Тихие приюты

скачать книгу бесплатно


И вот… одни кончают с собой.

Другие бросаются в омут нравственной гибели, в разврат, алкоголизм, в разного рода спорт, в картежные игры, в спекулятивный ажиотаж.

И наконец, третьи, душой чувствуя, что есть какая-то необходимая для человечества область, что нельзя обойтись человеку без пищи для души, стремятся к суррогатам правды, в неизведанную область таинственного.

В спиритизм, оккультизм, затем в теософию.

И если где особенно ярко проявляет свою тонкую дипломатию враг человеческого рода, дух тьмы – сатана, то это только лишь здесь.

Красиво развертывая перед пытливой и в то же время голодающей душой все кажущиеся выгоды спиритического учения, которые заключаются, главным образом, в том, что к нему можно подходить не так, как к учению Христа, – без веры.

Веры не нужно, веру в свое время воссоздаст своими чудесами спиритизм.

А затем начинается общение с умершими душами, которые сначала обращают ваш взор на Божественного Спасителя мира, на Евангелие, на Церковь, а потом определяют каждому человеку особого «духа покровителя», «руководителя», «наставника» во всех его жизненных путях, который везде и во всем дает ему указания, советы, назидания; который говорит ему, что как в грехе, так и в добре мы невольны, ибо находимся во власти духов, которые через нас выполняют ту или другую миссию на земле.

Миссию зла или миссию добра, смотря по тому, что им нужно.

И адепт нового учения, как муха, попадается в крепкую паутину, не делает ни одного шага вперед, не посоветовавшись с духами; и таким образом, вместо культа Христа, руководительства Евангелия и Церкви, создается культ умерших: Нерона, Юлия Цезаря, разных бывших подвижников духа и жизни; и последователь этого учения аннулирует свою собственную индивидуальность, самостоятельность, утрачивает личную силу воли, способность бороться, противостоять злу, разбираться, где ложь, где правда в поступающих назиданиях и предсказаниях духа.

Всякое сбывающееся предсказание духов закрепощает его жалкую душу в область этого учения, а всякое несбывшееся, обман, ложь рассматривается как испытание, как особого рода искус для более вящего усовершенствования неофита на пути духовного следования.

Но как только человек утрачивает возможность бороться с внешним течением, духи, или непосредственно сами, или через людей, вводят его в область оккультизма, где перед ним открываются более широкие, более возвышенные горизонты.

Здесь развертывается новая форма деятельности: адепт приобретает способность властвовать сначала над низшими, а потом и над «высшими» духами.

Ранее он последним молился, теперь он будет им приказывать.

Ранее он имел дело только с отошедшими, с умершими, теперь он может властвовать и воплощенными духами и всеми силами природы.

И для того, чтобы не особенно ясно указывать человеку на его окончательное падение, дух тьмы вводит его в благодетельную область оккультизма – в белую магию, посредством знания которой вновь испеченный маг может, если пожелает, делать только лишь добро, по своей собственной воле, по своему собственному желанию и по своей самочинности.

Венцом оккультных доктрин следует назвать теософию, которая, трактуя о целом ряде перевоплощений человеческих существ все в новые и в новые особи, до тех пор пока каждая душа совершенно не очистится от греха, довольно неприкровенно отрицает Божественность Христа, значение Его искупительной жертвы за человеческий грех, сравнивает Его с Буддой, Магометом, Пифагором, Моисеем и таким образом окончательно вырывает из человеческой души самую главную, самую мощную, самую твердую ее опору.

И нетрудно представить себе весь ужас, весь трагизм той души, которая в одно прекрасное время увидит в этой области один только лишь сплошной обман.

О, гибель ее предусмотрена!

Спириты и оккультисты любят особенно подчеркивать то, что среди них нет самоубийц.

Что спиритизм, в особенности, навсегда излечивает от самоубийства.

Это неправда.

За короткий промежуток времени мне лично пришлось наблюдать до пяти случаев самоубийства спиритов и оккультистов, среди которых можно встретить такие имена, как бывший председатель петербургского спиритического кружка О.Ю. Стано, а затем – запутавшийся в дебрях спиритизма и оккультизма бывший монах московского Чудова монастыря В.Э. Якуничев…

Вот обычная схема жизни современного человека, и человека, к сожалению, интеллигентного.

Но не следует упускать из виду, что такие этапы человеческой жизни были всегда и везде.

Самым ярким примером в этом направлении может быть жизнь библейского царя Саула.

Жил человек в строгом исполнении воли Божественного Промыслителя, и все вокруг него дышало обилием благословения.

Уклонился человек от Божественной правды, и Дух Господень оставил его.

В мучительной тревоге, как человек, потерявший ярко горящий маяк веры, Саул, потерявший нормальный путь, стал бросаться то туда, то сюда и в конце-концов обратился к Аэндорской волшебнице…

И это последнее привело его к самоубийству.

Так умер Саул за свое беззаконие, которое он сделал пред Господом, за то, что не соблюл слова Господня и обратился к волшебнице с вопросом, а не взыскал Господа. [За то] Он и умертвил его, и передал царство Давиду, сыну Иессееву (1 Пар. 10, 13–14), – говорят страницы Библии.

Но библейская история богата миллионами примеров, где люди, потерявшие сами себя, возвращались к правде, обращаясь к форме своих первобытных отношений к Господу Богу и к жизни.

«Да, – скажут нам, – но то была своя эпоха и люди своего века, а что нужно делать нам, людям нашей эпохи?»

Я на этот вопрос хотел бы ответить примерами из жизни простого народа, который, как бесхитростное дитя природы, разрешает свои больные вопросы самым примитивным, бесхитростным и, в то же время, самым верным путем.

Я хочу указать на то, как болезнь века излечивает наш простой русский мужичок.

Болезнь духа, неврастения, истерия и все другие виды нервной, больной психической природы человека далеко не есть достояние только лишь одной интеллигенции.

Разница только в том, что мы, интеллигенты, лечим эту болезнь, явившуюся результатом сутолоки жизни, тем, что удаляемся для излечения тоже в сутолоку жизни, а у неинтеллигентного человека свои методы.

Попытайтесь спросить, откройте душу каждого интеллигента, отправляющегося для излечения своего недуга на Кавказ, в Крым, на Ривьеру, в санаторий, на дачу, на кумыс, что его вымучило и чего ему хочется.

Он вам ответит: «Устал, измучился, изо дня в день, как заведенная машина… погоня за деньгами, за положением… стремление не стать ниже своего собрата… нехватки, недостатки… отсутствие возможности хоть на минуту остаться самим с собой… дети, нестроение в семье, полная неудовлетворенность у всех и каждого… ох, как я устал…»

Спросите теперь изнервничавшегося мужичка нашей деревни, и он точь-в-точь скажет то же, что сказал интеллигент.

Та же нужда, та же нищета, та же погоня за лучшим, та же издерганность и то же патетическое: «Устал, барин, пра-слово, устал».

Но посмотрите, как разрешает этот вопрос одинаково думающая и страдающая с интеллигентом сермяжная мужицкая душа.

Если бы чуткая наблюдательная душа посмотрела летом на наши большие шоссейные дороги, то какую трогательную и вместе с тем чудную картину увидала бы она.

В то время, когда наш интеллигент отправляется на заграничные и русские курорты, на дачи, на теплые моря, наша серая, уставшая от непосильных работ и переживаний Русь протаптывает тысячеверстные, по бокам шоссейных дорог, гладкие, как отполированная сталь, тропочки.

И идет эта истовая Россия на поклонение к русским святыням, к мощам, в Троицкую Лавру, к Киево-Печерским угодникам, к Серафиму Саровскому, к Иосафу Белгородскому, в Оптину пустынь, в Шамордин монастырь.

В святую тишину благодатных обителей.

К праведным старцам.

Чтобы отдохнуть в этой святой тишине, чтобы свое горе, печаль оставить у святых печальников православного верующего люда.

Время бурлачества миновало.

Но когда я вижу эти серые пыльные лица, облитые потом впавшие щеки; когда перед моими глазами движется эта темная лапотная Русь с узлами и котомками за плечами, в которых, думается, не столько добра, нужного для пешехода, сколько горя народного, тоски беспредельной, муки мученической, нужды, нищеты, бабьей доли сиротской, болезней неизлечимых да надрывающегося терпения, – мне вспоминаются слова нашего поэта-народника H.A. Некрасова:

Волга, Волга, весной многоводной
Ты не так заливаешь поля,
Как великой скорбью народной
Переполнена наша земля…

Стоит только побывать в конечных пунктах этих мужицких летних этапов, у кельи того или другого старца, у мощей того или другого угодника; стоит лишь только прислушаться к глубоким стонам – вздохам этой преклоняющейся серой массы, чтобы постигнуть и пережить тяжесть тех скорбей, которые приносит простой люд к великим православным святыням.

Эти вздохи у раки великого Саровского угодника в одно из моих первых путешествий туда почему-то напомнили мне тот легендарный стон земли, который был слышен в великий момент Мамаева побоища на Куликовской битве, освободившей Святую Русь от нещадного ига татарского.

И здесь я видел, как после этих глубоких вздохов, сошедшихся с разных концов нашей страны простых бесхитростных детей земли, после их бессвязных, пожалуй, даже бессмысленных лепетаний, вроде: «Господи, Мать Пресвятая Богородица, Серафим Саровский… батюшка ты наш… преподобненький… ох, Господи», – эти люди вставали освобожденные от другого Мамая – от современной тоски сердечной, беспредельной, бесконечной печали, от давящей душу, сердце и изможденные плечи нужды.

И вставали бодрые, со светлым, восторженным взглядом, готовые после тысячеверстных переходов с медными грошами пускаться в обратный путь с еще меньшим количеством грошей.

Я никогда не забуду, когда после поклонения мощам преподобного, а затем после исповеди и причастия Св. Христовых Тайн одной 70-летней старушки, пришедшей пешком из Волынской губернии, у которой вчера бессердечные карманники в то время, как она прикладывалась к мощам, вырезали единственные 1 р. 60 к., весь ее основной капитал, мы, увидя вместо печального выражения пережитого горя светлое, радостное лицо, чистые светло-голубые полные жизни глаза, спросили: «Ну что, бабуся, как чувствуешь себя?»

– И-и… хорошо, кормилец!.. И-и… радостно, родненький! – восторженно ответила старушка.

– Ну, а как же домой-то… без денег-то?

– Да ништо, голубчик! Преподобненький проведет без беды, без печали!

О, если бы вы, господа интеллигенты, которые ценят при условиях городской жизни рубли дешевле, чем наши бедные крестьяне копейки, слышали в этом тоне музыку той веры, которая в состоянии поколебать не только горы, а даже самые окаменелые человеческие сердца, вы поняли бы, что, если человек обладает хотя миллионной частью этого порыва веры, он – счастливейший из смертных, он неуязвим, он герой, богатырь видимой нами жизни; по его вере сделается не только то, что делал Божественный Спаситель мира, а даже больше сих (Ин. 14,12); тогда вы сами поняли бы, где и в чем нужно искать счастье в жизни; где и в чем нужно черпать силу и неуязвимость для жизненной борьбы…

И здесь же, сейчас же, в этот момент совершилось изумительное чудо.

«Преподобненький» помог.

Один из наших спутников, – человек, совершенно ни во что не веровавший, относительно тароватости – кремень, – приехавший сюда для того, чтобы поглазеть и позубоскалить над людским невежеством, вдруг совершенно неожиданно для нас открыл кошелек и дал старухе золотой 10-рублевик.

Не буду останавливать вашего внимания над тем, какое изумительное впечатление произвело это прежде всего на старуху, а затем и, самое главное, пожалуй, на нас, прекрасно знавших и душу, и сердце, и отношение к беднякам, и религию этого человека…

Словами этого не передашь.

Потому что это было чудо…

Вот что добывает, какое чудесное обновление всей своей сущности в этом методе лечения страждущей души простая мужицкая темная масса!

И в то время, когда интеллигент, каждый год кочующий с курорта на курорт, не успеет вернуться в свой домашний очаг, как уже ощущает возврат к себе всех видов неврастении, всех форм болезни духа и тела… и начинает мечтать о будущей весне, о будущем лете и будущих поездках на курорты, простая мужицкая душа, быть может один раз в жизни совершившая свое паломничество с целым рядом ужасных неудобств и лишений, не только навсегда обновляется сама, но и несет великую силу своего обновления в свою семью, во всю свою деревню; и до конца дней своих, стоит только выйти носителю этой души к завалинке родной избы, чтобы вокруг него собрались его односельчане, молодые и старые, ребята и подростки, и он чуть не тысячный раз начнет рассказывать им просто, бесхитростно свои переживания во время трогательного богомоления и виденные им чудеса и исцеления.

И как много среди этих слушателей душ, переживающих тяжелые, скорбные минуты, наслушавшись благотворной поэзии рассказчика, мысленно переносятся к раке того или другого святого и укрепляют свои надорванные силы великим сознанием, горячей верой, что человек не один; что еще не все потеряно; что еще Милосердный Господь дает нам Своих угодников, Своих святых, Свою Пречистую Деву Марию.

И что во всех положениях жизни неизменно с нами Бог!

Вот почему, пережив все это, перенаблюдав, хочется сказать от всего сердца великое спасибо одному из больших людей нашей эпохи, который взялся за восстановление на нашей Руси приходских паломничеств к святыням.

Говорят, война родит героев, а известная волна духовного запроса в людях – соответствующих гениев.

Несомненно, в данном случае эта истина оправдалась.

В Москве с 1910 года по почину священника церкви Воскресения, что в Кадашах, о. Смирнова, создались паломничества с целой массой желающих по русским святыням.

О. Николай Смирнов, как человек, сам вышедший из народа, понял, какую огромную роль для жизни всех людей, без различия, играет подъем духа и отдых от тревог жизни в совершении путешествий по святым местам.