Северное сияние

Питать добытчиков алмазов,

Тех самых камешков кумирных,

Причин убийств, богатств и сказок.

Летать сейчас на самолётах

На скоростях и на высотах,

Обозревая панорамы –

И на Ли-2. Сравненье срамно.

Земли не видно в облаках,

Локатора нет для обзора,

Не перевалишь, в случай, горы,

И жизнь – в моторах, головах.

Обледененье – тоже горе:

Наверх – не тянет, ниже – горы.

Взлетаем. Тяжелы в наборе.

На курсе. Сразу облака.

Утихли смех и разговоры,

Свои проблемы и дела.

Радист никак не дозовётся

Якутска. Ночевать придётся

Наверно там: предел налёта.

А штурман место самолёта

Определить успел, довольный,

Расчёт посадочных заходов

«Грызут» по «Сборнику» пилоты.

И лишь механик бродит, вольный.

Но уши держит он торчком,

Сейчас он чем-то удручён.

Его волнует место груза,

Он не изменит ли центровку?

И на бачке со спиртом, клуша,

Ещё, ещё проверит пломбу.

А спирт понадобится, видно,

Уж больно плотны облака,

И на «седле»* всё ж очевидно,

Ему сидеть ещё пока.

Ну, вот, накаркал, лёд на «стрелке»**,

И скорость падает слегка.

Прибавил оборотов. Так,

А льда уж больше сантиметра.

Растёт на кромках он винтов,

Менять нам надо эшелон.

–

*Место бортмеханика **Штанга за бортом для определения факта обледенения.

«Радист! Держи «Контроль» на связи!

Нужна нам срочно эРДээС!»*

Шеф «нагружает» винт и сразу

Нарост с него слетает весь.

Теперь он может выдать тягу.

Но лёд на крыльях может «бяку»

Подбросить нам из неприятных.

«Шеф, скорость продолжает падать!»

«Слежу, включаю обогрев».

Нарост на «стрелке» интенсивней.

«Есть эРДээС, чего просить?»

«Скажи: обледененье. Вверх

Ещё, считаю, не резон.

Пока держу свой эшелон».

–

*– районная диспетчерская служба упрвления полётами

За облака – сейчас не выжать:

У нас предельная загрузка.

А в облаках, но чуть повыше,

Мы хватим льда «на всю катушку».

Набор имея как резерв,

Теряя мощность на нагрев,

И для винтов включая спирт,

На грани штопора летим.

«Займите новый эшелон,

Нет выше, пятый, облаков:

Даёт погоду встречный борт,

Прошли вы весь холодный фронт

Я – эРДээС! Как понял, пятый?»

«Я – пятый. Эшелон…Порядок!»

Теперь–то легче, слава Богу:

Горючки меньше, в норме всё.

Не уклониться б влево, в горы.

Якутск «поймали», КУР*, то-сё.

И «Фронт» прошли, кругом всё ясно.

И настроение прекрасно.

Поплыл в кабинах говорок,

Кофейный следом запашок.

А штурман рад: увидел землю,

Измерил сразу угол сноса,

Поправил курс: нельзя без спроса

Уйти за трассовы пределы.

«Сниженье! Эшелон занять…,

У нас мороз, пятьдесят пять»

–

**– курсовой угол радиостанции.

И вот он Мирный – град алмазный.

Земля истерзанно больна.

Противоречит и названье:

Как будто здесь прошла война.

Каменоломни и овраги,

Отвалы, стоки. Мощны драги.

А вот и «трубка» – «гвоздь программы»,

Дыра в земле – вся панорама.

А городок вон там, в долине,

И на посадку – вниз по склону

Аэродром. Тут нет хоромов.

И ни асфальта, даже пива.

Всё впереди – богатство, слава.

Ну, а пока, даёшь авралы!

Погодою закрылась Тикси,

В Нюрбе садимся, передышка.

«Гостиница» в снегу укрылась

По самую трубу на крыше.

Мороз снаружи – шестьдесят,

А в номере тепло. Сидят

Полярники и «пишут пульку»,

А кто читает. Что? Грамульку?

Ни-ни, и так бывает повод

Поговорить, расслабить нервы.

А если надо, каждый – первый,

Отстать нельзя: проглотит холод.

Ведь здесь идея, вера, шарм –

Единство и энтузиазм.

Чарует Тикси нас сияньем,

Здесь вой пурги и гул турбин,

Стремящих крылья по заданьям,

Военных Мигов в неба синь.

Всего кружок на крупной карте,

В заливе – бухта, дебаркадер

Посёлок – несколько домов,

Всё для разгрузки здесь судов.

Но Тикси очень много значит:

Для притяжения людей

И исполнения надежд,

Средь мглы и холода – удачи.

Я рад и горд, что там я был,

О славе ей мои мольбы

Усть–Кара

Ан-2, в народе – «кукурузник».

Перкаль на крыльях и мотор.

В хозяйстве нашем очень нужен.

Не нужен лишь аэродром

Весна. Югорский полуостров.

Вопрос сезона очень острый:

«Закрыть» большую площадь съёмкой,

Достанет если нам силёнок.

Прибор геологов в салоне,

И оператор с ним учёный.

Задача – гамма-излучений

«Застолбить» в этом регионе.

Летать нам суждено с Усть-Кары.

Задачка – швах. И я в ударе.

Полёты эти – напряженье

Уменья, нервов, но и сил,

Ведь высота двадцать пять метров,

Пилот один и штурман с ним.

Конечно же, и бортмеханик

И, как всегда, ещё радист.

Всей этой съёмки, в общем, писк :

По шесть часов ландшафта между

Покрыть всю заданную площадь,

Меж галсами держа не больше

Двухсотпятидесяти метров.

Задача, вам скажу – для мэтров.

Здесь не равнина всё ж, учти,

И трудно профиль соблюсти.

На первом этаже – столовка,

А выше – наши номера,

Урез реки шагах так в пол ста.

Посёлок – финские дома.

А в них живут оленеводы,

Каких бы ни были народов,

Все одинаково живут:

Хозяйство в чуме всё ведут,

И разобрать, какого рода

Он иль она, бывает трудно,

Лицо – стандарт. И обоюдна

Для жён, мужей на платье мода.

Одеждой, пищей – всем тут правит

Во все века олень по праву.

Летать придётся нам с площадки,

Аэродром – то всё же громко.

Ручей и берег мелкой гальки,

Ласкаемый приливом моря.

Второй пилот нам не положен,

А вместо, справа, сядет штурман.

Контакт с пилотом непреложен,

Лишь жестом, в основном, заумным.

Манипуляция ладошкой,

Глазами, пальцами немножко:

«Направо», «Влево», «Так держать!»

Пилот мгновенно исполняет.

Порядок съёмки так «замётан»,

Что экипаж быть должен «слётан».

Наш командир – полярник старый,

Сидел на станциях эСПэ*,

Один нюанс: может мытарить

Его запой недели две.

Но это трудно ведь на «точках».

Но есть у нас один источник,

То аварийный наш эНЗэ**,

«Жестянка» с пайками, в хвосте.

Механик – здоровяк с гитарой,

Умелец в технике и в песне,

И дамам очень интересен,

Душа тусовок и компаний.

Служил недавно он на Каче

В Морской военной Авиации.

–

*-дрейфующая станция «Северный полюс»

**-неприкасаемый запас продуктов.

А штурман наш с портфелем толстым,

В котором карты трасс и справок,

И карты крупные – для съёмки,

Брошюры толстые поправок.

Конечно, «гвоздь» всей съёмки – штурман:

Всё скоротечно, данных уйма,

Пройти «по струнке» длинным галсом

И «привязать» всё в «камералке*.

Не совпадёт «отписка»** с местом,

И весь полёт пойдёт насмарку.

Держать здесь должен штурман марку,

За весь итог лишь он ответчик.

Сторонник аргументов, фактов,

Наш штурман мягок, но и хваткий.

–

*-комната обработки полученных данных.

**-отметка прибора об обнаружении искомого.

Радист бывал на «точках» тоже

И опыта не занимать.

Уверен, молод, и дотошен,

Но тих, в тусовках не видать.

Начальство нам всем доверяет,

Хотя и часто проверяет.

Их резюме: «Вы справитесь,

Хотя тяжёлый у вас крест».

И вот Усть_Кара. Всё готово,

Горючка и запас продуктов,

Геологи на месте, будто,

И в камералке ждут работы.

Волнуемся слегка пред стартом.

Ни пуха, ни пера! Но фарта!

Те будни полевой работы

До сих дрожь в теле вызывают,

Рубашка, мокрая от пота.

И в раны соли подсыпают

Инспектора всех званий, рангов,

До ночи бденье в камералке,

Когда не в силах «привязать»

«Отписку» к месту. «Всё! всем спать!

То место завтра повторить,

Обрывы там, прибор не «пишет»,

Пройди точнее и пониже,

Чтоб сектор полностью «закрыть».

Летать нам надо спозаранку,

Пока не началась болтанка.

Подъём наш вялый, нехотя.

Сухой картофель и навага,

И чай проглочены шутя.

И дребезжащий ЗИС* с отвагой

Песок прибрежный пишет следом,

Пока прилив волнистым пледом

Не слижет роспись колымаги.

«Готовы? От винта, взлетаем!»

А вот и злополучный «сектор»,

И вот тот самый спорный галс.

Подход к обрыву, больше газ,

Уж полностью открыт инжектор.

Исполнится ль расчёт пилота?

Мотору хватит оборотов?

–

*Грузовой автомобиль завода имени Сталина.

Всё ближе к нам стена гранита,

И пройден уж рубеж возврата.

Не повернуть: врасшлёп, могила!

Вперёд! Наверх! Наверх, ребята!

Пилот в напряге. Пальцы белы,

Испуга нет, взгляд, вроде, смелый,

Схватил он намертво штурвал.

«Механик! Саша! Полный газ!»

Напряжены все до предела,

Привстали, взлёту помогая,

Геолог только, не моргая,

На самописец смотрит, бледный.

Ещё! Чуть-чуть! Почти задели

Колёса каменистый гребень.

И – выдох всех одновременный.

Режим нормальный, курс наш прежний.

Не отвернули. Ну, и нервы!

На галс пока не влезли смежный,

Ориентир один, второй,

Опять не видно за горой.

Ладошкой: влево, теперь вправо,

Рукою: ноль. На курсе. Браво!

Но высота! «К земле прижаться!»

Конец захода. Курс обратный.

А снос сильнейший, неприятность.

«Так, крен уменьшить!» Чтоб вписаться

Удачно, с ходу, в новый галс.

«Ещё. Уменьшить! Вот, как раз!»

«Ребята, отдыхать, а штурман –

К геологам!» И там стачать

Все галсы в «сектор», в площадь, штурма

В конце нам чтобы избежать.

И дни бегут чредой. Помеха:

Пусты в столовке все сусеки.

Всё, братцы, срочно выходной.

В кладовке бредень есть большой.

Лодчонку взяли напрокат.

На берегу кол вбили, бредень

Одним концом – к нему. Не медля,

Сеть с борта в воду наугад

И полукругом – к берегу.

И тянем дружно, бережно.

Рыбалка, братцы, просто «супер»,

Без всяких шуток и прикрас:

Рыбёхи – во! В ведро – лишь штука.

И это всё – за один раз!

Богаты воды здешних рек,

Но далеки от людных мест.

По слухам – нефть, песец, олень.

Мы ищем тоже «дребедень»

Какую-то, а что – секрет.

Прибор даёт «отписку», значит,

Нашли то нечто, обозначить

На карте, дальше дела нет.

Но рыбка хороша! Надолго ль?

Пора лететь на заготовку.

Депешу в Амдерму послали,

Продуктов нет, мол, голодаем.

Летите, говорят, вы сами.

Ну, вот, опять, мы так и знали!

Полёт на Амдерму – прогулка,

Отдушина от трудной съёмки.

Прошлись по тротуарам гулким

Вкусили омуля и сёмги.

И не дремал наш «фуражир»,

Деликатесы получил.

И подались мы восвояси.

Усть-Кара стала домом нашим.

Полёты! Сердцу благодать.

Пустое всё! Летать! Летать!

Сегодня жаркая погода,

Болтанка треплет целый день,

Однообразная работа

Все шесть часов. Ну, всё, предел.

«Давай домой, сегодня хватит».

Устал пилот рельеф «лопатить».

В Ан-2 ведь нет автопилота.

А тут ещё одна забота:

Стал ветер у земли сильнее,

И на посадке – боковой.

Не вызывал он всё ж сомненья,

Пилот-то в общем, мировой.

Летим в Усть-Кару, вот и дом,

А там, вдали, аэродром.

Заход обычный, визуальный,

Учли и ветер боковой,

Снижение, полёт нормальный.

А штурман пишет дебит свой.

И вот уж галька, речка справа.

Ну, убирай, выравнивай.

И мы расслабились. Всё, сядет.

Инспектор лысый стоит сзади.

Механик мусор подметает,

Готовится мотор смотреть.

Ему ещё суметь успеть

Ан-2 наш передать охране.

Радист уж доложил посадку,

Чтоб зачехлить своё хозяйство.

В журнал свой ставит штурман точку.

Но это что творит пилот?!

«Фонарь»* перед глазами прочный,

И по нему зигзаг идёт

Длиннющей трещины ветвистой,

Как будто молния игриста,

Но очень медленная только,

Замедленная будто съёмка.

Исчезли звуки, и плывёт

Чернильница от самописца.

Мелькнули в поле зренья лица,

Стекло чернилами «цветёт».

То самолёт, задравши хвост,

Изобразил полукапот**.

–

*-остекление кабины

**-неполный переворот самолёта через нос

Винт вдребезги, хвост вверх, мгновенье –

Назад он рухнул весом всем.

И тишина. А в поле зренья

Все на полу без шевеленья.

Струится пыль и чей-то крик:

«Все быстро вон! Возможен взрыв!»

И в миг уже все на свободе.

Стоят, а взрыва нету, вроде.

Бежит к воде в крови геолог,

Инспектор рядом с ним бежит,

Вода по грудь. «Остановись!»

От шока отходить им долго.

А экипаж стоит: ну, что тут?

И вдруг – неудержимый хохот.

Ведь трогать тормоз на пробеге -

Тихонько, импульсами чтоб.

А наш пилот, уставши, «сбрендил»,

Рычаг зажал, разжать не смог.

Здоровы все. И, слава Богу!

Прибор геолог стукнул бровью.

До свадьбы, ясно, заживёт.

Теперь нас ждёт чреда разборок.

Подмочен в общем весь наш порох.

Сидим пока. Ремонт на месте.

Полётов нет. И нет известий.

А весть пришла, с другого бока:

Взрыв бомбы* воздух весь загадил,

Прибор геологов зашкалил.

–

*– испытание атомной бомбы.

Воды уж много утекло,

Не существует и Полярка,

Но помнится мне то стекло

Во всех подробностях и ярко.

Я помню, не было испуга,

В мгновенье отключилось ухо,

И время тихо потекло.

Но через миг уж всё прошло.

Даёт Всевышний насладиться

Последним мигом перед смертью,

И вспомнить всё, ещё от детства,

Успеть, к тому ж, с концом смириться.

Как мудро наш устроен свет.

И ничего милее нет.

Усть-Кара! Жизни эпизод.

Воспоминаний волны плещут.

Рыбалка та, один заброд –

А сердце до сих пор трепещет.

С вопросом в камералке ненец:

«Дай пирта! Хоцца! Пирта есть?»

«Нет спирта». «Вон стоит». «Ну, пей!»

Раствор сглотнул в один присест.

Охота в тундре: птицы – туча,

Ковёр из моха. И морошка!

Кузьмич-шофёр, его Матрёшка -

Хозяйка наша – повар лучший.

И вы, друзья прошедших лет.

Вам от Усть-Кары шлю привет.

Мыс Каменный

Сейчас гремит Ямал по свету.

Его нефть – слава, жизнь, почёт.

И я причастен к славе этой

Чрез каждый съёмочный полёт.

Геологическую карту

Верстали мы ведь той зимой,

Летая надо льдом с посадкой,

Не заслужив за то венок.

В Москве весна, бушует зелень,

А здесь мороз, полярный день,

Весь наш отряд, кому не лень,

Стремит сюда свой пыл, на Север.

Задача: съёмка. Все на месте.

Предмет: наличие здесь нефти.

Пока Обь, скованная льдом,

Хранит в земле, собой скрывая,

Нефть, газ, с приборами пройдём,

Земли давленье измеряя.

На лед садиться нам опять,

За день – площадок двадцать пять,

Среди торосов выбирая,

Единственную, без изъянов.

Мыс Каменный, Ан-2 отряд.

Ну, что? Начнём свою работу!

В Москве оставлены заботы.

Пора на взлёт. Рулим на старт.

«Всем приготовиться! На галсе!

Секундомер включён…, бросайте!»

Механик бросил по сигналу

Цветной мешок на лёд Оби,

Вблизи мешка найти площадку

Теперь пилотам предстоит.

На лыжах надо для пробега,

Ну, метров тридцать, да, без смеха,

Но без торосов, без заструг,

Не мало для умелых рук.

Не сядешь если у мешка –

Рули к нему, ищи дорогу.

Или геологи пускай

Бредут с приборами по снегу.

По уровням прибор поставлен.

Замер. Мешок на борт доставлен.

И снова взлёт среди торосов,

Стараясь лыжей не задеть

Создания крутых морозов,

Течений и погодных бед.

Взлетели! Молодцы! Но надо

Нам не задеть из льда громады

Вздыблённых ввысь давленьем глыб.

Священ полёта каждый миг!

На высоте. Манёвр захода,

Исполнить чтобы новый галс.

Секундомер включён. «Готовы?»

Внимание! Сигнал: «Бросай!»

И так весь день. Посадка, взлёт.

Хвала тебе, наш шеф-пилот.

Очередной заход, посадка.

Вон люди в стороне на льду,

Видать, подлёдная рыбалка,

А рыбу в штабеля кладут.

Пока геологи измерят

Геопараметры Земли,

Мы – к рыбакам, свой зуд умерить,

Мол, любопытство утолить.

Чудно всё, главное же – просто,

Очередной замёт – прибавка.

Пол метра, мельче – на поправку.

Улов – под небом, заморозка.

Из Воркуты заготовитель

Всё оптом скупит. Не ищите!

Такой нет рыбы в магазинах,

Ужель уходит за валюту?

Губа не дура буржуинов,

Достойны чир, муксун салюта.

А рыбакам тем боле слава.

Никто не знает имена их,

Мороз, пурга – они рыбачат,

Лишь уповая на удачу.

У ненцев рыба – между дел.

Олень – их основное дело.

А в тундре жизнь – не просто смелость,

Необходимость и удел.

Песец же – промысел пришельцев,

Их много здесь, Руси умельцев.

Посадка около Сё-Яхи*.

Идёт привычная работа.

Наш командир сейчас в напряге,

Дистанция мала для взлёта.

Торосы велики и – густо,

Разбег придётся делать шустро.

Сумели сесть, а взлёт – проблема.

Шагает шеф, не верит зренью.

И вот он выбрал направленье.

«Задраить дверь! И – по местам!

Готовы? Запуск. От винта!»

Рулим на старт в сплошном вихреньи.

«Начнём отсюда». Разворот.

Закрылки. Триммер. Газ. Вперёд!

Разгон. Есть скорость. На себя.

Пора, взлетай. Но держат лыжи.

Отрыв, в набор пока нельзя:

Ну, разогнать!. «Торосы! Выше!»

Удар! Что с лыжей? Взгляд в окно:

Одна оторвана под корень,

Болтается на торсионах**,

Порвав всё в клочья полотно

Консоли нижней. Чрез мгновенье

Оторвалась. Летим. Терпенье.

«Всем осмотреться! Доложить!»

«Нет правой, стойка лишь торчит»:

Потоком лыжу сорвало,

Ещё, считаем, повезло.

–

*– населённый пункт на берегу Ямала.

**– оттяжка лыжи к креплению на фюзеляже.

Доклад на «Каменный» эРПэ*.

«Без паники! И курс на базу!»

А чуть спустя: «Нет, вам лететь

На Диксон, ведь ремонт там – сразу».

Сейчас на Диксоне начальство,

Технический состав, запчасти,

Запрос. «Добро» – нас принимают.

Летим, в проблемы суть вникая.

А Диксон вновь: «У нас туманы,

На Каменный идти, по плану!»

На жизнь имеет мудрость право:

«На всех не хватит божьей манны».

Вновь разворот, идём обратно.

Не беспредельна ведь заправка.

Проблема: сесть на одну лыжу,

Но чтоб костыль не помешал.

На КДП** консилиум,

Решает ребус экипаж.

Земля велит пройти над «вышкой»,

Спецам чтоб снизу посмотреть.

Подходим, весь посёлок вышел

За экипаж наш поболеть.

Совет с земли: «Заход обычный,

Крыло потрёпано прилично,

Выравнивание продержишь,

На лыжу крен, а скорость меньше».

Пилот в салон: «Всем выше нос!

В момент посадки дружно – в хвост»

–

*– руководитель полётов

**– командно-диспетчерский пункт

Геологам механик тихо:

«Не бойтесь, командир наш ас,

Посадит, как всегда, и лихо,

Случалось это уж не раз.

Как только сядем, все – назад,

Ан-2 свой хвост чтоб не задрал,

Костыль затормозит, конечно,

Но скорость будет уж наименьшей».

Снижение. Рука на «газе».

Вот полоса, и крен на лыжу.

Газ чуть прибрать, и ниже, ниже,

Пока вся скорость не погаснет,

Держи штурвал чуть на себя.

Мы уповаем на тебя!

Касание. Пробег на лыже.

Всё меньше скорость, штанга – в снег,

Глубокий след обрубком пишет.

Рывок чуть вправо. «Молодец!»

Мотор на «стоп». И все выходим.

Но не спеша: ведь при народе.

Считают техники ущерб.

Разбор полёта. «Отдых всем!»

Людская жизнь – всё эпизоды,

И каждый оставляет след.

Не даром если ешь свой хлеб,

Полны все будут мёдом соты.

В моей душе мыс Каменный

Частица жизни и страны.

Рассказ полярного лётчика

Я вас приветствую, ребята!

Добро пожаловать в Полярку.

Вы – пополнение отряда –

Героев и пилотов ярких,

Не одиночек, их – плеяда,

И все они, как вал девятый,

По северам, к мечте взывая,

Прошлись от края и до края.

Ведь лётный труд всегда опасен,

А здесь опасней во сто крат.

Тут ум и навык крепче клятв,

Мотор надёжный, ох, как важен.

Но человек важнее всё ж,

Чтоб как цемент, стальной крепёж.

Свои традиции, заботы,

И жизнь в жестоком климате,

Особая в мороз работа.

Перчаток коль не снимите,

Шурупя ль, гайки ли крутя,

Мотор с презрением тебя

Отвергнет в самый нужный час

И не исполнит твой приказ.

А сколь нюансов, ситуаций

Казалось, в штатном эпизоде.

И не расслабиться. В работе

Полярнику не до оваций.

Но чем опасней и сложнее,

Тем больше это душу греет.

И холод, как Дамоклов меч,

Всё время требует вниманья.

Везде он рядом. И он – смерть,

Здесь стужа – гвоздь существованья.

Полярник ценит очень крышу,

Одеждой тёплой не обижен

И потому, так повелось,

Беречь, как жизнь привык тепло.

Ну, а случись беда какая,

На первом месте обеспечь

Сугрев любой: там, крышу, печь,

Мороз не взял чтоб, вьюга злая.

Сумеешь тело чем согреть,

Тогда и жить тебе сто лет.

Случилось то в разгар полётов,

Эксперимент вели такой:

Сейсморазведка вод холодных,

Возможность связи под водой.

И, как всегда, подбор площадок,

Вернее – «льдинок» для посадок.

И много всяких разных тем,

Летать – на весь полярный день.

Уж зуд работный будоражит,

Не терпится скорей начать,

Не подвести б, не подкачать.

И Ледовитый – наша пажить.

А вот конкретная задача,

Пора присесть уж на удачу.

В известной точке океана

Посадку совершить на лёд,

Но так, не поиметь чтоб срама:

По месту строго, точно в срок.

Под воду на тросу лебёдки

Опустят гидрофон. Сноровку

Теперь проявит сам прибор,

Полёту ставя приговор.

А там, за тыщу километров

Другой такой же экипаж

Сидит на льду и в нужный час

Взорвёт заряд эксперимента.

Один взорвёт, другой замерит.

Ошибка может труд похерить.

Ледовый лагерь копошится

Без перерыва круглый день.

Один взлетел, другой садится.

Лишь безопасность здесь предел

Трудам и отдыху. Шеф-повар,

Блюдя завет, что харч основа,

Наладил поварни процесс,

Любой чтоб смог всегда поесть,

Послушать музыку иль байку,

Иль фильм крутнуть, коль время терпит.

В столовке раздобреет вредный,

«Валять всем станет строгий Ваньку».

Прервёт лишь в миг любой рассказ,

В полёт зовя, «прямая связь».

Взлетел в свою давно уж точку

Другой партнёр эксперимента,

ЭРПэ торопит нас, дотошный,

Не пропустить чтоб «Ч»-момента.

Давно мотор механик греет,

Дошёл в заботах до супрева.

«Рукав» от печки и в кабине,

Там копошатся «херувимы» –

Спецы-механики, готовя

Ли-2-кормильца для трудов.

И груз гидрологов готов.

«Науке» опыт сей не внове.

Пора на старт. «Все по местам!»

Уж руки чешутся: к трудам.

Обычно тихий и безлюдный,

Весь в вековечной мерзлоте,

Сейчас встревожен Ледовитый

И перебранкой в УКаВэ,

Моторов песней переливной,

Морзянкой звучной и призывной,

Следами лыж Ли-2 на льдинах,

Борщовым духом, духом блинным.

Бредёт медведь к торосам грудой,