Литературное досье Николая Островского

Вопрос почти риторический. Ну, мало ли может быть причин, почему те или иные писатели не знали друг о друге и, тем более, не встречались? Литература ведь большая, Писателей всяких много. Но в нашем вопросе есть нюанс, который не позволяет столь легко от него отказаться.

Школьный товарищ Аркадия Гайдара, исследователь биографии писателя, первым обратил внимание на схожесть судеб и самих личностей Николая Островского и Аркадия Гайдара. Процитирую лишь некоторые совпадения, которые он отметил в своей книге "Невыдуманная жизнь":

"Они ровесники и одногодки. Оба родились в 1904 г…

В жизни этих писателей, начиная с детства, по удивительному совпадению, происходят аналогичные события.

Жили в разных местах: А Гайдар в Арзамасе, а Н. Островский – в Шепетовке. Но в обоих этих городах находились по тем временам крупные железнодорожные узлы, через которые проходило множество составов на фронт и с фронта…

Оба они, когда им исполняется по 10 лет, в начале первой империалистической войны, бегут из дома на фронт. Островский даже дважды. Правда, через пару дней их возвращают домой, к родителям, в школу. С первых дней буржуазной Февральской революции они сразу же находят своё место и отдают свои детские симпатии и силы большевикам.

С первых дней Великой Октябрьской социалистической революции оба стремятся туда, где можно встретиться лицом к лицу с врагами молодой Советской власти, на фронт! И оба вступают добровольцами в ряды Красной Армии. Четырнадцатилетние мальчишки становятся смелыми, бесстрашными воинами, получившими в боях ранения, контузии, и каждый уходит из армии по состоянию здоровья.

Оба глубоко были преданы революции, верили в её победу. Без страха и сомнений воевали за неё, но иногда молодость, горячность, отсутствие жизненного опыта сказывались на их поведении. Впоследствии они осознали свои ошибки и самокритично признавались в этом…

Они прошли одними и теми же военными путями, и часто эти пути то пересекались, то шли параллельно, где-то совсем близко, рядом, а иногда и повторяли друг друга.

В романе "Как закалялась сталь" много раз упоминаются и описываются события, происходившие в районе Киева – Соломенке. Часто там бывал Павел Корчагин, а ещё чаще и сам Николай Островский.

У Гайдара "В дни поражений и побед" на той же самой Соломенке живёт девушка Эмма, которую часто посещают Сергей Горинов и его друг Николай. На Соломенке, несомненно, бывал и Аркадий Голиков…

А вот и другое место, где они оба бывали: здание бывшего Киевского кадетского корпуса. Ведь именно здесь в 1919 году находились 6-е Киевские советские командные курсы Рабоче-Крестьянской Красной Армии, где учился тогда Аркадий Голиков…

В этом же здании, примерно в августе – сентябре 1919 года, после выезда шестых курсов, разместилась пятая пехотная школа краскомов. Здесь собирались партийные и советские руководители города, и отсюда был организован отпор белогвардейским бандитам, угрожавшим Киеву. Бывал здесь и Николай Островский, и герой его романа Павел Корчагин.

Или о Боярке…

Вот и на Боярке они, оказывается, бывали и неоднократно вспоминают в своих произведениях это место…

Интересно, что у имени Павел Корчагин есть своя история, которая началась ещё до романа "Как закалялась сталь". Персонаж под именем Павел Корчагин впервые появился у Гайдара в повести "Школа" за 4 года до того, как Н. Островский выпустил в свет свой роман.

У Гайдара Павел Корчагин – старый большевик, организатор, руководитель партийной организации.

Почему же всё-таки Павел Корчагин у обоих писателей – герой положительный? Старый большевик, руководитель партийной организации у А. Гайдара и молодой комсомолец у Н. Островского? Возможно, что это редкая и трудно объяснимая случайность…

Высказывания этих писателей перекликаются, дополняют друг друга, предлагая молодому человеку, когда формируются его убеждения, характер, идеалы, целостную программу жизни.

Н. Островский: "…Самое дорогое у человека – это жизнь. Она даётся ему один раз, и прожить её надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы, чтобы не жёг позор за подленькое и мелочное прошлое и чтобы, умирая, смог сказать: вся жизнь и все силы были отданы самому прекрасному в мире – борьбе за освобождение человечества".

А Гайдар: "…Что такое счастье – это каждый понимает по-своему. Но все люди знали и понимали, что надо честно жить, много трудиться и крепко любить и беречь эту огромную счастливую землю, которая зовётся Советской страной".

Н. Островский: "…Прожитые мною годы наполнены большими трудностями и тяжёлой борьбой. Много пережил и перенёс я за эти тридцать два года. Но если бы мне пришлось начать жизнь сначала, я пошёл бы тем же путём, каким в тысяча девятьсот восемнадцатом году!"

А. Гайдар: "…Я не хочу начать жизнь сначала… И на что мне иная жизнь? Другая молодость? Когда и моя прошла трудно, но ясно и честно!"

Не правда ли действительно много совпадений? И вот никогда эти писатели не встречались. А может, всё-таки были встречи, да нам неизвестны? Но, прежде чем говорить на эту тему, которая до сих пор является как бы темой-табу в музеях Островского, давайте рассмотрим повнимательнее описанные Гольдиным совпадения. Впрочем, тут ещё не все перечислены. Можно вспомнить, например, что Аркадий Гайдар был контужен в голову, взрывом бомбы, как произошло и в романе Островского с Павлом Корчагиным. Вот как писал о своём ранении Аркадий Гайдар в одной из своих автобиографий:

"Во время подавления банды Антонова ранен двумя осколками бомбы в руку и получил контузию правой стороны головы с прорванным насквозь ухом".

А вот что написано у Николая Островского:

"Перед глазами Павла вспыхнуло магнием зелёное пламя, громом ударило в уши, прижгло калёным железом голову. Страшно, непонятно закружилась земля и стала поворачиваться, перекидываясь набок.

Как соломинку, вышибло Павла из седла. Перелетая через голову Гнедка, тяжело ударился о землю.

И сразу наступила ночь".

Совпадение. И ещё одно. В повести "Школа" Аркадия Гайдара есть небольшой эпизод, когда герой повести Борис Гориков впервые становится владельцем винтовки:

"Тут я увидел, что из разбитого ящика берёт винтовку почти каждый выходящий из дверей.

– Товарищ Корчагин, – попросил я, – все берут винтовки, и я возьму.

– Чего тебе? – недовольно спросил он, прерывая разговор с крепким растатуированным матросом.

– Да винтовку. Что я – хуже других, что ли?

Тут из соседней комнаты громко закричали Корчагина, и он поспешил туда, махнув на меня рукой.

Возможно, что он просто хотел, чтобы я не мешал ему, но я понял этот жест как разрешение. Выхватив из короба винтовку и крепко прижимая её, пустился вдогонку за сходившимися с крыльца дружинниками".

Эпизод на ту же тему есть и во второй главе первой части романа Николая Островского "Как закалялась сталь":

"В городке царило необычайное оживление. Это оживление сразу бросилось ему в глаза. По дороге всё чаще и чаще встречались жители, несущие по одной, по две и по три винтовки. Павка заспешил домой, не понимая, в чём дело…

По шоссе шёл мужчина и нёс на каждом плече по винтовке.

– Дядя, скажи, где достал? – подлетел к нему Павка.

– А там, на Верховине раздают.

Павка помчался что есть духу по указанному адресу. Пробежав две улицы, он наткнулся на мальчишку, тащившего тяжёлую пехотную винтовку со штыком.

– Где взял ружьё? – остановил его Павка.

– Напротив школы раздают отрядники, но уже ничего нет. Всё разобрали. Целую ночь давали, одни ящики пустые лежат. А я вторую несу, – с гордостью закончил мальчишка.

Сообщённая новость страшно огорчила Павку.

"Эх, чёрт, надо было сразу бежать туда, а не идти домой! – с отчаянием думал он. – И как это я проморгал?"

И вдруг, осенённый мыслью, круто повернулся и, нагнав тремя прыжками уходившего мальчишку, с силой рванул винтовку у него из рук.

– У тебя уже одно есть – хватит. А это мне, – тоном, не допускающим возражения, – заявил Павка.

Мальчишка, взбешённый грабежом среди бела дня, бросился на Павку, но тот отпрыгнул шаг назад и, выставив вперёд штык, крикнул:

– Отскочь, а то наколешься!"

Или, например, в той же "Школе" Гайдара, но чуть раньше описанного эпизода с винтовкой, друг Сергея Горикова всезнающий Федька сообщил Сергею, что учителя арестовали за политику. Сказал он об этом набегу, и Сергей с досадой подумал о том, что не успел "подробнее повыспросить у Федьки, за какую именно политику арестовали учителя".

А в первой главе романа Островского "Как закалялась сталь" есть эпизод, в котором, два мальчика тоже пытаются разобраться со словом политика:

"– Забрали продавца жандармы. Нашли у него что-то, – ответил Павка.

– За что?

– За политику, говорят.

Климка недоумённо посмотрел на Павку.

– А что эта политика означает?

Павка пожал плечами.

– Чёрт его знает! Говорят, ежели кто против царя идёт, так политикой зовётся".

Но к этим совпадениям я позволю себе вернуться позже. А сейчас остановлюсь на тех, что отметил Гольдин.

Первое, что бросается в глаза, – это то, что отмеченные им совпадения относятся главным образом не к биографиям двух писателей, а к биографии писателя Аркадия Гайдара и биографии литературного героя романа Николая Островского "Как закалялась сталь" Павки Корчагина. Начнём по порядку.

Да, оба писателя родились в один год и жили в разных городах, но являвшихся крупными железнодорожными узлами.

Вот, собственно, на чём и заканчиваются сходства, если не сказать о главном, что оба стали писателями. Но писателями стали и другие их одногодки, такие как Марк Колосов, бывший редактором Островского, Михаил Соколов, Валентин Овечкин, поэты Александр Жаров и Микола Бажан. Годом раньше родились писатели Виктор Кин и Валерия Герасимова, годом позже – Михаил Шолохов и Лев Кассиль, Вера Панова и Аркадий Первенцев. Но всё это разные, почти ни в чём не схожие авторы, тогда как у Гайдара и Островского ситуация несколько специфическая.

То, что Островский, как и Голиков-Гайдар, в десятилетнем возрасте убегал на фронт, на мой взгляд, совершенно бездоказательно и написано Гольдиным на основе собственных ощущений, не более того. Вот как описывает именно этот период мать Николая Островского Ольга Осиповна:

"Началась война 1914 года. Я получила письмо от больной Нади; она с мужем тогда жила в Петербурге. Рискнула поехать к ней, кое-как добралась. С моей помощью дочь стала поправляться. Пора уезжать. Пишу на Украину. Ответа нет, никого не могу найти. Поехала в Плисков Киевской губернии к сестре. Там узнала, что мужа с Колей угнали с беженцами неизвестно куда. Стала их разыскивать. И получила письмо. Алексей Иванович больной лежит в тифозном бараке, и Коля с ним – ухаживает за отцом. Колю я забрала оттуда, а через две недели приехал и Алексей Иванович".

Вот ведь как было. До бегства ли на фронт, когда фронт сам то приходил, то отодвигался? И в школу Островский с началом войны в этом году не ходил, так что никто не мог его возвращать из бегства к родителям и в школу, как пишет Гольдин. А учиться снова Николай начинает в 1915 г. и пишет об этом из Шепетовки своему отцу. Это самое раннее письмо из сохранившихся в архиве Островского:

"Дорогой папочка!

Я, слава богу, жив и здоров, чего и тебе желаю. Я поступил в городское училище. Папочка, я за тобой скучаю.

До свидания, милый папа".

Этот факт учёбы в городском училище никак не отражён в романе "Как закалялась сталь". В первой главе книги рассказывается о том, что в двенадцать лет Павку Корчагина выгоняют из школы, и он начинает работать в буфете. Это является ещё одним подтверждением того, что роман во многом не является автобиографией писателя.

Далее Гольдин утверждает о писателях, что "оба вступают добровольцами в ряды Красной Армии. Четырнадцатилетние мальчишки становятся смелыми, бесстрашными воинами, получившими в боях ранения, контузии, и каждый уходит из армии по состоянию здоровья".

И вот тут, быть может, не по своей вине, но Гольдин путает Островского с героем его романа Павкой Корчагиным. Островский, как явствует из анкет 1924 года, в армии не служил. Эпизоды военных действий, описанные в романе, Островский брал не из своей жизни, а из книги Кокурина "Война с белополяками". И Островского не сбрасывало взрывом с коня, как это случилось с Павкой Корчагиным, и как, очевидно, было с молодым командиром Аркадием Голиковым, которого действительно контузило во время боя с бандой Антонова. Тут совпадение очевидное.

Совпадает и пребывание Голикова в Киеве с пребыванием там же Корчагина. Беда в том, что сведений о жизни самого Николая Островского в Киеве, куда он уезжал в августе 1921 года, чрезвычайно мало. Известно, что он учился там в железнодорожной школе и более восьми месяцев болел тифом.

Вот строки из автобиографии Островского:

"В 21 году состоялась первая конференция рабочей молодёжи, после чего вступил в КСМУ Шепетовской организации. В августе КСМ командировал меня в Киев в железнодорожную школу (электро-технический отдел), где я находился до 1922 г. После этого я несколько раз болел (больше 8 мес.) тифом. Заболев, приехал в Шепетовку к родителям.

Во время моей болезни, в декабре, проходила Всеукраинская перепись КСМУ, которую я не прошёл и механически выбыл из КСМ. После болезни вступил в КСМУ. В 1923 г. в мае был назначен Окркомом КСМ секретарём Берездовской районной организации, где проработал весь 23 год…"

Эта автобиография писалась в 1924 г. и не вызывает больших сомнений. А как обстояло дело у Аркадия Голикова во время его пребывания в Киеве? Из документов известно, что Аркадий Голиков в апреле 1919 года переводится с четвёртых московских курсов командирского состава на шестые курсы подготовки комсостава имени Подвойского в Киев. Об этом мы можем прочитать в действительно автобиографическом произведении писателя "В дни поражений и побед". Боевой жизни курсантов в Киеве посвящена добрая часть повести. А начинается она так:

"Огромное трёхэтажное здание бывшего кадетского корпуса, способное вместить в себя чуть ли не дивизию. Впереди корпуса – красивый зелёный сад с фонтаном, справа – широкий, обсаженный тополями плац для строевых занятий, а позади, подле высокой каменной стены большого двора, – густая зелёная роща".

У Островского в романе тоже фигурирует это же самое здание, но описано оно несколько иначе:

"Тихо в "кадетской" роще.

Высокие молчаливые дубы – столетние великаны. Спящий пруд в покрове лопухов и водяной крапивы, широкие запущенные аллеи. Среди рощи, за высокой белой стеной – этажи кадетского корпуса. Сейчас здесь пятая пехотная школа краскомов".

Описание Островского явно расходится с описанием Гайдара, который определённо провёл не один месяц в этом здании и хорошо его знал. У Гайдара сад с фонтаном и широкий плац, обсаженный тополями. У Островского великаны дубы, пруд под лопухами. Но у обоих – высокая каменная стена. Она имеет значение для Островского, ибо именно к ней несерьёзно отнёсся часовой, по ней проскользнул тенью бандит и убил часового, а затем и старого большевика Литке.

Курсанты у Гайдара выполняют боевые построения на плацу, как и полагается в военных учебных заведениях. Революционные отряды Островского выстраиваются в актовом зале корпуса. Курсанты шестых киевских курсов выходили из города для борьбы с бандами, разбойничающими под Киевом. Батальон в романе Островского вышел в городские кварталы для предотвращения готовящегося контрреволюционного восстания.

И время действий. У Гайдара учёба проходила с апреля по сентябрь 1919 года. У Островского описываются события осени 1921 года, то есть время, когда Островский по своей жизни приехал в Киев на учёбу в железнодорожную школу.

А вот как пишет об этом здании курсов, в котором учился Аркадий Голиков, Гольдин:

"В этом же здании, примерно в августе-сентябре 1919 года, после выезда шестых курсов, разместилась пятая школа краскомов. Здесь собирались партийные и советские руководители города, и отсюда был организован отпор белогвардейским бандитам, угрожавшим Киеву. Бывал здесь и Николай Островский, и герой его романа Павел Корчагин".

Да, Корчагин (а не Островский) бывал, но двумя годами позже периода, о котором упоминает Гольдин. Хотя Островский отмечает, что именно в момент описываемых им событий в здании располагалась "пятая пехотная школа краскомов". Иными словами, Гайдар описывал то, что видел, Островский, по-видимому, то, что слышал, потому его описания не точны.

Об этом же говорит и другой любопытный факт. В романе Островского под Киевом орудует банда Орлика. Эту фамилию мы не встречаем у Гайдара. Но в не публиковавшемся ранее отрывке из второй главы второй части романа "Как закалялась сталь" Островский наряду с главарём банды Орликом называет и главаря другой банды – Струка. А вот эта фамилия у Гайдара встречается. В своей автобиографии в 1922 г. Гайдар пишет буквально следующее:

"В марте 1919 года уехал вместе с Киевским пехотным полком имени Подвойского на Украину. Участвовал почти всё лето в боях против отрядов атаманов Григорьева, Струка, Шекеры, Тютюника и Соколовского".

Понятно, что банд в то время было множество. Но Островский и Гайдар называют одну и ту же фамилию, причём не самую известную, с той только разницей, что Гайдар называет её в своей автобиографии, поскольку он действительно воевал с этой бандой, а Островский называет Струка в романе, да отнеся его действия на два года после его фактических действий под Киевом. Правда, этот отрывок не попал в публикацию, и мы пока не знаем почему. Но очевидно, что Островский слышал эту фамилию и потому использовал в одном из начальных вариантов романа.

Теперь поговорим о Боярке. Гольдин сообщает читателям, будучи сам уверенным в достоверности того, о чём он говорит:

"Вот и на Боярке они, оказывается, бывали и неоднократно вспоминают в своих произведениях это место…"

Действительно Островский упоминает в романе Боярку, и ей посвящено немало страниц, описывающих героическую жизнь комсомольцев во время строительства узкоколейки. Но кроме этих страниц романа нет ни одного свидетельства пребывания Островского в Боярке. Ни воспоминаний, ни писем об этом, ни косвенных подтверждений. Этот факт нисколько не умаляет достоинства Островского как писателя. Он мог писать о Боярке так, как и о военных событиях, свидетелем которых на самом деле не был, но сумев передать их жизненно достоверно.

Тогда как у Гайдара в дневнике читаем его воспоминания о боях под Киевом:

"Оксюз Яшка убит при мне, я его заменил 27 августа 1919 года – станция Боярка".

Гайдар, несомненно, был в Боярке и мог рассказывать о ней не понаслышке. Значит, и в этом случае мы видим совпадение того, что было у Аркадия Гайдара в жизни с тем, что происходило в книге Островского с его героем Павкой Корчагиным. Ведь и контузию головы от взрыва получил подобно Гайдару Павка Корчагин, а не Николай Островский.

Собрав воедино все перечисленные совпадения фактов жизни Аркадия Гайдара с фактами жизни, имевшими место у героя романа Островского Павки Корчагина, можно уже с большей определённостью задуматься над тем, случайно ли то, что Павел Корчагин является героем романа Островского и одним из действующих лиц повести Гайдара "Школа". Правда, никто пока не писал о том, откуда у Гайдара появились эта фамилия и имя. В принципе, фамилия Корчагин весьма распространённая на Украине да, может, и не только в ней. Мне встречалась эта фамилия и в списках бойцов конной армии Будённого, когда я пытался по архивным материалам найти подтверждение пребывания в ней Николая Островского. Но мне пришёл на ум другой вариант, как могла эта фамилия попасть в роман Гайдара.

Читая воспоминания-размышления Тимура Гайдара о своём отце в книге "Голиков Аркадий из Арзамаса", я наткнулся на его любопытный рассказ.

"…сохранилось письмо Аркадия Гайдара к своему другу писателю Фраерману, посланное в январе 1935 года, когда Фраерман собрался ехать на Северный Кавказ.

"Когда будешь проезжать станицу Ширванскую (а ты её никак не минуешь), то увидишь одинокую, острую как меч скалу; как раз на том повороте, где твои сани чуть не опрокинутся, у меня убили лошадь".

Итак, одинокая, острая как меч скала.

В пятьдесят девятом году я проезжал через Ширванскую и, к своему изумлению, никакой скалы не увидел…

Скалы в Ширванской нет. "Значит, Гайдар ошибся" – так считают некоторые краеведы. И я было так подумал. Но старожил этой станицы Игнат Николаевич Корчагин рассказал мне, что ещё в двадцать первом году у моста через реку Пшеху действительно стояла белая скала. Сразу же за мостом дорога делала резкий поворот. В конце двадцатых годов скала, подмытая рекой, рухнула".

Интересно было бы узнать у Тимура Аркадиевича, но, увы, это уже невозможно, спросил ли он старожила Игната Корчагина, а не встречался ли он с Гайдаром до или после того, как была убита лошадь под молодым командиром красноармейцев. Ведь старожил Корчагин жил в том самом месте, мимо которого проехать было трудно. И если они встречались, что вполне могло быть, то не его ли фамилия запала в прекрасную память будущего писателя?

Надеюсь, читатель простит меня за бездоказательное предположение, но а почему бы и не так? Всё же могло быть.

Вот и дальнейшее моё предположение относительно описанных совпадений будет не что иное, как версия возможного хода событий, которую я буду строить лишь по косвенным признакам, не претендуя на стопроцентную достоверность. Но если эта версия когда-нибудь подтвердится, то она позволит ответить сразу на многие вопросы, поставленные мною в этой книге.

ВЕРСИЯ

Как-то в бытность моей работы в музее Николая Островского довелось мне узнать о писателе Григории Тимофеевиче Ершове, который по некоторым сведениям лежал в клинике МГУ вместе с Николаем Островским в 1930 году. Естественно, я не преминул возможностью познакомиться с ещё одним человеком, лично знавшим знаменитого писателя в то время, когда он им ещё и не предполагал быть. Впрочем, Григорий Тимофеевич во время нашей встречи у себя дома рассказал несколько иное и, прямо скажем, неожиданное для меня. По его версии Островский как раз уже тогда собирался быть писателем.

То, что он рассказывал, расходилось с теми сведениями, которые были у нас в музеях, потому он и не очень настаивал на их правдоподобности, полагая, что всё равно в это не поверят. Однако его предположения снимали у нас многие вопросы. А суть его рассказа, который, к сожалению, я не могу передать дословно, сводилась к следующему.

Попав в клинику, Островский удивлял всех пациентов палаты не только своей жизнеутверждающей стойкостью, бодростью, но и умением много и интересно рассказывать. И не смотря на то, что у него были проблемы с глазами, Островский прямо в палате начал записывать некоторые свои рассказы. Иногда в этом ему помогали и больные, в частности сам Ершов. Затем эти записи Островский отдал своему партийному товарищу Феденёву, который отнёс их в издательство "Молодая гвардия". Через некоторое время Феденёв пришёл в издательство за ответом, однако получить его не смог, поскольку в редакции то ли не нашли рассказы заслуживающими внимания, то ли по другой причине, но рукопись потеряли. Феденёв, будучи человеком строгим и напористым, очевидно, устроил разнос в редакции, в связи с чем там решили загладить свою вину и попросили Феденёва предложить Островскому написать ещё раз свои воспоминания, но уже готовя рукопись соответственно требованиям издательства, то есть печатая текст со строками через два интервала, с полями и так далее.

К этому времени Островский выходит из клиники и поселяется в Мёртвом переулке. В издательстве, учитывая то, что Островский человек больной, нетранспортабельный и в то же время явно неопытный автор, решили ему помочь и направили к нему в качестве консультанта известного уже к тому времени своего постоянного автора и одногодка Островского Аркадия Гайдара, который и рассказывает Николаю свою биографию и некоторые истории из своей боевой жизни. Мог дать почитать и повесть "Школа" или же рассказать и о ней, тем более что она как раз выходила из печати в издательстве "Молодая гвардия".