Разные судьбы. Рассказы

– Сходи к нему, сынок. Нехорошо, если ты уедешь, не попрощавшись. Когда ещё с тобой доведётся свидеться. Ведь тебя ещё и в армию могут забрать. Сходи, не держи на отца обиды.

Вот такая была его мать: вся как на ладони, бесхитростная, простая женщина, добрая, любящая своего сына и всепрощающая чужие грехи. Пришлось ехать в больницу к отцу, хотя после ссоры с ним у сына на душе остался неприятный осадок. Поехал Володя в больницу вместе с матерью. Отец тепло встретил Владимира, ни одним словом не обмолвился о нанесённых ему травмах. Наоборот, он усиленно всем больным расхваливал своего сына. Говорил о том, какой он у него самостоятельный, сам окончил институт, ни копейки у них не брал, что он и спортсмен известный, кандидат в мастера спорта, член сборной и т. п. Можно было подумать, что во всём этом была хоть какая-нибудь его заслуга.

Шел август 60 года. Двадцать выпускников Луганского пединститута поездом Москва – Алма-Ата направлялись на свои места работы согласно распределению. Поезд уже пересёк условную границу разделяющую Европу и Азию: реку Урал. Стояла невыносимая жара. В вагоне было душно. Все парни ходили в трусах, закутавшись в мокрые простыни. Состав тащился медленно, останавливаясь буквально на всех полустанках. Ехали по степным просторам, мимо солончаков, и поэтому таким неожиданным было появление моря около станции Казалинск. Поезд долго тащился вдоль морского побережья. Это было Аральское море. Позднее, спустя много лет, Владимиру доведётся не один раз проезжать эти места, и он, вспоминая свои прежние впечатления, с нетерпением будет ожидать появления этого моря. Но, Аральское море настолько усохло и отдалилось, что даже на горизонте теперь не видно было и полоски воды. Единственное, что напоминало о море, – это занесённая вдалеке песком полуразрушенная баржа. Вот к чему привела цивилизация, неразумное хозяйствование человека на земле, его неуважение к природе и её законам.

Луганчане приехали в Алма-Ату только через 7,5 суток. Ещё в поезде Владимир познакомился со студентами юридического факультета университета, чеченцами по национальности. Он очень быстро нашёл с ними общий язык и договорился, что они его приютят у себя в общежитии дня на три. И когда все остальные его сокурсники сразу с поезда поспешили в Министерство народного образования, чтобы получить направления в областные города: Павлодар, Семипалатинск, Кустанай и др., Бушнев не торопился. Он был спокоен, так как у него уже на первое время была крыша над головой. И, кроме того, он преследовал вполне определённую цель, ради которой решился на такое далёкое путешествие и смену места обитания.

Прежде всего, юноша выяснил, где тренируются гимнасты сборной команды Казахстана. Было лето, и такие тренировки обычно проходили на летней площадке стадиона «Спартак». Нашел он и стадион, и тренирующихся гимнастов. Владимир подошел, представился тренеру и попросил разрешения немного поразмяться. Покрутил сальто на перекладине, сделал несколько махов над «конём» и заинтересовал своей особой ведущего тренера общества «Динамо» Самуила Евсеевича. Тот увидел уровень подготовки белобрысого паренька и предложил ему прийти на другой день с документами в Республиканский Совет «Динамо». А это было как раз то, к чему стремился Владимир, и это был первый шаг к его мечте.

Как ни странно, но помещение Совета находилось на уже известной нам улице Красина, через дорогу от дома, где проживала семья Овчинниковых. Владимира ввели в состав сборной команды «Динамо» по спортивной гимнастике и устроили на работу тренером. А жить определили к бухгалтерше этого общества, которая сдавала койку. И жила эта старушка в одном из домиков, расположенных в том же квартале, где жили Овчинниковы, а фактически за забором дровяного склада ресторана «Алатау».

И опережая события, нужно сказать, что ходил Владимир по той же улице, что и его будущая суженая, и не догадывался он, что она находится совсем рядом и живёт через дорогу от Совета «Динамо». Заходил Владимир и в ресторан «Алатау» (обмывал первую свою зарплату) и не знал, что в это время его будущая жена выходит из соседнего с рестораном дома, и едет в тот же спортзал, где он сам часто тренировался, но только в другие дни и часы. И ходили они так близко друг от друга почти три года, пока случай не свёл их лицом к лицу. А виною этому стали две гимнастики: спортивная и художественная.

И что же это – случайное совпадение событий, названий, имён!? Это – Случайность, или это – Судьба? А всё это происходило не в маленьком царстве-государстве, а на огромном пространстве великой страны! Разве так бывает!?

Да, бывает! Вот перед нами прошёл определённый отрезок жизненного пути наших героев, двух женщин, двух матерей: Юлии и Александры. Эти женщины выжили в страшной и разрушительной войне. Выжили и сохранили жизнь своим детям, хотя они и оказались в разных условиях. Одна была в глубоком тылу, другая находилась на оккупированной фашистами территории. Но как много общего было в их судьбах. Обе они родились в одном году, обе покинули свои родные места в поисках лучшей доли и, может быть, поэтому так сильно были привязаны родственными чувствами к своим сёстрам. Обе проводили мужей на фронт и ждали их скорейшего возвращения.

Но в то же время, насколько различна была их судьба, и как по-разному сложилась их семейная жизнь! И трудно поверить, что эти две женщины, живущие в разных уголках огромной страны, через несколько лет встретятся. И виновниками тому будут их дети, которых они растили в те тяжёлые военные годы. Но это будет уже другой рассказ и другая история.

Разные судьбы были и у их мужей. Оба ушли защищать своё Отечество от фашистов с первых дней войны, но какие разные им достались фронтовые дороги. Оба вернулись с войны живыми, но как по-разному произошло их возвращение домой, в семью, к детям. А вот количество детей у них к этому времени было одинаковое. У одного – сын и дочь, у другого – два сына. И что интересно, все их сыновья имели одинаковые имена! И это не выдумка, это реальный события.

Да, судьбы у всех складывались по-разному. И в то же время, сколько совпадений! Как будто жизнь наших героев проходила по заранее написанному кем-то сценарию. И магия чисел, магия названий в этих судьбах, возможно, играли не последнюю роль.

Рассказ 5. Наташкино детство

А теперь оставим на время наших героев из города Парижская Коммуна и посмотрим, как сложилась жизнь после возвращения с фронта Алексея и членов его семьи. Уходил он на войну, покинув свою беременную жену и сыночка. А когда вернулся, то его на вокзале уже встречали повзрослевший сын и дочурка около 4-х лет.

Наташка была вторым ребёнком в семье. Когда она родилась, шёл первый год войны. Её старший брат Володя ходил в первый класс. Это было тяжёлое время для многих миллионов людей: смерть, голод, разруха. Но Наташка была слишком мала, чтобы понимать, что такое война. Её семья находилась в глубоком тылу, отец воевал, и мама сделала всё, чтобы понятия: «война», «голод», «смерть» – пришли к её детям как можно позже.

Их маленькая квартирка находилась в центре города в доме, стоящем на тихой улочке имени революционера Леонида Красина. Одним концом эта улица пересекалась с оживлённой улицей Максима Горького, бывшей Торговой улицей бывшего города Верного. На ней располагались основные магазины города и центральный рынок «Зелёный базар». Другим концом улица Красина упиралась в улицу Николая Гоголя. Таким образом, детство детей Юлии и Алексея проходило в окружении известных и великих имён.

А сразу за улицей Гоголя большим зелёным массивом раскинулся городской парк, который после войны переименовали в честь «28 Героев-панфиловцев». Это ещё одно название, связанное уже с более близкими событиями: героическим подвигом советских воинов в годы Великой Отечественной войны. Наташкин отец был также причастен к этому названию, так как всю войну, от начала и до конца прошёл с боями в составе знаменитой Панфиловской дивизии, сформированной здесь же в Алма-Ате в 1941 году.

Весь город того времени был разбит на ровные кварталы, как тетрадный лист в клеточку. Преобладали одно- и двухэтажные дома. Выше строить опасались из-за повышенной сейсмической опасности этой местности. Многие жилые кварталы представляли собой как бы собрание сочинений на вольную тему. Разномастные домики на одну или несколько семей, построенные из дерева, кирпича или самана, имели разные габариты и разные архитектурные стили. Некоторые из них выходили своими фасадами на улицы, другие – прятались в глубине кварталов. Между домами обычно располагались небольшие зелёные дворики, засаженные цветами, декоративными и фруктовыми деревьями.

Большинство улиц в городе имело грунтовое покрытие. Асфальт был редкостью. Вдоль улиц по арыкам стекала из горных речек вода, питая влагой многочисленные деревья: берёзы, дубы, вязы, тополя, липы, карагачи, клёны, акации, сирень и др. В то время Алма-Ата считалась самым зелёным городом в великой стране Советов. Вдоль улицы Красина тоже протекал арык, его берега были выложены грубо отёсанными камнями, а с двух его сторон росли деревья. Они давали густую тень и спасали прохожих от жары знойным летом. В некоторых местах вдоль арыка, тропинок и заборов кучерявилась травка. И вот на такой живописной, провинциальной улочке располагался дом, где жили Наташкины родители со своими детьми.

Детское население дома приблизительно было одного возраста за исключением старшего брата Наташи. Володя был взрослее всех детей, учился уже в старших классах и обычно редко принимал участие в детских забавах. Мельников Генка и нижняя Майя были одного возраста с Наташкой, дочки Бедельбаевых и Мукановых – младше её. Из всех детей более всего выделялась Шолпан. У неё были исключительно большие карие глаза, как у верблюжонка, густые чёрные ресницы; полные, слегка вывернутые губы; длинные, немножко вьющиеся чёрные волосы, заплетённые в толстую косу до пояса. Всё это придавало её лицу какой-то удивлённый и восторженный вид. Красивая была девочка!

По сравнению с ней Наташка выглядела «серой шейкой». Был такой мультфильм про серую уточку. Так вот Наташка чем-то была похожа на неё. Серые глаза, бесцветные реснички и бровки, прямые волосики пепельного цвета, заплетённые в две тоненькие косички, фигурка длинная, тощая, нескладная. Одним словом – «серая шейка».

Самым любимым местом детворы, жившей в этом доме, кроме деревянной лестницы, ведущей на второй этаж дома, была травяная лужайка на улице около забора. За забором располагался примыкающий к дому маленький внутренний дворик с единственным, могучим деревом – карагачём и сараями жильцов верхнего этажа. В этот дворик никто посторонний не заходил, особенно дети, так как там Мельниковы держали охотничью собаку. Да и чтобы попасть в него, нужно было обойти вокруг всего дома по периметру. Забор, отделявший этот двор от улицы, был выше человеческого роста, капитальный, сложенный из кирпича, и под таким забором детворе хорошо игралось: в жару там было прохладно, и они никому не мешали. Единственное неудобство – это прохожие, но к счастью, их на тихой улице Красина обычно было немного.

Другого двора у жильцов дома фактически не было, хотя дом своим фасадом непосредственно выходил на улицу, а за ним размещалась огромная территория, по размерам в несколько раз больше, чем сам дом. Но этот двор полностью принадлежал ресторану, даже земля под окнами жильцов, выходящими в этот двор, тоже была ресторанная. И это был известный в то время и, возможно, единственный в городе ресторан «Алатау».

Ресторан занимал длинное одноэтажное здание с большими окнами типа витрин. На улицу М. Горького выходили окна ресторанного зала, а во внутренний двор – окна кухни и административных служб. Примыкая к кухне, во дворе высилась кочегарка, которая в холодное время года топилась круглосуточно, пуская в небо клубы чёрного дыма. Напротив неё находились многочисленные склады, закрывающиеся большими двустворчатыми дверями с тяжёлыми амбарными замками. И все эти служебные помещения ресторана были объединены широким, просторным двором. А дом, где жили наши герои, прикрывал собой этот двор со стороны улицы.

В жилой дом вели три входа, и все они были со стороны ресторанного двора. Мимо верхнего деревянного крыльца и нижних каменных ступеней вплотную к стенам дома, а точнее, к стенам квартиры Овчинниковых, весь день туда-сюда громыхали гружённые или пустые машины и телеги. Их гул отдавался на кухне квартиры звоном посуды. Днём транспортом был заставлен весь двор. Тут же сновали грузчики, разнося всевозможные ящики, бочки, туши мяса по складам. Временами пробегали повара, посудомойки, прачки и другой рабочий люд. Жители дома, особенно дети, в рабочее время во дворе старались не появляться. Лучше под ногами не путаться – могут и обматерить.

Однако, когда нужда заставляла, приходилось идти по диагонали через весь ресторанный двор, огибая грузовики и телеги, в его дальний угол, где находились общественные деревянные туалеты, общие для рабочих ресторанного двора и жильцов дома. Такие походы для Наташки были сущим наказанием, так как она была крайне застенчивым, стыдливым ребёнком. Ей казалось, что все в этот момент смотрят только на неё и знают, чего ей в данный момент очень хочется. От этого было скверно на душе и хотелось превратиться в какую-то другую и неприметную для всех биологическую сущность, хоть в мотылька или муху.

Кроме туалетов, на заднем дворе ресторана находились саксаульный и угольный склады и стоящие перед ними прачечная и морозильня. И на всей территории двора ни одного деревца, ни одного цветочка, только утоптанная голая земля. И под окнами жильцов, как правило, постоянно стояли припаркованные машины или телеги. От улицы весь этот ресторанный комплекс со своими многочисленными службами, как мы уже отмечали, был отгорожен жилым домом, а также огромными двустворчатыми деревянными воротами с калиткой. Таким образом, получалось, что дом наших героев вместе с воротами служил как бы своеобразной ширмой от улицы для всех многочисленных служебных помещений ресторана.

И где же можно было играть детворе, имея такой двор? Только на улице. Обычно летом девчонки вытаскивали из дома половики, застилали ими травку под забором или около арыков, приносили незамысловатые игрушки и были предоставлены самим себе целый день. Часто они устраивали и подвижные шумные игры: догонялки, классики, салочки, ножичек, прыгалки через верёвочку. Земляной тротуар перед их домом был постоянно расчерчен на круги и квадраты.

К ночи ресторанная жизнь постепенно замирала. Сначала прекращались разгрузочно-погрузочные работы, двор постепенно пустел и освобождался от машин. Потом уходили бухгалтера, прачки, позже всех – посудомойки, повара. Приходил сторож дядя Ваня и закрывал ворота, ведущие с улицы во двор, на замок. Для жильцов оставалась открытой калитка, которая ближе к полуночи тоже запиралась изнутри. И хотя в залах ресторана ещё звучала музыка, сновали официантки, звенела посуда и голоса, двор фактически переходил в полную собственность детворы, и она с улицы перебиралась в его закрытое от посторонних взглядов пространство. Сторож после принятия дозы спиртного, слитого по каплям из пустых бутылок из-под водки, обычно заваливался спать в коридорчике конторы и детям не мешал заниматься своими играми.

В полутёмном дворе мальчишки и девчонки устраивали прятки или играли в казаки-разбойники. А спрятаться здесь можно было везде: между ящиками с пустыми бутылками, за штабелями каких-то картонных коробок, за бочками из-под квашеной капусты, бидонами из-под молока и масла. Можно было убежать за прачечную и спрятаться в дровах, но там было всегда темно и страшновато. Кроме того, там жили дикие кошки, которые иногда в тёмное время суток душераздирающе орали и плакали, как младенцы. Некоторые из детей не брезговали прятаться в туалете или в заброшенном чулане под квартирой Мукановых. В туалете было грязно и пахло хлоркой, а в чулане было не только темно и страшно, но было очень много паутины, следовательно, и пауков. Можно было выбежать через калитку на улицу и спрятаться за широкими стволами деревьев. А самые храбрые даже убегали за угол ресторана на соседнюю улицу Горького.

Когда надоедала беготня, дети тихонечко подкрадывались к огромным окнам кухни и разглядывали, как голый по пояс толстый повар вытягивает из кусочков теста, лежащих в жидком масле, тонкую лапшу. Это тесто тянулось, как резина. Повар складывал его в несколько раз, искусно ударял связкой лапши то о стол, а то и о свой живот. Потом опять тянул, опять складывал и опять шлёп, шлёп… Получение длинной предлинной лапши завораживало. Далее большая связка лапши, внешне похожая на моток толстой белой пряжи, попадала в большую кастрюлю с кипящей водой… Длинным черпаком с дырками повар помешивал варево, потом вылавливал длинные белые змейки и раскладывал их по большим тарелкам…

И дети были зачарованы этим действом. Они мечтали, что когда вырастут, то непременно станут поварами и будут делать такую замечательную длинную лапшу со странным названием «дунганская» и смогут наесться ею до отвала. После «поварских курсов» дети перебегали к таким же большим окнам ресторанного зала со стороны улицы Горького. Через них им были видны танцующие пары, блеск оркестровых инструментов, жующие рты, а на столах – изобилие, которого у них дома не было.

Было и другое развлечение: все рассаживались на опрокинутые деревянные ящики и «травили» страшные истории про «синюю бороду», «чёрную руку», «костяную ногу» и другую «нечисть», или играли в испорченный телефон. Таким образом, ресторанное соседство хоть и приносило жильцам неудобства, но для детей в то послевоенное время оно было местом и источником дополнительных развлечений, которых не было в помине у всех других детей этого города.

Зимой были другие игры: дети кидались снежками, лепили снежную бабу, рыли в сугробах вдоль тротуара тоннели, строили снежные замки и крепости, катались на санках и коньках. В то время в продаже стали появляться спортивные товары для детей. В ходу были так называемые «снегурки» – коньки, на которых можно было кататься по утоптанным снежным дорожкам. Это были самые дешёвые коньки, и их можно было привязывать с помощью верёвок или ремешков к любой обуви, даже к валенкам. Более дорогими были «дуты» – коньки с коротким лезвием, они обязательно клепались к ботинкам и предназначались для ледового покрытия. А длинные «ножи» уже считались роскошью, они использовались спортсменами при скоростном беге.

После войны каждую зиму в парке «28 Героев-панфиловцев», на территории открытой эстрады убирали в сторону скамейки, заливали каток. А ближе к Новому Году устанавливали высоченную красавицу-ель, привезённую с гор. Рядом среди деревьев строили каскад ледяных горок различной высоты. В центре парка, около здания краеведческого музея (бывшего кафедрального собора), обычно возвышалась сделанная из снега голова великана, Из его разинутого рта выкатывались на ногах, санках, пятой точке дети. А по вечерам их сменяла молодежь и даже люди более солидного возраста. К довершению ко всему, разноцветные гирлянды, фонарики, флажки, музыка создавали праздничную атмосферу и поднимали настроение. И каждый выходной Наташка с отцом ходила на этот праздник, чтобы надышаться зимним воздухом, накататься на горках, насмотреться на красоту ёлочного наряда из шариков, хлопушек, бус и горящих цветных лампочек. Жаль, что новогодние праздники быстро заканчивались.

Наташка очень любила созерцать снежное убранство деревьев. Защищённый горами с юга и юго-востока город находился как бы в котловине. И ветер в нём был редкостью. Поэтому выпавший снег долго держался на ветвях деревьев, склоняя их почти до земли. Особенно красиво было на улицах вдоль парка. Стройные ряды берёз с заснеженными поникшими ветвями образовывали над тротуарами ажурные арки. Время от времени деревья, как живые, встряхивали с себя белое одеяние, и сухой пушистый снег медленно осыпался, искрясь на солнце.

Многие прохожие: и взрослые, и дети – не могли спокойно пройти мимо такого великолепия и обязательно дёргали свисающие ветви деревьев. И каждый стремился вовремя проскочить опасный участок и увернуться от опадающего снега. И это была своеобразная зимняя игра. Наташкин отец также любил подобную забаву.

– Наташка, беги!.. – кричал он, дергая очередную свешивающуюся ветку. И девочка с визгом убегала от снежного колючего водопада.

Хочется отметить, что в то время дети были более изобретательны на подвижные игры и другие развлечения. Они не были еще «испорчены» цивилизацией. Телевизоров, компьютеров, магнитофонов тогда не было, у всех дома на стенах висели только чёрные тарелки репродукторов, да кое у кого были патефоны или приёмники. Может быть, поэтому все так любили ходить в кино: и взрослые, и дети. Поход в кино был всегда событием. В кино ходили семьями, с друзьями и подругами, с соседями. Содержание кинофильмов, да и любые события, обычно долго и бурно обсуждались в кругу детей и взрослых: настолько был сильным дефицит информации.

Кинотеатров в ближайшем к дому районе было достаточно. Только всё это были старые помещения, мало приспособленные для такого досуга. Был кинотеатр и в парке. Да в один прекрасный день его не стало. Рано утром пришла контролёрша и открыла двери в зал, чтобы его проветрить перед утренним сеансом. В один миг на глазах изумлённой женщины крыша кинозала рухнула вниз на сиденья. Остались одни стены. Какое счастье, что это случилось до начала рабочего дня!

Народ с удовольствием посещал и другие культурные мероприятия: встречи с учёными, артистами, спортсменами, врачами. Местная филармония, которая располагалась недалеко от Наташкиного дома, никогда не страдала от недостатка посетителей. А в зимние каникулы там обязательно организовывалась ёлка для детей с настоящими, как им казалось, Дедом Морозом и Снегурочкой. Наташкин отец каждый год доставал туда своим детям билеты. Кроме того, он их также водил на кукольные и другие спектакли, концерты.

Как и запланировал Алексей после своего возвращения с фронта, у них с Юлией вскоре родился желанный сын Руслан. Плохое здоровье Алексея, ограниченность в деньгах и жилищных условиях не стали препятствием для исполнения задуманного. В то время Наташке было около 6 лет. И если старшие дети с детства были худенькие, то Русланчик был как пампушечка: кареглазый, черноволосый, с толстыми ручками и ножками и пухлыми щёчками. Казалось, родители отдали ему всю свою жизненную силу, всю свою нерастраченную любовь после жестокого испытания войной.

Сказать, что семья жила в очень стеснённых условиях, это значит, ничего не сказать. У малыша не было ни детской кроватки, ни коляски: их просто некуда было поставить. Русланчик спал на стульях, приставленных к стене. А на прогулки его выносили на руках, пока он не научился ходить самостоятельно.

Наташка очень любила возиться с братиком: он ей представлялся большой живой куклой. Каких-либо особых игрушек у девочки в то время не было. Была одна маленькая куколка из целлулоида, наряды для которой они с мамой шили сами из различных тряпочек. Юлия была мастерицей на все руки, сама обшивала всю семью, и дома хранился мешочек с разноцветными лоскутками. Но одно дело играть с неживой куклой, а другое – живой ребёнок, который плакал, смеялся, кушал, писал, дёргал ручками и ножками. Наташка любила гулять с ним на улице, показывая остальной детворе, особенно девчонкам, какая она уже взрослая: ей доверяют держать на руках настоящего ребёночка.

Один раз произошёл сильный конфуз. Стояла жаркая погода. Наташка гордо ходила перед подружками, играющими в куклы на травке, и носила братца на руках в лежачем положении. Мама попросила дочку уложить братишку спать. На Русланчике были одеты маечка и трусики довольно большого размера. Он не хотел спать и вертел своей головой, разглядывая играющую детвору. Его попка провисла в слабых ещё руках сестрёнки, трусики сдвинулись на бок, и малыш на виду всего девчачьего общества вывалил на тротуар большую кральку. Девчонки просто зашлись от хохота, а у Наташки надолго пропало желание гулять с таким невоспитанным братцем.

Когда Русланчик немного подрос, с ним стало ещё труднее. Он был очень подвижным ребёнком, и за ним был нужен глаз да глаз. Старшие дети помогали в этом маме и на время освобождали её от необходимости следить за малышом. Хорошо было летом, когда можно было уйти с братишкой на улицу и развлекать его около арыка или на зелёной лужайке рядом с забором.

Тяжелее становилось зимой и в слякотное межсезонье. Детям негде было заниматься своими играми. Володя полдня отсутствовал в школе, потом ему нужно было делать уроки. Очень часто мама забирала его к себе на кухню, освобождала уголок на кухонном столе и, пока сын делал уроки, она в это время успевала и обед сготовить, и ему помочь с домашними заданиями. Наташка же с Русланчиком в это время занимали спальню.

И действительно, это была спальня: только спальные места и ни одного уголка для игр. В комнатке между спальными местами был очень узкий проход – два человека не разойдутся. И для игр детям оставался лишь диван, где спала Наташка и маленький пятачок на полу между диваном и выходом на кухню. Дети иногда расширяли своё игровое пространство за счёт места под стулом, стоящим в углу комнаты, рядом с тумбочкой. Да, растущим детям явно не хватало места. И поэтому недостаток жилого пространства в этой квартире они часто восполняли улицей, если там была терпимая погода.