Тайны древних миграций

Со временем менялся и статус викингов среди норманнов. «Рогоносцы» стали использовать добычу для завоевания социального престижа у себя на родине, а их символ утратил прежний позорный смысл. Пиратские набеги викингов обогащали Скандинавию, превратившись в организованные военные экспедиции нарождающихся норманнских государств. «Военный набег, пиратство и мирная торговля подчас шли рука об руку, – пишет известный отечественный медиевист А.Я. Гуревич. – Одни и те же викинги могли выступать то в роли грабителей и захватчиков, то в качестве мирных поселенцев и земледельцев». Экспансия викингов стала приобретать иные черты: переселение вместе с семьями с целью основания прочных колоний на новом месте.

Дольше всего колонии викингов должны были сохраниться там, где прежде не было туземного населения или оно стояло на очень низком уровне развития. В противном случае, как то произошло в Британии, Франции, Ирландии, на Руси, пришлые норманны должны были раствориться в местной среде. Зато с конца IX века начинается заселение норманнами Исландии, где их потомки живут до сих пор. В конце Х века норманны основывают первые колонии в Гренландии. В начале XI века они закладывают поселения на территории современной Канады – на острове Ньюфаундленд и севере полуострова Лабрадор. Колонисты назвали открытую ими землю «Винланд» (Винная страна; в переносном смысле – изобильная страна). В 60-х гг. прошлого века там были открыты следы норманнских поселений, просуществовавших около двух столетий. В Гренландии колонии викингов продержались до XVI века. Нынешнее белое население самого большого в мире острова – потомки тех, кто прибыл туда уже в Новое время.

Ещё одна крупная средневековая миграция, не отражённая в письменных источниках, известная нам только по данным археологии и антропологии – заселение Новой Зеландии предками нынешнего народа маори, приплывшими с островов Полинезии. Оно происходило где-то в IX–XIII вв. Сами острова Тихого Океана были заселены, по большей части, ещё в древности выходцами, главным образом, из Юго-Восточной Азии.

Углубимся дальше в древность. Самыми знаменитыми тут являются греческая и финикийская колонизации берегов Средиземного моря. Греческая развёртывалась в VIII–VI вв. до н.э. Эллинские колонии возникли от Сагунта в Испании на западе до острова Кипр на востоке, а также по берегам Чёрного и Азовского морей.

Предшественником греческой была финикийская колонизация. С XVI в. до н.э. корабли отплывали на запад из портов древней Финикии (нынешнее побережье Ливана и Сирии). Уже в XIII столетии до н.э. предприимчивые финикийцы обследовали всё Средиземное море на запад до Мелькартовых (Геракловых) столбов (совр. Гибралтар) и вышли в Атлантику. Постепенно на берегах Средиземного моря возникли финикийские колонии, самой знаменитой из которых стал основанный в конце IX в. до н.э. Карфаген в современном Тунисе.

Карфагеняне (которых римляне называли пунийцами) создали в западной части Средиземноморья одну из великих держав древности, включавшую в себя Северо-Западную Африку, Испанию (название, кстати, дано финикийцами и означает «Кроличий берег»), Сицилию, Сардинию, Корсику, Балеарские острова. Пунийский язык держался в Северной Африке долго после разрушения Карфагена римлянами во II в. до н.э., пока в VII в. его не вытеснил родственный ему арабский.

Финикийские мореходы, состоявшие на службе у египетского фараона XXVI (Саисской) династии Нехао II (609–595 гг. до н.э.), совершили первое известное плавание вокруг Африки – из Красного моря в Средиземное. Для «отца истории» Геродота, передавшего сведения о нём, казалось невероятным, что для этих мореплавателей солнце двигалось по небу справа налево. Во времена Геродота греки ещё не представляли себе Землю в виде шара. Но именно это сообщение как раз и служит доказательством того, что финикийские мореходы действительно пересекли экватор и побывали в Южном полушарии. Впрочем, некоторые современные историки оспаривают часть известия Геродота, относящуюся к национальности мореплавателей, указывая, что из других источников ничего не известно о финикийцах на службе у Нехао II, тогда как у него служило предостаточно греков. Но мыслимо ли, чтобы Геродот, сообщая о столь замечательном плавании, ничего не знал о том, что его совершили его соотечественники?!

На дальних берегах Африки финикийцы не закрепились, но на атлантическом побережье Северо-Западной Африки основали ряд колоний. К VI в. до н.э. пунийские фактории достигли юга нынешнего Марокко. Около 470 г. до н.э. из Карфагена вышла крупная экспедиция, везшая многочисленные семьи будущих колонистов, во главе с Ханноном. По поводу путевого отчёта Ханнона, дошедшего до нас в позднейшем греческом пересказе, до сих пор идут учёные споры – как следует идентифицировать названные в нём географические объекты на западном побережье Африки. По словам самого Ханнона, самая южная колония, основанная пунийцами, располагалась на острове Керна, расстояние до которого от Гибралтара равно расстоянию от Гибралтара до Карфагена в другую сторону.

Многие восточные цари древности переселяли целые покорённые ими народы в другие области своих империй. Самым знаменитым из этих переселений, благодаря Библии, оказалось «вавилонское пленение» иудеев в VI в. до н.э., из которого их вывел другой завоеватель – персидский царь Кир II. А вот завоевание армией Александра Македонского стран Востока в IV в. до н.э. не привело к колонизации этих стран греками. Вернее, эллинов-то, судя по всему, выселилось много. Миграция была, по-видимому, одной из самых крупных в античном мире. Но на бескрайних азиатских просторах колонисты как-то довольно быстро затерялись среди местного населения. Впрочем, с этим и предыдущим переселением связаны некоторые загадки, о которых мы расскажем в своём месте.

Где-то во II тысячелетии до н.э. в Индию откуда-то с севера вторглись племена ариев, положившие начало большинству народов современной Индии (кроме крайнего юга) и оказавшие огромное влияние на всё её дальнейшее развитие. Долгое время учёные считали, что вторжение ариев обратило в прах и пепел прежде цветущие города Хараппской цивилизации долины Инда. Археологи обнаружили убедительные доказательства, что Хараппская цивилизация пришла в упадок по неизвестным нам пока причинам задолго до миграции ариев в Индию. Но вопрос о том, откуда арии пришли, остаётся одним из наиболее дискуссионных в исторической науке. Он соединяется с более общим вопросом – о прародине всех индоевропейских народов.

Миграция древних индоевропейских народов – одна из самых известных и, в то же время, наименее известных науке. О ней можно достоверно сказать, пожалуй, лишь одно: она была! Можно приблизительно указать время появления первых индоевропейцев на той или иной территории, но и то – не всегда. Вот, пожалуй, и всё. Реконструкции прародины и миграций индоевропейцев целиком относятся к области гипотез. В одной из глав мы коснёмся этой волнующей загадки древности.

Впрочем, говоря о проблемах поиска прародины того или иного народа, следует сразу сделать существенное пояснение. Сравнивая этническую ситуацию на современном Востоке с такой же во времена Александра Македонского или древних деспотий, отмечая многочисленные факты миграции по типу инфильтраций, следует признать: этническая пестрота любой территории – это, в истории, правило, тогда как этнически однородная территория – редкое исключение. Более того, чем дальше вглубь веков, тем чересполосица народов более характерна. Это и понятно: когда, выражаясь научно, избыток населения ещё не давил на производительные силы, или, проще говоря, земли было много, а людей мало, тогда возможностей для свободных миграций у народов было куда больше.

По-видимому, и этнически гомогенные прародины народов существуют только в умах некоторых кабинетных учёных, в действительности же таковых прародин никогда не было. Выдающийся русский лингвист академик О.Н. Трубачёв, в связи с вопросом о прародине славян, пишет: «Необходимо считаться с подвижностью праславянского ареала, с возможностью не только расширения, но и сокращения его, вообще – с фактом сосуществования разных этносов даже внутри этого ареала, как и в целом – со смешанным характером заселения древней Европы, далее – с неустойчивостью этнических границ и проницаемостью праславянской территории» [выделено автором цитаты]. Нет оснований считать древних славян каким-то исключительным народом, так что, очевидно, указанное правило верно для любых этнических прародин вообще.

Хараппскую цивилизацию древней Индии долго считали созданной мигрантами из древнего Междуречья (Ирака) в начале III тысячелетия до н.э. Сейчас несомненно, что она имела местное происхождение. Но столь же несомненны её интенсивные торговые и культурные связи с древним Междуречьем. Были они прямыми или осуществлялись через посредников? Тур Хейердал, в 1978 году совершивший во главе большого международного экипажа плавание вдоль берегов Персидского залива и Аравийского моря на тростниковой лодке «Тигрис», показал, что были возможны и непосредственные контакты всех древнейших цивилизаций Ближнего и Среднего Востока. То есть, не исключаются и элементы миграции. Более подробному изложению этой проблемы мы посвятим отдельную главу.

Наконец, нам надо упомянуть ещё и о крупнейших миграциях доисторического времени, очевидность которых не вызывает сомнений. Человек современного вида (Homo sapiens), появившись в каком-то ограниченном ареале в Восточной Африке, расселился по всей планете. Пути миграций доисторического человека – особая тема, которой мы тоже коснёмся на страницах книги. Homo sapiens заселил вначале Старый Свет. В какой-то период он пересёк пролив, даже в периоды самого низкого уровня мирового океана всегда отделявший массив суши Больших Зондских островов от континента Сахул (нынешние Австралия и Новая Гвинея). В Америку из Азии человек проник, вероятнее всего, по существовавшему там ещё 10 тыс. лет назад сухопутному мосту (Берингия). Датировки всех этих процессов тоже представляют собой одну из самых сложных загадок, поэтому мы их пока не приводим.

Итак, миграции, более-менее известные из истории, мы вкратце обозрели. Даже такого беглого взгляда достаточно, чтобы увидеть: все они довольно легко переходят из области известного в область тайн и теорий. Каждый известный факт так или иначе граничит с множеством неизвестных. Теперь нам остаётся углубиться в эту страну загадок.

С которой начать? Трудно придерживаться целиком ретроспективного, последовательно хронологического или географического принципа. Поэтому постараемся связать тайны древних миграций в некую цепь через смежные факты. А начнём с вопроса, наиболее, пожалуй, близкого большинству читателей этой книги – с вопроса о миграции славян на Русскую равнину.

5. «Откуду есть пошла земля Русская?»

Этим вопросом задался киево-печерский мних Нестор, составитель «Повести временных лет» (ПВЛ), первой подробной хроники Древне-Русского государства, в начале XII века. Но бесспорного ответа на него нет до сих пор.

Проблема происхождения народа, давшего название Русскому государству, соединяется с проблемой прародины славян и путей их расселения в Восточной Европе. Долгое время в науке господствовало мнение, что исходно русы, варяги и норманны были одним и тем же народом. Но также всегда, начиная с Ломоносова, были те, кто аргументировано оспаривал эту точку зрения, выдвигал альтернативные гипотезы. Хотя нерешённых вопросов здесь по-прежнему непочатый край, но определённо можно сказать: русы, варяги и норманны – не одно и то же, хотя частично эти понятия могли совпадать. Дело в том, что далеко не всегда это были чёткие этнонимы в привычном нам смысле.

Больше ста лет назад В.О. Ключевский писал о расселении славян по Восточно-Европейской равнине с Карпат в VI–VII вв. Но для многих исследователей уже тогда было очевидным, что не мог народ за какие-то два столетия расселиться из узкого очага по огромной территории. И упомянутый выше Л. Нидерле придерживался версии о более раннем расселении славян к северу и востоку от Карпат и об их проникновении к югу от Карпат ещё в античности. В наше время имеются три версии размещения славянской прародины, сформулированные ещё в XIX веке: 1) дунайская, 2) висло-одерская, 3) днепровская. Трубачёв соединил первую и третью. По нему выходит, что первоначально славянская общность формировалась на Среднем Дунае, в Паннонии (ныне – Венгрия, Словакия, Хорватия и Словения) в III–II тысячелетиях до н.э. Но уже в середине I тысячелетия до н.э. часть славян проникла в среднее течение Днепра, где позднее выделилась восточная ветвь славян. Академик Б.А. Рыбаков использовал эту гипотезу и доказывал, что часть скифов, упоминаемых Геродотом («скифы-земледельцы»), на самом деле была славянами.

Несомненный факт, что уже в первые века нашей эры славяне (известные в то время античным авторам под именем венедов, хотя, возможно, так называли только часть славян, другие же части были известны под иными именами) расселялись на широкой территории к северу от Карпат. Решительно невозможно критически пересказать здесь все имеющиеся гипотезы расселения славян. Но нужно дать какую-то картину этого процесса. Поэтому дальше мы воспользуемся концепцией известного русского археолога академика В.В. Седова. Он придерживается висло-одерской привязки славянской прародины, но для реконструкции путей славянской миграции по Русской равнине отличия этой теории от двух других представляются несущественными. Его точка зрения, как считает автор, убедительнее прочих объясняет происхождение названия Русь.

В своих главных чертах концепция академика Седова не противоречит построениям других авторитетных историков. Она не перечёркивает, а развивает прежние достижения науки. В этом – основа для доверия ей со стороны тех, кому сложно разобраться во всех тонкостях научной аргументации, но кто в целом знаком с предметом.

Реконструкция Седовым раннего этапа славянской истории до нашей эры носит весьма гипотетический характер. Для более позднего времени сведения становятся более определёнными.

Положение славян в этот период Седов представляет так:

«В первые века нашей эры славяне заселяли части территорий двух археологических культур: пшеворской, занимающей среднеевропейские земли от Эльбы до Западного Буга и верховьев Днестра, и черняховской, распространившейся в Северном Причерноморье от нижнего Дуная на западе до Северского Донца на востоке. Эти культуры были крупными полиэтническими образованиями провинциально-римского облика … На территории черняховской культуры … сложился славяно-иранский симбиоз; в результате на Подолии и в Среднем Поднепровье обособилось отдельное диалектно-племенное образование славян, известное в исторических источниках как анты».

Нашествие гуннов взорвало стабильность ситуации, привело к гибели прежних культур и спровоцировало новый, более сильный виток ВПН. В конце IV в. исчезает черняховская культура, последние памятники пшеворской культуры относятся к началу V в. Этнополитические изменения наложились на начавшееся похолодание климата, которое в свою очередь усилило миграции. Были вынуждены сдвинуться с насиженных мест и славяне.

«В эпоху средневековья славяне вступили далеко не монолитной массой. Территориально они оказались разбросанными на широкой территории Средней и Восточной Европы. Связи между отдельными регионами нередко отсутствовали. Историческая ситуация в каждом из них была своеобразной, в ряде мест более или менее крупные группы славян расселились среди иноэтничных аборигенов. В результате в V–VII вв. сложилось несколько различных славянских культур, фиксируемых современной археологией».

Здесь следует высказать некоторое сомнение в доводах Седова о том, что только ВПН стронуло славян с места. Очевидно, колонизационное движение славян по Русской равнине началось раньше. Впрочем, учёный не исключает, например, что ещё на заре нашей эры славяне ассимилировали балтское и прочее иноязычное население некоторых известных культур Восточной Европы (например, зарубинецкой).

В том, что расселение славян и до IV в. н.э. было шире, чем обычно представляют, нас убеждает появление в V–VI вв. славянских культур на очень большом удалении от исторической прародины славян, где бы она ни находилась. Одна переселенческая волна славян в IV в. докатилась аж до Среднего Поволжья, где на землях нынешнего Татарстана и сопредельных регионов создала именьковскую культуру, просуществовавшую более трёх столетий. Отдельные группы славян, сохранившись от ассимиляции, вошли позднее в состав Волжской Булгарии (IX–Х вв.), как о том свидетельствуют арабские путешественники, перечисляя этнические группы этого государства. Они же называют Волгу (Итиль) «рекой славян».

В конце IV–V вв. в результате миграций формируется северная ветвь славянства, изолированная от основного массива славян. Не вполне известно точно, откуда шёл этот переселенческий поток. Одни исследователи полагают, что основной путь направлялся с берегов Балтики по Западной Двине, другие – что с юга. Седов, основываясь на концентрации в Прибалтике артефактов провинциально-римского типа, характерных для пшеворской культуры, считает доказанным первый путь.

Таким образом, славянские переселенцы ознакомили балтских и финно-угорских «аборигенов» с культурой, непосредственно соприкасавшейся с великой культурой Древнего Рима. В верховьях Западной Двины и Днепра сложилась тушемлинская культура славян, на будущих новгородско-псковских землях – т.н. культура длинных курганов, на Верхней Волге – культура, которую долго связывали с финно-угорским народом меря. На последнем следует остановиться особо, так как до сих пор часто можно встретиться с утверждением, будто на территории Москвы ко времени её основания обитали в основном финно-угорские племена.

Первые славяне приходят в будущую Ростово-Суздальскую землю в V в. Их появление надёжно маркируется многочисленными находками височных колец определённого типа, что считается однозначным признаком древнеславянского населения. Их племенное название не зафиксировано никакими письменными источниками и, скорее всего, в процессе взаимной ассимиляции они заимствовали местный этноним. Важно то, что меря, которая называется летописью в числе первых племён Древнерусского государства, в то время (IX в.) была уже славянской по преимуществу.

Вот как в представлении Седова происходил этот процесс:

«Славяне …, осевшие в середине I тыс. н.э. в западных районах Волго-Окского междуречья и в междуречье Волги и Клязьмы, в течение нескольких столетий ассимилировали проживавшие здесь балтские и финноязычные племена и стали ядром-основой древнерусского населения Северо-Восточной Руси … В условиях продолжительного славяно-мерянского симбиоза этноним местного поволжско-финского племени – меря, по всей вероятности, распространился, как это нередко было в древней истории, на всё население междуречья Волги и Клязьмы, и в период становления Древнерусского государства все жители Ростовского края назывались мерей».

Изложенная гипотеза находит подтверждение в данных антропологии. Согласно В.П. Алексееву, на которого ссылается Седов, современное (точнее, начала ХХ в.) население Северо-Восточной Руси не похоже на тех, чьи останки покоятся в длинных курганах – захоронениях первых славянских поселенцев на этой земле. Этому есть объяснение, если предположить, что позднейший великорус Владимирской и Ярославской губерний – результат шедшего столетиями взаимного смешивания угро-финской (поначалу) мери и славянских колонистов.

Основная часть славян Русской равнины в это время располагалась на юге. С ними были связаны пеньковская и пражско-корчакская культуры. Первая возникла на части разрушенной черняховской культуры и протянулась в лесостепной полосе от Днестра до Северского Донца. С нею связывается народ анты, знаменитый по раннесредневековым источникам. Вторая тянулась от Днепра до верхней Эльбы. В её восточной части, на территории нынешней Северо-Западной Украины, сформировалась этническая общность дулебов, известная по нашим летописям. Она, по мнению Седова, в дальнейшем дала начало племенам полян, древлян, волынян и дреговичей.

В конце VII в. на левобережье Днепра пеньковская культура и сложившаяся несколько севернее её колочинская культура сменяются под напором пришлого населения. В результате симбиоза туземных и пришлых элементов возникает волынцевская культура, существующая весь VIII в. На рубеже VIII–IX вв. она переходит в роменско-боршевскую культуру.

Откуда взялись пришельцы, создавшие волынцевскую культуру? По мнению Седова, памятники материальной культуры, тип поселений, самый характер экономики волынцевской культуры полностью идентичны таковым именьковской культуры, о которой говорилось выше. Той самой, которую создали славянские переселенцы на Волге ещё в IV в. Теперь, спустя столетия, их потомки возвратились на прежнюю историческую родину, не потерявшись, не растворившись за это время в среде иноплеменников.

«Установлено, что в конце VII в. основная масса именьковских поселений (а их археологам известно более 600) и могильников прекращают функционировать. Раскопки их показывают, что селения не были разгромлены или сожжены. Они были оставлены именьковским населением. В силу каких-то обстоятельств обширные плодородные земли Среднего Поволжья оказались опустошёнными. Земледельцы этого региона вынуждены были искать новые территории для своего расселения.

Именно в конце VII в. в Днепро-Донском междуречье археологически документируется появление крупных масс нового населения, которое создаёт волынцевскую культуру, безусловно продолжившую традиции именьковской».

Реэмигранты принесли с собой архаический, мало изменившийся за столетия жизни в изоляции, славянский диалект, о чём свидетельствуют многочисленные названия рек и речек данной местности.

Ареал волынцевской, сложившихся на её основе роменско-боршевской и родственных ей культур IX в. охватывал земли от Среднего Днепра на юго-западе до Верхней и Средней Оки на северо-востоке, от Сожа и Угры на северо-западе до верхних течений Дона и Северского Донца включительно на юго-востоке.

Именно эту территорию (включавшую нынешние Киевскую, Черниговскую, Сумскую области Украины, Брянскую, Курскую, Орловскую, Калужскую, Тульскую области РФ) Седов считает местом окончательного формирования славянского народа Русь, в VIII–IX вв. создавшего государственность своего имени. Характерно, что вплоть до начала XIII века в русских летописях название «Русская земля» применяли только к этой территории, а не ко всей земле, заселённой русскими.

Безусловно, Русь первоначально – не славянское имя. Как и многие другие названия славянских племён, оно восходит ко временам черняховской культуры (предположим от себя – а, быть может, и раньше) – временам тесного сожительства славянских и иранских племён, или славяно-иранского симбиоза, по Седову.

«Подобно некоторым другим славянским племенным названиям (сербы, хорваты, анты и др.), русь, согласно выводам исследователей, ославяненный, первоначально неславянский этноним. Он восходит или к иранской основе “свет, белый, блестеть”, или, как и обширная однокорневая топонимическая номенклатура Северного Причерноморья, произведён от местной индоарийской основы “светлый, белый”».

Именно столь древним происхождением этнонима русь объясняется его появление в Центральной Европе. Здесь мы немного отойдём от истории возникновения Древне-Русского государства, чтобы уделить внимание этому вопросу.

«Географические названия, содержащие в своей основе этноним русь, фиксируются разрозненно в Нижней и Верхней Австрии, в Штирии, окрестностях Зальцбурга и Регенсбурга. В Раффельштеттенском таможенном уставе, датируемом 904/906 г., … названы две славянские племенные группы – богемы и руги».

В западных источниках той поры русов всегда называли ругами, поэтому идентификация этноса не вызывает сомнений. Вопрос: откуда они взялись? Седов считает, что это та часть русов, которая оторвалась от основного антского массива в результате гунно-аварских миграций IV–VI вв. Некоторые исследователи находят этот этноним и в старом названии провинции на востоке Австрии – Ругенланд (ныне переиначенном в Бургенланд).

Кстати, Седов, на основании археологических данных, отмечает для VIII–IX вв. интенсивную миграцию славян из Среднего Подунавья на Русскую равнину. Памятники материальной культуры дунайских славян этого времени находят по всей восточно-славянской территории, в том числе и на землях волынцевской и роменско-боршевской культур. Пойдём немного дальше исследователя и предположим, что часть этих переселенцев носила этноним русь…