От экватора до полюса. Сборник рассказов

Но вот долгожданный час экзамена настал. Толпа зашевелилась, расступаясь и пропуская к лестнице высокое начальство. Наверху служба священнодействия окончилась, оставив аромат палочек и пятна краски на топках. Варма вручает гостям кокосы, и тут же печь, на которой висит красивая гирлянда из цветов, заливается прозрачной жидкостью ореха. Горящий факел подносится к соплу, рычаг поднимается, газ вспыхивает, и заалело, и забилось сердце оживающей батареи. Бьются орехи, течёт молоко, а факел проносится через всю батарею, вдувая жизнь в печи через одну, как положено по технологическому циклу.

С этого момента начались напряжённые и, может, бессонные дни и ночи для индийских наладчиков и советского эксперта Николая Рудского, для механиков Вармы и Короленко, для индийского электрика Партасарти и его русского контрпартнёра Гарбуза, для Гилла и Кузовкова, лично отвечающих за то, чтобы батарея выдержала все нагрузки и начала выдавать стране кокс отличного качества, для сотен людей, непосредственно ставших на вахту эксплуатации батареи.

Батарея зажила и, как человек, требует особого внимания, пока её поставят на ноги, когда ничто уже не сможет остановить её мощного огня, дающего людям тепло и радость. Она живёт и, значит, кокс будет, родится отличная сталь, страна станет сильнее, и будет меньше голодных, меньше бедных, меньше несчастных. Сегодня большой день.

Танцующая девушка Бхарата

Из-за неспокойных океанских вод приходит солнце в Индию, которую с древних времён индусы называли Бхарат. Оно щедро дарит свои лучи рыбакам, выходящим в море, крестьянам, обрабатывающим сохой рисовые поля, просыпающимся на улицах городов рикшам и бродягам, поднимающим жалюзи на витринах магазинов торговцам, укротителям змей, спешащим на свои места служащим, студентам, школьникам и всем, кому дорога страна Бхарат. А люди Индии воздают ему за это новыми песнями, стихами и прекрасными танцами, дошедшими до наших дней из глубины веков и бережно сохраняемые народом.

Ноябрь в этой части Индии обычно прохладный. Но год выдался жарким. Многие районы страны поразила засуха. Холода не пришли даже после праздника Дурга Пуджа. И потому кондиционеры ещё не выключаются. У нас в квартире они тоже работают, снижая температуру до двадцати четырёх градусов. Когда входишь с улицы, где выше тридцати, то в комнате кажется просто холодно, пока не привыкнешь.

Солнце уже перешло во вторую половину неба, и его лучи проникают сквозь окно, падая на плечо моей гостьи и заставляя её косы светиться.

– Манджула, почему у тебя такие красивые волосы? Что ты с ними делаешь?

В другой обстановке, наверное, эти слова звучали бы как признание в любви или, по крайней мере, как желание польстить девушке. Не знаю, принято ли в Индии задавать подобные вопросы, но мне действительно нравятся длинные чёрные волосы Манджулы. Их блеск напоминает блуждающее сияние камня «чёрная звезда». И мне всегда хотелось узнать, как индийские девушки, в особенности танцовщицы, ухаживают за собой, надолго сохраняя красоту тела.

Пользуясь случаем, что рядом со мной редкая гостья, я спрашиваю её обо всём.

Манджула явно смущена. В шестнадцать лет говорить о своей красоте не привычно. Она поворачивается к матери, маленькой худенькой женщине с седеющими волосами. Они говорят между собой на хинди. Мать выслушала дочь и улыбнулась.

Она всё время улыбается, пока мы говорим какой-то, я бы сказал, всё понимающей улыбкой. Может быть, ей знакомы подобные ситуации и она вспомнила время, когда сама была молодой и сначала училась танцевать у знаменитого в то время танцора гуру Гопинатха, которого приглашали выступать даже в Москву, а потом танцевала на сцене сама и с мужем. Вся их семья танцоры. И дочь свою начала обучать этому искусству с трёх лет.

Манджула начинает объяснять мне, что каждое утро моет волосы, расчёсывает их и смазывает маслом кокосового ореха. Оно и придаёт волосу тот самый блеск, который удивляет меня. Здесь в Бокаро это не очень распространено, а в штате Керала, откуда приехала Манджула, так делают почти все женщины, которые следят за своей внешностью.

Моя жена Юля ставит перед гостями сухую смесь орешков, вермишели и каких-то приправ, которая так и называется «смесь». Здесь это самое популярное угощение, без которого, наверное, не обходится ни один индийский праздник. Вскоре рядом со смесью появляются бананы, яблоки, мандарины и чай.

При появлении каждого угощения мать Манджулы, продолжая всё так же смущённо улыбаться, удивлённо отклоняется к спинке дивана и сокрушённо опускает руки на колени.

Мне это очень напоминает мою собственную маму, которая в таком случае тоже смущалась бы и с улыбкой говорила:

– Ну что вы? Зачем беспокоиться? Мы ведь только на минутку зашли.

Вообще, на мой взгляд, любопытной особенностью является то, что молодёжь разных стран отличается многими характерными чертами, как во внешности, так и по характеру, но эти различия с возрастом сильно стираются. Помню, однажды молодые индийцы у меня в гостях увидели на столе фотографию моей мамы с внуком и, узнав, кто это, очень удивились, сказав:

– Совсем как наша индийская женщина, с таким же добрым и мудрым взглядом.

Мы тогда согласились, обсуждая этот вопрос, что у наших народов много общего и стали перечислять такие присущие черты, как гостеприимство, любовь к миру, песням, танцам, общие слова в языке и многое другое.

Манджула продолжает рассказывать. Напряжение первых минут встречи прошло. Она расслабилась, сидит свободнее, просит меня тоже угощаться. Но я весь захвачен мыслями. Записываю основные моменты её жизни. Впервые индийская девушка рассказывала мне о себе. Такое нельзя было упустить.

Она родилась в одном из южных штатов Индии Керале, крае известном своими прекрасными пляжами на берегу Арабского моря, буйной зеленью джунглей и пальмовыми зарослями. Благодаря им, город Коттаям, рядом с которым они жили, называют Женевой в пальмах, настолько он красив. Именно в этом месте ежегодно каждую вторую субботу августа проводятся интереснейшие соревнования по гребле на стовёсельных лодках-пирогах. Может быть, красоты природы сделали Кералу краем танцев и песен. Манджула со дня рождения оказалась в мире танца, ведь родители её были прекрасными исполнителями индийских танцев. Они учились у гуру, и, будучи маленькой девочкой, Манджула прониклась благоговейным уважением к этому званию. Оно самое почётное в Индии. Его присваивают человеку в том случае, если он достиг совершенства в области искусства или науки и обучает своему мастерству бесплатно других людей. Получить от народа такое звание нелегко.

Отец Манджулы, может быть, тоже стал бы им. В тысяча девятьсот пятьдесят пятом году на конкурсе танцев в Дели ему было присуждено первое место, а затем присвоено звание профессионального артиста.

Маленькой девочке нравилось бывать на концертах отца, который очень любил свою дочь и многому учил её. Ему приходилось выступать во многих городах Индии. Однажды в Мадрасе после очередного выступления к отцу подошёл директор бокаринской школы, случайно оказавшийся на концерте и восхитившийся мастерством исполнителя. Он предложил танцору работу преподавателя индийских классических танцев.

Бокаро хорошо был известен как новый, но развивающийся и перспективный во всех отношениях город. Отец согласился. Условия были оговорены, квартира предоставлена, и семья покинула родные места. Разумеется, город металлургов не может сравниться со сказочной Кералой ни по климату, ни по богатству природы. Зато здесь есть постоянная гарантированная работа, а значит, и деньги на учёбу дочери, на её свадьбу, и, кто знает, может быть, используя знакомства отца, она могла бы стать известной танцовщицей.

Возможно, так бы всё и получилось, если бы два года назад не произошло несчастье.

Нам, людям, привыкшим видеть широкие проспекты больших городов с мчащимися в несколько рядов машинами, кажется непостижимым движение транспорта на узких индийских улицах. В дневные часы они представляют из себя невообразимое скопление идущих прямо по проезжей части пешеходов (тротуаров часто нет), рикш, велосипедов, легковых и грузовых машин. Никто не хочет уступать дорогу, все стремятся прорваться вперёд, все гудят, теснят друг друга. На многих автомобилях и велорикшах броскими буквами написано: «Сигналь, пожалуйста», но исполнение этого призыва мало чем помогает. Пешеходы хотят проскользнуть между трезвонящим трамваем и гудящим автобусом, велорикша внезапно появляется перед джипом и тормозит всё движение. Коровы и буйволы, не обращая ни на кого внимания, пересекают улицу или останавливаются посреди дороги. Сколько раз у меня замирало сердце, когда казалось, что столкновение неизбежно, что сейчас вот-вот произойдёт что-то ужасное. Но за три года моей работы в Индии мне не довелось видеть ни одного несчастного случая. Удивительная реакция у здешних водителей. Машины, встречаясь на трассах, разъезжаются буквально в нескольких сантиметрах, не сбавляя скорость. И всё же такая бесшабашность или невнимание не всегда кончаются хорошо.

Отец Манджулы находился в управлении завода по делам. Возвращаясь оттуда, он переходил улицу и неожиданно споткнулся, или подвернулась его нога. Он упал, и именно в этот момент реакции водителя не хватило, и тяжёлый грузовик, не успев отвернуть, мгновенно оборвал жизнь танцора. Вместе с нею оборвались и многие возможности Манджулы, её надежды.

Смотрю на Манджулу, и мне кажется, что отпечаток грусти навечно лег на её лицо. Даже улыбка у неё кажется невесёлой. И это неудивительно, если в памяти до сих пор жива горсть пепла, оставшаяся от человека, недавно ходившего рядом, учившего понимать музыку, чувствовать её и выражать все мысли танцем. Именно эта память заставляет девушку каждый день после занятий в колледже, где она учится на втором курсе, приходя домой, упорно, напряженно репетировать классические танцы, отрабатывая снова и снова каждую позу, каждое движение.

Горсть пепла. Она берётся с места сожжения и хранится дома до тех пор, пока не появится возможность посетить одно иди даже несколько святых мест, где чёрный, бархатный пепел высыпается в воду священной реки Ганг и уносится в вечность. Так думают индусы, и тысячи их приходят в конце своей жизни к великой реке, чтобы обрести счастье – умереть и быть сожженными на самом её берегу, откуда пепел сразу уносится водами Ганга в рай. Тела богатых людей привозят издалека в самое святое место – Бенарес, где сжигают, можно сказать, прямо у ворот рая на костре из сандалового дерева. Костры бедняков горят у любой ближайшей реки, оставляя горсть пепла.

Хотя Манджула не кажется весёлой, именно её улыбка позволила нам познакомиться. Случилось это так.

По традиции по случаю празднования годовщины Октябрьской революции в нашем клубе советских специалистов был устроен вечер с приглашением индийских инженеров и служащих с семьями. Пришёл мастер Самарапунгаван с женой, начальники цехов и отделов, члены общества индо-советской дружбы. Зал, как обычно, был полон.

После торжественной части начался концерт художественной самодеятельности. Так уж установилось у нас, что эти концерты мы готовим совместными усилиями, то есть на сцене выступают по очереди наши самодеятельные артисты из числа работающих на заводе, и индийские певцы, танцоры и музыканты, для которых сцена, как и для нас, является хобби и второй жизнью.

Я тоже принимал участие в концерте и потому находился за кулисами. Специальных театральных уборных в помещении клуба нет. Для смены костюмов и подготовки к выступлению выделена теннисная комната, из которой через маленький коридорчик можно попасть на сцену. В этой комнате я и увидел Манджулу.

Невысокая девушка с длинными чёрными волосами, заплетёнными в одну косу, и большими чёрными глазами, которые грим делал ещё больше, в тот момент показалась мне старше своих лет. Она надевала множество необходимых в индийском танце украшений: бусы, ожерелья, кольца. Чувствовалось, что девушка волнуется. Мать помогала ей быстро, деловито и спокойно.

Здесь же в комнате готовились к исполнению фольклорного танца молодые парни с бородами и усами. Они накручивали на головы нарядные разноцветные чалмы, шутили и смеялись, уверенные в успехе. И действительно, их зажигательный быстрый танец штата Пенджаб, напоминающий наши молдавские переплясы, очаровал зрителей, и их долго не отпускали аплодисментами, заставляя повторить танец, что они с удовольствием и делали.

Мне давно хотелось познакомиться с кем-нибудь из индийских танцоров, узнать лучше их жизнь, понять, как, они приходят в мир танца, что значит он в их жизни. Индийцы часто выступают в нашем клубе, но мне всё как-то не удавалось осуществить своё желание. А тут я случайно оказался рядом с Манджулой, когда мы стояли за кулисами. На сцене наша «звезда» самодеятельности переводчик Саша Двуреченский исполнял танец с ложками. Вот тогда девушка и улыбнулась своей удивительно трогательной мягкой улыбкой, сначала, видимо, танцу, а потом уже мне. Не зная, говорит ли она по-английски, я всё же спросил:

– Манджула, тебе нравится этот танец?

– О да! – воскликнула она, обрадованная тем, что я заговорил с нею. – Мне очень нравятся русские танцы. Они так не похожи на наши, но тоже очень красивы и интересны.

–А ты давно научилась танцевать? – интересуюсь я. Манджула смущённо улыбнулась.

– Я танцую с трёх лет, но я ещё учусь. Индийские классические танцы очень сложные. Можно потратить полжизни на изучение одного какого-нибудь стиля. Например, сегодня я буду исполнять танец самого красивого стиля индийского классического танца Бхарат Натьем. Это танцы южной части страны, но любят их абсолютно все. Когда вы будете смотреть этот чудесный танец, обращайте внимание на положение ног, рук и выражение лица. В других стилях важно, может быть, движение бёдер или только ног, тогда как здесь фактически должна жить каждая часть тела, каждая имеет своё назначение.

Увлекшись рассказом, Манджула не заметила, что предыдущий номер закончился, и я с сожалением вынужден был прервать её, сказав, что её очередь выходить на сцену. Заметно было, как её тут же охватило волнение, знакомое каждому артисту. Она прошла быстро к матери, и та, бросив критический взгляд на одежду танцовщицы, одобрительно кивнула. Манджула что-то сказала музыкантам, устроившимся на коврике, и направилась на середину сцены. Увидев, что занавес шевельнулся и вот-вот откроется, девушка заняла своё место, стремительно сложила ладони перед грудью, склонилась в низком поклоне, мысленно прося у бога удачи. Занавес пошёл.

Там-там-там – застучал неторопливо барабан. Манджула стоит, как каменное изваяние на одной ноге. Вторая приподнята и согнута в колене. Правая рука слегка изогнута над головой, левая под грудью с выпрямленной ладонью. Так выглядят фигуры богов, изготовляемые из дерева или глины. Одного из них представляет теперь на сцене Манджула.

Перед нами больше нет хрупкой смущённой девушки. Мы видим бога Кришну. Босая ступня словно вросла в деревянный пол. Немигающие глаза устремлены вдаль. Взгляд их властен и непоколебим.

И вдруг : «Та-ти-ти-та-та», – звучит из-за кулис голос матери Манджулы. Она напевает ритм вместе с ударником, и «бог» оживает. Кришна слышит голоса несчастных девушек, взывающих о помощи. Демон Нарака уже похитил шестнадцать тысяч красавиц. Кришна направляется в царство Дармерупадеса, которым правит Нарака. Резкие движения согнутых на уровне груди рук вправо-влево, вправо-влево. Глаза его хитры. Он обманывает и уничтожает пятиглавое чудовище Муру и его сыновей.

«Та-ти-ти-та-та». Теперь бог готовится к бою с самим демоном. Вот он встречает врага. Сражение началось. Барабан отбивает ритм всё быстрее и быстрее. В такт ему звучит: та-ти-ти-та-та, та-ти-ти, та-та-та. Бог на сцене ловко отражает удары. Быстрый, смелый, грациозный Кришна побеждает врага и торжествует победу. Боги и их дочери могут быть спокойны.

Устало замолкает музыка. Под аплодисменты счастливая Манджула покидает сцену. Танец удался.

Тяжело переводя дыхание, Манджула слушала, что говорит ей мать, потом повернулась в мою сторону и, встретив восхищённый взгляд, улыбнулась. Я поблагодарил её, но продолжить разговор нам не удалось, так как теперь был мой выход. В этот раз я играл на мандолине в нашем струнном оркестре, который очень любят зрители, главным образом, благодаря нашим великолепным солистам, певцам Липецкого народного хора Анне и Александру Фёдоровым, у которых есть даже своя пластинка, выпущенная фирмой «Мелодия», где они солируют.

Получив свою долю аплодисментов, мы уходим со сцены, и я спешу в теннисную комнату. Манджула уже собралась уходить.

– Одну минутку, Манджула, – останавливаю я её. – Извини, пожалуйста, но мне бы очень хотелось снять твой танец на киноплёнку. В помещении клуба недостаточно света, поэтому, если ты не возражаешь, я могу приехать туда, где ты будешь выступать на открытой площадке.

Лицо Манджулы вспыхнуло радостью и смущением одновременно. Она стала быстро говорить что-то своей матери на хинди, так как та, очевидно, слабо знает английский язык. Посоветовавшись, она повернулась ко мне:

– Мы можем приехать в воскресенье днём, и я покажу танцы рядом с вашим клубом, где вам будет удобно.

Такое решение меня очень устраивало, так как в этом случае для съёмок можно было пригласить и других товарищей. А желающих запечатлеть индийскую танцовщицу на кино и фотоплёнку оказалось немало.

Неделя прошла в хлопотах. Прежде всего, нужно было решить, где снимать. Возле клуба, окруженная яркой зеленью кустов, деревьев и подстриженной травы, расположена небольшая цементированная площадка для игры в городки. Это место мы и выбрали для съёмок.

Воскресенье ждали с нетерпением. Каково же было наше удивление, когда в назначенное время Манджула приехала с матерью в коляске велорикши. Никаких музыкантов с ними не было. Мы-то вол повались, не зная, сколько их будет. А тут только двое. Непонятно было, каким образом она собирается танцевать без музыкального сопровождения. Может, она будет только показывать отдельные движения? Да и наряд её был вовсе не для сцены: простенькое серенькое платье в полоску с лёгкими рукавами-крылышками да кофточка-безрукавка. Ни колец, ни каких-либо других украшений на ней не было.

Неторопливо, элегантно Манджула вышла из коляски велорикши и помогла сойти матери, одетой в лимонного цвета сари, красиво подчёркивающее её стройную невысокую фигуру. Здороваясь, Манджула нерешительно протянула руку. Ситуация ей явно была непривычной. Видимо, заметив наши несколько растерянные взгляды, она спросила:

– Что-нибудь не так? Может, мы сильно опоздали?

– Нет-нет, – поспешил я успокоить её, – всё нормально. Просто мы не знаем, как насчёт музыки для танцев.

– О, в этом нет необходимости. Я станцую и так.

– А костюм?

– Всё здесь, – и Манджула показала на чемоданчик в руке матери.

Мы проводили наших гостей в клуб, где открыли Манджуле комнату для переодевания.

Когда молодая танцовщица вышла – это было море огней, сверкающих на солнце, отражающихся в украшениях на голове, груди, руках. Через ярко-оранжевую блузку перекинут ослепительно голубой шарф. Рукава окаймлены чуть ниже плеч широкими искрящимися серебристого цвета полосками. Шельвары из тонкого материала тоже оранжевого цвета, но только бледнее близки, завязаны у ступней ног, а поверх надеты гремящие кольца из тёмного металла.

При виде нацеленных на неё со всех сторон аппаратов Манджула смущённо улыбнулась, но тут же овладела собой и стала серьёзной, полагая, очевидно, что именно такой она должна быть запечатлена на наших кадрах. Я делаю несколько быстрых снимков и говорю:

– Манджула, расскажи, пожалуйста, немного о своём костюме. Ты всегда в нём выступаешь?

Манджула начинает говорить, и я опять вижу увлечённую своим любимым предметом девушку.

– Это специальный костюм для танцев Бхарат Натьем. Он, как и сам танец, очень древний. Каждая деталь его имеет определённое значение. Ведь мы в танцах изображаем богов. По восемь колец на каждой руке, перстни на пальцах, украшения на груди, диадема на голове – всё это символы величия, красоты и власти бога. Весь костюм состоит из сари, которое оборачивается сначала во круг ног, образуя шельвары, затем вокруг талии, и верхний свободный конец перекидывается через плечо и пропускается под поясом, становясь как бы юбкой.

Не расскажи мне этого Манджула, я бы ни за что не догадался, что весь костюм состоит из блузки и одного куска материи. Но меня смутило то, что девушка была босиком, так как от клуба к городошной площадке вела узкая тропинка, на которой иногда встречались змеи. Правда, в ноябре их уже меньше, но всё-таки. Однако в ответ на мои опасения Манджула только улыбнулась. В тот момент, кажется, ею владела совсем другая мысль.

Мы спускаемся по ступенькам клубной лестницы, проходим мимо плавательного бассейна и сворачиваем к площадке. Тут начинается тропинка. Я иду впереди и внимательно смотрю перед собой. Но Манджула меня отвлекает. Она спрашивает, что я собираюсь делать кинокамерой, будет ли это кинофильм или только фотографии, и если фильм, то кому я его буду показывать.

Я объясняю, что моя кинокамера работает на шестнадцатимиллиметровой плёнке, что это будет цветной фильм об Индии и что, если он удачно получится, то его увидят не только мои друзья дома но, может быть, его покажут и по телевидению.

Манджула внимательно слушает меня, и последние слова её очень обрадовали. И ещё я услышал волнение в голосе, когда она сказала почти на одном дыхании:

– Я очень хочу, чтобы вы показали обо мне фильм в Москве. Тогда меня могут пригласить выступить у вас в стране. Я мечтаю поехать в Советский Союз.

Теперь мне стало ясно, почему Манджула так легко согласилась показать свои танцы, почему поехала с нами и наотрез отказалась брать с нас деньги. Я был посвящен в её тайную мечту, о которой она, возможно, никому не говорила.

– Манджула, а почему ты хочешь поехать в Москву? – спрашиваю я.

Мне показалось, она давно была готова к этому вопросу и, может быть, ждала его и поэтому, волнуясь, сразу стала отвечать:

– Когда мы говорим «Москва», то имеем в виду всю вашу страну, в которой нет нищих и голодных людей, где все могут быть счастливыми. Я бы хотела увидеть всё это своими глазами. Вы среди этого живёте, а для нас то, что мы слышим и читаем иногда в нашей стране – это как сон или добрая сказка, в которую трудно поверить.

– Манджула, ты изображаешь в тайцах богов, а ведь у нас в стране редко кто верит в бога.

– Да, но вы верите в справедливость, в то, что добро побеждает зло. А наши боги добрые. Они хотят всем людям только хорошее. Они тоже за то, чтобы на земле был мир. Когда я танцую, то показываю, что и я этого хочу.

Но вот мы у места. Манджула сразу соглашается, что площадка вполне подходит для танца. Мы все ждем начала, и тут произошла небольшая заминка. Девушка посмотрела на мать, видимо, не решаясь что-то сделать. Потом всё-таки определила это нужным, встала посреди площадки и исполнила молитву, которую я уже видел на сцене перед её выступлением.

Ну что ж? Такова традиция. У индийцев всякое новое дело начинается призывом к богам. Мне особенно часто приходилось это наблюдать на строительстве. Начинают, скажем, монтаж подъёмного крана или строительство здания, бригада строителей собирается тесной кучкой и что-то кричит хором богу. Затем всем присутствующим раздаётся самоси – любимое блюдо индийцев, представляющее собой на вкус очень перченую смесь картофеля и гороха. Точный состав я, конечно, не знаю. Во время этой процедуры всем обязательно мажут красной краской лбы, как во время больших торжеств.

Сейчас мы ничего подобного не сделали, хотя, может, и следовало для поддержания традиции. Однако сами мы не догадались, а Манджула не подсказала. Да, может, у танцоров это не принято.

Итак, Манджула готова к танцу. Я всё ещё не понимаю, как она собирается исполнять его, когда здесь нет хотя бы барабана – здесь он называется «табла» – для передачи ритма. Камеры готовы к съёмкам. Я киваю Манджуле. Она становится в позу, бросает быстрый взгляд на мать, сидящую на траве, подогнув под себя ноги, и я слышу уже знакомое:

– Та-ти-ти-та-та, та-ти-ти-та-та.

– Вот оно что, – подумал я, – как же я сразу не сообразил, что мать проводит с нею репетиции всегда сначала без музыки, вот как сейчас, отбивая ритм ладонью на траве?

Манджула танцует. Выпад на правое колено, на левое, вращение. Темп всё ускоряется. Вдруг – ах, какая досада! – диадема с головы смесилась на лоб. Чувствую, что танцующая девушка заметила. Она слегка приподняла голову и продолжает танцевать. Нельзя останавливаться, как нельзя прерывать песню, обрывать стих, не закончить сказку. Всегда появится чувство неудовлетворённости, неполноты радости от искусства, которым живёшь.

Площадка для танца невелика, значительно меньше сцены, но как умело девушка использует каждый её кусочек: шаг вправо – поклон, шаг влево – разворот. Знаю, как часто говорят танцоры: «Уберите всё со сцены», «Нам не хватит места», «На такой площадке я не помещусь» и, откровенно говоря, далеко не всегда это бывает оправдано, часто в этом больше фанаберии, требования большего внимания к себе.