скачать книгу бесплатно
Расчистив весь «карман» и разложив все обломки декораций, позвали Лидию Сергеевну.
– Ну где тут, вы говорили, декорации с этих?.. – выдыхаю я, весь пыльный, исцарапанный, перепачканный краской, воняющий затхлостью. К мокрым рукам налипло всякой мелкой дряни – все зудит и чешется.
– «Посвящение в пешеходы», – поправляет художница.
– Да-да.
Заходим в «карман».
Серега стряхивает с кудрей опилки. Оттопыривает пологий ворот футболки, дует на себя, чтобы хоть как-то остудить. Пахнет он явно не лучше меня.
– А вот он. – Лидия Сергеевна стучит по трухлявому пандусу, такое ощущение, что по нему еще Ленин на броневик забирался. – Мне кажется, хорошо подойдет.
Серега с печалью глядит на перекошенный временем помост.
– Видимо, в пешеходы нынче уже не посвящают.
Я поднимаю голову. Огромный плакат. Все тот же депутат – залысина после разборки хлама, загораживающего его лицо, приобрела вполне неплохую прическу. Сочная улыбка, подпертая тройным подбородком, расползается по лицу. «Выборы главы и собрания депутатов», а ниже: «За Лупина!»…
– Залупа нам, – по-своему читает Серега.
Все, что вынесли на сцену, надо убирать обратно.
Вытащив разваленный пандус, из которого все сыпалось и выпадали деревяшки, затащили весь фанерно-дощатый лом обратно в «карман». Еще раз оглядели добытое. Любой зритель поймет, что такие декорации двух миллионов не стоят точно.
– А у меня еще спектакль сегодня. – Серега садится на деревянный край помоста.
– Какой?
– Мольер, будь он неладен, «Тартюф».
На Viber проходит сообщение. Да там, пока «карман» расчищали, новостей набралось на десять лет вперед. Аккуратно вожу пальцем по экрану, пытаясь не заляпать сотовый грязными руками. Ленка и Библиотекарь. Сначала читаю Леху:
«Привет, Платон, чтобы лучше знать тему, мне нужно репетиции посмотреть, скажешь, когда будет».
Скажу, конечно, знать бы самому.
Ленка понаписала куда больше – сообщений двадцать прислала. Последнее мало о чем мне могло сказать:
«Платон, ты где, что молчишь?»
А дальше расспросы, мол, как дела, что там у тебя с театром?.. Что у меня с театром? Отвечать не хотелось, стремно. Единственное, что я мог написать: «Лен, ты права, зря я за все это взялся».
Директора ДК мы в своем кабинете не нашли, секретарша сказала, что утром он был на совещании в департаменте, а потом поехал на обед… После двух, может быть будет – точно никто не знает.
Серега отчалил в свой театр, а я остался наедине со своими печальными мыслями. Курил, пил кофе из автомата, глядел на служебный ход городского Дворца культуры. Все тот же рыжий мужик из студии выходил покурить. Несколько шумных школьников, слушая на мобильниках рэп, зашли внутрь… И больше ничего.
Хмурые тучи тянулись вереницей грузовых вагонов, волей-неволей вспомнилась тут родная железная дорога, темные ночи, нервное ожидание поездов, запах масляных шпал, скользкий свет вышек, терпкий дым Палычевой «Тройки». Вроде еще недавно воровал чугунные плюшки, а теперь создаю театр.
Создаешь? Смешно же. Платон Сергеевич, что ты можешь создать? Платон Сергеевич, вы вроде бы серьезный человек, а занимаетесь какой-то отчаянной глупостью.
А между прочим, Платон Сергеевич, ты же можешь не только срывать спектакли и кидать металл в кузов «КамАЗа».
А писать?
Вот именно – писать… Писать ты умеешь…
А может?
Умеешь-умеешь, не кокетничай, не прибедняйся. Только способность калякать толковые пьесы тебе сейчас не поможет! Платон Сергеевич, идите домой, садитесь за стол, пишите продолжение романа, и вам, между прочим, для одного театра еще текст нужно сочинить…
Спокойно-спокойно, что вы заводитесь? Вы счастливый человек! У вас есть все, о чем другой позавидует, – жена-красавица, деньги, квартира в центре, просторная, как кукурузное поле, а главное – возможность творить и развиваться дальше! Да любой графоман города, когда видит вас, извините за вульгарность, ссытся от зависти. И к чему вам этот театр? Эта суета?
Ну а что делать?
Берите свою возлюбленную Елену Иосифовну и гоните в Москву, там-то точно будет лучше некуда. Вы отличная пара – вас ждет большое будущее! У нее там дом за городом – живите, творите себе на здоровье.
Актеров жалко, пообещал вроде как, подводить не…
Да кого вы подведете, Платон Сергеевич? Они на следующий день напьются и все забудут.
Серега, молодец же…
Да что он молодец-то? Под градусом пофантазировал малость, кущи розовые обрисовал, и все – до следующей конкретной пьянки о новом театре и не обмолвится. Мечтать ему куда интереснее, чем работать. Это ты, Платон Сергеевич…
Библиотекаря подведу.
Да при чем тут Библиотекарь? Кто он тебе? Платон Сергеевич, ну вы даете!
Леха, когда узнает, что я сдался – навсегда отвернется.
Отвернется. И? Что ты потеряешь? Больше никто тебе не принесет почитать книжки про «СС», войну, концлагеря, Ивана Грозного и Чаушеску?
Идейные такого не прощают…
Выдыхаю… Выдыхаю снова – раз, другой и третий. Внезапно проснувшийся во мне Платон Сергеевич вроде бы усмирен. Скрылся, чинно маша рукой, в глубинах черного скептицизма.
Азим этот, Танцоплясович, все не едет… А с ним надо обозначить график репетиций, чтобы сцена была свободна от всех этих многочисленных кружков. С точной датой премьеры определиться, чтобы уже запускать рекламу и задуматься о распространении билетов.
Парковка пустует, ни машин, ни людей, лавируя между колдобинами асфальта, бродит котенок. Черный, без всякого просвета, вырастет – будет пугать людей дурацким суеверием, перебегая им дорогу.
«Платон Сергеевич, ау! Миленький, ступайте домой…». – Слышу заманчивый шепот. Поворачиваю голову – вижу свое отражение в стекле ДК. С другой стороны мутного окна служебного входа на меня глядит молодой парень крепкого сложения в трендовых джинсах и хлопковой ветровке, такому только чуть похудеть и в рекламе фитнес-центров сниматься, а не театр строить. К такому, никак иначе, только и обращаться по имени-отчеству.
Платон Сергеевич, идите домой, родненький…
И снова ощущаю в себе эти интонации, только теперь мягкие, нежные и заботливые.
Там хорошо, уютно и опрятно, сдался тебе это гребаный ДК? Платон Сергеевич, а? Вы, когда в муниципальном театре завлитом работали, с тупостью начальства уже и так вдоволь наборолись, вам не надоело? Никто же ничего в этом городе не понимает. Сорвали спектакль… Свой же спектакль сорвали, на деньги и почет не позарились, справедливости захотели! А посторонние-то: «э-э-э-э» – поухмылялись, да все равно какую-то уловку разглядели. И давай перешептываться: «А парень-то не дурак, вон какой пиар себе сделал».
Да и пес с ними…
Тогда, Платон Сергеевич, вы слыли молодым и наивным, а главное – терять было нечего и отступать некуда. А сейчас столько отходных путей имеется, да и авторитет, конечно, не шибко какой, но есть. Не отрицайте, Платон Сергеевич, не надо…
Но я ж победил! Вся верхушка департамента культуры после скандала из-за отмены спектакля сменилась. Победил! Ты, дурак этакий, понимаешь? Все не зря…
Но об этом никто никогда не узнает, не похвалит и грамоту не даст.
Выруби свое тщеславие… Да и разве в нашем обществе победителей чествуют? Нет! Подбадривают неудачников.
Платон Сергеевич, не был бы таким законченным олухом, нашлись бы люди готовые вас похвалить и поддержать.
Обойдусь… Куда ни глянь – одни сочувствующие и милосердные. Конечно, для них поддержать в трудную минуту раз плюнуть… Утешить для них все равно что унизить, праведно и благородно потешить свое самолюбие. История успеха сейчас никому не интересна, о ней не посплетничаешь, всем беды чужих поражений и неудач подавай.
– Ну, как дела? – Ленка накрывает ужин – вкусно пахнет запеченной картошкой и сметанным соусом. Давно она уже меня не баловала, изматывалась на работе, когда приходила домой, точно уж было не до готовки.
За окном срабатывает сигнализация, но быстро затихает. В приоткрытое окно веет холодом.
– Погода испортилась, – бормочу я, теребя салфетку.
– Испортилась.
– А что ты светильник на балконе жжешь, на кухне не включишь?
– Да потому, что здесь все перегорело.
– Блин. – Я собрался уже встать, но она остановила:
– Да сиди, завтра разберешься.
Деревянная отшлифованная лоджия отражает струящийся свет из новых и пузатых плафонов. Как прекрасно! Человеческая свобода начинается не с возможности летать по всему миру, а с пустого и просторного балкона, без холодильников, банок, санок, лыж, удочек и прочего хлама.
– Надо было на высоких этажах квартиру брать. – Ленка разливает по фужерам, напоминающим граненые стаканы, томатный сок. На ней беленькие короткие шортики и обтягивающая майка.
– А что второй этаж тебе не нравится?
– Холодно…
– Ну зато батареи мощные – зимой жарко будет, когда отопление включат. – Я цепляю вилкой оливку, закидываю в рот.
– Эй, Платон, меня-то подожди, не ешь. – Ленка вынимает из духовки душистую от специй курицу. – А летом?
– А летом, наоборот, от духоты спасаться будем.
– Как знаешь. Но лучше бы…
Глотаю слюну, аппетит дикий, есть хочется уже невмоготу.
Разрезав курицу на противне и переложив куски в глубокую тарелку, Ленка расставляет на столе всякую вкусность. Передо мной тарелка с картошкой, мягкий пар щекочет ноздри.
– Ну. – Ленка садится напротив, поднимает фужер. – За нас.
Чокаемся. Томатный сок приятен – холодный, еще больше подогревающий аппетит.
– Платон. – Ленка ювелирно отрезает ножичком кусочек курицы. – Ты так и не ответил – как у тебя дела?
– Хорошо. – Я уплетаю ужин за обе щеки.
– Блин, картошка чуть подгорела.
– Все хорошо, – говорю я с набитым ртом.
– Как там Танька на читке выглядела?
– Как всегда, – подбираю слово, – достойно.
– Я в ней не сомневалась. И когда у тебя премьера будет?
– Думаю, двадцать четвертого июня. Надо с директором ДК поговорить…
– Платон, – Ленка отстраняется от стола, промакивает салфеткой улыбающиеся губы, – ты большой молодец… Зря я тебе всякое наговаривала.
– Да ничего, я привык, что в меня никто не верит.
– А ну не говори так!
Во дворе лает собака. Скрипят качели. Смеются дети.
– Ну…
– Платон, – Ленка делает глоток томатного сока, – не говори так, я всегда в тебя верила! Понял?
Закат, прорвавший заслон черных туч, окропляет крыши и окна.
Розовеют оливки в пиале, розовеет курица в глубокой тарелке, розовеет кухня, розовеет Ленкино лицо.
– Понял. – Прожевываю сочную картошку, гляжу на жену. Она смотрит на меня. Молчание затягивается, отчетливо слышно, как во дворе надрывается собака. Хозяин – идиот, наверное с поводка спустил.
– Я сегодня новость про вашу премьеру читала.
– Ну и как?
– Что как?
– Новость тебе как?
– Отлично. Платон, милый, как ты так сделал? Ты завалил весь интернет ими! Про нас ничего толком нет, все про вас да про тебя.
– И что пишут?
