скачать книгу бесплатно
– Смотри на него. Замечаешь что-нибудь необычное?
Лера внимательно всматривалась. Сначала ничего необычного она не увидела, но потом ей показалось, что вокруг головы в капюшоне темнота сгущается как-то особенно сильно, из нее плывут тонкие, едва заметные нити не то дыма, не то еще чего-то непонятного.
– Дым или паутина… не пойму, – сказала она. Григорий довольно кивнул.
– Хорошо. Теперь осторожно прикоснись к нему, только очень осторожно, одно касание…
Лера потянулась к сознанию сутулого человека.
Ее ударило жаром. Сознание сутулого пылало, как лава.
Лера увидела черную корку с багровыми трещинами, лава ползла по склону вулкана, выбрасывая огонь.
Гриша дернул ее за руку, и Лера опомнилась.
– Я же сказал – осторожно! Теперь понимаешь, почему они для нас опасны?
Лера покивала, с трудом переводя дыхание.
– А что он делает?
Григорий страдальчески сморщился:
– Он охотится. Разбрасывает отравленную приманку для бродячих животных.
Лера ахнула.
– Но ведь тут гуляют домашние тоже! И бродячих жалко. Почему мы не можем это остановить?
Гриша взял ее за плечи, внимательно посмотрел в глаза:
– Ты только не вздумай свой личный крестовый поход открывать! Он отмечен, понимаешь? Он уже на контакте у вербовщиков, если мы сейчас вмешаемся, мы рискуем вызвать большой конфликт, прямое столкновение. Все, пора.
Они взлетели над парком, Лера все смотрела на стремительно удаляющуюся сутулую фигуру в капюшоне.
– Нет, – упрямо думала она, – все равно должен быть выход. Я что-нибудь придумаю.
* * *
В почтовый ящик бросили рекламу – распродажа перед летним сезоном, акции, скидки.
На следующий день Наташа, предвкушая Черногорию и отпуск, взяла дочь и поехала в торговый центр.
Они перемерили кучу платьев.
Глаза разбегались от красоты, хотелось и того, и того, шелковые итальянские блузы-распашонки с размытыми цветочными узорами, пышные сарафаны из хлопковой вуали, струящиеся юбки, короткие шортики, чудесные плетеные сандалии, легчайшие удобные кроссовки, пляжные шлепанцы.
Как чудесно будет надеть это все в отпуске, под ярким солнцем юга, на песчаном пляже, лениво лежать, наслаждаясь морским пахучим воздухом, пока не станет жарко, и тут самое время побежать и окунуться в теплое море.
А Даша! – она еще не видела моря.
После ее рождения им все не удавалось поехать отдыхать. То Даша была еще маленькая, то денег не хватало, то Гене отпуск не давали летом.
Даша будет играть в песке, лепить куличики и строить песочные замки, а Гена и она сама станут помогать ей.
Они будут плескаться на мелководье, пока их папа – замечательный пловец – будет нырять и кувыркаться, как дельфин, на глубине. А потом они все вместе пойдут в прибрежный ресторанчик и станут наслаждаться вкусной местной едой, а затем вернутся в отель и уложат счастливую утомленную Дашку спать…
Наконец Наташа выбрала два платья для себя и два для Даши, чудесные, легкие, льняные, в ярких цветах, и Дашины платьица замечательно совпадали по стилю и рисунку с ее собственными.
Цена оказалась довольно высокой, но Наташа, не колеблясь, заплатила за покупку из денег, предназначенных на хозяйство, считая, что Гена добавит. Ведь они собираются в отпуск!
– Посмотри, что мы купили! – радостно сообщила Наташа мужу, когда он вернулся с работы. – Правда, прелесть? И Дашины платьишки в точности копия моих!
– Сколько это стоило? – кисло поинтересовался Гена.
Наташа немедленно ощутила страх и тревогу.
– Совсем не так уж много, – пробормотала она. – Я потратила на платья из хозяйственных денег. Ты же сам сказал, что мы поедем в отпуск.
В следующую минуту на ее голову обрушился ураган.
Гена обвинил ее в транжирстве, разбазаривании денег. В намерении пустить по миру семью.
– Если ты тратишь столько денег на платья, о каком отпуске ты говоришь? – спрашивал он шипящим голосом, а глаза у него были как две ледышки. – Ты думаешь, я деньги на улице нахожу? Завтра же отнесешь и сдашь.
Наташа пыталась возражать:
– Но их не примут, это же акция… их нельзя вернуть. Геночка, мы же не разоримся от этих платьев, ты сам сказал, что хорошо зарабатываешь. Ты только посмотри, как Даше идут эти платьица!
– Дура! – шипел Геночка. – Идиотка блаженная! Ребенком спекулируешь? Посмотри, как Даше идут эти платьица! – передразнил он ее, нарочно сюсюкая.
Наташа хватала ртом воздух, не в силах вымолвить ни слова. Это было как будто он ударил ее по лицу.
Гена доел последний кусок с тарелки, вышел и грохнул дверью – Наташа только голову руками обхватила.
– Господи, – думала она, – за что мне все это? Я же была в первой десятке, красный диплом, мне аспирантуру предлагали. Я отказалась ради него и Даши. Я столько лет потратила на семью – и что теперь? Кто я? Я – никто. Я даже не могу купить себе платье, себе и своему ребенку. У меня нет своих денег. Все, что у меня есть – милостыня, которую мне дает муж. И которую он в любой момент может у меня отобрать. Как? Как я дошла до такой жизни, господи боже ты мой?
Она вспомнила себя первокурсницей.
Гордая, довольная, только что нашедшая свою фамилию в списках принятых.
Дальше студенческая жизнь, лекции, семинары, коллоквиумы. И в то же время музеи, театры, дискотеки.
Когда она последний раз была в музее? Уже не говоря про театр.
Она отдала все это ради семьи, любви, ради единственного в ее жизни мужчины… и единственный в жизни мужчина принял это как должное.
Единственный в жизни мужчина дулся четыре дня, пока Наташа не пошла мириться первая. Она уже не могла выносить этот холод, ей казалось, что она просто умрет без его тепла, без его нежности, без всего.
И она попросила прощения, хотя не понимала, почему она это делает.
Но Гена принял это благосклонно. Прощение ей было даровано. Он даже пополнил счет «на хозяйство» в размере стоимости платьев. И даже расщедрился на комплимент: «Неплохие платья, ладно уж».
Наступило перемирие.
Лера задумалась.
Эпизод 5
* * *
– Гриша, – спросила Лера однажды утром, – а что случилось с моим наследством?
Они пили кофе на кухне. Пылала плита, было уютно.
Лера любила по утрам сидеть, завернувшись в теплый, мягкий халат, подобрав под себя ноги. За окном кухни она по настроению делала то солнечную зиму с легкими морозами и мягкими сугробами, то раннюю весну с капелью.
С огнем в плите, с ароматным кофе и вкусным завтраком это настроение совпадало как нельзя лучше.
Гриша, отхлебывая из большой тонкостенной чашки с нарисованным ежиком, взъерошенный спросонья, – как она любила эту его взъерошенность поутру, – ответил:
– Да вроде пока ничего. В миру ты числишься без вести пропавшей. А это все берет время. Но лучше тебе поговорить с нашими финансистами.
Для Леры стало открытием, что у ангелов есть финансисты.
– Конечно, есть, – принюхиваясь к своей чашке с кофе, пробормотал Гриша, – некоторые из нас при жизни были состоятельными людьми. Да и несостоятельные тоже чем-то да владеют. Все это хозяйство требует присмотра. Хочешь поговорить с Павлом Николаевичем?
Ангел-финансист Павел Николаевич оказался типичным бухгалтером, в старомодных очках, потертом костюме и даже нарукавниках. Он сидел за столом в просторном кабинете, все стены кабинета были заставлены шкафами, завешаны полками, заполнены системами ящиков. Лера притихла, впечатленная.
– Чем могу служить? – поинтересовался Павел Николаевич у Леры.
Лера стала сбивчиво излагать про свое наследство.
Павел Николаевич слушал внимательно.
Выслушал, задал Лере несколько вопросов.
На его столе возникла большая файловая коробка, полная бумаг.
Павел Николаевич открыл папку, просмотрел бумаги.
Поднял глаза на Леру:
– Две квартиры, две дачи, страховки на жизнь…Что ты хочешь с этим сделать?
– Я хочу… – начала Лера и запнулась.
А чего она хочет действительно? Она хочет помочь в первую очередь Наташе, если Наташа решится уйти от мужа (Лера на это надеялась). Что для этого надо? Подарить ей свою квартиру? Все продать и дать Наташе денег?
Павел Николаевич слегка улыбнулся.
– А что ты думаешь насчет фонда? Благотворительного фонда для тех, кому нужна помощь. Для таких, как твоя Наташа с дочкой.
– А кто будет управлять этим фондом?
– У нас есть надежные финансовые компании, под нашим контролем, – успокоил ее Павел Николаевич, – а номинальным главой для контактов со смертными можно поставить какого-нибудь человека. Есть у тебя на примете такой, кому можно доверять?
– Дядя Женя, может быть? – задумчиво сказала Лера. – Он папин лучший друг. Был лучший друг.
– Дай-ка мне его данные, – сказал Павел Николаевич, – проверим дядю Женю на вшивость.
Лера продиктовала, ангел-финансист записал.
– Теперь так, – сказал он. – Слушай внимательно и запоминай, что надо делать…
* * *
Лера и Гриша возникли во плоти в ее квартире на двадцатом этаже, откуда Гриша унес ее в новое существование целую жизнь назад.
Если бы сторонний наблюдатель был в квартире, он бы увидел, как посреди комнаты внезапно появились две фигуры и отразились в большом стенном зеркале.
Лера оглядывалась со странным чувством. Как будто прошлое вернулось, прикоснулось к ней пыльной, старой тюлевой шторой. Лера почувствовала запах пыли, запах горя, пережитого и позабытого отчаяния.
Илюшкины рисунки. Урны с прахом родных. Лера невольно поежилась. После того как она видела их живых, радостных, проживающих свой счастливый день снова и снова, урны казались досадным напоминанием о смертной реальности.
– Я хочу их похоронить, – сказала она Грише, указав на урны, – не хочу, чтобы они стояли тут.
– Обязательно, – согласился Григорий, – все в свое время. Где твой паспорт, ты помнишь?
Лера кивнула. Конечно, она помнила. Когда-то отец сделал маленький тайник в шкафу, поименовав его «наш сейф», – он любил давать смешные названия всему и всем, – в «сейфе» хранились документы и мамины украшения.
После аварии Лера оттуда забрала документы родителей и брата, ее паспорт так и остался лежать рядом с несколькими кольцами, сережками, цепочкой.
Она открыла шкаф, нащупала потайную защелку и вытянула ящичек. Взяла паспорт, задвинула ящичек назад.
Положив паспорт в карман, Лера подошла к двери и подергала ее. Заперто.
Она растерянно оглянулась на Григория:
– А где ключи? Я же оставила их на столе. А теперь их нет.
– Полиция забрала, – предположил Гриша. – Да, проблема. Выйти можем в бесплотии, но паспорт с нами не выйдет, а во плоти сидим запертые.
– Может, сбросим из окна и подберем? – предложила Лера.
– Может улететь далеко, не найдем, – возразил Григорий, высовываясь из окна. – Все-таки двадцатый этаж.
Он повернул голову и посмотрел вверх.
