скачать книгу бесплатно
Друзья выпили, Эван хмыкнул.
– Я вижу, ты тут уже давненько гуляешь. Или начал еще в самолете? Как это тебя упустили из виду за месяц до конца сезона?
– Да пошли они! – Эдгар присовокупил еще несколько непечатных ругательств. – Я и так для них как кукла скачу, они на мне такое бабло делают, а я еще буду их дурацкие правила соблюдать! Живи, мол, впроголодь, то не ешь, это не пей, туда не ходи. В итоге они мне сказали: «Парень, тебе нужен психолог, ты будешь посещать его регулярно». А я сказал: «Неделю отгула мне дайте – и тогда я буду в порядке без всяких мозгоправов», – он опрокинул стопку и добавил, – сошлись на трех днях. Так что времени у меня мало – я начал еще там, в аэропорту.
– Вот зануды! – подытожил Эван, взял еще одну рюмку и повертел ее в руках. – Правила, конечно, правилами, но они слишком стремятся превратить тебя в непрекращающийся бессловесный и послушный поток денег. Ты до следующего уикенда планируешь приходить в себя? – поинтересовался он, глядя, как Эдгар опрокидывает в себя одну за другой еще две рюмки. – Дейв верещал дурным голосом, когда ты на тестовые пришел тогда после Монако, помнишь? Впрочем, не могу не сказать, что он в чем-то был тогда прав, ты ведь очень живописно вписался в отбойник.
– Да уж, – поморщился Эдгар, – порой шея дает о себе знать после того случая. И я так больше не делаю. Но эти три дня – мои, и я буду распоряжаться собой, как хочу! А там снова тренировки – уже и не выпьешь. Скоро все это кончится, вернусь в Лондон – месяц будем кутить! Обмывать чемпионство, – он рассмеялся, – ну или поражение.
– Да конечно! – расхохотался Эван. – На сколько ты уже оторвался от Кабреры? Бедный парень просто не сумеет так извернуться, чтобы отыграть очки за оставшиеся гонки. Так что если вдруг ты не решишь подарить ему титул, то обмывать будем победу. Мы тут, кстати, на три дня? – спросил он, покосившись на танцующих девушек. – Или к тебе на продолжение?
Эдгар сник:
– Здесь три дня сидеть, конечно, смысла нет. Но домой нельзя. Так что сегодня здесь, а завтра поглядим.
– Почему это домой нельзя? – удивился Эван. – С каких пор тебя что-то останавливает?
– С тех пор, как отец вынудил меня жить с гарпией, – прорычал Эван. – Ну и потом не могу же я привести шлюх в дом, где живет моя сестра.
Эван расхохотался, покосившись на извивающихся на танцполе девушек.
– Да уж, их в приличное место не приведешь, – он с любопытством посмотрел на друга и ехидно добавил: – И каким образом тебя умудрились заставить взять себе в дом сестру? Чем ты так провинился перед родителями?
Эдгар изменился в лице, грозно посмотрел на бармена и велел:
– Оставь бутылку, друг, и пойди потанцуй с девочками, а то им скучно!
Бармен кивнул и тут же исчез, Эдгар разлил текилу и продолжил:
– Я уличил сестру и справедливо укорил за распущенность. А отец просто вникать ни во что не хочет, как всегда. А мама всегда ей во всем потакала!
Эван вопросительно вскинул брови.
– Ты хочешь сказать, что твоя сестрица малость того… неприличного поведения? Ты же мне ее всегда описывал как какую-то чопорную зануду. Как ее зовут-то, кстати, забыл, прости…
– Эванджелин, – проворчал Эдгар. – И я сам принимал ее за недотрогу. Но я слишком много времени провожу вне дома, а отец упустил ее! Это же его обязанность! Он должен был следить за ней, а они повесили ее на меня, еще когда мне было пять! – он выпил текилу, поморщился и налил себе еще. – Дело в том, что в последний мой приезд домой у нее начались боли в животе. Она пошла к врачу, тот ей что-то прописал, какие-то таблетки. Я решил узнать, не могу ли я чем-нибудь ей помочь, пришел в комнату, стал с ней разговаривать. Она стала меня успокаивать, что ничего серьезного с ней не случилось. Дай, говорю, посмотрю, что у тебя за диагноз, может быть, я могу проконсультироваться с кем-нибудь – врачей-то знакомых у меня, как ты понимаешь, хоть отбавляй. Беру я с ее стола медицинскую карту, открываю, а там черным по белому написано, Эван! Черным по белому: «Ведет половую жизнь с 19 лет». С 19 лет, Эван! Два года! А я ничего не знал!
Эван фыркнул и едва не разлил текилу.
– Что-что? – переспросил он, едва сдерживаясь, чтобы не захохотать. – Так ты из-за этого обвинил бедную девчонку в распущенности? Взрослая девица решила заняться сексом, а ты спустил на нее всех собак? Тебе не кажется, что это перебор, дружище? А я-то думал, что она как минимум в оргии приняла участие.
– Ты не понимаешь! – взвился Эдгар. – Да кого она там себе нашла в 19? И я ничего не знал! А вдруг он ее обидел бы? А вдруг бы что-то пошло не так? Я должен был проконтролировать это! Она должна была прежде посоветоваться со мной! Я бы встретился, узнал его планы… Она вообще мне не говорит, кто это был! Я уж молчу про то, что в идеале это должен был быть ее муж.
– Да брось, – Эван не выдержал и все-таки хохотнул. – Что за средневековые установки, Эд? Ты точно не хочешь к психологу походить? А то ты совсем рехнулся! Она взрослая женщина, в конце концов! Ей же уже двадцать один год, а ты над ней трясешься, словно ей пятнадцать! Нет, приятель, у тебя точно паранойя. Ты бы еще сказал, что хотел бы поприсутствовать на процессе лишения девственности!
Эван покачал головой и снова рассмеялся.
– Вот что я тебе скажу, не дури, – посоветовал он. – Твоя сестра не дура, насколько я могу представить по твоим рассказам. А вот ты включил режим безумной мамаши. Так что пока вы не вцепились друг другу в глотки, лучше выключи его.
– Ты не понимаешь! – пьяно заспорил Эдгар. – Я отвечаю за нее! Родители сказали мне: «Следи за ней, Эдгар, ты старше – ты должен за ней следить!» И я следил! Но мне что, и на минуту оторваться нельзя? – он подпер рукой голову. – Пойми, Эван. Ты судишь меня со своей позиции. Но мы не равны! Это не значит, что ты хуже, а я лучше, наоборот, возможно. Но на мне больше ответственности. Ведь зачем в наш век нужна аристократия? Мы уже не предоставляем крестьянам защиту от набегов под сенью наших замковых стен. Мы не являемся больше единственными в стране, кто умеет читать и писать. Ответ очевиден, друг: мы некий эталон, по которому каждый британец может сравнить то, что он должен чувствовать к стране, к ее наследию. Мы такой же символ, как стены Вестминстерского аббатства или вороны в Тауэре, понимаешь? – он пьяно дернул головой, откидывая волосы со лба. – И естественно, что нашим женщинам не дозволено все то, что – как я с тобой согласен – вполне допустимо для других женщин. Они должны быть чисты, прекрасны и святы, чтобы их обожали, чтобы на них равнялись! И моя сестра должна быть такой! И будет! Уж я прослежу!
Эван закатил глаза.
– Эд, уйми свою волынку о столпах общества, ради бога, – сказал он. – Ее теории устарели лет этак на несколько сотен. Очнись, мы в двадцать первом веке! Какая разница, спит она с кем-то или нет! Главное ведь, чтобы не была, как бы так сказать… – он прищелкнул пальцами, – чтобы вела себя с достоинством, пожалуй так. Если уж на то пошло, женщины должны быть не лицом с иконы, а образом, достойным подражания. И если она влюбилась в кого-то и переспала с ним, ну и на здоровье. Главное, чтобы ее не обидели, раз она твоя сестра и ты за нее волнуешься!
Он устало потер шею, наткнулся пальцами на стягивающую его короткий хвост резинку и стащил ее, с наслаждением тряхнув головой.
– Ты не понимаешь, – повторил Эдгар, но продолжать не стал.
– Чертовы условности, – проворчал Эван, взъерошив свои волнистые волосы светло-пшеничного цвета, которые немного не доставали до плеч. Сделав еще глоток текилы, он вновь посмотрел на друга. – Но я так и не понял, при чем тут ее девственность и то, что вы теперь живете вместе? Или ты решил лично контролировать каждый ее шаг?
Эдгар помедлил с ответом, потом нехотя признался:
– Нет, вообще-то, это отец так велел. Сказал, что мы давно не общались по-настоящему и нам стоит узнать друг друга лучше. К тому же моя квартира совсем рядом с ее институтом, ей удобнее жить у меня, чем мотаться каждый день из Оксфордшира… Я, признаться, очень протестовал, но папа в кои-то веки был непреклонен, – он повертел в руках рюмку, но пить не стал. – А все потому, что мы просто утомили его своими спорами, и он услал нас обоих подальше, чтобы мы не мешали ему спокойно читать газету в тени его любимого платана, – он поморщился. – Я люблю отца, не подумай…. Но иногда зло берет, как он пытается уйти абсолютно ото всех проблем! – Эдгар махом выпил текилу и тут же налил себе еще.
– Ну тут не знаешь, что лучше, – помрачнел Эван. – Уход от проблем или слишком активное участие в их создании. – Он покрутил в руках рюмку, по-прежнему не допивая текилу. – А, впрочем, к черту это все. Ну и все-таки, неужели с сестрой жить так сложно? А как же домашний уют и все такое?
Эдгар закатил глаза:
– Уют! Как же! Во-первых, я этого уюта не просил. Первое, что сделала, – изгадила мою квартиру! Какие-то пошлые горшки с цветами понакупила, статуэтки. Статуэтки! В моем доме! А во-вторых, я обнаружил, что это уже не та маленькая сестренка, которую я знал. Она была такой милой, такой доверчивой, настоящей принцессой. А теперь эта принцесса стала Снежной королевой. Она вечно молчит и поджимает губы, когда я ей что-то говорю, а на лице у нее такое выражение… – Эдгар повел рукой, пытаясь подобрать определение, но не смог этого сделать. – Словом, по всему ясно, что в душе она меня глубоко презирает и ни в грош не ставит. Она отравит мое существование! Хорошо хоть я сейчас в разъездах.
– Да ладно тебе, – махнул рукой Эван, – расслабься. Все девчонки вырастают в итоге: кто в королев, кто в еще кого.
Он хмыкнул.
– Впрочем, собираться теперь, пожалуй, будем у меня, а то как бы твоя Снежная королева нас не заморозила.
– Отличная идея! – Эдгар оживился. – Слушай, а может, продолжим у тебя, а? – он наклонился ближе и усмехнулся: – Эта маленькая негритяночка – просто богиня минета! Ты на седьмом небе будешь, брат!
Эван повернулся, облокотившись о стойку, и посмотрел на девушек. Те, словно почувствовав его взгляд, призывно заулыбались. Однако ответной улыбки они не дождались. Снова покрутив в руке рюмку, Эван решительно повернулся к другу.
– Знаешь, мне сегодня не до них, устал чертовски. Ты у нас чемпион, и тебе нужно расслабиться, так что бери всех троих! А я лучше просто выпью за твой будущий титул.
Эван, конечно, несколько лукавил. В другое время он был бы не прочь развлечься с темнокожей красавицей, но не сегодня. Его знакомство и прогулка с Иви были такими прекрасными, что ему не хотелось портить окончание дня пошлостью.
Эдгар внимательно посмотрел на друга:
– Вижу, настаивать бессмысленно, – заключил он. – Что стряслось?
Эван на мгновенье запнулся. Не то чтобы он хотел скрывать что-то от лучшего друга, но в его нынешнем состоянии вряд ли Эдгар отнесся бы к его рассказу без лишней язвительности. Скорее наоборот, откомментировал бы его историю, отпустил бы пару пошлых шуток, без злобы, конечно, но все-таки… Эван не хотел пока никому рассказывать об Иви. Пусть ненадолго, но это было только его.
– А, да ничего особенного, – он махнул рукой. – День сегодня был тяжелый. Работал на одном приеме в высшем свете. Вот они у меня где! – он провел рукой по горлу. – Но отказываться глупо. И деньги платят отличные, и имя на слуху. Но ходишь там – и сил нет, сплошное лицемерие, все улыбаются друг другу в лицо, а едва отворачиваются – потоки грязи. А ты для них – тупая безмозглая мебель! Как в дерьме искупался, честное слово! Без обид только, конечно, не все аристократы такие, но на такие приемы нормальные за редким исключением не ходят.
– Да, – Эдгар нахмурился. – Ты довольно точно все описал. Но ведь и правда не все такие. Вон, Гастингс ничего. Кстати, я ему звонил, но он завис с какой-то бабой и не приехал, – он бросил взгляд на девушек, – может хотя бы массаж? Что-то ты совсем скис. Мы же веселимся, брат! Ну! – Эдгар хлопнул друга по плечу.
– Гастингс – козел, – резко сказал Эван. – Я знаю, что вы в хороших отношениях, но это не отменяет того, что он ублюдок.
Поймав непонимающий взгляд друга, он поднял руку в знак примирения.
– Ладно-ладно, не стоит о нем. А массаж… ну, может, позже, а пока я хочу насладиться алкоголем. Тебе же выдали наш любимый мартини, ради которого ты и гоняешь?
Эдгар хохотнул, полез за стойку и выудил бутылку мартини.
– Конечно, – сказал он, вручая бутылку другу. – Они же не хотят, чтобы я ушел к макаронникам. Держи. Уолтер, конечно же, козел, зато с ним не скучно.
Эдгар выпил одну за другой еще две стопки текилы и привалился к стойке:
– Кажется, начинает отпускать, – сказал он, блаженно щурясь. – Вот это отдых. И к черту мозгоправов. Да я уже завтра бы готов был гнать!
– Ха, да ради этого напитка я бы и сам за руль болида сел, – Эван сделал несколько глотков прямо из бутылки. – Ты только смотри, чтобы девочки из тебя все соки не выпили, а то шевельнуться не сможешь, не то что ехать, – он ухмыльнулся. – К тому же тебе возвращаться в рассадник гарпий, и понадобятся силы, чтобы противостоять им.
– Ты про мою команду или про мою сестру? – засмеялся Эдгар.
Эван расхохотался и отсалютовал другу бутылкой.
– Ладно, друг, – Эдгар поднялся с места, ноги едва держали его, – ты как хочешь, но я еще воспользуюсь тем, за что отвалил столько денег. Не скучай! – он хлопнул Эвана по плечу и шатаясь пошел к девушкам.
– Эй, крошки, – заорал он, раскинув руки, – кто готов согреть меня этой холодной ночью?
Девушки тут же бросили танцевавшего с ними бармена и облепили Эдгара. Он со страстью поцеловал одну, потом другую и позволил увести себя в соседнюю комнату.
Эван же, подхватив бутылку с мартини, направился к одному из столиков, сел в кресло и откинулся на спинку, почувствовав наконец, как напряжение начинает отпускать. Несмотря ни на что, Эдгар Мортимер был отличным другом и общение с ним всегда радовало Эвана. Он никогда не кичился ни происхождением, ни богатством, и уж точно ему было совершенно плевать на то, откуда был родом сам Эван.
Они познакомились около пяти лет назад, когда Эван только приехал в Лондон и с огромным трудом нашел работу помощником фотографа в спортивном издании. Эдгар, тогда еще начинающий гонщик «Формулы-3», снимался для журнала в качестве иллюстрации к статье о молодых дарованиях. К концу рабочего дня эти дарования настолько утомили и разозлили Эвана, что опоздавшему Эдгару пришлось пройти самую сложную фотосессию в его жизни, как он признавался другу позднее. Впрочем, Эдгар безропотно выполнил все, что от него требовалось, а после окончания съемок сказал Эвану, что если бы он не был гонщиком, то стал бы фотографом, поскольку это прекрасная возможность издеваться над людьми профессионально. После этого молодые люди переглянулись, расхохотались и отправились пить пиво в ближайший паб.
Так получилось, что большим числом друзей Эван не обзавелся, были приятели, но вот лучший друг, который поддерживал его и которого поддерживал он, с кем вместе они прошли столько всего, что и вспомнить сложно, был у него один. И теперь оба они сделали себе имя – Эдгар стал знаменитым гонщиком и выступал в «Формуле-1», а Эван был известен как талантливый фотохудожник.
Спустя пару часов, за которые Эван успел опустошить бутылку и даже немного подремать в кресле, из комнаты выбрались девушки, ушедшие туда с Эдгаром.
Одна из них, хорошенькая шатенка с россыпью веснушек на носу и теплыми карими глазами, пристроилась на подлокотник кресла и положила ладонь на ширинку дремавшего мужчины:
– Давай развлечемся, котик? – жарко зашептала она в его ухо.
Эван приоткрыл глаза, с интересом осмотрел девушку и провел пальцем по ее шее. Та выгнулась и потянулась к его губам, однако Эван прижал палец к ее губам.
– Не сегодня, красотка, – ответил он.
– Не парься, он за тебя заплатил, ты просто наслаждайся, – маняще улыбнулась та.
Эван хмыкнул, легонько шлепнул ее по обтянутой короткой тканью попке и отодвинул от себя.
– Идите, девочки, – скомандовал он. – На сегодня вы свободны.
Девушка вздохнула, но спорить не стала. Бармен тоже заверил Эвана, что праздник Эдгар щедро оплатил в самом начале.
– Сказал, что вряд ли в конце вечера он будет способен это сделать, – пояснил он фотографу, вытаскивая из-под дивана ботинки его друга. – Вы можете остаться на всю ночь, если хотите, сэр. Или я могу вызвать вам такси.
Эван отмахнулся.
– Разберемся, такси пока не нужно. Спасибо. Вызову сам, если что.
Спровадив девушек и заверив бармена, что его услуги больше не понадобятся, Эван устроился на диванчике и приготовился хотя бы немного поспать.
Глава 3
В девять утра Эдгар уже стоял у двери своей квартиры на Чейн-Уолк и тщетно пытался открыть ее ключом. Значило это только одно: сестра дома, несмотря на все горячие мольбы Эдгара, вознесенные им в такси, чтобы она поехала на учебу.
В этот момент замок щелкнул, и дверь открылась. На пороге появилась Эванджелин. Ее пышные каштановые волосы были заплетены в косу, перекинутую через плечо и спадающую на грудь. Лицо лишено и грамма косметики, за ухо был воткнут карандаш. Полы простой рубашки связаны узлом на талии, а в руках девушка держала чертежную линейку.
Увидев брата, она удивленно вскинула брови.
– Эдгар? Ты же вроде бы вчера вечером собирался вернуться, – она посторонилась, пропуская брата в квартиру.
– Я и вернулся вчера вечером, – ответил он, входя внутрь и опираясь на стену, чтобы стащить с ног ботинки. Голос с перепоя был хриплым и едва слушался его. К тому же его мучила тошнота, и рот открывать было непросто, так что ответ, вопреки его желанию, получился весьма нелюбезным.
Эванджелин втянула в себя воздух и принюхалась.
– Ты что пьян? – возмутилась она.
Вот теперь Эдгар почувствовал раздражение:
– Нет, – отрезал он. – А ты почему не на лекциях?
Девушка поджала губы.
– Мне к часу. А ты бы за собой последил! А то только пить и умеешь!
– А еще ездить лучше всех и зарабатывать бешеные деньги, – огрызнулся Эдгар, справившись с ботинками, повернулся к выкрашенной белой краской стене, ведущей в гостиную, и замер. На стене висела большая картина, натюрморт: стол, укрытый светлой скатертью, гроздья винограда в простой глиняной миске и раскрытая книга.
– Что это? – неприязненно спросил Эдгар.
На лице Эванджелин промелькнула обида, однако она справилась с собой и ничем этого не показала.
– Картина, – так же неприязненно буркнула она. – Пытаюсь вдохнуть сюда немного жизни.
Эдгар, усилием воли пытаясь справиться с головной болью, перевел взгляд на сестру:
– Сколько раз объяснять, Эванджелин, – сказал он ворчливо, – я не для того купил именно эту квартиру именно с таким дизайном, чтобы ты мне тут картинки развешивала. Вот там, – он указал на гостиную, где в дверном проеме виднелись граффити, которыми была расписана одна из стен, – вот там искусство. А вот эти все твои цветочки прибереги, пожалуйста, до того момента, когда ты выйдешь замуж. У тебя будет свой дом, который ты будешь украшать так, как посчитаешь нужным.
Он, удовлетворенный собственной отповедью, отвернулся, чтобы уйти. Эванджелин вспыхнула.
– Да что ты говоришь! – язвительно ответила она, старательно пытаясь не сорваться. – Это, чтобы ты знал, не искусство, а уличная мазня, по какому-то недоразумению оцениваемая чересчур завышенно! И я не просилась к тебе жить, сам знаешь! От всей души надеюсь, что папа скоро успокоится и я смогу жить одна, без твоего присутствия! Но раз уж мне пришлось находиться тут, то я, по крайней мере, хочу впустить в этот склеп хоть немного свежего воздуха!
Эдгар фыркнул:
– Мы оба знаем, почему ты здесь, – сказал он, остановившись, но не оборачиваясь. – Если бы ты вела себя так, как положено леди Мортимер, ты бы по-прежнему сидела дома и не мешала бы мне жить так, как я привык, – он вздохнул, пытаясь успокоиться, и добавил. – Я не хочу с тобой спорить больше. Свари мне кофе, пожалуйста.
– Что?! – Эванджелин, не сдержавшись, едва не взвизгнула. – Это я, значит, себя веду недостойно? Да ты на себя посмотри! – В этот момент в кармане у нее завибрировал телефон, девушка рывком вытащила его, едва взглянув, со злостью нажала на кнопку отключения и вновь перевела взгляд на брата. – Только и знаешь, что пьешь и со шлюхами развлекаешься! Можно подумать, я не видела твои фотографии из ночных клубов! А я взрослый человек и имею право делать то, что хочу! И тебя я спрашивать не обязана! Ты вообще никакого права не имеешь лезть в мою жизнь! Еще и кофе тебе варить! Если нужна прислуга, в агентство обратись!
