скачать книгу бесплатно
Бессребреник продолжал дремать в качалке, давно погасшая сигара упала на пол к его ногам.
Когда он проснулся, уже темнело. Он потянулся и подумал, что пора сходить на телеграф за деньгами из «Нью-Йорк геральд». Пять шиллингов – это целое состояние.
Когда он встал, два человека, которых он перед тем мельком заметил, стояли у выхода из салуна.
Один из них обратился к джентльмену с американской фамильярностью:
– Послушайте, джентльмен, вы, наверное, не откажетесь выпить с нами «воскресительного»?
Это питье, состоящее из самой адской смеси, на вкус похожее на крепкую водку и страшно обжигающее рот, любимый напиток западных янки.
– Пожалуй, – отвечал Бессребреник, знавший, как следует отвечать на подобную любезность и не желавший нажить себе новых врагов.
Хозяин салуна налил три стакана, гости чокнулись и выпили залпом – жадно, по-американски, как люди вечно занятые, ищущие в питье не удовольствие, но быстрое, мгновенное опьянение.
Обыкновенно очень умеренный, Бессребреник не ударил в грязь лицом и выпил, дабы доказать этим молодцам, что и он не слабак.
Однако через несколько минут после того, как проглотил водку, он почувствовал, что ноги у него слабеют, в глазах рябит и мысли путаются.
Он снова уселся в свою качалку и после тщетной попытки стряхнуть странное оцепенение, овладевшее им, погрузился в свинцовый сон.
Двое товарищей засмеялись, и один из них сказал буфетчику:
– Чистая работа, Нэб, твое снадобье – чудодейственное питье.
– Проспит по крайней мере шесть часов.
– Вот тебе два доллара за труды, и до свидания.
Было семь часов вечера.
В три часа утра Бессребреник проснулся с тяжелой головой, словно стянутой железным обручем, с отвратительным привкусом во рту и весь разбитый.
Он лежал, растянувшись, под столом, как записной пьяница, которому пол кажется матрацем.
Вокруг раздавался храп упившихся бандитов. Воздух был пропитан запахом табака и алкоголя. Было совершенно темно.
Бессребреник с трудом собрался с мыслями, едва понимая, как он мог очутиться в такое время в таком месте.
Он попытался на ощупь найти выход из притона. Шум и бесцеремонность, с которой он ставил ноги в тяжелых сапогах на головы спавших, вызвали бурю ругательств в его адрес. Он пытался объясниться, но брань усилилась. К несчастью, Бессребреник не знал расположения комнаты. Он наткнулся на стол, уставленный стаканами, блюдцами, бутылками, и все полетело вниз со страшным треском.
Один из пьяниц схватил револьвер и выстрелил в том направлении, откуда слышался шум.
При свете выстрела в ту минуту, как пуля разбила вдребезги несколько бутылок, Бессребренику удалось рассмотреть дверь.
Остальные пьяницы, разбуженные выстрелом, отвечали тем же и подняли перестрелку.
Бессребреник присел и, скрывшись таким образом от пролетавших пуль, добрался наконец до двери и благополучно выбрался на улицу.
Все небо, улицы и дома были залиты зловещим, багровым светом.
Со всех сторон среди гула толпы раздавались резкие крики. Бессребреник бегом направился в сторону зарева. Через несколько минут он очутился на площади – той самой, где при въезде видел толпу пляшущих в рубашках граждан.
У него вырвался глухой крик. В пятидесяти метрах перед ним догорало роскошное жилище миссис Клавдии Остин.
Магазины, службы, склады – все сгорело в несколько часов.
Остались лишь бесформенные развалины, по которым пробегали языки пламени.
Бессребреник обратился с вопросом к прохожим, смотревшим в понятном волнении на страшное зрелище.
Никто не знал ничего. Пожар случился внезапно, и огонь охватил все сразу.
– Но миссис Клавдия Остин! Где она?
– Никто не знает… Она исчезла.
Глава XII
В сущности, поначалу миссис Клавдия внушала Бессребренику всего лишь любопытство с некоторым оттенком презрения.
Видя в ней только эксцентричную особу, вечно гоняющуюся за рекламой, за сильными ощущениями, за чем-нибудь необычайным, он с первого взгляда отнесся к ней как к одной из полупомешанных, сумасбродные выходки которой выводили его из себя.
Обстоятельства, вновь столкнувшие джентльмена абсолютно помимо его воли с молодой вдовой, заставили узнать ее поближе. Вынужденный какое-то время бывать в ее обществе, он открыл в ней качества, пробудившие его симпатию.
Общим между ними было, пожалуй, лишь состояние финансов, по которому они прозвали себя мистер Бессребреник и миссис Бессребреница, да одинаковое отвращение к условностям и страсть к совершению невозможного. В конце концов Бессребреник постепенно привыкал видеть в миссис Клавдии мужественного товарища, присутствие которого было ему приятно; но все же, по всей вероятности, он скоро бы расстался с нею, предоставив ей самой выпутываться из сложившейся ситуации, так как знал, что в Америке красивая женщина, в особенности молодая, даже если у нее несколько миллионов долгу, не пропадет. Но несколько часов тому назад она оказала ему одну из тех услуг, после которых порядочный человек уже не считает себя свободным. Не боясь пьяной грубой шайки, она мужественно, рискуя своею жизнью, спасла его. Бессребреник понимал, что без вмешательства миссис Клавдии его песенка была бы спета, и относился к ней, за неимением иного чувства, с благодарностью.
И поэтому при известии о ее исчезновении его всего охватила мысль: «Отыскать ее!.. Спасти!»
В первую минуту бедность, сорок миллионов метров – все было забыто, но затем, как человек, заботящийся о выполнении формальностей, Бессребреник подумал: «Можно одним разом поймать двух зайцев. Ну, Бессребреник, в путь-дорогу, нечего терять времени!»
Он составил себе план действий, и ничто не могло удержать его от исполнения принятого намерения.
Бессребреник смешался с толпой и стал расспрашивать людей, ища хоть какую-нибудь нить, которая могла бы навести его на след молодой женщины.
После многих усилий, наслушавшись грубостей и брани, он узнал от какого-то пьяного ирландца, что недавно проехала повозка, окруженная несколькими вооруженными людьми, в которой что-то белело.
– Женщина? – со страхом спросил Бессребреник.
– Доподлинно не знаю… – отвечал пьяница. – Может, просто узел. Повозка ехала быстро.
Основываясь на этих неопределенных показаниях, Бессребреник решил приняться за розыски.
Накануне сильно подгулявшие и до полусмерти пьяные ковбои, зная, чем потчуют в салунах, оставили на улице оседланных и взнузданных лошадей, не сомневаясь, что найдут их в целости.
У каждой лошади на плече и ноге ставится клеймо того ранчо, которому она принадлежит, и так как наказание за конокрадство в этих краях самое суровое, то воровство – явление весьма редкое. В случае исчезновения лошади ковбои сотни верст гонятся за вором, и ему нет пощады – его судят судом Линча.
Несмотря на весь риск, которому он подвергался, Бессребреник не побоялся вскочить на одну из этих стоявших без призора лошадей, на седле которой были навьючены одеяло, сумка, лассо и карабин Винчестера, привязанный к луке.
Манера садиться на лошадь выдавала в нем опытного наездника.
В эту самую минуту несколько ковбоев показались на пороге салуна.
– Эй, господин Бессребреник, – крикнул один из них, узнав его, – куда это собрались?
– Куда вздумается, – отвечал джентльмен, не любивший, как мы уже знаем, вопросов.
– А когда же состоятся ваши пятьдесят две дуэли?
– Пятьдесят одна! – поправил Бессребреник, сжимая каблуками бока лошади. – Мистер Терка первым отправился туда, куда последуют все остальные.
Лошадь, простоявшая десять часов, рванулась. К счастью, Бессребренику попалась индейская лошадь, – одно из тех животных, которые кажутся вылитыми из стали, до того они выносливы.
Эти лошади не очень быстры на ходу, но могут несколько дней и ночей идти без питья и пищи. Это довольно массивные на вид кони, на которых можно проделать в день до тридцати миль, если только не очень торопить их.
На следующий день они снова могут покрыть сорок миль; вечером, когда их расседлают, они хорошенько вываляются, съедят несколько пригоршней буйволовой травы и придут спать возле хозяина.
Глядя на их иноходь, с первого взгляда можно подумать, что у этих животных разбиты ноги и они не способны ни на какие усилия.
Ковбои, видя, что Бессребреник оседлал коня, остановились, в первую минуту ошеломленные, но сейчас же тот, который первый заговорил с джентльменом, поднял крик:
– Лови!.. Лови!.. Он бежит…
– Кто?.. Кто?.. – спрашивали хриплые голоса.
– Бессребреник!
– Не может быть… Собака… Негодяй!.. Лови его!.. Лови!
Но конь летел, будто у него к хвосту была привязана горящая головня. Ловко сидя в широком мексиканском седле с кожаной бахромой, Бессребреник оценивал взглядом свои ресурсы. Наличие хорошей заряженной винтовки было ему очень приятно. Кроме нее, тут же оказался непромокаемый плащ, а в сумке – сотня патронов, припасы на два-три дня, сало, маисовая мука, огниво и, наконец, оплетенная фляжка для виски.
Видно, владелец индейского коня был человек предусмотрительный.
Бессребреник, очень довольный своим приобретением, успел ускакать уже метров за пятьсот, когда ковбои наконец догадались пуститься за ним вдогонку.
– Он посмел вызвать всех нас на дуэль, а теперь удирает! – говорили они. – Покажем же ему, чего мы стоим!
Они предположили, что он намеревается ускакать от них в прерию, и хохотали от души, находя подобный план безумным.
– Не знает, дурак, что мы можем месяц не сходить с лошади и гнаться за ним хоть до Канады.
– Нет, вы посмотрите, что это он делает!
Бессребреник, выехав за город, вдруг свернул направо со своего первоначального пути, носившего громкое название дороги.
Человек двенадцать ковбоев, скакавших за ним, тоже свернули, продолжая кричать во всю мочь. Но Бессребреник не обращал внимания на их угрозы, – он искал свежие следы повозки и, не найдя их на дороге, намеревался объехать весь город. Его преследователи были уже близко, и на расстоянии трехсот метров от него одному из них вздумалось выстрелить.
Бессребреник услыхал сухой удар: пуля попала в луку седла и раздробила ее. Пролети она на пять сантиметров дальше – и попала бы в спину всадника.
Конь летел, будто у него к хвосту была привязана горящая головня
Брови Бессребреника сердито сдвинулись, и он весь вспыхнул. Немедленно спешившись, он из-за лошади, стоявшей как вкопанная, прицелился в скачущих.
Ковбои пригнулись к седлам и растянулись плашмя. Но ухищрения их были напрасны: Бессребреник с необычайной быстротой метко выстрелил в красную рубашку, алевшую как мак на спине одной из лошадей, – тело конвульсивно взвилось над седлом, мелькнули в воздухе руки, и ковбой бездыханной массой свалился на землю. Привычная лошадь Бессребреника не шелохнулась. Джентльмен подождал полминуты, пока рассеется дым, и намеревался еще раз выстрелить, но увидел, что ковбои по его примеру тоже спешились.
Теперь Бессребренику был виден лишь ряд ружейных дул, выставившихся из-за седел, разглядеть же лица, скрывавшиеся за вьюками, он не мог.
Ковбоям нельзя было выглянуть, не рискуя жизнью, но и Бессребреник со своей стороны не мог пошевельнуться из-за опасения стать мишенью для выстрелов своих противников.
Оба воюющие лагеря бездействовали.
– Эти мошенники, кажется, хотят заставить меня осесть здесь пожизненно! – проворчал Бессребреник. – Ан нет, они затевают что-то новенькое.
Ковбои действительно начали выполнять довольно оригинальный маневр, который в конце концов должен был приблизить их к противнику.
Скрываясь за лошадьми, они заставляли последних продвигаться шаг за шагом вперед, и при том спиралью. Бессребреник видел, что скоро они закончат окружение и ринутся на него со всех сторон, чтобы смять, уничтожить его. Ему стало не по себе.
– Но, – воскликнул он вдруг, – дурак же я право! Есть же средство остановить этих наглецов, которые бесят меня, стоит только…
Он не договорил и выстрелил.
Одна из лошадей, которой пуля попала в висок, растянулась неподвижно. Ковбой, скрывавшийся за ней, бросился плашмя на землю позади нее.
Вся шайка на минуту замерла на месте.
– Отлично! – сказал Бессребреник. – Жаль только ни в чем не повинных лошадей.
Ковбои, казалось, были в крайнем замешательстве: они начали понимать, что потеряют больше, чем приобретут, но врожденное упрямство не позволяло им свернуть с пути, на который они ступили.
Под прикрытием лошадей поспешно состоялся военный совет. Один из ковбоев, более благоразумный и смелый, предложил отступить. Другие набросились на него с проклятиями и бранью, которые долетели до слуха Бессребреника.
Джентльмен, не подавая виду, что обращает внимание на этот шум, воспользовался коротким затишьем, чтобы выполнить чрезвычайно смелый маневр: повесив ружье на седло, он уцепился рукой за лошадиную гриву, ногу сунул в стремя, а свободной рукой острием ножа уколол лошадь в бок.
Только индеец или клоун могли проделать подобный пируэт на виду у неприятеля, для которого жизнь не стоила и ломаного гроша. Конь совершил отчаянный прыжок и помчался, унося неустрашимого седока, которого еще и прикрывал собой. Бессребреник направлял его параллельно линии ковбоев, так что они не могли его видеть и пули их в крайнем случае попали бы в лошадь, а не в него.
В первые минуты ковбои подумали, что лошадь вырвалась, а сам он притаился в высокой траве. Им и в голову не пришло, что этот белоручка, не тронутый даже загаром степей, осмелился проделать такой маневр, перед которым отступали самые храбрые из них, и с громким хохотом они устремились к тому месту, где предполагали захватить джентльмена, дабы заставить его расплатиться за нанесенную обиду. Каково же было их разочарование, когда первый из них, разгадавший хитрость, взревел:
– Дураки, разве не видите, что мошенник удрал!
С громкими ругательствами ковбои бросились к лошадям и поскакали галопом вдогонку.
Но Бессребреник воспользовался их минутным заблуждением. Острие ножа по-прежнему царапало бок лошади, и она летела как стрела, догнать ее уже было немыслимо. С изумительной быстротой и ловкостью джентльмен вскочил в седло и пригнулся к шее животного, не перестававшего мчаться вперед.
Ковбои не могли прийти в себя от изумления.
– Мы не отстанем от него, хотя бы пришлось скакать до самой преисподней! – вскричал один из них, вонзив огромные мексиканские шпоры в бока своей лошади.
– Да, да! До самой преисподней! – вторили остальные, скрежеща от бешенства зубами.
