Необыкновенное путешествие Таисии

Дверь раскрылась, и в комнату вошла мать. Она набросилась на дочь, в чем-то обвиняя. Слов не было слышно, но все эти ссоры были ясны в памяти как вчерашний день, что был пройден, но не забыт. Мама с ужасом смотрела на себя. Она никогда не думала, что была настолько ужасна. В те нелегкие моменты своей жизни она предпочла устраниться от всего и всех. Она чувствовала злость. Жизнь бежала особенно быстро, и эта злость стала единственным заполнением пустоты в душе. Она ненавидела все, что ее окружало – бардак в комнате дочери, ее непринужденность и свободу мысли, ее настырность и правдолюбие. Она ненавидела, когда мнение дочери не совпадало с ее собственным мнением. В порыве гнева мать выхватила у дочери тетрадь и, разорвав пополам бросила в угол комнаты. Она победила, по щекам дочери текли слезы, и она больше не спорила. Не спорить – это все что требовалось, делать то, что говорят другие, думать как они, быть как все. Неужели это так трудно. Дочь бросилась за тетрадью и, схватив обрывки, прижала их к себе. Она прислонилась к стене и застонала. "Ненавижу, ненавижу, ненавижу…", говорила она, и эти слова острой иглой вонзались в самое сердце матери. Она закрыла глаза полные слез и вынырнула из воды. Она еще долго сидела не в силах пошевелиться.

– Вам пора, – послышался голос мальчика.

Женщина открыла глаза. Она лежала на животе, укрытая снегом. Над ней по-прежнему выла буря. От холода жгло щеки и уши, а снег заползал за шиворот. Она встала и, отряхнувшись, побрела вперед. Она больше не оглядывалась на свои следы и не смотрела вдаль в поисках ориентира, а просто шла. Опущенный под ноги взгляд был не здесь, где-то далеко, далеко от сейчас, в котором так много было потеряно. Она шла очень долго, пока посреди заснеженной пустыни не появился оазис с торчащими из снега маленькими деревцами, покосившимся забором, за которым в тумане виднелся небольшой домик. Скрипнув калиткой, женщина прошла через двор и вошла в дом. Дверь оказалась открытой, дом явно был заброшенный. Она отворила ставни. Бледный свет проник в комнату и уныло коснулся накрытой простынями мебели, и почти не дошел до углов, серых и покрытых паутиной. Мама прошла по комнате и, увидев мелькнувшее в зеркале свое отражение, остановилась. Она подошла ближе и пристально посмотрела себе в глаза. Полный безразличия взгляд сменился на гневный. Ей даже показалось, что отражение надменно ухмыльнулось.

– Теперь ты довольна? – произнесло вдруг оно. – Можешь заниматься собой, или чем еще захочешь. Это ведь то, о чем ты всегда мечтала.

– Я никогда об этом не мечтала, я не хотела потерять ее, – ответила мама.

– Кому ты это рассказываешь, ты только и думала, что только о себе. Тебе всегда все мешали.

– Какое тебе до меня дела?

– Никому до тебя теперь нет дела. Ты старая и никому не нужная дурра.

– Говори что хочешь, – ответила мать.

Она пыталась делать вид, будто никак не реагирует на обидные слова, но было больнее от того, что она чувствовала, что это правда.

– Это все ложь, – вскричала она. – Тебя нет, и не может быть, ты не существуешь.

– Так же как и ты, – эхом ответило отражение.

Женщина схватила стоящую на столике вазу, и бросила в зеркало. Разлетелись осколки. Она пристально посмотрела в разбитое зеркало. В сотнях частиц и трещин блеснула ухмылка. И тут же померкла. Уголки рта медленно поползли вниз. Опустились брови, став тяжелее и мягче. Лицо осунулось и покрылось мелкой рябью морщин. Кожа стала дряблой и старой. Женщина посмотрела на свои руки, высохшие, с тонкими пальцами. Ее волосы потускнели, стали серыми и безжизненными. Словно тень, она стояла и смотрела на себя. Страх, боль, отчаяние – все это промелькнуло и ушло. Остались лишь усталость и безразличие. Она тихонько отошла от зеркала, шаркая слабыми ногами, дошла до кресла в углу комнаты, и медленно опустившись в него, закрыла полные слез глаза.

13

Таисия проснулась от резкого запаха мандаринов. Она вдохнула его полной грудью и, открыв глаза увидела Вениамина с корзиной полной фруктов.

– Вставай, соня, все пропустишь, – сказал Вениамин.

– Что пропущу? Откуда это?

– Сколько вопросов, полегче. Это корзина мандаринов или мандариновая корзина, как тебе больше нравится.

– Откуда она у тебя?

– А вот это уже другой вопрос, более интересный, – он поставил корзину и, взяв один фрукт, стал быстро счищать с него шкурку.

– Ну, Веня, не томи, – взмолила девочка и толкнула его в плечо.

– Я не могу тебе об этом рассказать, – сказал он, откусив мандарин. – Это надо видеть. Идем.

– Они прошли мимо водопадов, в которых, лениво подставив свои головы под воду, охлаждались жирафы и, пройдя через небольшой лесок, вышли на поляну. На ней, в зеленом цвету сочных листьев, ютились мандарины. Словно ягоды клубники, они укрывались небольшими лепестками, но из-за своего большого размера торчали со всех сторон. Таисия удивленно смотрела на вдаль уходящее оранжевое поле. Казалось, она уже ничему не могла удивиться, но это было невероятно красиво.

– Откуда здесь это поле?

– Ну, ты сегодня прям сыпешь вопросами. Задавай их себе. Я здесь не причем. У меня на такое воображения не хватит.

– Я тоже, вроде бы.

– Ну и славно. Ничего больше думать. Надо наслаждаться.

Сказав это, Вениамин упал взад себя прямо на ковер из мандарин. Издав глухой мягкий звук, мандарины лопнули под ним. При этом они впрыснули в воздух новую порцию сладкого аромата. Таисия последовала его примеру и упала рядом. Они лежали и смотрели, как над ними поднялось оранжевое облако.

– Ты грустная, что с тобой? – спросил парень.

– Мне кажется, я видела маму, – ответила она.

– Как видела? Во сне?

– Это трудно объяснить, весь этот мир как один большой сон, и все же… У меня такое ощущение, что я действительно видела ее.

– Не говори глупостей, ты не могла тут ее видеть.

– Но я видела. И мне теперь как то не по себе.

– От чего? – спросил он.

– От того что прогнала ее.

Парень расхохотался, на что Таисия обиженно нахмурила брови и отвернулась.

– Ладно тебе. Просто, как ты могла выгнать ее от туда, куда они попасть не могут.

– Я не знаю, – буркнула она.

– Не обижайся, извини меня. Если хочешь, можем об этом поговорить, а я обещаю не смеяться.

Таисия перевернулась на спину. Вениамин смотрел на нее через два очищенных мандарина как через бинокль, пытаясь развеселить.

– Вижу улыбку прямо по курсу, – сказал он, и Таисия невольно улыбнулась.

– Будешь смеяться – и больше никогда ее не увидишь, – предупредила она.

– Все, молчу и слушаю во все уши, – он подставил мандарины к ушам.

– Все было как в тумане, – начала Таисия. – Вокруг снег и ветер. Очень сильный ветер. Он бросал меня из стороны в сторону, подбрасывал, закручивал, будто я одна из тех снежинок, что летали вокруг. И там, в снегах, я увидела ее. Сначала темным далеким пятнышком, потом ближе и ближе. Я чувствовала, что это она. И когда подлетела ближе, я в этом убедилась. Она казалась мне маленькой и слабой в этой заснеженной пустыне. Но мне не было жалко ее. Я хотела, чтобы она ушла, оставив меня в покоя. И поднявшись высоко, я бросилась вниз, на нее. Она упала в снег. Он укрыл ее с головой, и я больше не видела ее. Я не хотела делать ей больно, но в тот момент, я была не собой.

– А кем же? – спросил Вениамин.

– Когда я подумала кто я, что-то дернуло меня за ногу и резко потянуло вниз. Все что я успела увидеть – это птичья лапа вместо ноги, и блестящая тонкая нить, привязанная к ней. А дальше я увидела его.

– Кого?

– Того самого, что привел меня сюда, мальчика с буревестником. Только, в этот раз я была тем буревестником.

– Ты хочешь сказать, ты была птицей?

– Я думаю, мы как то связаны с ним и этим мальчиком.

– А я думаю, ты слишком большое значение придаешь снам.

– Это был не сон, я в этом уверена. Мне не нравиться это.

– Что тебе не нравится? – насторожился парень.

– Да все. Весь этот мир какой-то странный. Оглянись вокруг, разве ты не видишь? Это все не настоящее, и весь он тоже не настоящий. Дети не должны жить без родителей, это не правильно.

– А по мне, так это лучше! – настаивал парень.

– И еще, я скучаю по ним. Скучаю по маме и папе.

– Как ты можешь так говорить, после того как они бросили тебя?

– Никто меня не бросал, ты не понимаешь!

– Понимаю. Именно поэтому я советую тебе плюнуть на все и наслаждаться этой жизнью. Папа ушел. Если бы ты была ему нужна, он бы никогда так не поступил с тобой. А мама, так ей и дела нет до тебя, и то что ты видела ее во сне – только этому подтверждение. Она приносит тебе только боль.

– Заткнись! Ты не знаешь ничего. Ты не имеешь права так рассуждать. Ты просто жалкий трус, тебе хорошо здесь, потому что ты боишься.

Вениамин обиженно отвернулся. Они сидели молча, потом парень встал и отошел в сторону.

– Извини, – сказала Таисия, успокоившись.

– Ничего, – ответил он.

– Значит, ты не обижаешься?

– Может ты и в чем-то права. Но только что толку, между нами стена, ее никогда не преодолеть. Там ты не нужен никому. Но здесь – другое дело, здесь тебе не нужен никто.

– Так или иначе, но я здесь задерживаться не собираюсь. И тебе не советую.

– И что ты предлагаешь? – спросил парень.

– Для начала мне нужно выяснить кто он, этот мальчик, я хочу найти его и узнать где мама.

– С чего ты взяла, что он все это знает?

– Он знает, это точно, это он привел меня сюда.

– А что потом?

– Думаю, решим на месте.

– Решим? – переспросил он.

– Ты и я, разве ты не со мной?

– Конечно с тобой, куда деваться.

– Тогда бежим, нельзя терять ни минуты.

Взобравшись на Рыжика, Таисия помчала его к водопаду. Следом, оседлав своего жирафа, мчался Вениамин. Взгляд его был растерянным. Они добрались до водопада. Жирафы послушно сунули свои длинные шеи в воду. Их головы были укрыты зонтами, которые прикреплялись к седлу. Это было изобретение девочки. И теперь жирафы могли раскрывать зонты сами, когда им этого хотелось, достаточно было потянуть зубами за ремешок, и защита от дождя обеспечена. А так же всегда можно было найти тенек. Оказавшись в пещере, Таисия и Вениамин спустились.

– Что дальше? Как мы найдем его? – спросил парень на ходу.

– Мы найдем буревестника, а он приведет нас к хозяину.

– Хорошо, а как мы найдем этого буревестника?

– Мы выманим его на небо. А там уже не трудно будет его выследить.

– Как мы его выманим?

– Мы устроим бурю! – ликующе произнесла Таисия. Глаза ее горели. Она схватила друга за руку, и они побежали по пещере.

– Закрой глаза, – скомандовала девочка, когда стало совсем темно.

Они бежали все быстрее, и в какой-то момент, перестали чувствовать землю под ногами. Они летели, падали и вновь поднимались. Таисия чувствовала тепло на ладони, это была рука Вениамина. Девочка протянула другую руку и схватила пустую руку парня. Теперь они летели друг напротив друга, взявшись за руки. Они по-прежнему не открывали глаз, кружась в воздухе, как на карусели. Быстрее и быстрее. Таисия не чувствовала себя, они смешались одним большим облаком. Она открыла глаза, увидев напротив свой злой, напуганный взгляд, словно в зеркале. Вокруг темнело, от нее в разные стороны разлетались и, кружась, летели на землю миллионы осколков. Мгновение, и она закружилась большой черной тучей, сметая все, что видела под собой. Так же как и раньше, когда в приступе злости и отчаяния, сметала на пол со стола книги, тетради, ручки. Все летело в разные стороны, и от этого становилось легче. Таисия совсем забыла кто или что она, и зачем все это делает. И когда в небо, белым пятном взмыл буревестник, она поначалу растерялась.

– Вот он! – вскрикнула она. – Скорее за ним!

Тая перестала кружиться, вспомнила про Вениамина, которого держала за руку, и они вместе устремились вниз за буревестником. Ветер все еще бушевал, клоня к земле кусты и деревья. Они приземлились возле фонтана перед домом, где не раз бывали до этого. Буревестник летел еще высоко. Он пролетел над их головами и скрылся за домом. Таисия и Вениамин тут же устремились за ним. За домом располагался сад. Сад был красив, аллеи с высокими кустами роз, аккуратные лужайки, клумбы, все это было достойно внимания, хоть и изрядно потрепано ветром, но у ребят совсем не было времени оценить это. Они мчались по аллеям, задрав головы вверх, где буревестник уже начал снижаться, и чуть было не упустили его из виду. Но тут Вениамин, отстававший от Таисии на протяжении всего пути, значительно вышел вперед. Не отставая от буревестника и пробив живую изгородь, вбежал на небольшую поляну перед лесом, где тот исчез в стоящем посреди колодце. Следом, запыхавшись, вбежала Таисия.

– Упустили? – спросила она раздосадовано.

– Нет, – парень улыбнулся. Он стоял, упершись в колени и так же, как она пытался отдышаться. – Он влетел туда. Прямо в колодец.

– Что ж, попался, вот где твое логово.

Она подошла к колодцу и заглянула в него. Воды в нем не было видно, только черная густая тень, словно большой глаз, смотрел на нее из глубины. Таисии казалось, она видит в нем свое отражение, как она, наклонившись, вглядывается во тьму, и когда к ней наклонился Вениамин, она увидела и его отражение.

– Ты думаешь, это его убежище? – спросила она.

– Не знаю, возможно.

– Как же нам теперь попасть туда?

– Я вижу только один выход. Прыгать, – уверенно произнес он.

– А ты уверен, что он вообще сюда влетел? – усомнилась Таисия.

– Конечно, это произошло прямо на моих глазах.

Девочке все это ужасно не нравилось, какой-то рокот внутри не давал покоя. Она отошла от колодца, оглядываясь вокруг.

– Что-то не так? – спросил Вениамин.

– Не знаю, тут все не так. А что если это ловушка, – предположила она.

– Будь благоразумна, это мы выудили его, не он нас, – попытался успокоить он. – Мы теряем время. Он может быть уже далеко, – парень был необыкновенно настойчив и по героически смел.

– Если ты боишься, я могу идти первым, – предложил он.

– Мы не можем рисковать. Неужели ты не чувствуешь?

– Что?

– Здесь что-то не так.

– Я чувствую, что мы просто теряем время, – проворчал он, все еще вглядываясь в колодец. – Смотри, – вдруг крикнул он полушепотом. – Кажется, я что-то вижу.

Таисия встала рядом. Она внимательно смотрела в темноту, но ничего не видела.

– Где? Я ничего не вижу.

– Вон же, это он там.

Парень ткнул пальцем в воздух, но Тая по-прежнему ничего не видела. Ничего, кроме их отражений во тьме, ее и Вениамина, продолжавшего тыкать пальцем в пустоту. Вдруг, что-то блеснуло. Что-то тонкое и яркое, будто маленький лучик лунного света, серебряная нить, пробила себе путь из глубины колодца, закончив его на пальце Вениамина. У Таисии похолодело в животе. Все застыло на мгновение, и в это мгновение, она почувствовала на себе пристальный, испуганный взгляд парня. Затем ощутила сильный толчок. Ее ноги оторвались от земли, и она, перевалившись через край колодца, ушла в него низ головой.

Холодные густые тени кружились вокруг. Она падала, прорывая их плотные ткани, все ниже и глубже, где колодец становился шире, а его каменные стены, уже не были вовсе видны. Бледный диск света наверху напоминал луну. Но и он вскоре померк. Было темно, и непонятно летела Таисия, падала или просто висела в воздухе, как в космосе в состоянии невесомости. Вдруг она почувствовала, как кто-то схватил ее за одежду, и она, перестав падать, стремительно идет на снижение. Подняв голову, Таисия увидела над собой буревестника. Он активно махал крыльями, с трудом удерживая девочку. Они пролетели сквозь багровые облака и приземлились среди голых деревьев, торчавших из заболоченной земли. Буревестник примостился на ветке, неподалеку от Таи. Он смотрел на девочку каким-то особенным взглядом.

– Кто ты? – осторожно спросила она. Буревестник издал пронзительный крик и, опустив голову, ткнул себя клювом в лапу, на которой кольцом блестела серебряная нить.

– Бедняжка, кто тебя так привязал?

Буревестник жалобно посмотрел на нее.

– Это все он? Этот злобный мальчишка. Это он сделал?

Буревестник закричал и, хлопая крыльями, оторвался от ветки. Он пролетел над головой Таисии и устремился к огромному дереву неподалеку. Таисия узнала его, это было то самое дерево, которое показывал ей мальчик. Тая побежала за буревестником. Она вскарабкалась на дерево, туда, где должен был быть вход и, найдя его, вошла внутрь. Мальчика там не оказалось. Она осмотрела небольшую комнату. За исключением вещей разбросанных повсюду, она оказалась пуста. Девочка, подобрала куклу, валявшуюся у ее ног. Это была ее кукла Дашка. Она узнала ее. Брошенная, с румяными щеками, она лежала среди кучи остального хлама. При виде ее, у Таисии навернулись слезы. Она оглянулась, в полумраке комната казалась ей ее собственной комнатой. Только пустой и забытой. В хаотично разбросанных вещах валялись ее тетради и блокноты, разломанные рамки со старыми фотографиями их семьи. Холодные бетонные стены пахли сыростью и страхом. Она подняла одну из рамок. Под ее разбитым стеклом, виднелась свадебная фотография ее родителей. Она помнила, как во время ссоры с папой, мама швырнула ее на пол, обещая выкинуть. Таисии так нравилась эта фотография, что она незаметно выкрала ее и спрятала у себя в игрушках. Она боялась, что если мама выбросит ее, то их с папой любовь исчезнет. После каждой ссоры родителей, Таисия бережно складывала вещи, которые могли пострадать при этом. Целая коробка у Таисии была заполнена ими. Однажды она потерялась, и хоть девочка давно не видела их, она знала наверняка, что разбросанные по комнате вещи – те самые. В комнату вошел мальчик. Таисия заметила его.

– Кто ты? И почему у тебя мои вещи? – спросила она.

– Это мое, – насупившись, ответил он.

– Где ты это взял?

– Я нигде это не брал. Это мое и все.

– Что ты вообще знаешь обо всех этих вещах?

– Это мое! – вскричал мальчик.

– Какое ты имеешь к этому отношение? Какое отношение ты имеешь ко мне? – продолжала давить Таисия, шагая прямо на него. – Ведь это все ты. Ты был тем мерзким лжеучителем в поезде, ты был Вениамином. Но зачем? Зачем ты привел меня сюда.

– Неправда! – взволнованно закричал мальчик. – Ты сама пришла сюда. И тебе здесь понравилось. Это то, о чем ты всегда мечтала.

– Я хочу домой.

– Ты лжешь. Ты не хочешь никуда уходить отсюда. Не говори так.

– Я буду говорить все что мне вздумается, а ты… ты прогнал маму! – она ткнула его пальцем в грудь. – Она была здесь, я видела это, и ты прогнал ее.

– Ты сама ее прогнала.

– Ты жалкий, мерзкий, я тебя ненавижу!

– Как ты можешь так говорить, я твой единственный друг. Я не хочу, чтобы тебя поранили. Я буду защищать тебя, как защищал тебя все это время.

– Я не хочу больше слушать этот бред.

– Тебе не удастся уйти.

– А я все таки уйду, – сказала она и направилась к выходу.

Как только Таисия спустилась, в нос ударил запах сырой земли. Она пошла к месту, где видела маму в своем видении. Она была уверена, что найдет там выход. И не смотря на то, что слова мальчика ничуть ее не напугали, она чувствовала внутри некую тревогу.

Запах сырости усиливался. Послышался треск. Деревья повсюду раскинули свои корни, вылезшие из земли. Их стволы уменьшались, раздувались и заворачивались, делая их похожими на гигантских пауков. Лес ожил и зашевелился, целая стая пауков двинулась на Таисию. Ее сердце бешено заколотило, и она бросилась бежать. Стараясь не оборачиваться, она чувствовала их приближение, вместе с запахом земли и гнилой древесины, слышала их неровный топот и треск за спиной. В красном полумраке она вглядывалась вдаль, в поисках лучшего пути или убежища. Она бежала через узкие расщелины в сколах. Немного отстав, пауки вновь нагоняли ее. Впереди шумела вода. Возможно, там ей удастся укрыться или уйти от преследования, думала она. Сил уже почти не осталось. Она вбежала на холм, в направлении которого слышала спасительные звуки, и увидела, как вдали вода бьется о камни. Это была маленькая надежда, которая в тот момент была всем. Сзади все тот же топот уже почти настигал ее. Ноги тяжелели с каждым шагом, хотелось просто упасть, упасть и уснуть, а потом, а потом, проснувшись, увидеть вокруг свою комнату, свои вещи, своих родителей. Она почувствовала, как открывается второе дыхание, как ее ноги, обретя новую свежесть, несут ее вперед к цели. Осталось совсем немного, коварные преследователи, не отставая, шли по пятам. Она услышала, как что-то гулко засвистело, и интуитивно пригнувшись, увидела, пролетевшую над головой, толстую паучью лапу. Она была гораздо больше самих пауков, подумала Таисия, но не рискнула обернуться, чтобы не терять время. Все просто, думала она, как только услышу свист, сразу же пригнусь, но не успела она об этом подумать, как послышался очередной свист. Таисия пригнулась. Вся сжавшись, она ждала, когда над ней, разрезая горячий воздух, пролетит паучья лапа, и в это мгновение почувствовала резкий удар в бок, отчего отлетела в сторону и кубарем прокатившись по холму, осталась лежать на спине. От боли все сдавило внутри. Она попыталась подняться, но что-то схватило ее за руку. Тонкие корни, словно змеи, обвивали ее руки и ноги, закручиваясь вокруг и сдавливая все туже. Таисия испуганно обвила глазами собравшуюся стаю пауков. Они, трепеща, стучали лапами по сырой земле, но подходить ближе не решались. Наконец, послышался неспешный глухой топот. Стая расступилась, перед самым большим пауком предводителем, тем самым, что свалил с ног Таисию. Он подполз ближе и остановился. На голове у него восседал мальчик, рядом ютился буревестник. Он казался маленьким и одиноким. Белым пятнышком в черной лучине. Он смотрел на Таисию пристально. Девочка дергалась, по-прежнему пытаясь вырваться. Обвивавшие ее веревки корней, сжимались все туже, прижимая ее к земле.

– Ты сделала неправильный выбор, – сказал мальчик. Таисия ничего не ответила, она вскричала и хотела заплакать, но грудь сдавило так сильно, что плач комом застрял в горле. Она медленно погружалась в холодную сырую землю, куда ее затягивали корни. Таисия слышала свое тяжелое дыхание. Глаза затянуло черной пеленой, сквозь которую белой точкой виднелся буревестник.

Она закрыла глаза, но все еще видела его. Видела, как он летел, кружась над водой. Как ребенок она, с нескрываемым восторгом, наблюдала за его полетом. А он все продолжал свой танец свободы, свой маленький рассказ одиночества и любви, подаренных ею. И когда большое солнце ушло, она все еще следила за ним, за тяжелыми взмахами его крыльев, и за бушующим морем, так беспощадно и жадно хватавшим за лапы и хвост. Она слышала, как бьется ее сердце, все реже и реже, как и взмахи. И почувствовав едкий, пронизывающий запах страха, она шепнула ему: "не бойся, я с тобой", как папа говорил ей, "не бойся", повторила она сама себе. Повторяя это снова и снова, она словно взмахивала крыльями, пытаясь оторваться от земли.

Таисия открыла глаза.

– Я не боюсь, – сказала она, и глянула на буревестника, который при виде ее встрепенулся. Она почувствовала, как его сердце бьется в такт с его собственным, как ослабевают тугие узлы на шее и руках. Буревестник грозно вскричал. Он вцепился в мальчика и, скинув его с дерева, бросился к Таисии. Буревестник хватал землю острыми когтями, разрывая в клочья, державшие Таисию веревки. Когда она была свободна, он посадил ее на себя и взмыл с ней в красное небо. Огромные серые скалы содрогнулись, валуны посыпались с них и, падая, превращались в плещущие волны. Волна настигла тяжелых облаков, разбивая их в пену и поглощая со всеми остальным, что попадалось ей на пути. Таисия с буревестником летели под каменным небом, как под куполом, в поисках выхода. Впереди блестела тонкая полоска света, лившегося сверху. Они устремились к ней. Вода была уже совсем близко. Спиной ощущалось ее мертвое дыхание. От него замирало сердце и сводило пальцы. У Таисии посинели губы и побелела кожа. Ее глаза словно затягивало льдом. Она чувствовала, как холод обволакивает ее изнутри. Совсем близко. Еще чуть-чуть. Они влетели в столб света и рванули вверх. Вода свирепо шипела и кружилась вокруг. Серебряная нить на лапе буревестника натянулась как струна. Его движения сделались тяжелыми и неуверенными.

– Не бойся, – шептала Таисия. – Давай же, ну!

Стена воды возвышалась выше и воронкой кружилась вокруг них, сужаясь.

– Не бойся! Я с тобой! – кричала Таисия все громче.

Буревестник изо всех сил замахал крыльями. Послышался звонкий щелчок. Серебряная нить лопнула и, оторвавшись, улетела в черную бездну. Буревестник и Таисия вылетели в сияющую светом, словно луну в каменном небе, дыру, из которой вслед за ними, фонтаном вырвался столб воды. Он поднялся высоко в небо, рассыпался на осколки и превратился в облако.