Клуб 27. Кобейн, Хендрикс, Шакур, Уайнхаус и другие

– Надо бы почаще что-то такое устраивать, – говорит ему Чес, разглядывая из-за кулис все еще ревущую от восторга публику.

С тех пор, все большие концерты Джими заканчивает тем, что разбивает гитару, а ее обломки подхватывает и разносят по городам Европы зрители, преумножая тем славу Хендрикса. Через пару месяцев он выступает в зале Astoria в Лондоне. Это сборный концерт для многих артистов. Чес понимает, что сегодня есть шанс сделать нечто по-настоящему впечатляющее. В Лондоне уже поговаривают о «дикаре с Барнео», который имеет свойство разбивать гитару в конце выступления.

– Чем их поразить? – задается Чес риторическим вопросом, глядя на то, как собирается публика перед концертом.

– Жалеете, что не можете поджечь свою гитару на сцене, да? – с долей сарказма говорит ему кто-то из устроителей.

Чес оборачивается на него и внимательно смотрит на случайного собеседника, а в следующую минуту Джими уже просит кого-то сбегать за жидкостью для зажигалок. Вечером того дня Джими Хендрикс прямо из концертного зала едет в ближайшую больницу с обширными ожогами рук, но никто не жалеет о сделанном. Уже на следующий день все передовицы газет визжат о невероятном «Дикаре с Барнео». На концерты Хендрикса валят толпы людей, которые хотят посмотреть на дикого и безумного гитариста. После выступлений Чес и Майкл везут его вместе с музыкантами в студию звукозаписи, где они сутками записывают и сводят треки для альбома, а потом едут в аэропорт, чтобы в следующем городе повторилось все то же самое. Музыканты группы нее выдерживают такого ритма и начинают пользоваться допингом, и вскоре продюсер Джими Майкл Джеффри подзывает одну из симпатичных девушек в клубе, дает ей немного волшебного порошка и просит подойти и познакомиться со звездой. И это работает. После ночи с той девушкой Хендрикс буквально мчится на студию, чтобы записать что-то очень важное, а вечером, на концерте, ему просто нет равных.

Они возвращаются в Штаты на пару недель ради фестиваля в Монтерее. Там Джими исполняет уже заранее подготовленный номер. На протяжении сорока минут темнокожий парень в ядовито-желтой рубашке и с безумным афро на голове доводит толпу до безумия. Все происходящее в какой-то момент начинает напоминать шаманское действо. И в тот момент, когда публика ждет оглушительных финальных аккордов, он бросает гитару на пол, падает на колени и начинает поливать гитару какой-то жидкостью, когда та еще издает свои финальные звуки. Завороженный происходящим фотограф Эд Караефф умудряется протиснуться прямо к сцене и просит подругу подтянуть валяющийся в углу стул. Все вокруг стоят и зачарованно смотрят на сцену, поэтому никто не мешает перемещению стула возле сцены. Эд вскакивает на стул в тот самый момент, когда на сцене вспыхивает пламя. Он буквально в футе от Джими и в паре дюймов от языков шаманского пламени на теле шипящей от усилителей гитары. Эду удается сделать несколько снимков, которые впоследствии будут признаны главными рок-фотографиями всех времен и окажутся на обложке Rolling Stone.

Одна белая девушка в тот день привлекает внимание Джими. Она поет голосом темнокожей блюзовой певицы и в каждой ее ноте чувствуются боль и одиночество. Девушка выступала в тот день прекрасно, сорвала аплодисменты, но отчего-то никто даже не удосужился ее записать. Самое удивительное, что девушка от этого даже не расстроилась. По крайней мере, днем она не устроила по этому поводу истерику, а сейчас смотрела концерт вместе со всеми с совершенным восторгом в глазах.

– А почему их не снимали? Нельзя повторить их выступление? – спрашивает Джими у одного из организаторов, и парень обещает попробовать организовать им повторное выступление. Этот эпизод впоследствии пересказывал Сжм Эндрю из группы Дженис Джоплин, которому тоже пересказал кто-то из знакомых, поэтому невозможно сказать, насколько правдоподобен был этот рассказ. Сам Джими лишь пару раз в интервью упоминал прекрасный голос Джоплин.

На дворе 1967-й. Год, который изменил весь мир, и полностью перекроил лицо Америки. Джими устал от безумной Европы и хочет вернуться домой, чтобы быть первым, кого арестуют на протестах против бессмысленной и глупой войны во Вьетнаме, чтобы побывать на каком-нибудь крутом антивоенном рок-фестивале и выступить наконец по телевидению, потому что теперь никому уже не придет в голову отказать ему в этом. Они с группой регулярно ездят в Штаты на концерты, но большую часть времени проводят в Европе. В Штатах творится настоящее безумие, в котором хочется участвовать, но Джими должен записать альбом, отыграть еще несколько десятков концертов, записать еще один альбом, и еще… Его песни во всех мировых чартах, после каждого концерта возле его гримерки собирается целая толпа девушек, готовых ради него на все, а Майклу Джеффри приходят тысячные счета за аренду студий звукозаписи.

Джими Хендрикс и Кэти Этчингем.

«Когда я умру, продолжайте слушать мои пластинки»

(Джими Хендрикс)

Усталость копится в нем, превращаясь в страшную болезнь, пожирающую его изнутри. Иногда он чувствует себя настолько уставшим, что просто не в силах заставить себя выйти из номера отеля, но потом он убеждает себя в том, что у него нет права спустить все на тормозах, и едет на студию, чтобы записать свой третий альбом. Музыканты группы и Чес устали не меньше от всего этого безумия, но в студии Джими без конца требует нового дубля. Один трек они записывают по сорок раз, но Джими всегда кажется, что можно сделать лучше.

– Скажите, вот вы просыпаетесь, завтракаете, отправляетесь на студию и играете концерт вечером? Как вы находите в себе силы, чтобы заставить себя отправиться на студию на следующий день?

– Мне… Требуется усилие, чтобы проснуться.

(Из интервью Джими Хендрикса. 1969 год)

«Я докажу им, что не «дикарь с Барнео», а лучший в мире музыкант», – без конца повторяет он, но каждый день перед концертом его находит очередной корреспондент и спрашивает:

– Какие трюки вы исполните сегодня, Джими?

– Что значит трюки? Война во Вьетнаме тоже трюк. Бомбы и сотни жертв тоже большой трюк. Все в мире только трюк.

(Из интервью Джими Хендрикса, 1969 год)

Его бесконечно раздражает, что все вокруг не слушают музыку, а ждут, когда он закинет гитару за спину и начнет играть вслепую, или устроит на сцене небольшой пожар. И все же каждый раз, выходя на сцену, он превращается в другого человека, в неистового шамана над толпой. Про человека на сцене невозможно подумать, что в жизни он говорит тихим голосом и любой комплимент в свой адрес всегда превращает в шутку, чтобы сгладить неловкость. После концерта отодвинутая в сторону усталость затапливает его как снежная лавина, и ему уже сложно заставить себя проснуться, но он все равно хочет сделать еще пару дублей для нового альбома Electric Ladyland.

Оказываясь в номере отеля, он падает на кровать, зная, что нужно проспать хоть несколько часов, но чем сильнее он себя в этом уговаривает, тем ярче в памяти воспоминания дня. Ему кажется, что сейчас он лучше понимает, как нужно было записать тот трек, но сил, чтобы отправиться на студию уже нет, и эти воспоминания начинают отравлять ему сон, а затем – жизнь. Он не может ни заснуть, ни проснуться.

– Попробуй эти на ночь, помогают, – говорит ему Майкл Джеффри, протягивая упаковку сильного снотворного, и поначалу таблетки действительно работают, но, со временем, их требуется все больше.

По воспоминаниям других музыкантов группы, Джеффри с завидной регулярностью подсылает к Джими кого-то с порцией «волшебного порошка» или «пурпурного тумана», популярного в те дни. Конечно, Джими пробует примерно все. Большинство психоделиков в те дни не просто легальны, но считаются чем-то вроде витаминки, волшебным стеклышком, очищающим твою жизнь от мусора. Хендрикс пробует то одно, то другое, но после пары «бэд-трипов», к неудовольствию Джеффри, начинает отказываться от «подарков фанатов». Дело не в особенном моральном облике, просто наркотики пугают его. Джими хочет всегда и все контролировать, и в первую очередь себя. Все эти таблетки, марки и порошки лишают его контроля, парализуют и заставляют встретиться один на один со всеми своими страхами, а их у него много. Тебе остается только наблюдать и раз за разом переживать свои самые страшные кошмары до тех пор, пока не кончится действие препаратов. Он ненавидит все это. Даже сны он не выносит по той же самой причине: там он не способен что-то изменить и как-то повлиять на ситуацию. Зато снотворное может помочь избежать снов вовсе. Ты просто проваливаешься в черную яму, а просыпаешься утром… еще более уставшим, чем вечером накануне.

Первым не выдерживает Чес. Он продюсирует альбом, а записывать по сорок дублей одной только гитары – выше его сил. Музыканты группы раздражаются из-за того, что Джими не обращает на них никакого внимания. Их сессии записывают с первого дубля, как бы плохо они не играли. Все это приносит очень много денег, но по контракту, львиная часть доходов уходит Джеффри, а Чес получает не больше Джими, и в итоге в конце записи он просто говорит:

– Дальше без меня.

Группа едет в свой последний тур по Европе и Канаде, прежде чем вернуться в Штаты. По дороге они без конца скандалят из-за отсутствия денег, десятков перелетов за месяц и пристрастия Джими к алкоголю. Выпивка превращает скромного парня в бешеного зверя, который только и ищет, с кем бы подраться. Это вечно приводит к конфликтам с организаторами выступлений, но ужасно радует журналистов.

По прилете в Канаду Джими просят пройти досмотр, в ходе которого находят пакетик с порошком. Хендрикс вспоминает встреченную накануне девушку, с которой он провел ночь. Она вполне могла оставить подарок, который сейчас может превратиться в уголовный срок.

Несколько часов в аэропорту его допрашивают, но затем отпускают.

– Сделайте любые анализы, в моей крови ничего кроме алкоголя не будет, зачем мне везти сюда эту дрянь? – возмущается он, и анализы это подтверждают. Таможенная служба сжаливается над ним и отпускает, но в прессу все же просачиваются слухи о скандале с Джими Хендриксом и наркотиками в одном предложении.

В последний раз они играют в «Альберт-Холле» в Лондоне. На тот момент Джими уже самый высокооплачиваемый рок-артист в мире. Сотни таблоидов буквально молят группу об интервью, и никто не понимает, почему двое музыкантов уходят из группы на самом пике успеха.

Возвращение

Джими возвращается в Штаты в феврале 1969-го года. Хендрикс уверен, что вернется уже в совсем другую страну после всех этих протестов и беспорядков 1967-го. Он совершенно убежден в том, что теперь ему откроют дверь на телевидение с центрального входа, но он ошибается примерно во всем. Ничего не изменилось. Никогда ничего не меняется. Телевидение осталось все таким же глупым и бессмысленным. Там все также играют веселые песенки белые кантри-певцы, а темнокожие выступают в рубрике «цирк уродов». Про беспорядки слышали лишь студенты и странные хиппи, а в центральной Америке до сих пор не слишком рады темнокожим в барах. Про Джими пишут в газетах и журналах, но никто не собирается приглашать его в эфир. Мало ли, чего можно ожидать от парня в цветной рубашке и с афро на голове. Его не стоит оставлять один на один с американцами. На самом деле все на телевидении уже не столь регламентировано, но так описывает ситуацию Джеффри, у которого попросту нет никаких контактов с телевизионщиками.

Джеффри надеется на то, что Джими сразу приступит к записи нового альбома, но вместо этого он напивается по вечерам в барах и собирается домой, в промозглый и ветреный Сиэтл.

Продюсер еще несколько месяцев назад предложил Джими вложится в открытие клуба, но по возвращении Джими предлагает переделать его в студию звукозаписи. Ремонт практически опустошает карманы Джими, и он перестает что-либо понимать. Он ведь самый оплачиваемый рок-певец в мире, почему у него нет денег даже на ремонт собственной студии?

Они с Джеффри начинают ругаться по самым разным поводам, но Майкл всегда вовремя замолкает и уходит, бросив на стол упаковку со снотворным, без которого Джими уже не представляет жизни. Джеффри хочет, чтобы Джими засунул свое мнение куда подальше, воссоединился с группой и начал наконец работать, но ни у кого из музыкантов уже нет ни на что сил. Майкл все же уговаривает их выступить в полном составе на фестивале в Денвере, а потом соглашается с отпуском на шесть недель. Джими покупает билет на самолет и летит в промозглый Сиэтл, чтобы вернуться с триумфом, а не попрощаться. Его отец, брат и даже соседи замечают, насколько уставшим он выглядит, но никому не приходит в голову предложить ему помощь. Он напивается, глотает таблетки без конца, знакомится с девушками и снова пьет. Ровно так и должен вести себя рок-певец.

В августе 1969-го года Хендрикс и его группа должны выступить на Вудстоке. К тому моменту это главный фестиваль в стране. Здесь не просто играют музыку, здесь буквально создается свобода. Все самые прогрессивные люди страны собираются под открытым небом, чтобы услышать лучших музыкантов и услышать о том, что они думают. Джими с группой долго готовился к этому событию. Они должны закрывать фестиваль, и это невероятная ответственность, из-за которой он перестает спать вовсе. Джими, к своему удивлению, замечает, что белая девушка с голосом Ареты Франклин превратилась за несколько лет в настоящую звезду. Он даже подходит к ней, чтобы восхититься ее голосом, но оказывается, что она уже не в состоянии принять комплименты.

Три дня на фестивале Джими с группой веселится, пьет и употребляет все, что может помочь не заснуть, не пропустить что-то важное, ведь оно здесь происходит каждую секунду.

Они должны закрывать фестиваль в двенадцать ночи, но концерт все затягивается, а Джими отказывается выходить не последним. Он должен закрывать фестиваль, и не имеет значения, в какое время ему придется это делать. Проходит еще восемь часов. Солнце успевает согреть Вудсток первыми лучами. Из первоначальных 400 тысяч человек не спит только 30, когда выходит Джими и начинает играть. Он завершает сет, сумев растормошить всех, кто был в округе. И вот в финале он подходит к краю сцены и начинает играть на гитаре мелодию, которую здесь знает каждый. Сонные, пьяные и не вполне адекватные молодые люди в цветных рубашках, свободных платьях и с тысячей фенечек на руках вдруг понимают, что это та самая мелодия. Это гимн. Этот человек на сцене вдруг говорит им, что они не маргиналы и ничтожества, при виде которых приличные семьи переходят на другую сторону улицы или презрительно кривятся, делая вид, что от них дурно пахнет, они точно такие же граждане этой страны, что и все. Просто их не показывают по телевизору. 400 тысяч никому не нужных людей в одном месте. Зал стихает, и тут звуки гимна начинают перемежаться «трюками». Джими имитирует звуки подлетающего самолета и бомбардировки, звуки взрывов и пуль. Все тут же вспоминают о том, что за тысячи километров отсюда американские войска сжигают напалмом целые деревни, оставляют рвы, наполненные трупами ни в чем не повинных людей и бомбят города Вьетнама. И это их страна. Все эти люди привыкли считать себя отбросами общества и лишними людьми, но сейчас их стало слишком много, чтобы от них могли все так же отмахиваться. Хиппи на этом фестивале имеют точно такое же право на гимн, как и добровольцы, которые сейчас тренируются на многочисленных военных базах. Очень много трюков на фоне гимна, сыгранного на электрогитаре.

На следующий день Хендрикса приглашают на вечернее шоу в прайм-тайм. Ведущий называет его лучшим гитаристом в мире.

– Ну, по крайней мере, лучший гитарист из те, кто сидит на этом стуле, – шутит Джими, а ведущий уже спрашивает его про исполнение гимна.

Джими уже знает, что за эту выходку он может сесть в тюрьму, но успевает сказать:

– Это ведь и есть Америка сегодня.

– Но мы должны вспомнить, что Джими ведь наш парень, ты ведь служил в армии США, я правильно помню? – успевает ввернуть ведущий, и дальше Джими остается лишь оправдываться за свою службу в армии.

После этого выступления о Джими узнает вся Америка. Он хочет выступать со своей новой группой Band of Gypsys, но все трещит по швам. Они без конца ссорятся, а Джеффри убеждает его воссоединится и снова стать Jimi Hendrix Experience.

– В последний раз. Закончите альбом, отыграете тур, и потом будете думать, – убеждает его Джеффри.

И он соглашается. В последний раз. Они работают над альбомом Cry of Love, едут в тур по Европе, где играют на крупнейших площадках мира. Все чувствуют, что Джими на пределе. Он ведет себя также, как и всегда: находит девушек на одну ночь, много пьет, а чтобы заснуть, ему требуется несколько таблеток снотворного. Наутро он всегда чувствует себя еще хуже, чем вечером накануне.

Джими Хендрикс и Майкл Джеффри. Нью-Йорк. 1969 г.

Последним пунктом перед возвращением в Лондон у них стоит Западная Германия. 5 и 6 сентября они должны выступать в Фемарне, где проходит фестиваль любви и мира, но пятого разражается дикий ливень, а там обустроена сцена практически без навеса. Вся техника буквально плавает в воде. Выступать в таких условиях означает умереть от электрического тока. Джими выходит на сцену и извиняется за отмену концерта. Когда на следующий день он выходит на сцену, кто-то с издевкой ему кричит:

– Не боишься дождика?

Весь зал начинает смеяться и улюлюкать. Джими отыгрывает сет и в бешенстве уходит со сцены. Несколько дней он не может заснуть даже со снотворным. Ему кажется, что все рухнуло, хотя у него уже случались неудачные выступления, и даже намного хуже того, как прошел концерт в Фемарне.

Спустя несколько дней они возвращаются в Лондон. Вместе с Джими летит Моника Данеманн, фигуристка, с которой он познакомился в туре. Вернувшись в Лондон, он договаривается о встрече с Чесом Чендлером, чтобы обговорить рабочие вопросы и выяснить, чем грозит расторжение контракта с Джеффри, благодаря которому самый оплачиваемый рок-музыкант в мире может себе позволить разве что выпить в баре. Они с Чесом отправляются в рейд по клубам Сохо, в одном из которых Джими даже снова выходит на сцену. Он все еще чувствует себя ужасно, но завтра ему не нужно ни в аэропорт, ни на студию звукозаписи. Распрощавшись с Чесом, Джими с Моникой едут к себе в отель. Ему впервые за долгое время можно просто поспать. Даже нужно. Вот только память без конца подбрасывает какие-то эпизоды тура, которые он проигрывает в голове раз за разом, и ни Моника, ни алкоголь, ни снотворное ему не могут с этим помочь. Калейдоскоп воспоминаний затягивает, и он решает принять еще одну таблетку. Моника презрительно смотрит на вспотевшего и пьяного бойфренда, а затем уходит в другую комнату. Где-то через полчаса она услышит хрипы, но решит, что Джими тошнит, и в бешенстве подтянет к себе одеяло. Наутро выяснится, что Джими Хендрикс умер той ночью, захлебнувшись рвотными массами. В его крови не будет обнаружено следов каких-либо веществ, только немного алкоголя и пара таблеток снотворного. Ему было 27 лет. Майкл Джеффри, которого все обвиняли в доведении певца до той стадии истощения, которая его убила, умер спустя пару лет в 1973-м году при очень странных обстоятельствах.

Анализ

Джими Хендрикс фактически вырос без матери. Его отец-алкоголик привык переживать все эмоции с помощью выпивки. Это сделало мужчину грубым, безэмоциональным и непредсказуемым. В их семье не было принято как-либо проявлять эмоции, кроме как при помощи алкоголя, а для Джими это было очень травматично. Будучи очень эмоциональным ребенком, он при этом страстно желал одобрения отца, брата, коллектива, хотел всем понравиться и для всех быть удобным. В какой-то момент в его руках оказалась гитара, и он вдруг понял, что есть нечто, в чем он может быть лучшим. До этого момента он всегда чувствовал себя хуже остальных: его семья беднее самых бедных, он темнокожий, а на его рубашке то не хватает пуговиц, то пятна чернил на манжетах.

Гитара помогает Хендриксу выражать эмоции и становится буквально частью его самого, продолжением его руки и способом разговаривать с миром. Здесь кстати весьма символично, что в конце своих выступлений он начинает сжигать собственный инструмент. И он делает на нее ставку All In, ставит на кон всю свою жизнь. Он сознательно отказывается от учебы, работы, друзей и любых близких отношений, ради одной только возможности играть на сцене то, что считает нужным. Естественно, он очень нервно воспринимает, когда кто-то со стороны пытается вмешаться в его способ говорить с миром.

Джими ненавидит все новое и боится учиться чему-то, особенно если есть вероятность, что в этом он не будет лучшим. Из-за этого ему пришлось отказаться от всякого рода близких отношений. В ранних интервью он часто упоминал, что его интересуют лишь музыка и девушки. Он был бесконечно влюбчивым человеком, легко формировал привязанности, но безумно боялся появления чувств. В своих записях он постоянно упоминал про влюбленность в Кэти Этчингем, но не позволял себе встречаться с ней чаще пары раз в месяц, так как она могла отвлекать его от работы. Эта сверхфиксация помогала ему концентрироваться и совершенствоваться в своем деле, но постепенно привела к обсессии. Каждое следующее выступление должно быть лучше предыдущего. Каждая следующая запись должна поразить еще больше. Он уже физически перестал справляться с поставленными задачами, и тогда начал помогать алкоголь. Он стал для него еще одним способом проявлять эмоции. Порция виски помогала ему выместить накопившуюся агрессию, а потом списать все на действие спиртного. Сверхконцентрация на работе вместе с алкоголем привели к хронической депрессии в весьма запущенной стадии. У него начались проблемы со сном из-за обсессивного желания сделать лучше, переделать запись, доказать всем свое мастерство… Все это привело его к крайнему истощению, из которого вполне могли бы вытащить друзья или девушка, но близких и авторитетных людей в его окружении попросту не оказалось. Его ставка сыграла, но приз его убил.

Дженис Джоплин. Некрасивая

Январь 1963 года. Техасский университет в Остине

«Если, хиппи верят в то, что мир может стать лучше, то битники знают, что лучше не станет, и говорят: “Да пошел этот мир к черту, будем отрываться и хорошо проводить время”».

Дженис Джоплин

Уставшее январское солнце щедро рассыпает сегодня свои лучи по Техасу. Веселая молодая девушка в возмутительно драных джинсах, яркой рубашке с жилеткой и чисто техасской шляпе идет по узкой дорожке университетского городка и что-то очень оживленно рассказывает шагающему рядом хмурому парню. На нее то и дело оборачиваются и начинают хохотать. Чеду Холмсу это уже начинает не нравиться. Он замечает несколько человек, листающих какой-то журнал, и не может объяснить, почему вдруг это начинает его нервировать.

– Чертов студенческий журнал. Каждый год там устраивают что-то вроде конкурса талантов, – поясняет девушка.

– Тогда ты точно победила во всех номинациях, – натужно шутит Чед, пытаясь отогнать от себя необъяснимую тревогу за Дженис. Девушка вдруг вскидывает голову в шляпе и машет кому-то.

Трое студентов Техасского университета оживленно обсуждают новый выпуск журнала. Каждый год здесь перед Рождеством проводят конкурс и объявляют лучших и худших студентов по разным номинациям, иногда серьезным, а иногда – не очень. Сегодня вышел этот главный выпуск, и его уже прочитали практически все.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

В мировую историю рока Хендрикс вошел именно с такими оригинальным написанием имени с одной «м».