачит. Импортирует не ковры, а наркоту. И издевается над нами.
– Извините, – сказал я. – Я никогда прежде не видел этого человека.
– Не извиняйтесь, – сказала Даффи, отрываясь от стула. – Для нас как раз лучше, чтобы он был не тем, кого вы видели. Его мы уже знаем. Для нас было бы лучше, если бы вы увидели одного из его подручных. Тогда можно будет попытаться добраться до Бека с этой стороны.
– А нельзя действовать напрямую?
Последовало короткое молчание. Как мне показалось, в него было подмешано смущение.
– У нас есть кое-какие проблемы, – наконец вздохнул Элиот.
– Я думал, у вас готово дело на этого игрока из Лос-Анджелеса. И есть снимки, привязывающие его к этому типу, Беку.
– Снимки нечистые, – сказала Даффи. – Я совершила ошибку.
Опять тишина.
– Этот гараж является частной собственностью, – снова заговорила она.
– Он находится под офисным зданием. У меня не было ордера. Четвертая поправка к Конституции[1 - Четвертая поправка к Конституции США – часть Билля о правах; провозглашает неприкосновенность личности, жилища, бумаг и имущества. – Здесь и далее примеч. перев.] делает эти снимки незаконными.
– А нельзя сказать, что вы находились за пределами гаража?
– Это физически неосуществимо. Адвокаты раскусят ложь за одну минуту, и наше дело рухнет.
– Нам нужно знать, кого вы видели, – сказал Элиот.
Я промолчал.
– Нам очень нужно это знать, – сказала Даффи.
Она произнесла это тем негромким голосом, от которого мужчинам хочется перепрыгнуть через небоскребы.
Но в ее тоне не было фальши, преувеличения. Она сама не сознавала, как у нее хорошо получилось. Ей действительно было очень нужно знать правду.
– Зачем? – спросил я.
– Потому что я должна разобраться в этом деле.
– Все ошибаются.
– Мы направили по следу Бека одного нашего агента, – продолжила Даффи. – Секретного. Женщину. Она исчезла.
Молчание.
– Когда? – спросил я.
– Семь недель назад.
– Вы ее искали?
– Мы даже не знаем, где искать. Мы не знаем, где Бек бывает. Не знаем, где он живет. На его имя не зарегистрирована никакая недвижимость. Должно быть, его дом принадлежит какой-то мифической компании. Это все равно что искать иголку в стоге сена.
– Вы не пробовали за ним следить?
– Пробовали. У Бека слишком хорошие шоферы и телохранители.
– Неужели Министерство юстиции не в силах с ними справиться?
– Мы не в силах. После того как я совершила эту грубейшую ошибку, операция была свернута.
– Даже несмотря на исчезновение агента?
– Никто не знает о том, что она исчезла. Мы пустили ее по следу уже после того, как дело было закрыто. Никакой информации в архивах об этом нет.
Я молча посмотрел на Даффи.
– В архивах ничего нет, – уточнила она.
– Так как же вы работаете?
– Я возглавляю отдел. Никто каждый день не заглядывает мне через плечо. Я делаю вид, будто занимаюсь чем-то другим. Но на самом деле я работаю над этим делом.
– Значит, никто не знает об исчезновении той женщины?
– Только мой отдел. Семь человек. А теперь еще вы.
Я промолчал.
– Мы пришли прямо к вам, – сказала Даффи. – Нам нужна хоть какая-нибудь зацепка. Как вы думаете, почему мы прилетели сюда в воскресенье?
В номере воцарилась тишина. Я переводил взгляд с Элиота на Даффи и обратно. Я им нужен. Они нужны мне. И они мне понравились. Очень понравились. Открытые, обаятельные люди. Похожие на лучших из тех, с кем мне приходилось работать.
– Предлагаю сделку, – наконец заговорил я. – Информация в обмен на информацию. Посмотрим, что у нас получится. А там будет видно, как быть дальше.
