скачать книгу бесплатно
– Да не боись, встретим мы твоего друга. Или это враг? Идем, пятки отморозишь!
Странно. Я стоял босиком на холодных досках, только что вылез из ледяной воды, но холода не чувствовал. Впрочем, я и пяток своих особо не чувствовал. Словно чурбаки вместо ног. Но я дождался Тулле.
– Умэ-мэ-бввве, – пролепетал друг синими губами.
Я кивнул. Понятно. Он явно проклинал меня, мои дурацкие затеи и всех моих предков до седьмого колена.
Нас потащили в чей-то дом в стороне от пристани, распинав куриц и собак, накинули одеяла на плечи, усадили возле очага и всучили кружки с пивом. Внутрь набилась куча народу, и всем хотелось с нами выпить. Ну и расспросить нас, конечно.
Когда я отогрелся, пришлось отвечать на их вопросы.
– Сноульверы. Прибыли вчера вечером. К Рагнвальду на суд. Хёвдинг – Альрик Беззащитный. Я – Кай Эрлингссон. Да пока прозвище не заработал. Мой сохирдман Тулле Скагессон. Скучно стало, вот и поплыли. Хёвдинг запретил в город выходить, так мы вплавь Баба та? Да Фомрир ее знает. Захотелось перегнать, вот и перегнал. Зимой? Зимой тоже могу сплавать туда-сюда, если вы лед расколете. Да чего тут такого-то? У вас дрова продают, вот уж где диковина. Где поселили? Пока в каком-то сарае, но скоро переберемся в город.
Новые знакомцы оказались душевными ребятами, так мне показалось спустя еще три кружки пива. Кто-то охранял пристань, кто-то перевозил людей через залив, несколько парней сами недавно приплыли в Хандельсби вместе со своими ватагами, но большинство жили здесь, обрабатывали землю, торговали, строили корабли. Меня звали в другие хирды, предложили перейти в дружину к конунгу и даже посватали за какую-то Гунхильду.
– А обратно как? Снова поплывете?
– Не. Думаю, пробежимся. Город посмотрим. Ты как, Тулле? Готов?
– Безумец, – негромко произнес пожилой карл.
– Что ты сказал? – нахмурился я.
– Тебе подойдет прозвище Безумец. Кай Безумец.
Определенно, это звучит лучше, чем Свинокол или Старушколюб, и даже лучше, чем Троллежор. Но я не хотел прослыть человеком, у которого нет ума.
Глава 6
Когда мы с Тулле прибежали обратно, Альрик еще не вернулся, так что мы успели переодеться и кое-как просушить волосы. Я похвастался золотой монетой. Каждый ульвер пощупал ее, взвесил и попробовал на зуб.
– За золото и я бы нырнул, – возбужденно сказал Халле Рыбак. – Пусть даже и плавать не умею.
– За золото любой дурак бы сплавал, – буркнул Бьярне Левша. – А за так – только наши дурни!
– Говоришь, она просто так тебе монету кинула? Может, имя шепнула? Мол, приходи ночью…
– Ага, Каев сморчок после ледяной водички ей приглянулся!
– А что? Каждой бабе свое нравится. Может, той мизинчики по вкусу?
Тролли злоязыкие! Завидовали моему богатству, вот и глумились вволю.
– Жаль, Тулле ничего не досталось. Видать, там и вовсе полмизинца болталось.
– Да не, не болталось. Смерзлось же все! Крошечная ледяная сосулька. С синичий хвостик.
Через какое-то время к нам зашел человечек в странной шляпе, вчерашний торговец дровами. Он вцепился мне в руку и потащил к поленнице.
– Это же ты сейчас плавал? Ты плавал? – тараторил он. – Кай Безумец? Возьми дров сколько надо! Тебе ж согреться надо! Кости застудишь, потом всю жизнь ныть будут.
Я не понимал, что ему нужно.
– Да не нужны мне твои дрова! Чтоб я еще раз за дерево платил?
– Просто так бери. Скажешь, что Эльс Древоруб подарил.
Впихнул хорошую охапку, не каких-то семь полешек, поулыбался и отправил меня обратно. Я отошел на несколько шагов и услышал за спиной:
– Безумец-то? Да вон он идет, с моими дровами…
К приходу Альрика весь наш хирд был сыт, пьян и весел. Выходить из сарая мы отказывались, памятуя наказ хёвдинга, потому гости притащили стол, лавки, снедь. Откуда-то, я даже не понял откуда, появились женщины. Веселые, разбитные и сразу согласные. То один ульвер, то другой брал понравившуюся и уводил вглубь сарая. Мы пересказывали свои подвиги новым приятелям, даже Ящерица повеселел, заливал пиво в кривой рот и щурил глаза. Смеялся.
Лишь про дела в землях Хрейна мы молчали.
Видарссон, перебрав с непривычки, заикнулся было про сакравора, но Хвит тут же заткнул ему глотку куском мяса и завел свою песнь. Одну из первых, что и слушать-то неприятно. И в середине особо неудачной строфы прогремел знакомый голос:
– Я ж говорил, что это наши учудили!
От неожиданности я поперхнулся пивом: в дверях стояли Альрик и Вепрь. Хёвдинг улыбался, но ульверы тут же повскакивали с мест, изобразили трезвый сосредоточенный вид, из угла выполз Трюггве, подтягивая штаны. Добрая мина Альрика никого не обманула. Вот уж поистине «молния очами».
– Благодарю за гостеприимство! Я вынужден попросить вас уйти, так как у моего хирда приказ от конунга Рагнвальда.
– Ладно тебе, карл! Лучше выпей!
К Беззащитному подошел, пошатываясь, один из гостей, пихнул початую кружку с пивом. И отшатнулся, напоровшись на его взгляд.
Вепрь прошелся по сараю и вежливо вытолкал всех визитеров вместе с девками, да так, что никто и возмутиться не успел.
– Собрали вещички и за мной, – приказал Альрик.
Его ледяной тон трезвил не хуже водички во фьорде.
Оружие мы сложили на «Волчаре», как и шлемы со щитами, захватили лишь плащи да поясные длинные ножи. Сторожить корабль остался Вепрь, как самый трезвый, и Видарссон, как самый пьяный. А ведь он пил не больше меня! Но привычку он не наработал, видать, прижимистый батя давал выпить лишь полкружки пива по праздникам.
Надо было видеть лица прохожих, когда мимо них проходили ульверы. Крепкие, с выбеленными волосами, в длинных белых плащах из волчьих шкур. Несмотря на малые руны мы смотрелись очень круто.
– Так мы что? Прям к Рагнвальду идем? – спросил я у Тулле.
Негромко вроде спросил, но Альрик меня услышал.
– Конечно. Ему как раз не хватает свиных рыл.
Я захлопнул рот и принялся разглядывать город. Дома тут были небольшими, с двумя входами. Один, как я понял, вел на жилую сторону, а второй – к скотине. Почти все местные держали птицу, свиней, овец. Лошадей было мало, но оно и понятно. Чего их тут держать, когда проще морем добираться? Грязи на улицах было немного, хотя только вчера шел дождь. Кажется, когда-то дороги выложили камнем, который потом покрылся толстым слоем земли, но даже так горожане могли ходить спокойно, не боясь провалиться по колено в первую же лужу. Надо будет в Сторбаше тоже так сделать. И ведь не так уж сложно наколоть камней да рассыпать. Хотя если класть как попало, то скотина может ноги повредить об острый край. И не так уж просто разбить камень. Вот когда стану хускарлом или хельтом, тогда смогу гранит руками крошить. С другой стороны, какой же хельт опустится до такой низкой работы? Для того рабы есть.
Тут рабов было много, гораздо больше, чем в Сторбаше. И дело даже не в размерах поселения. Почти в каждом дворе я видел двух-трех трэлей. Кто курей кормил, кто белье развешивал, кто дрова колол. А ведь еще в домах могли суетиться рабыни.
В Сторбаше столько рабов и не прокормить. Земли там не так много, и чаще всего семья держала одного-двух рабов, а то и вовсе без них обходилась. Бывало, что купят раба, пропашут на нем лето, а зимой приходится продавать или даже убивать, чтоб зерна и прочих припасов хватило до весны.
В Хандельсби, судя по всему, со съестным все хорошо. Да и не только с ним. Местные девушки в обычный день нарядились, как на праздник: ленты в волосах, разноцветные бусы на шее, яркие вышитые платья выглядывали из-под толстых плащей. Мужчины не отставали от них. Сразу было видно, кто приезжий, а кто нет. Пришлые походили на нас суровыми мордами и непритязательными нарядами.
Город формой походил на подкову, где длинные ветви лежали по обеим сторонам фьорда, и мы постепенно приближались к ее центральной части. Людей на улицах становилось все больше, и не все они походили на нас.
На очередном перекрестке я засмотрелся на странного мужчину. Он явно был безрунным, но при этом не трэль. Длинный грязно-желтый балахон болтался на нем, как мешок, рукава обрезаны, и тощие руки торчали, как палки. Он ни на кого не смотрел и молча крутился на месте, то и дело поднимая ладони к небу. Я глянул наверх: серая хмарь. Ни лучика. Потом он остановился, глянул прямо мне в глаза и заорал:
– Вы безбожники! Те, кого вы зовете богами, всего лишь подлунные демоны, что кромсают ваши души на куски. И даруют в обмен грязную и отравленную силу. Отриньте демонов! Поклонитесь Солнцу! И тогда вы будете спасены! И воссияете на ночных небесах звездным светом, посрамите кривую улыбку Луны!
Он замолчал. Местные жители проходили мимо, не обращая на него никакого внимания. Будто собака лает.
– Услышьте меня! – передохнув, снова завел он. – Отриньте убийства! Откажитесь от пожирания плоти! Трупоедам заказан путь на небо. Не станет великий Бог-Солнце обласкивать взглядом безбожников, что поклоняются демонам, убивают и пожирают мясо. Поэтому ваша земля так скудна и бесплодна. Земли ваши полны демонов – Бог-Солнце не любит вас! Моря и озера исполнены злокозненных чудовищ – Бог-Солнце не любит вас! Женщины ваши умирают от боли при родах – Бог-солнце не любит вас! Он не любит убийц и неверных. Кто не восхваляет его каждое утро и не возносит молитвы каждый вечер! Бросьте мечи и перекуйте их на орала! Тогда вознаградит вас Бог-Солнце. Дарует вам тепло. Уведет от вас зиму. Станут ваши земли плодородны и изобильны, а ваши стада тучны и плодовиты. Не нужно сражаться друг с другом! Не нужно убивать и жаждать чужого. Нужно лишь молиться и трудиться. Бог-Солнце вам воздаст по заслугам!
Он рухнул на колени и принялся биться головой прямо о грязь. Его макушка была выбрита начисто, и длинные лохмы волос обрамляли ее по кругу.
– Он что? Хочет, чтоб мы мясо не ели? – шепнул я Тулле.
Тот был удивлен не меньше.
– И чтоб не сражались тоже. Ну и еще чтоб возносили хвалы солнцу.
– Зачем кланяться солнцу?
Друг пожал плечами. Я обошел безрунного стороной. Вот уж кто безумец! Надо же, молиться солнцу! Все ведь знают, что солнце – это пылающее сердце Маансуджа, которого убил Скирир, чтобы спасти мир от пожирания. Всего лишь сердце твари! Разве оно может любить или что там он кричал?
Я все выискивал людей необычного цвета, обещанных Альриком, но ни синих, ни зеленых в округе не было. Один раз приметил пацаненка-раба, смуглого и черноволосого, он мчался по своим делам. Я перехватил его за шкирку, поднял в воздух и окликнул хёвдинга:
– Беззащитный, это и есть черный человек? У него черная голова и глаза.
Мальчишка заверещал на непонятном языке, я только и разобрал «господина».
– Отпусти раба, – выдохнул Альрик. – Бывают и почернее этого.
Я разжал хватку, трэль шлепнулся в грязь, кувыркнулся, вскочил на ноги, поклонился и побежал дальше.
– Но он и верещал не по-нашему!
Хвит обернулся ко мне с улыбкой:
– По-нашему он говорил. Назвал тебя добрым господином, попросил отпустить, а то злой господин выпорет его.
– Если так, почему я его не понял?
– Потому что он говорит, будто горячей кашей рот набил.
Мы остановились возле ворот просторного подворья, где стояло несколько небольших зданий и одно огромное, не меньше Сёльвхуса. Альрик назвался привратнику, молодому хускарлу, и тот отвел нас к одному из домов.
– Конунг выделил вам двух рабынь, – сказал хускарл. – Они займутся домашними делами. Снедь также от конунга.
– А дрова? – спросил я.
– И дрова.
– Вот сразу бы так.
– Конунг Рагнвальд призовет вас, когда придет время. Если что понадобится, обращайтесь к Толстухе. Она смотрит за гостями.
Хускарл чуть наклонил голову и ушел.
– А дрова? – прошипел Альрик. – А дрова? Кай, после четвертой руны ты либо поглупел, либо излишне охрабрел. Здесь тебе не Сторбаш. В столице нужно вести себя тихо и осторожно, а не вытворять глупости на забаву толпе. Особенно когда прибыл на тяжбу.
– Да что такого? – разозлился я. – Там плыть-то всего ничего было. Любой рунный легко проплывет туда и обратно. Почему сразу безумец?
– Потому что, – хёвдинг схватил меня за ворот плаща и подтащил к себе, – переплыть может любой. Да вот только не любой рунный полезет в ледяную воду из-за скуки, точно дурак потешный. Что будут думать в Хандельсби об ульверах? Что это достойные воины? Или что это карлы, шутки ради бултыхающиеся во фьорде?
– Зато нас теперь хотя бы знают и уважают! – я вырвался из хватки. – Ты же видел, как нас угощали. Даже баб привели.
Беззащитный смерил меня ледяным взглядом, от которого заледенело внизу живота. В последний раз я так себя чувствовал рядом с отцом после того, как не получил благодать.
– Вот тебе урок, Альрик. Никогда не бери в хирд детей! – процедил он.
От такого оскорбления кровь бросилась в лицо.
– Я давно не ребенок!
Но Альрик не слушал. Он открыл дверь в дом, глянул внутрь, бросил Арне:
– Ты за старшего.
И ушел.
Сразу же мне прилетели три затрещины. От Тулле, Арне и Энока Ослепителя. А Хвит протянул:
– Давно так хёвдинг не злился. Ты бы, Кай, помолчал.
– Как ставки делать, так все горазды, – огрызнулся я. – А как по ушам получать, так сразу Кай? Я свободный человек! Хочу – гуляю, хочу – в море плаваю. И сидеть взаперти больше не буду!
Живот был набит мясом, в голове еще немного туманилось после утренней попойки, а в сердце кипела злость. На Альрика, на ульверов и на ту женщину, что кинула мне монету. Если бы не ее презрительный взгляд, я бы в ледяную воду не нырнул. Это она виновата! Что, руной не вышел? Или одежка бедноватой показалась? Я должен найти ее и вернуть золото. Швырнуть ей в лицо!
Так что я развернулся и покинул подворье, не обращая внимания на крики хирдманов. Лишь через несколько домов я заметил, что Тулле преспокойно следует за мной, улыбается, кивает симпатичным девушкам. Мне захотелось обругать его. Чтобы он тоже разозлился и перестал прикидываться таким взрослым, умным. Правильным!
Везде эти твариные правила. Надо поступать правильно! Надо слушать отца. Надо держать слово. Надо вызывать на бой честно и открыто. Подчиняться хёвдингу. А что в итоге? Кем бы я был, если бы поступал так, как от меня ждали? Сидел бы в разоренной рыбацкой деревеньке и пускал сопли над пепелищем? Хотя, скорее всего, жрали бы меня жуки и вороны. Ярл Сигарр поступал правильно, и где он? Погребен в земле. А ярл Хрейн пирует в домах своих бондов. Ящерица поступил правильно, и теперь ходит с уродским лицом, пугает детей и женщин. А сделал бы по-моему, мог бы сейчас жить красавцем, хоть и в чужих землях.
Мне не нравился ярл Скирре Пивохлеб только потому, что он хочет меня убить. Но я понимал его. Сделать сильнее своих людей за счет чужих? Это прекрасная идея. Убить мальчишку, что, защищаясь, зарезал сына? Вот это правильно. Наслать Торкеля Мачту? Я и сам не прочь послать к Скирре кого-нибудь, только вот некого.
У Альрика свои планы в Хандельсби. Ему нужны честные и правильные люди для свидетельства на суде. Но идея сакравора была мне ближе. Найти Хрейна! Убить всех, кто его защищает. Вспороть ему брюхо и любоваться, как он собирает кишки в грязи! Терять сакравору нечего. Он уже не человек.
Жаль, что конунг Рагнвальд Беспечный столь миролюбив. После давней войны за власть он больше ни разу не затевал крупных свар, решал все мирно. Как тут стать сильнее? Неудивительно, что все хельты и сторхельты в нашей стране – старики. Парням вроде меня не дают шанса. К тварям нас не пускают, мол, последний удар должен нанести кто-то посильнее да поименитее. Людей просто так убивать нельзя, иначе суд! Лишь по конунгову уложению и с его дозволения. Что нам остается? Резать овец и волков? Дальше пятой руны на них не поднимешься.
Правила! Я почти жалел, что убил Торкеля. Надо было сохранить ему жизнь, дать возможность набрать новый хирд и убить их всех. Может, ярл Скирре догадается отправить за мной еще кого-то?
