Лось и лосось. Фантастические истории

Он со сладкой улыбкой отвесил всем демонстративный поклон и взглянул на часы. Затем перевёл взгляд на настенные.

– Простите, – он наморщил лоб. – А сколько сейчас времени? Все часы показывают бог весть что.

– Ну, вы спросили, – отозвалась Валентина Алексеевна. – Я толком не помню даже, какой у нас год на дворе.

– Ну, как же! – воскликнул полковник. – Тяжёлые времена для России.

– Валентина Алексеевна, – заметил Анатолий Сигизмундович. – У вас на ухе кровь.

Валентина Алексеевна схватилась за мочки ушей.

– Ой! – сказала она. – А где же серёжка?

Она полезла под стол и принялась там шарить – судя по звукам, несколько раз ударившись головой.

– Леночка, – сказал Анатолий Сигизмундович. – Время позднее. Вас есть, кому проводить?

– Не волнуйтесь, – ответила Елена, подкрашивая губы ярко-чёрной помадой. – За мной заедут. У меня сегодня ещё одно собрание, по мистической части. Всем пока и до встречи через две недели.

Она захлопнула сумочку и направилась к двери, цокая каблуками длиннющих блестящих сапог и поигрывая бёдрами, затянутыми в кожаные штаны.

Володя встал из-за стола и робко подошёл к Регине Анатольевне, которая как раз просматривала свои записи.

– Кхм, – сказал он. – Как вам кажется, у нас сегодня хорошо получилось?

– Мне трудно судить, – деликатно ответила Регина Анатольевна.

– Понятно, – кивнул сокрушённо Володя. – Я что-то даже вспомнить не могу, о чём мы, собственно, писали…

– Как всегда, – заметила Регина Анатольевна.

– Ну неужели мы, семь интеллигентных неглупых людей… – пробормотал он, и глаза его заблестели.

Володя махнул рукой и, резко развернувшись, быстро зашагал к выходу.

– Пора и на боковую, – сказал полковник, одевая форменную фуражку. – Воинскую честь – её знать надо.

– До свидания, – сказал Анатолий Сигизмундович.

– Фу! Нашла, – Валентина Алексеевна вылезла из-под стола, отряхнула колготки и попыталась закрепить серёжку на месте, но это у неё не получилось.

– Эх! – сказала она сокрушённо. – Мочку опять зашивать. Ну, всё равно же мне теперь по докторам… Заодно уж. Э… Полковник! А вы не на броневике сегодня?

– Так точно, – ответил полковник. – Подброшу.

– Всего хорошего, – сказала Валентина Алексеевна Анатолию Сигизмундовичу. – Э… А я не в шубе была? Хотя нет, лето же… Что-то всё у меня в голове перепуталось… К врачу, к врачу…

И они с полковником, так же, как и остальные, исчезли в сумрачном коридоре.

Наступила тишина. Регина Анатольевна все ещё сидела за столом, листая блокнотик.

– Региночка, – заговорил Анатолий Сигизмундович, подсаживаясь на подлокотник её кресла. – Мне неловко тебя об этом просить…

– Что, папа? – Регина подняла на него серые, умные глаза.

– Я всегда чувствую себя таким опустошённым после наших заседаний… Этот дом – большой, холодный, каменный… Он словно пустой череп, в котором живём только я и сквозняк…

– Ты хочешь, чтобы я переночевала здесь? – спросила Регина.

Лицо старика стало жалким и жалобным. Морщины, едва заметные до этого, сделались глубокими и превратились в горы и овраги, подобные тем, которые время оставляет на поверхности Земли.

– Да, – сказал он. – Если, конечно, у тебя нет других планов… Я не хочу мешать твоей жизни. Просто пойми старика. Я так жутко чувствую себя один…

– Планов нет, – улыбнулась Регина. – Всё в порядке, переночую. А как же Ефим?

– Что за Ефим? – не понял Анатолий Сигизмундович.

Регина наморщила лоб.

– Не знаю… Почему-то пришло в голову имя…

– Помнится, Артур Шопенгауэр писал… – начал Анатолий Сигизмундович, но Регина засмеялась и положила свою ладонь на его руку:

– Папа, не надо. Мне-то не надо ничего объяснять и доказывать. Я и так знаю, что ты очень умный. Где мне лечь спать? Я уже устала.

– Здесь, внизу, полно свободных комнат, – сказал Анатолий Сигизмундович. – Выбирай любую. Я просто буду знать, что ты здесь.

– Хорошо, папа.

Регина поцеловала его в щёку и направилась в сторону коридора.

Анатолий Сигизмундович встал, заложил руки за спину и стоял неподвижно пару минут. Затем подошёл к выключателю, погасил свет и приблизился к окну.

Там, за окном, царила полная темнота. Не было видно ничего – ни тени, ни отблеска. Впрочем, если сильно напрячься, то можно было представить в небе звезду. И она бы загорелась. И стало бы чуть светлее.

Анатолий Сигизмундович покачал головой, вздохнул и плотно задёрнул штору.

2014, Мытищи.

Сосны

«Я толстею, – думала Лена, лёжа в постели и глядя в потолок. – Трудно оставаться в форме, когда вокруг на триста километров – ни души. Плюс три килограмма за два года. Не так уж и много, но со временем будет всё хуже и хуже».

Часы на тумбочке показывали одиннадцать часов одиннадцать минут, но вставать не хотелось. Не было стимула. Разве что желание выпить таблетку, чтобы прекратилась эта непрекращающаяся, пульсирующая головная боль.

Лена спустила ноги с кровати, нащупала тапочки. Встала и доковыляла до аптечки, которая представляла собой высокий шкаф со стеклянной дверцей, доверху забитый лекарствами. Нашарила спазмалгон и поплелась на кухню.

Кофеварка почуяла её присутствие и, повинуясь заложенной программе, пустила на стол струю шипящего напитка.

– Блин! – вскрикнула Лена, отпрыгивая. – Вот дура!

Последнее можно было отнести как к кофеварке, так и к самой Лене, которая забыла с вечера поставить на место стеклянную чашу. Она вытерла, как могла, лужу, потом потыкала кнопки, чтобы сварить кофе ещё. Наконец налила себе чашку и села за стол. Лена выдавила из блистера таблетку, отправила в рот. Попыталась запить, но кофе оказался слишком горячим.

– Да что же это такое? – пробормотала она, закусив обожжённую губу.

«Должно быть, меня сводит с ума шум из подвала, – подумала Лена. – Или это противное, долгое, тягучее одиночество».

Взгляд уткнулся в стену, где прямо на розовой штукатурке были неровно нарисованы цифры – семь, шесть и ноль. Лена встала, вытерла ноль рукавом и, взяв лежащий рядом кусок угля, написала единицу. Семьсот шестьдесят один день – это слишком много. Особенно здесь.

Она взяла чашку, вышла на крыльцо, вдохнула воздух. Спустилась по деревянным ступеням, поросшим мхом, в сад. Преимущество жизни в одиночестве – можно не думать о нарядах, а весь день проводить в грязной затасканной пижаме.

Лена запрокинула голову, глядя в небо. Их крохотный участок со всех сторон окружали сосны. Лохматые верхушки далеко в вышине качались от ветра. Это успокаивало. Лена подошла к краю участка. Одна из сосен росла внутри забора, пробравшись на их территорию когда-то очень давно в виде шишки. Лена мысленно звала сосну «Боб», поскольку могучий ствол казался воплощением мужского начала.

– Привет, – сказала она, приложив ладонь к шершавой коре.

– Привет, – ответил Боб.

– Ну, как твои дела? – спросила Лена.

– Отлично, – сказал Боб. – Погода просто превосходная.

– А у меня не очень, – Лена прислонилась к стволу спиной и закрыла глаза.

– Я почувствовал, – сказал Боб. – По запаху. От тебя пахнет слезами и депрессией.

– Скажи, – сказала Лена, – в чём смысл жизни? Зачем ты живёшь?

– Всё очень просто, – сказал Боб. – Мне нужно подставлять листочки солнцу и расти, пока это возможно. А живу я потому, что мне это нравится. Я получаю удовольствие от каждого мгновения.

– Ты всего лишь дерево, – сказала Лена. – Всё молчишь и молчишь. Зачем я с тобой разговариваю? Совсем с ума сошла.

Он вытерла навернувшиеся слёзы и зашагала к дому.

– Жалко, что ты меня не слышишь, – сказал Боб.

Лена вошла в гостиную и села напротив экрана. Сеанс должен был начаться через пару минут. Она могла хотя бы причесаться, но ей было наплевать.

Монитор включился, побежала рябь. Потом сквозь цифровые шумы пробилось изображение. Володя в скафандре без шлема, небритый, сидел по ту сторону экрана, словно бы совсем близко, но на самом деле их разделяло несколько парсек. И хотя световой барьер уже давно научились преодолевать, Лена знала, что её муж вернётся не меньше чем через год.

– Привет, – сказал он, улыбаясь. – Мы долетели. Ты… – Тут он осёкся, словно разглядев её. – С тобой всё в порядке?

– Да, – сказала Лена. – Привет. Прости. Тут довольно тоскливо. Ещё у меня постоянно болит голова. И этот шум…

Володя шевельнул губами, словно хотел что-то сказать, но остановился. Потом всё-таки заговорил:

– Может быть, тебе сходить к психологу? Я понимаю, что ты там совсем одна, и…

– Ты что, думаешь, что этот гул мне мерещится? – возмутилась Лена. – Между прочим, я читала в новостях, что многие его слышат в нашей области.

– Я просто думаю, что ты начиталась дурацких новостей.

– Да, я тут одна, – сказала Лена. – И не я в этом виновата.

– Слушай, – сказал Володя, пригладив волосы. Он всегда так делал, когда пытался себя успокоить. – Я не хочу ссориться. Ты же помнишь, как мы вместе радовались, что меня взяли в эту экспедицию. Мне казалось, что ты рада за меня.

Лена почувствовала себя идиоткой.

– Да, – сказала она. – Прости. Как у вас дела? Что, там правда есть жизнь?

– А ты не смотришь телевизор? – удивился Володя. – Об этом только и говорят. Да, жизнь есть, но, похоже, только растительная. Мы так долго готовились вступать в контакт, но, похоже, не с кем. Соберём образцы – и домой.

– Это хорошо, – сказала Лена. – На самом деле… Я горжусь тобой. Просто мне тяжело. Я буду держаться. Прости.

– Всё нормально, – сказал Володя. – Я скоро вернусь. Хочешь – поживи пока у моей мамы.

– Нет, – Лена усмехнулась. – Лучше уж тут.

– Ладно, – сказал Володя. – Мне надо идти. Сейчас собираемся первый раз сами выйти на поверхность. Не грусти. Пока.

– Пока. А… Когда следующий сеанс?

– Давай завтра в это же время.

– Хорошо.

Экран резко потух, оставив её одну в пустой комнате.

Володя оторвался от монитора, вздохнул и направился к шлюзу.

– Как твоя жена? – спросила Саския, присоединяясь к нему.

– Я беспокоюсь за неё, – сказал Володя. – Что-то с ней происходит.

Они вошли в шлюз, где уже стоял, переминаясь на своих четырёх металлических лапах, РОРК.

– Тебе сказать откровенно, что я об этом думаю? – спросила Саския, надевая шлем. Володя мысленно удивился, как её копна курчавых волос поместилась внутри.

– Я могу предположить, – сказал он, надевая свой.

– Нельзя женщину оставлять так надолго, – произнёс голос Саскии уже в его наушниках. – Это противоестественно и, если хочешь, жестоко. Она либо свихнётся, либо найдёт тебе замену.

– Ну, – сказал Володя, – ты тут тоже без своего парня.

– Я – другое дело, – возразила Саския. – Я готовилась к этому несколько лет. И потом, я не одна. Тут ты и РОРК.

– Спасибо, что меня вспомнили, – сказал РОРК. – Выходим.

Шлюз раскрылся. Они спускались по трапу в буйство растительности. Всё вокруг было покрыто густой травой, а впереди простирался лес.

– Мы точно не на Земле? – спросил РОРК, покачивая впереди своими блестящими боками.

– Да уж, – сказала Саския. – Лететь почти два года, чтобы найти здесь обычный земной лес? Это странновато.

– Строго говоря, – сказал РОРК, – деревья не совсем земные, хотя и похожи на сосны. В инфракрасном диапазоне видны отличия.

– Какие? – спросил Володя.

– Вывожу на экраны.

Володя приблизился к РОРКу, посмотрел на картинку на его боку.

– Не понимаю, – сказал он. – что это?

– Какие-то слоистые структуры внутри ствола, – сказал РОРК, – уходящие глубоко в почву. Причём теплые.

– Тёплые? – переспросил Володя.

– На полтора градуса теплее окружающей среды, – уточнил РОРК.

– Любопытно, – сказал Володя.

Они углублялись в лес.

– Всё-таки поражает разнообразие видов, – заметила Саския. – РОРК, ты уже что-то собрал?

РОРК выпустил из брюха тоненький манипулятор.

– Вот сейчас собираюсь взять пару образцов, – сказал он. – Собственно, как я понимаю, это лучшее, что мы можем сделать – набрать чуть-чуть травы, сделать немного фоток и отправиться домой.

– Да, – согласился Володя. – Обидно всё-таки. Я так надеялся найти здесь цивилизацию. Конечно, ценность экспедиции и так очень высока – мы же впервые нашли планету, где есть жизнь, да и для человека здесь комфортные условия.

– Только не вздумайте снимать шлемы, – предупредил РОРК. – Мы пока ничего не знаем о местных микроорганизмах. Воздух очень похож на земной, разве что чуть меньше углекислого газа. Но это не гарантирует вас от возможного заражения.

– Не читай лекции об элементарных вещах, – сказала Саския.

– Тогда я лучше расскажу анекдот, – сказал РОРК. – Отец приводит сына к дереву, которое растёт у дороги возле дома. И говорит ему: «Вот, сынок, когда мне было столько же, сколько тебе, я узнал, что каждый мужчина должен построить дом, воспитать сына и посадить дерево. И я закопал в землю шишку. И выросла за тридцать лет такая высокая сосна. Надеюсь, что и ты посадишь своё дерево». На следующее утро сын прибегает к отцу и говорит: «Папа, на улице гроза, и та сосна, про которую ты вчера рассказывал, упала и раздавила машину соседа». «Сосна? – говорит отец. – Какая сосна?»

– Смешно, – сказал Володя, огибая очередное дерево, похожее на сосну. – Слушайте. Мы идём уже минут десять, и меня не оставляет ощущение, что здесь что-то не так…

– Что именно? – спросила Саския. – На мой взгляд, лес как лес.

Володя остановился.

– Я понял, – прошептал он. – Вы не заметили? Вот этот ряд сосен, вдоль которого мы движемся. Он идеально прямой. Будто…

– Ты хочешь сказать, – изумилась Саския, – что его кто-то высаживал?

– Вот именно, – сказал Володя. – Конечно, другие объяснения возможны, но… Если бы я встретил такой ряд деревьев на Земле, я бы тут же подумал о лесниках.

– Надо сделать более детальную разведку, – сказала Саския.

Она расстегнула сумку на поясе и достала пачку дронов. Распечатав её, вытряхнула всех до одного. Они сверкнули на свету яркими плоскими пластинками и разлетелись.

– РОРК, – сказал Володя, – предлагаю запустить их в разных направлениях и охватить как можно больше территории.

– Что искать? – уточнил РОРК.

– Следы жизнедеятельности разумных существ. И вообще, всё необычное.

– Хорошо, – сказал РОРК. – На всякий случай вывожу на экран картинки с четырёх дронов. Пока могу сказать, что анализ травы ничего особенного не дал. Виды не земные, но ничем принципиально не отличаются. Обычная углеродная форма жизни.

– А это что? – удивлённо спросила Саския, ткнув пальцем в экран.

РОРК увеличил изображение. Дрон снимал скалу, возвышающуюся над лесом. С краёв она была покрыта чем-то вроде лишайника, но сверху оставалась голой. И посреди этого серого пятна лежали останки человека.

– Ничего себе, – сказал Володя. – РОРК, далеко это?

– Километров пятьдесят, – ответил РОРК.

– Ты нас сможешь туда подбросить?

– Разумеется, – РОРК начал трансформацию, выпустив из спины штангу с огромными складными лопастями, а из боков – два сиденья с системой креплений.

Минут через десять они уже приземлились на вершину скалы. Володя отстегнулся первым, подбежал к телу. Оно истлело, оставив от себя только скелет и обрывки комбинезона, сделанного из материала, напоминающего резину.

– РОРК, – сказал Володя, – видишь эту вещицу у него в руке? Как думаешь, что это?

Скелет сжимал между пальцев пластиковый футлярчик с металлическим прямоугольником внутри.

– Учитывая, как эта планета похожа на Землю, – сказал РОРК, – и пользуясь ложными аналогиями, я бы предположил, что это некий носитель информации.

– И мне так кажется, – согласился Володя.

РОРК воспользовался манипулятором и, аккуратно схватив предмет, отправил его себе в брюхо.

– Как-то мне не по себе от всего этого, – сказала Саския. – Сплошные леса. Никаких следов жизни. И вдруг труп. Откуда?

– У меня тоже нехорошее предчувствие, – сказал Володя. – Я думаю, нам лучше вернуться. РОРК, ты командир, тебе решать.

– Возвращаемся, – сказал РОРК. – А по дороге я попытаюсь разобраться с этой штуковиной. Кстати, на ней следы органического материала, которые позволяют предположить, что покойный был очень близок к человеку по своей биологической природе. Я бы даже с некоторой степенью условности сказал, что это человек.

– Чертовщина какая-то, – сказал Володя, пристёгиваясь. – Поехали.

Они полетели над вершинами деревьев, которые колыхались внизу, словно волосы на гигантской голове.

– Я понял, – сказал РОРК. – На этой пластинке – микроскопические отверстия. Двоичный код, прямо как на Земле. Осталось только декодировать, но и тут, кажется, сложностей не будет. Очень простой формат.

– И что там? – спросила Саския.

– Небольшой видеоролик. Пока не совсем понимаю, как устроен контейнер звуковой дорожки. Но, пока долетим, надеюсь разобраться.

Опустившись возле корабля, они вошли в шлюз и стали ждать очистки.

– Ну как? – спросил Володя через пару минут, сняв шлем.

– Честно говоря, я немного шокирован содержимым, – сказал РОРК. – Сейчас выведу на большой монитор.

Саския и Володя расположились в креслах напротив экрана, который тут же включился и отобразил сочную, чистую картинку, на которой был изображён старик. Вполне земной, разве что лишённый волос да с непривычно широко расставленными глазами. Он говорил что-то на незнакомом языке, наполненном хрипящими и резкими звуками.

– А перевести можешь? – спросил Володя.

– Это не такая простая задача, как вы понимаете, – сказал РОРК.

Однако старик на экране встал и приблизился к предмету, напоминающему обычную школьную доску. Он взял нечто вроде фломастера и начал рисовать. Нарисовал круг, затем утыкал его колючками.

– Я поняла, – сказала Саския. – Это планета, а на ней деревья.

Старик изобразил тёмный кружок в центре планеты – видимо, ядро. Провёл чёрточки к деревьям. Затем нарисовал рядом с деревьями фигурку человечка. Добавил какие-то волны, идущие изнутри планеты к человеку. Повернулся к экрану и приложил руку ко лбу, сморщился.

– Что это он пытается показать? – спросила Саския.

– Кажется, – пробормотал Володя, – он хочет сказать, что у людей от всего этого головная боль.

Тут в комнате, где находился старик по ту сторону экрана, раздался сильный грохот. Саския и Володя уставились на монитор. Володя вскрикнул.

– О боже, – сказала Саския. – Что это было?

* * *

Лена полулежала на диване в гостиной и пыталась читать на планшете книгу. Рядом, на столике, стоял стакан с водой и пачка таблеток. Внезапно включился экран. Она вздрогнула. Володя, который вышел на связь, явно был чем-то взволнован.

– Милая, – сказал он. – Ты здесь? Хорошо. Слушай меня внимательно. Я пока ни в чём не уверен, но мне кажется… Нет, я не с того начал.

– Что случилось? – спросила Лена. – Вы что-то нашли?

– Да, – сказал Володя. – Но я не об этом. Мы уже передаём информацию на Землю, но пока мы всё объясним, а они проверят, уйдёт много времени. Ты можешь сейчас быстро собраться и уехать?

– Куда? К твоей маме?

– Нет. Куда-то, где нет растений. Не знаю. Какая-нибудь лысая скала. Или Сахара… Или Антарктида. Куда-нибудь.

– Что?! – Лена выпучила глаза. – Ты говоришь что-то странное.

– Да, я понимаю, – сказал Володя. – Но тут, на этой планете, кое-что произошло. И мне кажется, нечто подобное может произойти на Земле.

– Что произошло? – всё ещё не понимала Лена.

– Поверь мне, – сказал Володя. – Уезжай. Мы нашли тут запись. РОРКу удалось немного расшифровать, но язык сложный. Этот учёный говорит… Растения этой планеты… Похоже, что ими с какого-то момента управляло её ядро. Растения пытались обратиться к людям с посланием, а когда они ничего не поняли…

– Постой, – перебила Лена. – Ты что, бредишь? Это шутка такая?

– Ладно, – сказал Володя. – Смотри сама.

На экране отобразился пожилой мужчина со странным лицом, одетый в серый глухой комбинезон без застёжек. Он метался по комнате, которая качалась и трещала по швам. Внезапно потолок сорвало, и над помещением зависла огромная рука. Она была похожа на человеческую, только увеличенную раз в сто. Но состояла она из скрученных в тугую плеть стволов гигантских деревьев. Рука попыталась прихлопнуть старика, но тот увернулся от её пальцев и подскочил к камере. На этом запись заканчивалась.

– Ты поняла? – спросил Володя.

– Да, да! – ответила Лена. – Я еду.

На сумбурные сборы ушло минут пять. Она затащила в мобильчик огромный чемодан, сама села на переднее сиденье, закрыла крышку.

– В аэропорт, – приказала она.

Мобильчик тронулся. Он двигался по узкой лесной дороге, с обоих сторон которой возвышались сосны. Мобиль был полностью автоматическим, и Лена никак не могла влиять на его движение. Разве что нажать кнопку «СТОП» на приборной панели, но это совсем не совпадало с её желаниями. Потому что мохнатые сосны по краям дороги шевелили своими кронами. И стоял полный штиль.

17.07.16

Рыгалики

– Ты думаешь, что мы вернемся? – спросила Элли.

– Кто знает? – ответил Фарамант.

А.Волков. «Урфин Джюс и его деревянные солдаты»

I

Жара. Во рту у Верки пересохло, и неотвязный привкус кислятины заставлял нервничать, так же как и постукивающая, сдавливающая боль в висках. А ещё всё везде чесалось. А ещё этот маленький урод с закатившимися глазами и слюнявым ртом дёргал край её грязной джинсовой юбки и бубнил монотонным дебильным голосом:

– Ма купы рыгалик…

Верка стояла возле прилавка, бесилась и пыталась дрожащими руками пересчитать деньги, представляющие собой пару скомканных десяток и горсть разнокалиберной мелочи. Ещё и продавщица куда-то отошла, и деньги всё норовили проскользнуть меж пальцев на пол, глухо звякнуть и закатиться под прилавок.

– Ма купы рыгалик…

Верка в очередной раз нагнулась за убежавшей монеткой и почувствовала, как подкатила к горлу тошнота. Поморщившись и потерев пальцами лоб, к которому липли грязные волосы, она увидела, как приближается с другой стороны прилавка продавщица с недружелюбным выражением лица.

– Чего тебе?

– Поллитру. На какую хватит. Пересчитай.

Продавщица с омерзением взяла деньги, тут же ссыпала их в блюдце на прилавке, развернула десятки и принялась пальцем двигать по блюдцу монетки, вслух подсчитывая сумму.

– Ещё рубль пятьдесят.

– Ма купы рыгалик…

– Да заткнёшься ты, наконец?! – Верка схватила Илью за руку, оторвав её от своей юбки, и в сердцах оттолкнула от себя. Илья шлепнулся на задницу, наклонил голову на бок, прислоняя ухо к плечу, и стал протяжно ныть, пуская изо рта длинную струйку слюней.

– Я потом… занесу… – пробормотала Верка, уставившись парой осоловевших, опухших глаз в лицо продавщице.

– С тебя ещё с прошлого раза рубль, – процедила та, но всё же с грохотом поставила на прилавок бутылку без этикетки, которую извлекла откуда-то снизу, из неофициальных источников.

– Спасибо…

– Больше в долг не дам, последний раз! – грозно отрезала продавщица.

Верка схватила бутылку, сунула в тряпичную сумку, которая болталась у неё на сгибе локтя, и направилась к выходу, бросив:

– Илюха, пошли. Хватит выть.

Илья вытянул шею, словно прислушиваясь, встал на четвереньки, прополз так метра два, потом поднялся и засеменил за матерью, снова забубнив что-то про рыгалик. Хорошо, что идти было недолго. Завернув в подъезд, Верка огромным железным ключом отперла замок, зашла к себе в комнату, поставила на стол эмалированную кружку – единственную посудину, которую она так и не смогла разбить – и стала зубами откупоривать бутылку. Илья свернул на кухню. Открыл холодильник, оглядел пустые полки и, заметив недогрызанный хвост от воблы, схватил его и принялся сосать, сев тут же, возле холодильника, на полу.

Из комнаты некоторое время доносились булькающие звуки и ворчание матери, перемежающееся матом, потом всё стихло, а ещё через некоторое время донесся низкий гортанный храп с тоненьким присвистом.

II

Илья сидел на полу кухни, разглядывая жёлтые разводы на клеёнке, покрывающей стену, водил по ней пальцем и сопел. Закатив глаза, он пытался представить себе золотистый, посыпанный сладкими крошками рогалик, лежащий за стеклом витрины. Когда-то давно, несколько месяцев назад, он ел точно такой же. Вкус мягкого, рыхлого сдобного теста, хруст корочки и хлебный сладковатый аромат врезались в память и словно бы не отпускали Илью, да это и не удивительно – он ел мало, редко, и никогда ничего вкусного.

И сейчас он испытывал голод. Он поднялся и, словно зомби, стал бродить по квартире, оглядывая все уголки, куда могло завалиться что-то съедобное. У матери на столе рядом с недопитой бутылкой водки лежала зачерствевшая горбушка чёрного хлеба. Илья взял её и попробовал грызть, но это было всё равно что пытаться откусить кусок булыжника, и он вернул горбушку на место. Заглянув в шкаф и не найдя там ничего кроме грязных тряпок, он зашел в ванную. Лизнул кусок хозяйственного мыла. Начал плеваться, потом чихать, и в конце концов увидел себя в зеркале.