скачать книгу бесплатно
– Эмм, – Иванов замялся. – Это просто побочное действие, оно никоим образом не было запланировано. И, в конце концов, это же ерунда. Не стоит и вспоминать. Давайте сегодня начнём вот с чего. Какое у вас зрение?
– Минус пять.
– Проверим?
Я пожал плечами.
– Ну-ка, снимите очки.
Я снял очки и положил на стол перед собой. Иванов встал, достал из шкафа листочек с буквами разного размера и закрепил магнитом на доске метрах в пяти от меня.
– Читайте.
– Ш, Б, М, Н, К, – сказал я.
– Ничего подобного, – ответил Иванов. – Это не стандартная таблица. Там написано «Ж, В, Ш, П, Х». Да вы слепы, как крот, просто обманываете окулистов. Думаю, тут даже не минус пять, а больше. Что же… Предлагаю попробовать новый эксперимент. Отключим вас от реальности чуть сильнее, чем в прошлый раз. Пойдёмте. Очки оставьте.
Он встал и, обогнув кресло, направился в соседнюю маленькую комнату. Я с некоторым беспокойством двинулся за ним. Иванов открыл дверь, за которой я своими слегка ослепшими глазами увидел длинную крутую лестницу, ведущую вниз. Он развернулся в дверном проёме, улыбнулся мне странной двусмысленной и расплывчатой улыбкой и произнёс:
– Ну, что же вы еле ноги переставляете? Идёмте же!
Я следовал за его подтянутой фигурой по лестнице, держась за холодные ржавые перила. Мы опускались в подвал, где за следующей дверью оказалось небольшое помещение. В углу стояла торчком старорежимная металлическая койка, вдоль стены напротив шли стеллажи с грудами мусора, а середину комнаты занимал хрустальный гроб. Точнее сказать, это было нечто вроде большого аквариума на высоких ножках, скреплённого мощными металлическими уголками, но напоминало мне сооружение именно гроб. Внутри была налита прозрачная жидкость – я надеялся, что вода.
– Раздевайтесь, – сказал Иванов.
– Что? – не понял я. – Зачем?
– Следующая часть нашего эксперимента, – пояснил Иванов. – Честно признаюсь, идея не моя. Вы будете лежать в жидкости, имеющей плотность и температуру вашего тела. Вы не сможете ничего видеть, а слышать будете только мой голос.
Я немного растерялся.
– У меня и плавок-то нет, – сказал я.
– Ну, раздевайтесь полностью, все же свои, – отмахнулся Иванов.
Я был не вполне согласен с этим утверждением, и Иванов, должно быть, прочёл это в моём взгляде.
– Ну откуда эта ненужная стыдливость?! – воскликнул он. – Всё время с вами какие-то сложности. Разденьтесь и прикройтесь потом вот этим, что ли.
Он придвинул ко мне стул, на котором лежало нечто вроде резинового коврика. Затем подошёл к аквариуму и опустил в него руку.
– Остыло немного, – заметил он сокрушённо. – Сейчас.
Иванов извлёк из кучи мусора на стеллаже огромный кипятильник, воткнул в розетку и сунул в аквариум.
– Думаю, – сказал он, – пары минут достаточно.
Я начал раздеваться.
– Да не смотрю я, не смотрю, – буркнул Иванов, поправил очки и картинно отвернулся в стену.
Сняв трусы, я обмотал вокруг талии коврик и, как мог, закрепил его на поясе. Иванов, взглянув на меня, сказал:
– Хорошо. Наденьте ещё вот это.
На стуле лежали два резиновых раструба с ремешками. Я растерянно смотрел на них, пытаясь понять предназначение.
– Да на руки же, на руки! – раздражённо объяснил Иванов. – Чтобы не щупать стенки резервуара.
Он сунул руку в аквариум и чертыхнулся.
– Кажется, горячевато. Ну, ничего. Вы своей массой уравняете баланс.
Он вынул кипятильник, выдернул из розетки и повернулся ко мне.
– Так. Что ещё? Да…
Пошарив на стеллаже, он извлёк ещё пару предметов, а затем надел мне на лицо маску для подводного плавания с замазанными синей краской окулярами. Я перестал что-либо видеть кроме расплывчатых пятен краски. Маска сжимала мой нос, чтобы я через него не дышал.
– Сейчас подключим вас, – пробормотал Иванов.
Через мгновение я почувствовал на голове тугие наушники.
– Вроде бы они должны быть герметичными, – раздался голос Иванова в моих ушах. – Надеюсь, во всяком случае. Будете слушать меня через них. Ну, залезайте. В проводе не запутайтесь.
– Как? – я чувствовал себя глупо.
– Да вот же, я вам табуреточку поставил, – отозвался голос Иванова.
Я вслепую шагнул вперёд, ударившись голым коленом о табуретку. Нащупал её, влез, ухватился за борт аквариума. Перекинул ногу.
– А! – вскрикнул я от неожиданности. – Горячо.
– Да ничего, сейчас привыкнете, – отозвался Иванов. – Садитесь, протягивайте ноги.
Я осторожно погрузил в воду нижнюю часть тела. Вода выталкивала сильнее, чем это бывает в обычной ванной. Пара капель попала мне на губы, и я ощутил привкус соли. Понятно.
– Возьмите в рот трубку, – сказал Иванов. – Будете дышать через неё. И ложитесь.
В моём рту внезапно оказался склизкий резиновый шланг диаметром сантиметра полтора. Я плотно обхватил его губами и откинулся назад. Моё тело закачалось в жидкости. Было, пожалуй, даже слегка приятно. Дышать оказалось легко.
– Для начала, – заговорил Иванов, – постарайтесь успокоиться и расслабиться. Представьте, что вы купаетесь в море. Вы погружаетесь в тёплую воду. Она ласкает вас, сквозь слой воды пробиваются лучи южного солнца. Вокруг плавают рыбки… Вы же не боитесь рыбок?
Я чуть не раскрыл рот, чтобы ответить «Нет».
– Расслабьте все ваши мышцы, – продолжал Иванов в наушниках. – Слейтесь с водой. Будьте как она. Каждая клеточка вашего тела расслаблена. Всё, что вы должны сейчас чувствовать – это как пульсирует кровь в кончиках ваших пальцев. А теперь я начну подавать эликсир…
На очередном вдохе я почувствовал, как мне в рот льётся противная жидкость. Я попытался дышать, но горло всё заполнилось жидким эликсиром, и я понял, что захлёбываюсь. В панике я выпустил изо рта шланг и продолжил давиться уже водой.
Страх отключил мне остатки рассудка. Я задёргал что есть дури ногами и руками, словно надеясь всплыть. Моя рука с размаху врезалась в стеклянную стенку, и я почувствовал, что стекло лопнуло, после чего догадался, наконец, сесть и срыгнуть воду. Я стащил с себя маску, прокашлялся и наблюдал, как остатки воды покидают аквариум, изливаясь на пол подвала.
– Вот же я кретин! – сокрушался Иванов, отойдя на безопасное расстояние. – Не догадался, что вы так дышать не сможете. Ну ладно, что-нибудь придумаю в следующий раз. Вылезайте пока.
Я перевалился через бортик, слез на табуретку и спрыгнул на пол. Кожа была красной после пребывания в горячей воде. Я начал дрожать – в подвале было не жарко. Что-то бежало по моей руке. Я взглянул на запястье и перепугался – из-под раструба приличной струйкой бежала кровь.
Я принялся сдирать раструб.
– Да не переживайте, – сказал Иванов. – Ничего с вами не случится. Вы же не в тёплой воде сейчас. Остановится.
Он помог мне освободиться от раструбов и наушников и осмотрел рану.
– Сейчас, – сказал он. – Йодиком смажем…
Через секунду я подпрыгнул от сильного жжения в ране.
– Упс, – сказал Иванов, закрывая пузырёк. – Извините, я рядышком хотел. Подуйте.
Я от растерянности подул в пространство перед собой. Иванов склеил края моего пореза полоской чёрной изоленты.
– Профессор… – пробормотал я. – А полотенца не дадите?
Иванов сделал вид, что осматривается вокруг.
– Даже не знаю, чем вам помочь. Ну, пойдёмте наверх. Там должно быть теплее.
Я кое-как вытерся своей футболкой и, прихватив с собой ком одежды и ботинки, пошёл за ним. Я всё ещё дрожал, когда на лестнице Иванов обернулся ко мне и спросил:
– А вы себя как, собственно, чувствуете? Вы должны были прилично эликсира наглотаться.
Его фигура неясно маячила надо мной и расплывалась в тумане. Мне показалось на мгновение, что я уже стоял раньше на этой лестнице, так же дотрагивался до стены, удивляясь её нереальности, и хватался за уползающие перила.
– Нормально чувствую, – ответил я. – Голова только кружится. А вообще паршиво вы планируете эксперименты.
Добравшись до своего кресла, я плюхнулся в него и закрыл глаза.
– Так, – сказал Иванов, садясь напротив. – Раз вы всё равно будете сохнуть, давайте немного продолжим. Надеюсь, полученная вами доза препарата достаточна. Расслабьтесь.
– А фена у вас нет? – спросил я, не открывая глаз.
– Нет, – ответил Иванов. – Давайте не будем думать о том, что происходит сейчас и здесь. Представьте себе, что вы идёте, скажем, по улице. Рядом никого нет. Просто город. Попробуйте представить и описать, что вы видите.
Я вздохнул. Мне не хотелось ничего представлять.
– Я иду медленно, – сказал я. – Мне холодно…
– Меня интересует ваше визуальное восприятие, – сказал Иванов.
– Я дрожу, – продолжал я. – Мне хочется есть. Живот болит. Сильно, справа.
– Что вы видите? – настаивал Иванов.
– Темно, – сказал я. – Жёлтая виолончель. Жёлтая виолончель…
– Что ещё за виолончель?
– Я иду к мусорным бакам, – сказал я.
– Вы видите какие-нибудь надписи? – спросил Иванов. – Можете прочитать?
– Вывоз мусора, – сказал я. – С восьми ноль-ноль…
Я иду по хмурому, плохо освещённому двору. Слева вверху покачивается голубой огрызок луны.
– Очки, – бормочу я. – Это многое объясняет…
На самом-то деле, это ничего не объясняет. От того, что человек потерял очки, мир не становится синим. Да и дымка, витающая вокруг меня – не просто отсутствие резкости. Вот, предположим, захочу я прочитать табличку на том мусорном контейнере, что стоит метров за пятьдесят от меня – я же вполне спокойно смогу это сделать. Мне достаточно захотеть, и дымка рассеивается. Буквы и цифры чёткие, словно находятся рядом и хорошо освещены. «Вывоз мусора с 8-00».
Как же тяжело ковылять к этим бакам. Тряпки на ногах поистёрлись, одна почти свалилась. Горло режет так, что больно не только глотать, но и дышать. А глотать всё равно нечего, кроме собственной слюны. Я вспоминаю огрызок батона, оставленный мной так недавно на остановке. Его можно было оттереть от грязи и съесть. Да что там – я бы сейчас и блевотину саму съел с удовольствием. В животе жжёт. Ноги заплетаются. Так вот почему я иду к мусорным бакам – в них может быть еда. Сейчас же люди часто так делают. Купят, скажем, две палки колбасы, не подумав. А потом понимают, что им нужна только одна. И вторую выбрасывают на помойку. Или притащат домой сыр зелёный, а потом вспоминают, что он им под цвет обоев не подходит…
Я хватаюсь рукой за край бака. Кружится голова. Пытаюсь вытащить верхний пакет с мусором. Он рвётся. Пустые бутылки. Памперсы. Упаковка от колготок. Не то. Отбрасываю пакет. Следующий. Завязан. Пальцы трясутся. Хорошо, что ногти корявые и длинные. Рву пакет. О! Это же картофельные очистки! Сую в рот, жую. На зубах скрипит песок. Баночка из-под детского питания. На стенках осталось чуть-чуть. Пальцем выковыриваю сиреневое пюре вместе с зелёной плесенью, ем. У меня пир. Отодвигаю пакет и вижу потёртый, смятый ботинок. Надо же, какая удача! А вот и второй. Откапываю оба, осматриваю. Грязные, форму потеряли, вот здесь чуть надорвана подошва, но в целом ботинки вполне нормальные. Размер, похоже, мой или чуть больше.
Справа от меня раздаётся шуршащий звук. Крыса? Звук повторяется. Нет. Это чья-то речь. Невнятная, шепелявая.
– Жолодой шеложек, – доносится до меня. Я поворачиваю голову. В паре метров, у дальнего из баков, возвышается причудливая фигура. Она напоминает очень высокого человека. Метра два ростом, не меньше. Он космат, лицо всё покрыто бородой, из которой торчат ещё и ужасающие, длинные, свисающие усы. Огромные выпуклые глаза сверкают в темноте.
Фигура одета в бесформенный плащ, застёгнутый на несколько рядов пуговиц. Рукава длинные, почти до земли, и заканчиваются огромными раструбами, покачивающимися над асфальтом. Фигура медленно движется ко мне, хотя я не вижу, как переставляются ноги.
– Жолодой шеложек, – повторяет фигура. – Мушорку не рый. Мой мушорка.
Слегка опешив от уставленных прямо в меня налитых фиолетовой кровью белков, я пячусь и пытаюсь ответить:
– Общая мусорка. Вы что её, купили?
– Моё ражрешение, – шепелявит фигура, двигаясь всё ближе. Я начинаю осознавать её размер – чтобы видеть лицо, мне приходится запрокидывать голову. С бороды незнакомца капает густая зелёная слюна.
– Жомж? – вопрошает фигура.
– Да нет, я не бомж, – бормочу я. Чувствую, что надо бы убежать, но сил совсем нет, и меня снова бросает в дрожь – то ли от температуры, то ли от страха.
– Нешорошо, – борода шевелится, издавая звуки. – Мушорки для жомжей.
Он стоит и смотрит на меня, а я на него. Внезапно его рукав начинает вздыматься, приближаясь ко мне.
– Жуку, – произносит он.
– Что? – не понимаю я, но моя рука машинально готовится защищаться, и в ней внезапно оказывается твёрдый, вложенный в неё предмет.
Это яблоко. Блестящее, большое, ярко-фиолетовое.
